Откат

Глава 18. Разговор. 28 февраля 1976 года. 9. 40. Минск. Институт системных идей

— Любопытный паноптикум. Это, как я понял, прототип «Искры»? Тут вроде как Минск-32, - хмыкнул Павел Сметанин, оглядывая стоящие на стендах компьютерные устройства разных стран. — Я сначала подумал, что вы нам музей показываете.

Стоявшие неподалеку люди семидесятых еле сдерживали саркастичные улыбки. Они примерно такой реакции от людей из будущего и ожидали. Так как ученые этого института были допущены к особым секретам, то успели познакомиться и с компьютерной техникой двадцать первого века. Понятно, что даже самые передовые машины семидесятых проигрывали тем по всем мыслимым параметрам, как кресала каменного века зажигалке. Но все равно было несколько обидно. Здесь же были представлены новейшие зарубежные компьютеры Altair 8800, KIM-1, предвестники персоналок. Хотя до уровня IBM PC 5150 им еще было далеко. Реконструктор отлично понимал их состояние и потому посочувствовал.

— Да ладно, ребята, не обижайтесь на этого бородача. Что он там в своих экспедициях и видел-то? Белых мишек?

Геолог живо обернулся. Было странно наблюдать у такого здоровяка подобную легкость движений.

— Не надо наездов, Руслан! Знаешь, какая техника у нас стояла? Рабочая станция на восьми ядрах, оперативка на шестнадцать гигов, видео на восемь, плюс полный фарш на остальное, сверху спутниковая антенна, все это запитано и продублировано. Ты что думаешь, геологи все еще с молотками по горам бегали?

— Ладно-ладно, будем считать тебя передовым образцом науки!

— Не, передовые нынче — вот эти парни, — Геолог кивнул в сторону старых знакомцев Студента и Спортсмена, которые были приглашены на важную беседу, как зачинатели рабочих направлений. Те уже привыкли к своим «позывным» и охотно на них откликались. — Борис Николаевич, — Сметанин обратился к третьему представителю ИСИ, присутствующему здесь, — как думаете, когда наши первые персоналки в массовое производство запустят?

Высокий мужчина с узким вытянутым лицом и проницательными глазами задумчиво посмотрел на молодых людей, стоящих перед ним. Он ни на минуту не забывал про их настоящий возраст и реальный вес в нынешнем политическом раскладе. Талантливый организатор и ученый Борис Малиновский, главный конструктор Мини-ЭВМ «М-180», член-корреспондент Академии наук Украинской ССР знал реальное положение дел в электронной промышленности СССР, поэтому не был так оптимистичен.

— Точно сказать не могу. Минимум года три-четыре. Первые машины и раньше выйдут, но к массовому производству мы пока еще не готовы.

Снайпер поднял удивленные глаза.

— Нам обещали…

— А вы поменьше слушайте, молодые люди, обещания чиновников. Они мало что соображают в этих проблемах. Конечно, с созданием Научно-Промышленных объединений дела пошли намного лучше. Даи наработки из будущего позволили здорово сэкономить время. Но ведь еще предстоит сделать чрезвычайно многое. В первую очередь резко повысить культуру производства. На наших фабриках слишком много брака при производстве банальных микросхем, что недопустимо в массовой промышленности. Если по «железу», — Малиновский использовал термин из будущего, этот человек, вообще, быстро схватывал наработки оттуда, — мы смогли сделать несколько прорывных моделей. Благо есть опыт не меньше, чем у американцев. То с внедрением в производство пока здорово отстаем от Штатов. Мы, знаете ли, сейчас внимательно следим за попытками Мерса Кутта и Стива Возняка перепрыгнуть собственный нынешний уровень. Они отлично осведомлены, что мы получили от вас прорывные технологии и захотят застолбить за собой их коммерческую составляющую. Ведь в вашем послезнании есть и оборотная сторона. Наши соперники и конкуренты получили информацию о том, что будущее за ПС, а также о том, что будет использоваться в качестве периферии. Это уже сэкономит им огромное количество времени и денег. Шила ведь в мешке не утаишь?

— Интересное наблюдение, — задумался Реконструктор. — Получается не только Союз получил пинок под зад?

— Примерно так. Вы же не считаете всерьез, что после постановления правительства завтра же будет построен новый завод и начнутся производиться вещи, для которых еще не готово практически ничего. Ни процессоры, ни устройства ввода и вывода информации, накопители, ни даже пластик для корпуса. Их зачастую еще нет и в проектах. Одно дело прочитать нужную информацию в файлах, совсем другое — запустить в производство. В том числе и то, чего еще нет в природе.

— То есть проблема на проблеме?

Малиновский замолчал, а Спортсмен посмел вмешаться в серьезный разговор. Было хорошо заметно, что молодые ученые безмерно уважают старшего товарища.

— Я бы не сказал, что все так плохо. У нас на самом деле было много разных наработок. Как только мы запустили в среде электронщиков внутренний закрытый журнал, где печатаются самые современные идеи и открытая информация из вашего будущего, так со всей страны тут же полетели деловые предложения. Ну и поддержка сверху очень здорово помогает, Борис Николаевич.

Малиновский с удовлетворением кивнул.

— Я, честно говоря, безмерно рад такой реакции. Всеобщее обсуждение здорово помогает осветить проблему с разных сторон. Но дел поистине громадье. Очень многое запущено! Помните, что в 1967 году американцы купили у нас лучшую в мире на тот момент, оригинальную ЭВМ «МИР». Эта машина имела стековую организацию памяти, дисплей со световым пером, обеспечивающий интерактивное взаимодействие пользователя с машиной, а главное — аппаратно реализованный язык программирования, позволявший выполнять символьно-аналитические преобразования, интегрировать функции, решать уравнения, выводить графики. Подобные возможности у вас были в будущем реализованы программно в «Mathcad» и «Maple». Так вот, в том же году было принято невероятное по глупости решение: приостановить наши разработки компьютеров и взять за основу унификации электронную платформу и программное обеспечение американской IBM 360. В итоге мы навсегда закрепили собственное отставание от Штатов.

Люди из будущего потрясенно молчали. История отечественной микроэлектроники не была вещью популярной, и о многом они не догадывались. Наконец, Руслан Аликбетов, блеснув темными глазами, порывисто сказал:

— Это, получается, мы сами себе яму выкопали? Кто принял такое решение?

— Ну кто принял, — Малиновский многозначительно хмыкнул, — с теми уже разбираются. Мы же своего так просто нынче не отдадим!

Снайпер понятливо улыбнулся. Борис Николаевич был из так называемых «глушковцев», работал руководителем отделения кибернетической техники и заведующий отделом управляющих машин Института кибернетики в Киеве. Сюда в Минск он был командирован для основания новейшего института, который будем заниматься проектированием нового советского общества с помощью совеменной кибернетики. Такая задача была по плечу далеко не каждому. Поначалу здорово сомневающийся Малиновский вскоре загорелся идеей молодых ученых и решил остаться в Минске надолго.

— Но, по-вашему, Борис Николаевич, мы сможем обогнать американцев?

— Конечно же, — Малиновский улыбнулся, — по одному только программированию мы уже впереди лет на десять минимум, и им нас уже не догнать. Мы совершенно ясно представляем себе его будущее. С нами тесно работают Лев Николаевич Королев из Института точной механики и вычислительной техники академика С. А. Лебедева, Ершов Андрей Петрович из Новосибирского Академгородка. Кстати, совсем недавно он руководил созданием программно-аппаратной системы разделения времени АИСТ, расшифровывается как «автоматическая информационная станция». Под его крылом в Новосибирске сейчас собрана целая плеяда молодых и одаренных ученых. И мы постоянно на связи с Филиппом Старосом, которые сейчас возглавил Зеленоградский Центр микроэлектроники. Здесь в Минске уже строится его филиал. Белоруссия и планировалась как сборочный центр страны, так пусть и микроэлектроника станет визитной карточкой белорусов.

— То есть пока затык в производстве?

— Если бы только это, — тяжело вздохнул ученый. — Еще необходимо подождать, пока подготовим новые кадры. Хорошо хоть молодёжь охотно идет учиться на вновь открывшиеся факультеты, смогли заинтересовать её перспективами.

Геолог и Снайпер переглянулись. Будет, о чем поговорить с высшими руководителями страны. Проблема серьезная и требующая самого пристального внимания. Отставание именно электронной промышленности сейчас недопустимо!

— Неплохо у вас тут, — Руслан был приятно удивлен и внимательно осматривал небольшую, но уютную «Кают-компанию». Несколько передвигаемых круглых столиков, легкие пластиковые стулья, «кухонный уголок», приятный дизайн, живые цветы в горшках, все в комнате располагало к неспешным беседам или отдыху.

— Это, кстати, идеи ваших, то есть попаданцев, — откликнулся Студент, возившийся с кофемашиной. — Они говорят, что в больших компаниях считается хорошим тоном иметь вот такой уютный уголок, чтобы сотрудники могли выпить кофе или чай, немного передохнуть и разгрузить головы.

— Так и есть. Полезное ноу-хау!

— Нашим тоже понравилась такая идея, да и Борис Николаевич поддержал.

— Так в кабинетах и лабораториях надо работать, а не чаи распивать! Здесь же посыл грамотный — разделить зоны работы и отдыха, так получается эффективней. Почему мы сами об этом еще не догадались, я даже не представляю.

— Думаю, что предложения наверняка были, — хмыкнул Снайпер. — но кто из советского хозяйственного руководства нынче прислушивается к чаяниям трудящихся?

Малиновский отвлекся от чашки кофе и только покачал головой. Он все еще не привык, что эти ребята из будущего ко многому из нынешней действительности относятся достаточно скептически. Да и язык у них больно уж острый! Не всем такое нравится. Но в этот момент двери в «Кают-компанию» открылись и вошли двое мужчин. Оба одновременно порывистых, относительно моложавых, но уже наделенных большой властью.

— Приветствую всех, — обвел глазами присутствующих секретарь ЦК КПСС Машеров и сделал приглашающий жест своему спутнику. — Прошу любить и жаловать Григорий Васильевич Романов, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС. Тоже хочет ознакомиться с наукой будущего.

После взаимных приветствий и рукопожатий все расселись по местам, получили чашки с кофе или чаем. На столах свободно лежали конфеты, печенье и пряники.

Машеров на правах «хозяина» первым произнес:

— С чего начнем, товарищи?

Николай Истомин посмотрел на Дивова, выступавшего здесь по ником «Редактор» и кивнул. Тот прочистил горло и решил сразу же расставить все точки над «I».

— Собственно, Пётр Миронович, а что вы хотите от нас услышать? Вам наверняка уже выслали все последние редактуры нашего небольшого совещания в Москве. Ведь там присутствовал Секретарь.

Машеров понимающе улыбнулся.

— У вашей группы, верно, далеко не все говорится в открытом кругу? Насколько мне известно, вы все вместе общались еще в Ленинграде, затем недавно были в Москве, да и сюда добирались с некоторыми приключениями. Наверняка появились новые мысли.

Геолог смущенно потупил взор. Это он немного в пятницу побуянил в «Пулково», когда их рейс отменили по причине непогоды. Ему не очень понравилось обслуживание пассажиров «Аэрофлотом». В здешнем же мире качать права было чревато. Но как-то разрулили.

Романов, видимо, пожелал снять напряжение и спросил.

— Николай, мы с вами немного общались по телефону, так что шапочно знакомы.

— Кстати, спасибо вам за поддержку, Григорий Васильевич.

— Не за что, мне на самом деле очень интересны ваши идеи. Насколько я понял, они весьма нестандартны и далеко от наших методов воспитания советского человека. Но мне и Петру Мироновичу хочется узнать больше. Понять за что мы будем бороться и что мы будем строить?

— Даже вот так серьезно? — удивился Истомин. Эти двое сейчас в открытую предлагали помощь и сотрудничество на будущее. Николай как-то даже не размышлял о прыжке на такую высоту. Неужели им на самом деле интересна задумка?

Миронов понял сомнения писателя и зачинателя движения «Коммунаров» по-своему, поставил чашку на стол и наклонился вперед, сложив ладони вместе.

— Чтобы не путаться, я буду называть вас всех по вашим прозвищам. Так привычней.

— Позывным.

— Ну пусть будет так, — усмехнулся секретарь ЦК КПСС. — Я ведь участвовал в прошлогоднем, как вы это называете, мозговом штурме. Только одна ваша группа из всех совместно с глушковцами смогла предложить что-то на самом деле стоящее. Поэтому и вы второй день здесь в Минске. Узнаете совершенно закрытые для посторонних вещи.

— Мы сами по себе большой секрет, — саркастично усмехнулся Реконструктор. В комнате засмеялись, обстановка немного разрядилась. Если люди из будущего еще могли держаться с сильными мира сего откровенно независимо, то молодые сотрудники ИСИ немного робели.

Малиновский же с неподдельным интересом наблюдал за общением людей из будущего и двумя секретарями ЦК. С Машеровым он уже довольно много общался, уважал его совершенно искренне и даже поражался умению того объять невозможное. Чисто природный дар улавливать полезное и конъюнктурное. Романов же был пока для него «темной» лошадкой. Глава Ленинграда, стремительно взлетающий на Олимп. Приезд его сюда в Минск, в этот необычный на самом деле институт мог означать многое. В первую очередь то, что мир уже никогда не будет прежним. Отдав приоритет науке и новому мышлению, пути назад уже не будет. Ну как может талантливый руководитель вернуться к привычным замшелым представлениям, познав блестящее будущее не только его страны, но и всего человечества. Заместитель руководителя института прочистил горло заявил:

— Я думаю, что нашим гостям будет в первую очередь любопытно ознакомиться с вашими представлениями о новом обществе. Ведь насколько я понимаю, вы и есть его первые идеологи?

Истомин поднял глаза и эмоционально выступил:

— Я бы не стал брать на себя функцию Бога, могу просто предложить в сжатом виде наше миропонимание. С матричной постструктурой социума, внутренним контуром преобразовательных групп вполне разберутся и ваши ребята. Все это неплохо просчитывается в компьютерных программах. Думаю, что через несколько лет они выдадут все необходимые параметры. Вдобавок к этому времени они смогут получить относительно объективные данные от социологов и демографов. Но это только первая ступенька преобразования всего советского общества.

— Простите, Снайпер, — прервал его Романов, — вы говорите сейчас о тех модулях развития, что будут внедряться в наши социальные системы?

— Примерно так. На самом деле все несколько сложнее, как, впрочем, и сам социум, но все это решаемо. Требуется только время и воля идти до конца.

Машеров задумчиво обвел взглядом стены и чеканным голосом заявил.

— Время пока у нас имеется, с решимостью…также проблем не будет.

Романов бросил быстрый взгляд на коллегу, но возражать не стал. Не все еще полностью сложилось у него в голове. Слишком много чрезвычайно незаурядной информации. Он коротко бросил:

— Что вы конкретно предлагаете?

Николай Истомин молча взял кружку, прошел в кухонный уголок и долил себе кофе, а затем строгим взглядом уставился на гостей. Его не останавливали сейчас ни предостерегающие жесты Сметанина и Дивова, ни показательно закативший глаза Аликбетов, как бы говорившие ему:

— «На хер ты им сдался со своими сумасбродными идеями?!»

Но вся их досужая болтовня ничего не стоит, если не начать действовать. Все накопившееся в будущем зло сейчас остро хотелось выпустить именно в созидающую энергию. Вот пусть эти двое и не создадут решающий перелом сразу, но хорошенько о нем задумаются. Просто выбора он им не оставит. Или все разом похерить или прыгнуть над собой. Да и есть уже был пробный опыт. Молодые ребята глушковцы от идей Снайпера поначалу попросту охуели, но через некоторое время и после прочтения ряда книги из будущего стали с ним отчасти согласны. Даже подкорректировали изыскания ИСИ в нужном направлении. Вон сейчас как исподлобья наблюдают. Не до конца уверены в себе? Ну что ж, жребий брошен — или работаем в открытую или дальше партизанствовать. Начал Николай излишне пафосно, явно нагнетая обстановку:

— Дорогие мои сограждане, вы можете сказать в точности какое общество мы строим?

Романов, предчувствуя некий подвох, все же отважно бросился на «амбразуры».

— Это вроде как ясно выражено в уставе партии — коммунизм.

— Что для вас коммунизм?

Глава Ленинграда улыбнулся.

— Я не буду отвечать общими трескучими фразами. Мне уже не раз удавалось переговорить с вашим братом, попаданцем, вам подавай конкретику. Но если коротко — создание общества всеобщего братства. Ну вы хлебнули по самые уши буржуазного строя с его бесчеловечной эксплуатацией человека человеком. И не мне вам объяснять, что это регресс для всех сторон общественной жизни. Насколько я знаю, в той капиталистической России будущего и с экономикой было не так уж хорошо. Не взлетела она отчего-то, хотя кое-кто во время так называемой перестройки много чего народу на этот счет наобещал. И здесь мы проиграли. Так что лично я иной альтернативы, чем построение коммунизма, для нашей страны больше не вижу. Все эти россказни о молочных реках и кисельных берегах рассчитаны на необразованных простаков. Возможно, мы должны стать несколько либеральней и более открытыми, но до определенной степени и точно не взрывоопасным способом.

— Неплохо! — Снайпер был приятно поражен. Четкий, абсолютно не заидеологизированный ответ на прямой и жесткий вопрос. — Тогда пойдем дальше. Почему, на ваш взгляд, советский образ жизни не пришелся советским же людям по нутру. Ведь в нашем мире от него отказались, побежали сломя голову за красивой конфеткой.

— Дураки потому что, — мрачновато констатировал Машеров. Он сидел спокойно, облокотившись на стол и ожидая развития событий, догадываясь о том, что сегодня будет некий многозначительный разговор. Эти ребята ох как непросты и отношения с ними складывались у бывшего лидера Белоруссии не сразу и неоднозначно. Но сейчас они ему скорее доверяют, чем нет. Потому и услышать откровения вдвойне ценно.

— Ну что дураки, так это понятно. Что победило жлобье, циничное и нахрапистое также ясно. Но в чем коренная причина неудачи советской мощнейшей партийно-идеологической машины? Ведь в нашем поколении, — Истомин оглядел товарищей, — до сих пор жива ностальгия по СССР. Много там чего осталось на самом деле неплохого. Не все стоило выкидывать на свалку истории.

— Хорош балаболить, Снайпер, — вмешался смурный Геолог, ему до чертиков надоели эти заумные споры ни о чем, — не тупые здесь сидят. Рассказывай по существу!

— Ну ладно, сам напросились, потом не жалуйтесь! Товарищи руководители, вы каким образом хотели с этим народцем создать это самое высшее общество? С помощью кнута и пряника? Или выстроив в колонны и направив под конвоем к светлому будущему? По очередному приказу, постановлению или генеральной директиве? Но так это не работает. И даже то, что мы здесь планируем с помощью науки и послезнанию также не сработает, — Истомин остановился в середине комнаты и с самым серьезным видом обозрело всех. Люди притихли, ожидая откровения. — Вы не подумали, что окружающая людей среда для развития должна быть совершенно иная.

— Это понятно, — Машеров наклонился и упер такой же серьезный взгляд в молодого вихрастого паренька. — Судя по тому, что я понял, мы не можем знать, как будет действовать абсолютно новая система на основе теперешних данных. Структура искомого изначально непредсказуема.

— Это только часть знания. То, что мы можем предположить, но все на самом деле еще сложней. Ребята из ИСИ, — Снайпер кивнул в сторону Студента и Спортсмена, — получили на целую неделю мощнейший по вашим меркам компьютер, но так и не смогли найти связь между заданными параметрами.

— Может быть, мы неправильно искали?

— Не в этом суть. Неправильным был основной параметр.

— И что же это? — подтянулся Романов, по его лицу было заметно, что разговор вызвал неподдельный интерес. Еще бы, это не очередном собрании трескотней заниматься.

— Сам человек, Человек в большой буквы. Мы сразу начинаем оперировать целыми системами, структурами, перенося их на слои социума. Но ведь в основе всего изначально находится именно человек. Не занимаясь его формированием, бесполезно все остальное.

Бывший глава Белоруссии прищелкнул пальцами:

— То есть в первую очередь нам необходимо воспитание человека нового типа?

Снайпер отхлебнул кофе и своими ясными голубыми глазами отрешенно уставился куда-то вдаль.

— Вы опять меня прослушали, Пётр Миронович. Я упоминал именно про формирование.

— Николай говорит про человека Будущего, так называемого сверхчеловека, — улыбка Геолога была откровенно скептической.

— Можно назвать и так. Но сути это не меняет. Построить общество, стоящее на ступеньку выше нынешнего этапа эволюции, сможет только человек совершенно нового типа.

— То есть получить его лишь с помощью идеологической накачки нельзя?

— Григорий Васильевич, молодца, начинаете улавливать. Нет, идеология также нужна, но как часть внутренней составляющей индивидуума. Только вот совершенно не та, что имеется у нас нынче. Я бы на вашем месте закрыл к херам все эти кафедры научного коммунизма. От них вреда намного больше, чем реальной пользы. Но оставим пока теорию для теоретиков, если они у вас еще остались. Ну на крайний случай можно вырастить новые кадры. Еще не поздно, да и мир не стоит на месте. Мы привезли массу полезной информации и совершенно новых идей.

— Ну это правильное решение, после очередного съезда я вам обещаю, что очень много чего в нашей жизни изменится, — на откровенное заявление Машерова тут же обратили самое серьезное внимание. Он не просто так предупредили эту маленькую группу мозговитых попаданцев, обозначив им масштабы планирования.

— Уже хорошо. Движением пошло! Но дальше вам надо сделать следующий чрезвычайно важный шаг — направить часть усилий на создание человека иного типа.

— Снайпер, поясните, пожалуйста, что вы вкладываете в это слово?

— С удовольствием, Петр Миронович, — Истомин впервые улыбнулся. Все-таки вниманием публики он умел овладевать. Да и люди нынче в этом тихом уголке института собрались заинтересованные. — Паша, давай ваши плакаты. Сейчас мы сначала подготовимся и продолжим.

— Так может, того этого? Перекусим заодно? — взмолился Геолог. Он уже понял, что столовая им пока не светит, разговор точно затянется надолго.

Малиновский поднялся с места.

— Я сейчас позвоню в буфет, распоряжусь на счет пирожков.

Молодые сотрудники тут же предложили свою помощь в доставке, а Реконструктор с Редактором начали возиться с бумагами. Два секретаря ЦК сели поближе друг к другу и о чем-то шептались. Они явно никуда не торопились, то есть выделили для важного разговора целый день.