Остров пропавших девушек

Остров

1982–1985

11

Новый Капри. Такой же, но другой.

Сначала он строит вертолетную площадку. Затем дорогу. Твердую и с асфальтовым покрытием, которое впитывает жару, а потом выбрасывает ее обратно. Но это покрытие защищает подвеску роскошного лимузина. Потом приходит черед яхты, «Принцессы Татьяны», которая бросает якорь у пристани, потеснив рыболовецкие суда. На Рождество герцог приводит в церковь крупного мужчину и представляет его как архитектора Нового Капри, которым теперь станет их родной остров.

— Слушайте, а что такое Капри? — спрашивает Мерседес, когда они в сгущающихся сумерках идут домой.

Во многих окнах горит по свече в честь младенца Иисуса, а сквозь щели на улицу пробивается аромат пряностей и жареного мяса.

— Понятия не имею, — отвечает Ларисса. — Может, корабль?

— Это остров, — объясняет Донателла, — рядом с Италией.

— А почему бы нам не остаться старой доброй Кастелланой? — спрашивает Мерседес.

— Потому что на Капри ездят богачи, — отвечает ей Донателла, — раньше там были одни только козы да рыболовецкие лодки, а теперь полно дворцов.

— Да ты что? — говорит Серджио, тут же оживляясь. — Прямо-таки дворцов?

— Ну ладно, особняков, — отвечает Донателла, — роскошных особняков для богачей.

— Откуда ты все это знаешь? — спрашивает Ларисса.

Донателла пожимает плечами. В их школе есть библиотека, в которой полно книг и журналов, не нашедших применения в замке. Донателла прочла практически все, что там есть. Она заядлая читательница. И в придачу такая же мечтательница. Мерседес боится, как бы сестру в жизни не постигло разочарование.

Армия выписанных из Китая рабочих строит на голых скалах по обе стороны от города новые коммуникации, а заодно новые ответвления западной магистрали, ведущие к заброшенному карьеру, из которого когда-то брали камень для строительства как храма, так и замка. Вскоре у жителей острова появится установка по опреснению воды, работающая по принципу обратного осмоса. Дети, по два часа в день изучающие английский язык в надежде потом передать это умение своим родителям, не расслышав толком название новой технологии, говорят, что теперь вода в Кастеллану будет подаваться прямо из космоса.

Тем не менее Мерседес все равно встает в шесть утра, чтобы подготовить ресторан для завтрака, и только потом карабкается на гору в школу.

— А где они будут жить, эти твои богачи? — спрашивает Мерседес.

— Он построит дома. Большие-пребольшие. И еще одну пристань, чтобы у нее можно было бросить якорь даже зимой.

— Понятное дело, — произносит Серджио, — если они сюда понаедут, становиться на якорь в открытом море уже не получится.

В прошлом году во время шторма в заливе Рамла на скалы выбросило яхту размером с дом Мерседес. Хозяева яхты в это время гостили в замке. Чтобы спустить ее обратно на воду, из Монако вызвали команду специалистов, но для спасения судна все равно понадобилось объединить усилия почти всех мужчин острова и включить на всю мощность насос, выкачивавший воду, набравшуюся через огромную пробоину в корпусе.

— Но если у них будут яхты, то зачем им дома? — спрашивает Мерседес.

— Да господи! — восклицает Серджио. — У Марино же есть дом, правда? Или ты хочешь сказать, что им лучше жить на лодке?

Повсюду деловито расхаживают мужчины в костюмах и светоотражающих жилетах поверх, осматривают заведения и дома местных жителей, записывают что-то, раскатывают по новым дорогам с Мэтью Мидом на гольф-каре его тучного архитектора и взирают с высоты скал на крыши домов внизу.

Однажды паром приходит три дня подряд, и армия китайцев перетаскивает на берег пугающее количество тяжелого груза. Огромные работающие на бензине машины, которые нужно собрать после установки на берегу. Лес металлических рамок вздымается в воздух — важного вида портовый инспектор называет их кранами. Погрузчики, экскаваторы, сваебойные коперы... Он отбрасывает список в сторону, потому что и сам не знает названия остальных. И так понятно, что с их помощью будет построена новая гавань, в пять раз больше нынешней! А Мэтью Мид стоит на палубе и попыхивает сигарой, глядя на железные балки и мотки кабеля на пристани, слушая раздающиеся по всему острову взрывы динамита, ставшие еще одной привычной частью жизни.

— Может, у нас построят сухой док? — говорит Ларисса. — Тогда у многих могла бы появиться работа.

— Не смеши меня, — отвечает на это Серджио, — у него на уме совсем другое.

— Откуда мне знать! — огрызается она. — Им же надо будет где-то обслуживать свои дурацкие суда. Так почему бы не здесь?

— Ты что, совсем не слушала, что он говорил? У него полно амбиций. А та публика, которая будет сюда приезжать, наверняка не пожелает, чтобы ей досаждали краны и электросварка.

Даже в десятилетнем возрасте Мерседес понимает, что родители говорят друг с другом неправильно. И что мужчина не должен говорить с женой с тем презрением, которое слышится в голосе Серджио.

И снова: вроде бы все такое же, но вместе с тем другое. Родители забрали Донателлу из школы, чтобы она помогала им в ресторане. Они хотели поступить так и с Мерседес, но им помешал закон, в соответствии с которым до тринадцати лет она должна оставаться в школе. По ночам Донателла беззвучно плачет в подушку, ведь ей так нравилось учиться, а теперь ей пришлось столкнуться с суровыми реалиями жизни в Кастеллане.

Мальчишки заново учатся давно забытым профессиям штукатуров, маляров, отделочников и сантехников, ведь город ждет косметический ремонт, чтобы казалось, что он выглядел так всегда. Они осваивают специальности, которые позволят им как зарабатывать на острове, так и отправиться искать счастья где-то еще. Выбирать им самим. Те же самые занятия, древние как мир, ждут и девочек: драить полы, стирать, мотыжить и полоть, стоять у плиты и ухаживать за детьми, пока не поседеешь. С той лишь разницей, что теперь они будут убираться не у себя, а в чужих домах. И воспитывать чужих детей, питая к ним безответную любовь.

То же самое. Но другое.

Старая «Оберж де Кастиль», единственная на всем острове гостиница, так долго не знает отбою в постояльцах, что вскоре сможет позволить себе оборудовать туалеты. В гавани открываются две новые лавки и кафе, но это никак не влияет на благосостояние «Ре дель Пеше», а каждый дом, в котором есть хоть одна свободная комната, размещает туристов. На площади на деньги герцога открывается кабинет самого настоящего врача — для всеобщего пользования. В примыкающей к нему аптеке предлагается поистине райское изобилие товаров, на которые местные жители могут тратить свои новые доходы. Шампунь! Пластыри, которые приклеиваются к коже! Вставки в обувь для страдающих плоскостопием! И целая полка ярких красок, чтобы красить глаза, губы и даже ногти на ногах! Одноразовые гигиенические салфетки! Кто бы мог подумать, что в мире есть такая роскошь!

Как-то раз Мерседес видит, что Донателла стоит у столика, из-за которого совсем недавно встали посетители, сжимая что-то в ладошке и хмурясь.

— Что случилось? — спрашивает она и подходит ближе, чтобы посмотреть.

В руке сестры американский доллар. И даже не один, а два.

Никаких зарплат в ресторане, вполне естественно, нет, ведь на доходы от него существует вся их семья. Поэтому два американских доллара — это событие.

— Странно, — говорит Донателла, — такое случается уже в третий раз.

— Они просто их забыли?

— Да нет, — отвечает она, — когда они уходили, я хотела вернуть им доллары.

— А они что, не взяли?

— Нет! Это-то и странно. Лишь отмахнулись от меня и сказали: «Это тебе!»

— Типа подарка или чего-то такого?

Донателла согласно кивает.

— Иностранцы такие чудные.

— Это точно, — говорит Донателла, засовывает деньги в лифчик и добавляет: — Только папе ни слова. У меня есть уже пять долларов.

В свой выходной она отправляется в новую аптеку, покупает черную краску, которую надо мазать на ресницы специальным ершиком, и бутылку пепси-колы для сестры. Мерседес единолично ее выпивает в бабушкином саду, считая, что в жизни еще не пробовала ничего вкуснее.

Пока из моря вырастает порт, на скалах поднимается целый город. Огромный отель с фонтаном в вестибюле. Жилые дома с балконами — сначала один, два, три, затем пять, затем пятнадцать. Plasa, которая вскоре обрастет магазинами, и канатная дорога, соединяющая ее прямо с пристанью для яхт, чтобы богатеи не утруждали ножки. Мерседес учит новые английские слова и фразы, которые в школе им никто даже не думал преподавать. High-end. Six-star. Premium luxe. Bidet. Перерезая путь пешеходам, в конце Виа дель Дука появляется исполинский сверкающий ресторан: стеклянные стены и терраса с видом на пристань и океан. Серджио с блеском в глазах часами наблюдает за тем, как его строят.

— Я должен поговорить с el duqa, — произносит он с таким видом, как будто общался с ним уже не раз, — им нужен будет управляющий.

— У нас уже есть ресторан, — возражает на это Ларисса, — и ты и там будешь готовить чужакам еду и убирать за ними дерьмо.

Но она видит, как его взгляд темнеет, и замолкает — его взбучек ей и без того хватит на всю оставшуюся жизнь.

На восточном утесе вырастает величественный дом с внушительным видом на все Средиземноморье. Стеклянные двери до потолков и собственная башня. По слухам, его выкрасят в желтый цвет. Такое даже представить невозможно! Желтый дом! Но вскоре Кастеллану запруживают подмастерья: они обдирают до голых камней фасады, шлифуют их, заново штукатурят и каждый из них красят в свой цвет — один в желтый, другой в бирюзовый, третий в розовый, оттенка лосося.

«Красиво, — говорит молодежь. — Наша столица окрасилась всеми цветами радуги!» Solteronas при этом поджимают губы, а старики говорят, что с таким же успехом они могли бы жить в Италии.

А Мерседес все растет, растет и Донателла, Ларисса становится все печальнее и злее. А после того как остров успевает трижды отметить День святого Иакова, начинают прибывать люди-с-яхт. И вместе с ними, в то лето, когда Мерседес двенадцать, девочка, которая изменит всю ее жизнь.