ОПГ «Деревня» 2

Глава 22

Ничего, конечно же из того, что брат накачал на ноутбук бухгалтерам — Серёга не посмотрел и даже не послушал. Вначале поехали в Троице-Саткинский завод, где осталась большая часть группы — учителя для городской школы, бухгалтера и несколько рабочих, для координации с Корепановым и заводскими мастерами. Готовить с весны модернизацию завода и развертывать производство огнеупоров. Причем магнезит— был первоочередной задачей.

Для будущих городов, а Захар говорил что и Златоуст и Миасс — в этой истории обязаны стать городами раньше, чем в той — везли двадцать человек. Расул просил почтить память ещё не родившегося Аносова, каким-нибудь образом увековечив Павла Петровича. Технологию литья булата решили назвать Аносовской. Для отправленных в Миасс была задача найти и организовать добычу графита в озере Большой Еланчик. И на карандаши, и для нужд электротехнической промышленности и металлургии.

В эти заводы, как и в саткинский — сформировали такой же состав прогрессоров: учителей, бухгалтеров и рабочих, знакомых с культурой производства. В меньшем количестве, пока в приоритете стояла Сатка, но и в Миассе и Златоусте следовало начинать создавать базу. Пока так, малыми силами и в качестве пионеров. Уезжавшим Председатель обещал всяческое содействие и напутствовал: «Вы там охуевать не начните главное, не шикуйте и снобизма поменьше, будьте проще. Без панибратства, но и без высокомерия постарайтесь! Вы — наш форпост, поэтому держите марку!»

Помимо пафосной речи Захара — десант из будущего был заинтересован лично в грядущих преобразованиях, так что уныния в обозе не наблюдалось. Скорей нетерпение — быстрей доехать и приступить к ликвидации безграмотности, учету и контролю. Председатель поначалу раскатал губу на организацию фельдшерских пунктов в заводах, благо в том же Златоусте госпиталь уже был.

Врачи его вернули на грешную землю: «Окстись, Михалыч! Несколько месяцев эрзац-обучения и пара учебных пособий, вскрытых и препарированных в прозекторской — не сделали из студентов врачей! Мы только Маню можем отправить, для первичной диагностики и сортировки больных. У неё сомнений нет и подростковый максимализм в полный рост. Но потом не жалуйтесь на радикальные методы лечения, вроде ампутаций при переломах и лоботомии для тех, кто ей не понравится!»

Преподаватели имели полную свободу в обучении по упрощенным стандартам своего времени, как алфавита, так и системы измерений. Образцы высоких технологий, в виде ноутбуков и генератора — предписано было беречь и не выставлять на публику. «Уже, блядь — допоказывались местным!» — Возмущался председатель: «Ладно казаки, я от них ничего другого не ожидал, но ведь дети везде вставляют эти казарменные шуточки из смешного перевода Гоблина! Савва, духовное лицо и будущий пастырь — бабкам рассказывает о конных нацистах, урках и Сарумяне! Я сам лично в школе оху… хмм, словил когнитивный диссонанс! Деревенские девчушки на перемене хором распевают — о, боже, какой мужчина! И главное — так складно, заразы этакие малолетние!»

Ехали не временщиками и не на вахту — с мотивацией войти в ряды грядущей городской элиты (не в материальном плане, хотя и здесь Захар не скупился на обещания — в интеллектуальном). С преодолением вековых традиций крестьян решили бороться не напрямую, а исподволь — через детей. Ближе к весне должны были приехать в каждый завод по несколько бабок из отряд Егора, с запасом семян и опытом двадцать первого века.

От учителей требовалось к этому времени привить ученикам азы агротехники и минимальную базу по селекции, на уровне стандартного учебника биологии. А с весны, под руководством деревенских агрономов — чередовать теорию с практикой. Уповать лишь на деревню, как житницу всего округа — было глупо и недальновидно. А в заводах — и народу много, и на виду всё. Глядишь — присмотрятся к результатам, дети изучат агротехнику, взрослые начнут тащить посевной материал, как издавна повелось на Руси.

«Никакой бесплатной раздачи!» — Убеждал руководство Егор. — «Строго фиксированная плата и отнюдь не символическая! Тогда с гарантией уже на следующий год начнут и картофель культивировать, и другие культуры. А за этот год бабки нам с черенками плодовых и кустарников помогут, здесь о таких районированных сортах и не мечтали». Бросать все силы на то, чтоб растить пшеницу с зерновыми в деревне — признали нецелесообразным.

С посевной бы справиться, сеялки были, запас солярки позволял, но вот в битве за урожай деревенские, даже с помощью ближайшей округи — скорей всего бы проиграли. «Нам посаженные озимые убрать без потерь», — Прогнозировал ветеринар: «без комбайнов намучаемся с уборкой, придется косить на корню недозрелое, пусть в снопах доходит».

Подняли проблему гибридных семян — семенной фонд имелся, и немалый, но следовало уже с этого года заняться селекцией зерновых. То есть — кропотливым и зачастую ручным трудом, обеспечить задел на будущее. Дела у Егора с сахарным производством после переезда в Известковое наладились, так что оптимальным вариантом посчитали посадить как можно больше сахарной свеклы. А после запуска сталелитейного завода — можно было и расширить переработку корнеплодов, хватало бы сырья.

Призрак голода над головой не маячил, планы по сельскохозяйственной революции в остальных заводах и близлежащих деревнях в теории выглядели прекрасно. Поэтому Серёга заранее стал выискивать подводные камни и гадать: где и что в этот раз может пойти не так. Анисим презрительно называл его перестраховщиком и паникером, участковый советовал ему лучше следить за своими новыми работниками из Айле: «Егор то не зря от них отказался, вот пошлешь их весной не туда пасти, куда они хотят — на вилах подымут! Опыт уже есть!»

Ветеринар отбрехивался: «Лучше за казаками своими смотри и за заводскими! Раздали детям ножики, а ну как они эти ножики в дело начнут пускать? Из баловства?!» Обжёгшись на молоке — теперь и на воду дули, ожидая подвоха со всех сторон. Всего не предусмотреть, а упреки, как обычно — посыпятся на силовиков: «Недоглядели!» Поэтому озабоченность участкового была понятна.

Тот же Анисим, проявив несвойственную ему щедрость — пообещал обеспечить спецпереселенцев скотиной: телочками, бычками и хрюшками, из свежего приплода. «Ближе к весне, как все условия для элитных животных создадите!» — Сулил он уезжающим, не забывая добавить: «Только строго следите за их моральным обликом, чтоб не было случайных и беспорядочных половых связей! Особливо следите, чтоб девок наших их недомерки не огуляли, испортят породу как пить дать! Бычки то и хряки — пусть на сторону ходят, большой беды не будет, а за телками и хрюшками — пригляд как за особами королевской крови!».

Серёга настоял на включении в каждую группу по одному из своих дружинников, посмышленее, проинструктировав: «Вы там с насаждением закона и порядка не торопитесь, больше присматривайтесь и вникайте в местные нюансы. С казаками заводскими контакт налаживайте, и с этой пародией на исполнительную власть — тоже. Пока без резких движений постарайтесь, у них тут многое для нас дико выглядит, но вот как привыкли, так и живут. Будем менять, но не сразу, от вас требуется вникнуть в происходящее, создать сеть информаторов и наладить контакт с официальными представителями власти. И подружиться с неформальными лидерами».

Неожиданно для всех — желание перебраться в Миасс выказал Андрюха-крокодил, вместе с женой. Пошли навстречу, Серёга даже порадовался, что за этот завод голова меньше болеть будет. После Златоуста Андрей подсел к участковому и поделился мыслями, сподвигнувшими его на переселение, озадачив и удивив начальника.

— Жена то у меня, Наталья, в санатории-профилактории пол-жизни проработала, знаешь ведь? — Начал издалека Андрей.

— Угу, — согласился Серёга, который по долгу службы и не такое держал в голове и кивнул, подталкивая продолжить.

— К начальству не хотел лезть, понимаю что и без меня головняков хватает, ты вот не занят сейчас особо, с тобой решил посоветоваться. — Андрей, обычно немногословный, до крайности заинтересовал участкового этим заходом.

— Излагай, Андрюха, чо ты как не родной?!

— Мы ведь и тут, как в Сатке, организовываем восьмичасовой рабочий день и три смены, так!? — Не то спросил, не то констатировал Андрей. — С соцпакетом минимальным и человеческим отношением к труженикам?!

— Ты чо меня как лося скрадываешь! Говори прямо, вижу ведь — задумал что-то, явно глобальное, выкладывай!

И Андрей выложил, не много, ни мало — мечтал о создании санатория-профилактория на Тургояке, возле Миасса. Видно было, что проект этот обдумывался им давно, совместно с женой, которая о этой отрасли знала не понаслышке. Серёга поначалу отнесся к этому скептически, но Андрей так расписал свое видение развития санаторно-курортного отдыха, что стал проникаться.

Первым делом, помимо постройки профилактория — следовало перевести на озеро врачей, вместе с учениками. И уже с такой солидной базой, как медицина двадцать первого века (пусть и в усеченном виде, из-за скудости ресурсов, но это дело обещал поправить Егор — пусть только нефть привезут) — санаторий, при правильной подаче, грозил в скором времени стать всероссийской здравницей.

— А чо!? — Горячился Андрей. — Сейчас, небось, весь цвет дворянства по заграницам катается, болезни безуспешно вылечить пытаются. А с грамотным пиаром, да с возможностями наших врачей — неужто пустовать будет санаторий? И не только для толстосумов, для наших рабочих несколько корпусов отстроить, подальше от пидарасов из чистой публики, чтоб не смущать. А эти хлыщи великосветские и будут оплачивать весь праздник!

Тут было не поспорить, нечто подобное брезжило в голове Захара при создание медцентра, о чем он не раз говорил соратникам. Правда, до масштаба, обрисованного Андрюхой — думкам Захара было далеко. На робкий вопрос участкового, а почему бы поближе не разместить врачей, на том же Зюраткуле — тоже озеро не из рядовых, да и к Сатке поближе, у Андрея был ответ: «И Зюраткуль надо осваивать! Сделаем разделение, допустим — на Зюраткуле пусть специализируются на чахоточных, озеро в горах всё таки, Тургояк других увечных обслуживать будет. Ну и для сифилитиков и трипперных тоже резервацию создать неподалеку, озер у нас хватает!»

«Вот тебе и Андрюха-крокодил!» — С невольным уважением поглядывал на дружинника Серёга: «А он ведь и сам до конца не понимает, какие перспективы вырисовываются с его задумкой!» Однако последующее изложение казаком своего видения — как будет развиваться отрасль показало, что и тут участковый недооценил обычно нелюдимого охотника и рыболова.

— Мало того, что помимо лечения разовьем туризм, ещё и попов в долю возьмем, с ними отношения надо налаживать, сам говорил. Пусть храмы ставят рядом с санаториями, комплексный подход к лечению самое то. А мы развлечения всякие организуем, те же аквапарки и прочее, пусть европейские курорты в сторонке тихо сосут от зависти! — Андрюха покосился, но всё таки высказался. — Даже Егор твой говорит, если таблетки с молитвой по кишке, то и торкнет лучше и побочек меньше.

— Ахахах! — Развеселился участковый. — У братана язык без костей, слушай его больше. Он в девяностых корову где-то спиздил со своими подельниками, в том же Миассе сменяли за героин цыганам. Так он им такого наговорил, что концов так и не нашли. А ты значит, как стоящий у истоков этого начинания, будешь при своем санатории, с боулингом и массажистками? — Подмигнул Серёга.

— Да мне этот санаторий, если честно так, больше для жены думаю. Она прямо загорелась, и тема близка по профилю, и карьерный рост не как у нас, есть куда выдвигаться. — Признался Андрей. — Мне больше по душе природа, сам знаешь. Смотрю вот, что здесь сейчас и зло берет, как мы испоганили Урал. А раки, ты видел какие раки в Аю водятся? А красная рыба, а зверья сколько? Ты уж приструни этих заводчиков, Серёга, чтоб с умом подошли, пусть очистные строят сразу и о защите окружающей среды думают! А я бы, со всем удовольствием, занялся устройством первых заповедников и национальных парков, чтоб не повторилась такая картина, как у нас, когда в речке купаться страшно, и разводы радужные на поверхности воды… — Вздохнул. — Понимаю, что не до этого нам, поэтому и напросился в командировку, своими силами попытаюсь хоть что-то сделать. Тот же Тургояк облагородить, туристическо-оздоровительным местом сделать и Ильменский заповедник основать сейчас… Спасибо тебе Серёга, что выслушал!

— Да это тебе спасибо! — Не остался в долгу участковый. — И вот что, ты с Натальей этот ваш проект по санаторию доводите до ума, я как приеду, сразу же вынесу на общее рассмотрение. И врачи не против будут, думаю, пора в отдельную епархию выделять, в деревне им тесно. А ведь они тоже широко мыслят, всё упирается в недостаток кадров и материально-техническую базу. Смену они готовят, с ресурсами мы подсобим, а с твоим проектом им развернуться сам бог велел.

— Так ведь с сетью лечебных учреждений и для наших спецслужб подспорье немалое будет! — Ободренный поддержкой начальника Андрей и для него предусмотрел плюшек. — Тут тебе и агентурная работа, и вербовка, и идеологическая обработка. Не говоря уж о том, что наиболее упоротых врагов залечить можно ненароком, места здесь глухие!

Серёга на это только хмыкнул, ещё раз отметив, что недооценил Андрея: «А сколько у нас ещё таких, как Андрюха? Что не лезут в первые ряды, не для себя благ требуют, а о той же природе беспокоятся? Ведь он не только о том, что деньги за лечение с богатеньких стрясать продумал, а чтоб на эти деньги организовать отдых и профилактику для простого народа!»

С легким сердцем оставил приехавших в Миассе, потратив два дня на знакомство с начальством завода и координацию действий с гарнизоном казаков, теперь его подчиненных — заторопился обратно в Златоуст. Посмотреть, как обустроились свои, удостовериться, что все в порядке и до дома. А устроились приехавшие знатно, заняв одно крыло бывшего лугининского особняка. Которому в будущем было суждено стать зданием краеведческого музея.

— Губа то не дура! — Заметил участковый.

— Это временно, Серёга! — Успокаивали его. — Сейчас какая стройка, посреди зимы, вот с весны начнем себе дома строить! Освободим помещение, а пока здесь профтехучилище организуем, центр и правое крыло пустуют. И нам тут спокойней, всем вместе.

Сам Златоуст произвел благоприятное впечатление, видно было, что это любимый проект бывшего хозяина — Лугинина. Для заводских рабочих был организован госпиталь, трёхклассная школа для детей. Хоть не с ноля начинать преобразования. Болящих со всех заводов было решено возить пока в деревню, персонал госпиталя туда же, на курсы повышения квалификации. А по хорошему, как подумал Серёга, нужны пункты первой помощи при каждом заводе, да хоть ученики работают вахтовым методом. Пусть сортируют больных, с кем сами справятся, кого более опытным коллегам переправляют.

Обратно выдвинулись, почитай — налегке, о трех санях. Пять казаков, включая Серёгу да управляющий Златоустовского завода из купеческой семьи, которого участковый взял с собой, не вдаваясь в подробности. Сказано — собирайся и поехали с нами в Троице-Саткинский завод, не дело начальству перечить! Большой обоз, привезший поселенцев — должен был выехать позже, через несколько дней вслед за начальством. Можно сказать, официальное объединение трёх заводов в одну промышленную группу состоялось, сообщение между предприятиями теперь предвиделось постоянное.

Поднявшись на Уреньгу, оглянувшись на скрывшийся за горами город — Серёга сделал знак своим казакам и на голову незадачливого теперь уже точно бывшего управляющего накинули мешок и сдернули с саней на обочину. Участковый несколько раз пнул купеческого сынка (получившего хорошее образование, со слов заводских канцеляристов) в район паха. С первого раза пробить удачно помешал тулуп, но вот наконец попытки Серёги увенчались успехом и бывший хозяин жизни скрючился в снегу, мыча на одной ноте.

— А ты снега пожуй! — Сдернул участковый с головы жертвы мешок. — И поприседай, первое дело, как по яйцам получишь, поприседать…

— Да ты знаешь, кто мой отец!? — Визгливым голосом начал качать права достаточно молодой ещё мужчина, ворочаясь в снегу. — Вас же всех в кандалы закуют, холопов!

— Не, не знаю… — Делано равнодушно ответил Серёга и участливо посмотрел в глаза мажору из прошлого — А ты нам поведай, кто твой отец и как он такого выродка воспитал, который с детьми непотребства творит!

— Да вы что! — Видимо что-то углядев в глазах Серёги, купеческий сынок испугался и стал отползать, напуганный увиденным. — Это же инородцы, даже не крепостные! Вы же православные, не берите грех на душу!

— За тебя, мразота, больше грехов чем за змею боженька спишет, — веско уронил дружинник и пресёк ногой попытки представителя золотой молодежи встать и отползти.

— Давай, мужики, под сани его. Так и было, выпил лишнего и сверзился с саней прямо головой под полозья. — Распорядился участковый. — А голова предмет темный, исследованию не подлежит, врачи наши вскрытие проведут и подтвердят, что от наезда твердого тупого предмета на голову ласты склеил. Бывает…

Трое казаков приподняли сани, Серёга с дружинником подтащили захлебывающегося криком изувера под полозья и по знаку участкового — опустили край полозьев на голову приговоренному. «Живучий какой, сука!» — С неудовольствием заметил один из мужиков, разбежался и запрыгнул на сани. Без всяких спецэффектов и громких звуков голова у приговоренного деформировалась, он ещё несколько раз судорожно поскреб по снегу руками и ногами и наконец затих.

— Вот так! — Сказал участковый своим. — Всю несправедливость в мире искоренить не получится, но таких негодяев будем давить при первой возможности, невзирая на чины и заслуги!

Тело бывшего управляющего безо всякого почтения закинули в сани, и тронулись в путь, а повеселевший Серёга исполнил а капелла для казаков одну из любимых песен, из плейлиста брата: