ОПГ «Деревня» 2

Глава 4

— Ты то куда собрался, старый хрыч? — Татьяна собирала мужа на завтрашнюю рыбалку.

— Я обязан присутствовать как руководство, как ты не понимаешь?! — Захар, втемяшивший себе в голову попасть на багренье — отступать не собирался. — Куда ты эти сапоги подевала?!

— В валенках езжай! Дались тебе эти сапоги, ты же руководство, зачем тебе самому к проруби с багром лезть? Знаю я ваши рыбалки, перепьётесь и на льду заляжете, простатиты поморозите! — Продолжала ворчать Татьяна.

Председатель, плюнув — засобирался из дома. Татьяне не мешать, проведать Корепанова, как он обживается в гараже, стоит ли его вообще оставлять управляющим. Буркнул жене: «Я по делам!» — и одевшись, вышел на улицу. В спину доносилось такое привычное и родное: «Знаю я ваши дела!»

В гараже злобствовал Расул, на пилораме Боря, недовольные тем, что пропускают открытие сезона на реке. Тут Серёга встал насмерть: «Работайте! Не до корпоративов! Уже классовое расслоение проявляться начинает, в полный рост. А тут вы, такие красивые — поедете со всем начальством на охоту, тьфу, на рыбалку. Скромнее надо быть, пример показывать!» «Пусть злобствуют», — хмыкнул про себя Захар: «в работе злее будут!»

С ностальгией вспомнил, как они поженились с Таней и стали жить вместе. Он тогда взял у друга, деда Егора и Серёги — воздушку поиграться. За день расстрелял скудную горстку свинцовых пулек, вспомнил детство и продолжил стрелять дальше — жеванной газетной бумагой. Уже стрелять наскучило, оглядывая окрестности, высматривая, во что бы такое ещё стрельнуть напоследок — невольно залюбовался пропалывающей грядки молодой женой.

Дернул же его тогда черт, совместить целик с мушкой на крутом бедре Тани. «Да что ей будет, через юбку, да бумагой!» — Облизнул внезапно пересохшие губы молодой Захар: «Я же шутейно и любя!» Спасло его только чудо и быстрые ноги. Воздушку Таня вдребезги разбила об угол бани, остаток ствола вначале согнула, затем сплющила кувалдой. Два дня не разговаривала с ним, подчеркнуто игнорируя. Зато за эти два дня — Таня, злобствуя на мужа, в одиночку огребла всю картошку, несколько соток.

Захар, украдкой наблюдая за тем, с какой энергией и ненавистью Таня обрушивает тяпку на сорняки — обмирал бледнея. Догадываясь, что она сейчас представляет под лезвием тяпки — вместо сорняков и земли. С тех пор Захар сдувал пылинки с жены, ни руки не поднимал на неё, ни голос не повышал. Инстинкт самосохранения — он ведь основной, у нормального человека.

— Как Коля, осваивается? — Спросил Захар у демонстративно гремевшего железом Расула в углу кузни.

— Толк будет, работы не боится, глаза горят! Во всё старается вникнуть, руками потрогать.

— Сам то он где?

— У Айрата, вокруг станков ходит, как кот у сметаны. Мы с Борей ему вчера краткий план действий обрисовали, на перспективу, как бы у него головокружение от успехов не случилось. На глазах плечи расправил и помолодел! — Расул вдруг вспомнил, что он завтра на багренье не едет, в отличие от Председателя. Отвернулся и сделал вид, что работы выше крыши, а тут — ходют всякие, отвлекают.

Токарка оказалась закрытой на замок, Захар пнул для порядка пару раз по двери, но навесной замок красноречиво свидетельствовал, что это бесполезно. Покрутив головой — окликнул проходящего рабочего, где все.

— Так это, Айрат по делам ушел, а Корепанов с Егором над попиком издеваются, в сахарном цеху.

В голове промелькнули страшные кадры подвешенного на тельфере пономаря и вусмерть пьяные Егор с управляющим, тыкающие в него раскаленной арматурой. «Корепанова — рабочим в цех, Егора — на конюшню, навоз убирать, месяц!» — думал Захар, торопясь в тот угол гаража, который отвели под сахар. К счастью — опасения оказались напрасными, пономаря троллили, было дело, но без физического насилия. Егор вяло торговался с Колей, о приобретении пономаря для нужд деревни. Корепанов так же нехотя возражал, что такие пономари нужны самому.

Станиславского, чтоб уличить бездарных актеров во вранье — не было, а Савва принимал всё за чистую монет. И истово переживал за свою дальнейшую судьбу. Председатель, разобравшись, что происходит — побагровел: «Вы что себе позволяете?!» Егор сразу подорвался и с озабоченным видом: «У меня же кристаллизация!» — убежал почему-то к измельчителю свеклы, где в умным видом принялся прислушиваться к работающему агрегату. Корепанов, по примеру Егора — тоже было порскнул в сторону, но был перехвачен Захаром: «Стоять, с тобой ещё не закончили!»

— Иди-иди сюда, работорговец! — Поманил Захар Егора. Тот, оттирая руки ветошью, настороженно подошел.

— Шутили мы, Захар Михалыч! Чо начинается то сразу?!

Захар, не обращая внимания, обратился к Савве:

— Останешься у нас?

— Коли можно! — С щенячьим энтузиазмом согласился пономарь, тут же погрустнев. — Токмо мирянин я, не рукоположен!

— Ничо, в епархии у вас тоже люди сидят, жрать хотят! — Обнадежил его Председатель. — И рукоположат и крест на пузо повесят. Только пузо отрастить осталось. Давай, накладывай епитимью на этих охальников!

Савва, поглядывая с опаской на Егора с управляющим — вновь было завел шарманку про невместно. Но верно оценив гневный вид Председателя — откашлялся и хорошо поставленным баритоном скастовал охальникам десять раз прочитать отче наш вечером. Под поощряющим взором Захара.

— Вот так! — Торжествующе заключил Председатель и обратил взор на Егора. — А тебя в епархию пошлю договариваться, насчет сана для Саввы!

— Побойтесь бога, Захар Михалыч! — Взмолился Егор. — Они же меня там сожгут нах!

— Посмотрим на поведение… — Туманно пообещал Михалыч, переключившись на пономаря — Свой поп нужен! С весны церковь поставим, а пока поживешь у меня! И выше нос, поп ты или кто!?

— Куда нам церковь, Захар Михалыч, — взвыл Егор, — Кто строить будет, за чей счет банкет?!

— Есть такое слово — надо, — вздохнул Захар. — с церковью село будет, а то и смех и грех — по инфраструктуре вровень с Саткой стоим, а деревня. И село назовем позвучней! Попадалово! Не обсуждается! И Татьяна мне всю плешь проела, просит общественность хоть часовенку…

Егор вполголоса, себе под нос, чтоб не провоцировать Захара — продекламировал: «Село, понимашь — Попадалово, дворов, почитай, два ста, тому, кто его оглядывал, приятственны наши места…»

— Чо ты там бормочешь? — Захар подозрительно оглядел его и не найдя признаков крамолы и бунта, распорядился. — Нука, Егор, отведи Савву к Татьяне моей, пусть на постой определит. Она у меня убогих привечает…

— Ему бы переодеться, Михалыч! Комбез то мой на нем!

Председатель глянул на пономаря, мимикой показывающего, как ему не хочется расставаться с таким ладным черным комбинезоном с логотипом нефтяной компании и отрезал: «Не скаредничай! На богоугодное дело пожертвовал! Ему и идет, попрошу Татьяну эмблему спороть и пусть так пока ходит» Егор, уводя довольного Савву, размышлял: «Вырастит зверя Михалыч к весне, к гадалке не ходи! Надо тоже приручать Савву, пока в силу не вошел…»

А Председатель насел на Корепанова:

— Рассказывай, Николай, что делать дальше будешь!

— Разбирать завод, печи ладить для угля новые. Для кирпича такоже. А взаправду, что с других заводов нам и инженеров, и люд мастеровой под начало отдадут? — С радостным предвкушением спросил управляющий.

— Ты губу то не раскатывай, Коля! — Построжел Захар. — Временно отдадут, да. На год, построим и запустим завод. Они опыт переймут и к себе поедут, повторять. Ты главное то уяснил себе, что для нас самое ценное — это люди?!

— Чай не дурак! — Корепанов повеселел. — завсегда так было, и при старом хозяине! Сотню людишек прикупить — выложи пять тышш! А они кто по дороге сбежит, кто помрет, тягот пути не вынеся. Дикий народишко то везут, лапотных, к заводской работе несвойственных.

Захар, было начавший успокаиваться, опять взревел:

— Ты завтра на багренье собрался!?

— Завсегда так… — Недоумевающий Коля отпрянул от Председателя. — Как без начальства заводского то?

— От заводского начальства я буду, как хозяин! А ты с утра к Анисиму, на весь день! От него и светки не убежишь! Он тебя и за совецкую власть сагитирует, и про социальное равенство всё объяснит! Народишко, блядь, у него дикий, сам то из каких князей родом!?

— Держи, владей! — у ворот Галкиного двора Егор протянул Айрату старую дедовскую двустволку. — И вот, патронташ! Обращаться то умеешь?

— Да что тут уметь! Что тут у нас, вертикалка ёж, двенадцатый калибр, уважаемо!

— Иж же, не ёж! — Возмутился Егор, брякая кольцом двери.

Выглянула Галка, в накинутом на плечи Лёхином полушубке: «Подождите, оденусь сейчас». Через несколько минут вышла, позевывая: «Одно слово — рыбаки, спали бы да спали. Мой тоже всю ночь ворочался в предвкушении, усвистали по темноте, с баграми наперевес. Вас, мужиков, хлебом не корми — дай палкой в что-нибудь потыкать, желательно в живое! Да, Айрат!? Ахахах» Токарь засмущался, поставил канистру с бензином на снег: «Давай Галия, открывай гараж! Показывай снегоход, некогда нам языками чесать!»

Галка открыла замок, щелкнула фонариком, осветив нутро гаража со стоящими в нем снегоходом и УАЗиком. Егор любовно подышал на ветровое стекло: «Моя ласточка!» — и стал натирать его рукавом, Галка всполошилась: «Айрат, а ты водить то умеешь!? Лёха сказал — Егора не подпускать ни под каким соусом! Он тут два года назад взял у парней урал с коляской, покататься. Через три часа остатки мотоцикла сдали Шухвактовым, на металлолом одним куском. А на следующий день Серёга прикрыл гастарбайтеров, за незаконную организацию скупки! Так что снегоход — под твою ответственность!»

— Обижаешь, Галка! — С горделивым видом отозвался токарь. — У меня и права были!

— У нас с Лёхой тоже были, — вздохнула она, — кому сейчас они нужны, охохонюшки…

— Вот и мне так гибддшники сказали: «Зачем тебе сейчас права нужны?!». Года три назад — Негромко, для Егора, высказал наболевшее Айрат.

Залили бензин, упаковали багаж с запасной канистрой, стали прощаться с Галкой, на что она удивилась: «А вы так что-ли поедете? Санки то возьмите! Вон, оба обвешались оружием, всяко-разно палить будете, так хоть не просто пристреливайтесь, а пару косуль привезите!» Егор, досадуя на себя, под укоризненным взглядом Галки — прицепил сани. «Да смотрите, не тупите как обычно — не надо в ебенях коз стрелять, чтоб потом тащить их за собой, они вон — за деревней ходят пасутся». Егор отмахнулся: «Не учи ученых!» — сел сзади Айрата, тот дал по газам и застоявшаяся в гараже «Тайга» рванула на волю.

Егор спрятал лицо за спину Айрата от встречного ветра, видя только пролетающие по обочине деревья, а Айрат в упоении гнал по присыпанной снежком дороге к Аю. Проторенной рыбаками, два-три раз в неделю выбирающимися на реку и кормивших всю деревню голавлями и налимами. На особенно крутых поворотах Айрат кричал Егору: «Держись!» — закладывал крутые виражи и пронзительно свистел. С таким же восторгом его предки объезжали норовистых жеребцов в весенней степи.

С горы к спускались медленно, с опаской. Айрат повернул налево к речке, не заезжая на пойменный луг. На котором лет через шестьдесят будет основана деревня Александровка, в восьмидесятых заброшенная, как множество других деревушек и хуторов, признанных неперспективными. А к 2023 году останутся от некогда зажиточной деревушки лишь оплывшие фундаменты домов, да заросли конопли и крапивы, извечных спутников человека…

Айрат доехал до оврага и свернув — аккуратно выехал на лед и заглушил технику: «Машина — зверь!» — одобрительно похлопал по сидушке, растирая щеки руками.

— Чо встали то? — Поинтересовался Егор.

— Давай чаю попьем, перекусим. Мы здесь вот, у этого оврага с Саньком утром проснулись, после переноса. Вода разлилась, у входа в палатку плескалась, нам бы тогда заподозрить. Подумали, что плотину открыли в Златоусте или дожди в верхах зарядили. Сейчас то видно, что река сильно другая, больше гораздо.

— А как вы налимов то поймали, раз всё затопило? — Егор достал тормозок с заботливо нарезанными Ксюшей бутербродами и термос с кофе. — Закидушки то тоже залило?

— Так всю дорогу здесь рыбачим, наизусть выучили, закидушки на одних и тех же местах стоят, там и колышки капитальные, вросли в землю. Этот то кусок берега с нами перенесло, зашли в болотниках докуда смогли и жердью леску подцепили. А вот с краев несколько донок так и не нащупали, и сверху, и снизу. Так что примерно границы переноса представляю. И берег напротив, он не из нашего времени. У нас там дорога шла из Единовера, а тут — сплошь заросло всё.

Разложились на сиденье, стоя перекусили, попили кофе, Айрат достал термос: «Зацени, Дилара какие-то травки заваривает, полезные стопудова!» Егор заржал: «Наливай, только моя не оценит, если меня с этого отвара на других девок потянет!» Айрат деланно оскорбился, потом не выдержал и расхохотался тоже. Достали трубки, кисеты, Егор, как драгоценность вытащил зажигалку из-за пазухи: «Скоро как Вахромеевские — с местными зажигалками ходить будем, тюкать как дятлы кресалом по камню».

Айрат раскурил трубку и сказал назидательно: «Не знаю, чо ты вола жуешь — давно бы спички сделал». Егор загорячился: «Фига себе, думаешь так просто? Там дохрена чего надо и главное — время. Вот по весне Губин пришлет заказанное — попытаюсь изобразить. И то не сам, а технологию изготовления дам — пусть присланные делают. Вот Митенька бы точно справился, а кого там Палыч пришлет, неизвестно» Токарь выколотил пепел их трубки и выговорил ему: «Ты пипец жук, Егор! Лишь бы кого озадачить, чтоб самому не работать!» Егор только набрал воздуха, чтоб выдать гневную отповедь, но заметил смешинки в глазах Айрата — толкнул в бок: «Заводи, погоним, сам говорил — нам как можно больше сделать надо, ещё и козлов подстрелить, не по темноте же за ними гоняться».

Проехав метров триста — Айрат остановился, отвязал ледобур и вручил Егору: «Давай, начинай вот здесь». Тот покрутил его в руках, примерился и вгрызся в лед, с остервенением крутя ручку. Хватило, впрочем, его ненадолго, через несколько минут расстегнул куртку, сдвинул на затылок шапку и приступил к токарю: «А ты чо сидишь? Давай по очереди бурить! Я заманался уже!» Айрат, до этого расслабленно медитировавший на то, как Егор насилует ледобур — засуетился: «А я чо, мне эхолот надо настроить! Прибор не простой, мы пока с Саней разобрались — семь потов сошло!» Егор смерил его недоверчивым взглядом и вернулся к ледобуру.

— Всё! Макай свой прибор и показывай, как работает! Следующую ты сверлить будешь, я взмок весь!

— Ты чо тошнотик такой, Егор? Как Ксюха с тобой живет таким?! Мы вон, с Саней, весь день бывало бегали бурили и не жаловались. — Айрат окунул датчик в воду и стал изучать экран. — Да тут логово швайнокарасей!

— Дай, дай посмотрю! — Егор принялся чуть ли не из рук вырывать сонар.

С неохотой уступив, Айрат достал блокнот с карандашом и попутно объясняя, как работает эхолот — отмечал первое рыбное место. «Не могли нормальный прибор купить!» — Негодовал Егор, привязывая ледобур к саням: «Чтоб не ковырять эти лунки, а ходить по льду, трубочкой попыхивать. Или вообще на ходу, с снегохода!»

— А ты зачем его привязал? Мог бы и просто в санки кинуть, — ехидно поинтересовался Айрат. — вон, через триста метров следующий омут будет. Раньше точно был!

— Раньше то не мог сказать!? Заводи…

По только ему одному знакомым приметам Айрат остановил снегоход и ткнул пальцем: «Здесь!» Егор подумал: «И как он эти омуты и ямы находит, по запаху что-ли? Всё одинаковое, с одной стороны скалы, с другой — лес, стеной подходящий к берегу». За эту лунку с азартом взялся Айрат, в отличие от Егора — сразу скинув куртку. Егор приплясывал рядом, с сонаром наготове.

— Зырь! — В возбуждении затряс экран эхолота Егор. — Тут вообще матерые! И больше!

— Нука! Как их всех вывозить то будем!?

— Ты их достань сначала, — резонно заметил Егор, — а уж вывезти найдутся желающие. Вахромеевские казаки, поселковые крестьяне, они же считай наши уже, к заводу приписаны. И всех кормить надо. Дальше поедем?

Айрат достал трубку, закурили и стали кумекать: затея с эхолотом оказалась излишней — в любой подходящей по глубине яме можно было вскрывать сверху лед и бить сонную рыбу. Проблемой было выволочь этих подсвинков на лед, экземпляры, по оценкам сонара — до семидесяти-восьмидесяти килограмм были. Можно было с чистой совестью плюнуть и ехать домой. Косуль настрелять, Егор все порывался проверить свой новенький карабин тигр, да и у самого Айрата зудели руки — проверить двустволку подаренную. Рыбацкий азарт всё же пересилил:

— Тут сейчас чуть больше километра пусто будет, до Кривули, перекаты, а за поворотом шикарная яма. Там как раз Азатовская территория начинается, сгоняем! — Решился Айрат. — Отметимся наверняка уж, садись!

«Смотри переходов сколько!» — Прокричал Айрат обернувшись. Егор покрутил головой — какие переходы!? «На дорогу смотри, не крути башкой» — крикнул в ответ. Айрат внезапно остановился.

— Какие переходы, Айратище? — Спокойно и доброжелательно, как и надлежит разговаривать с психическими во время обострения, спросил Егор. Тот, спрыгнув со снегохода — прислушался, подняв руку.

— Где, кто!? — Закрутил Егор головой.

— Да помолчи ты! — с досадой негромко сказал Айрат. — Ты как городской, в шары долбишься! Видишь борозды в сугробах по берегам, олень? Это лоси проходные мигрируют. Дождались ледостава и с летних горных делянок перебираются в долины, осинник жрать. Ну и болотца подмерзшие им сейчас как дом родной. Это как для тебя коммуналка в Питере, с такими же укурками!

— Я в ремиссии! — огрызнулся.

— А вот это кто, по твоему, чей след? — Айрат показал головой на пробитую в снегу с берега тропу, как лосиный заброд, только шире раза в три.

— Я фиг его знает! — Егор снял с плеча карабин и внезапно вспотевшими в перчатках руками отжал предохранитель. — Мамонты?!

— Козлы это, баран! Слушай!

Егор прислушался, там вдалеке на реке, делавшей здесь петлю — через лес доносились странные, еле слышимые звуки. Вдруг сменившиеся утробным и надсадным хеканьем мужиков — судя по еле различимым голосам. Непонятное действо достигло апогея и звуки напомнили Егору старый мем про субтильную блондинку на диване, всю в брекетах, и выстроившихся сзади неё в ряд негров. Рёв мужиков становился всё громче и на фоне этой торжествующей какофонии диссонансом прозвучало пронзительное и жалобное ржание лошади.

— Да ну нах! — Егор покрепче перехватил карабин. — Не может быть!?