Откат

Глава 19. Обретение. 28 февраля 1976 года. 11. 20. Минск. Институт системных идей

— Человек ведь не всегда был таким, каким является в наше время. Он все эти тысячи лет постоянно развивается и меняется. Выйдя из Африки темнокожим, спустя некоторое время человек дошел до севера и получил в результате приспособления под окружающую среду более бледную кожу и светлые волосы. Всего десять тысяч лет человек назад научился переваривать лактозу. В результате неолитической революции его желудок приспособился к употреблению в пищу растительных продуктов в вареном и жареном виде. Все это провоцировалось сменой образа жизни и многочисленными мутациями. Мы ведь постоянно мутируем, это основной механизм так называемой природной эволюции и касается всех биологических видов. Но при всем этом существует огромная разница между человеком современным и обычными животными, пусть даже и гуманоидными.

— Наш разум?

— Абсолютно точно! Эволюция естественная при всей её конечной эффективности вещь безумно расточительная. И только человек разумный, Хомо Сапиенс способен взять бразды управления ею в собственные руки.

Малиновский озадаченно встрепенулся.

— Начать изменять себя? Не слишком ли опрометчиво? Не получим ли мы в итоге безумных мутантов?

— Так мы не просто так будем проводить эксперименты, а с конкретной целью и определенными параметрами. Не надо носиться с природой и ее дарами, как с некоей бесконечно мудрой структурой. Вам любой грамотный биолог скажет, что эволюция на самом деле ужасающе безжалостна, она без сомнения убила мириады существ, которые проиграли эволюционные гонки. И каждый день продолжает уничтожать слабых и немощных. У нас перестали умирать дети о рака и редких болезней? Человек после определенного возраста не начинает стремительно стареть физически, хотя все еще бодр духом? То есть считать жутко непрактичный природный механизм какой-то незыблемой константой — это нормально, а разумные доводы ученых делом опрометчивым? Да вы сами подумайте — даже по сути своей природная эволюция бесчеловечна! Так что боятся её научного аналога бессмысленно! Это значит поставить крест на всем нашем дальнейшем развитии.

— Ну пока звучит убедительно, — в глазах Машерова читалась странная задумчивость, да и Романов заблестел взглядом. Больно уж много неординарного и потрясающего он в последние недели узнал. Это как ярким прожектором осветить заурядные серые будни. Вот ты еще вчера размышлял категориями сданных в эксплуатацию жилых метров, километрами проложенных труб, а сейчас перед тобой грядущие пути всей человеческой цивилизации! И именно у тебя есть шанс повернуть её развитие в правильное русло. Кто от такого подарка судьбы в здравом уме откажется? Так что возможный будущий глава государства был до крайности заинтригован идущим сейчас разговором. Предчувствие некоей жутковатой тайны. Что может быть дороже?

— Вот и нам следует уже сейчас начинать заниматься дальнейшей эволюцией именно современного человека. Понятно, что нынешняя наука на это пока неспособна. Но с помощью принесенных данных из будущего и при скором развитии биологии в плане генетики — это будет нам по силам.

— Возникает резонный вопрос зачем?

— Я убежден, что общество, основанное ни абсолютно иных принципах, сможет создать только кардинально обновлённое человечество. Одна из ошибок нашего того прошлого состояла в том, что мы засовывали свежее вино в старые и негодные меха.

— Получается, что даже ваши «новые коммунары» неспособны на глобальные преобразования?

— Отчасти да, — Истомин начал мерно вышагивать по небольшой «Кают-компании», продолжая внимательно оглядывать всех и как бы согласовывая свои мысли с немедленной реакцией слушателей. — Но они также нужны. Коммунары будут активно участвовать в строительстве протоформ, из которых в дальнейшем вырастут будущие матричные структуры, которые понемногу опутают весь социум Земли. Их, в свою очередь, начнут потихоньку наполнять собой абсолютно новые индивидуумы следующего этапа человеческой эволюции. Те, кого наш Геолог обозвал Сверхлюдьми. Человеки более совершенные физически и крепче психологически. Нынешние достижения самых лучших спортсменов Земли станут достоянием каждого члена общества.

— Подождите! — Машеров недоуменно поднял руки. — Разве экстраординарная физическая форма также важна для общества? То есть немощных в новы мир вы пускать категорически не собираетесь?

— Зачем они там? Какая польза от немощных обществу? Так, только не надо меня сейчас, пожалуйста, обвинять огульно! Я ведь говорю о следующем этапе эволюции. И этапе, жестко контролируемом самим обществом. Наука к тому времени позволит играть с генетическими признаками человека, отсекая напрочь вредную наследственность. Подождите, никто не собирается пока убирать из социума инвалидов и генетически наследственных больных. Просто им не дадут возможности передавать дальше плохие гены.

— Евгеникой попахивает, — нахмурился Романов.

— Так никуда от этого не деться! Только проводить эту эволюционную политику надо грамотно и без лишних эксцессов.

— Ну не знаю, — Машеров заерзал на стуле, лицо его закаменело, — были уже в истории личности с подобными идеями. И еще не так давно мы с ними воевали.

Реконструктор вздохнул, положив руки на колени.

— Снайпер, я тебе говорил, что так и будет. Сейчас они тебя еще нацистом назовут.

— Да хоть горшком, только в печь не клади! Но все равно необходимо понимание того, что, плодя слабых, мы делаем следующий шаг к вымиранию человечества. Это уже постигло нас в том будущем, когда обилие слабых особей с плохими иммунитетом и наследственностью поставило весь вид на грань вымирания. Только очищать наш генетический код следует более человечно, на основе науки, а не насилия. Вот именно здесь и лежит разница между коммунистами и нацистами. Но делать это все равно придется. Если мы считаем себя передовым отрядом человечества. Революция, насколько я помню, также прошла не бескровна.

— Кажется я начинаю вас понимать, — бывший глава Белоруссии ссутулился, в глазах стало сумрачно. — Нельзя сделать омлет, не разбив яиц? Это плата за наш переход дальше?

— Примерно так, но без излишнего цинизма. На самом деле при массовом вмешательстве в природу нынешнего человека потребуется всего несколько поколений для глобальных перемен.

— Всего лишь сотня лет, — ёрнически протянул Дивов. Он с самого начала относился к этой идее со здоровым скептицизмом. Скорее даже не к идее, как таковой, а в возможности её осуществления. Люди ведь больше всего боятся вмешательство в самое себя.

— Не знаю, это уже не моя прерогатива. Но несколько десятилетий понадобится точно! Наверное, это самосовершенствование будет бесконечным. Сделав решающий шаг наверх, человечество может позволить сделать себе остановку. Подумать и решить, стоит ли двигаться в этом направлении дальше или заняться духовным онтогенезом.

— Коля, не теряешь надежды обрести гармонию в трансцендентности?

— Игорь, зря ему дерзишь. Мы же создаем подобие бога!

— Да ладно вам, парни, превращаете серьезное собрание в балаган!

— Редактор, — Истомин уставился на товарища и старого коллегу, — любой системе свойственен поиск равновесия. Так что ты не так прав насчет нащупывания гармонии. Я считаю, что в той плоскости и лежит наше будущее. Сформировать у своего вида сверхвозможности, которые нынче скрыты по причине неготовности текущего уровня человеческого организма. Мы еще слишком обезьяны и близки к природе.

— Вот куда тебя понесло? Думаешь, они тебя поймут?

Романов недоуменно посмотрел на спорящих и решился прервать их.

— Молодые люди, можете мне внятно объяснить, зачем так необходимо именно здоровое и крепкое тело? Понятно, что здоровье — это довольно важная составляющая человеческого счастья в жизни. Да и народному хозяйству здоровый член общества будет приносить ощутимый эффект. Но думаю, что в данном контексте товарищ Снайпер имеет ввиду еще кое-что?

Истомин как будто ожидал такой вопрос и начал отвечать без запинки.

— Вы правы, Григорий Васильевич! Некий сакральный смысл в физически совершенном теле имеется. Видите ли, человек существо невероятно сложное. Имея отлично развитый разум, он довольно сильно зависит от своего доставшегося от диких предков тела. В плане психофизиологии и нейрофизиологии и её составляющих. Любой биолог, изучающий человека, скажет вам, что мы пленники нашей анатомии. Она с самого рождения ежедневно влияет на нашу психологию. Более здоровый и физически развитый индивидуум чаще всего и более стойкий в плане психическом, что важно для полноценной жизни именно в социуме. Вот посмотрите, пожалуйста, на эти графики. Во времена так называемой перестройки вдруг откуда ни возьмись в стране появились тысячи всевозможных шарлатанов, кудесников и экстрасенсов. Им даже время в эфире центральные теле и радиоканалы давали. Григорий Васильевич, вот вы отлично понимаете, что без прямого вмешательства на самом верху подобное было бы невозможно.

— Согласен с вами. Но что такого вредного, кроме развлечения они несли?

— Официально это были массовые сеансы психотерапии, будто бы они полезны для здоровья общества. Хотя профессионалы уже тогда выступали резко против, считая это чистейшей воды шарлатанством и опаснейшим экспериментом на советском обществе. Был такой целитель, на самом деле профессиональный психотерапевт Кашпировский. Устраивал клоунаду на сцене и массово гробил психику людей, заставляя верить в чудо, а не науку. Врачи всей страны его потом проклинали. Именно после всех этих сеансов и пропаганды мракобесия вверх пошли показатели психических расстройств, увеличилось напряжение в слоях всего общества. Началась раскачка его общего психического состояния, что существенно влияло на политическую жизнь страны. Вот для примера взгляните на эти цифры — в девяностые годы число суицидов в России превысило критический уровень, установленный ВОЗ в количестве 20 в год на 100 тыс. человек, и составило 30 случаев. Вот здесь все наглядно показано на графиках, как все эти годы росло число психических заболеваний и отклонений. И причиной всего этого называют именно воздействие на людей общего информационного фона. В свою очередь подобным образом настроенные люди с неуравновешенной психикой воздействовали уже обратно на социум. Глобальные катаклизмы, войны, беспорядки — все это глубоко связано с психофизическим состоянием людей. Вы понимаете, к чему я веду?

— Вполне, — утвердительно кивнул Романов. В его глазах было заметно оживление. — Человек с устойчивой психикой будет лучшим членом крепко стоящего на ногах общества. Как я понимаю, это одна из граней гармоничного развития человека будущего.

Истомин с задумчивой миной на лице присел на кухонный стол, обратившись сразу ко всем.

— Знаете, что меня больше всего поразило в семидесятых? Тишина. У вас невероятно тихо. И дело даже не в количестве автомобилей и людской потоке. Люди у вас спокойные и тихие. Да, есть некоторые эксцессы, — Снайпер остановил ехидный взгляд на представителей ЦК, — например, в некоторых магазинах.

Вслед за ним заулыбались остальные. Машеров в бытность свою главой республики частенько заглядывал на прилавки, да и за прилавки тоже. Романов же и вовсе руководил огромным городом и также имел достаточно информации о ситуации в ленинградской торговле. И не сказать чтобы все в ней его радовало.

— Подтверждаю, — охотно заявил Геолог. — Меня всегда раздражали городская мода на крик и постоянную истерию. Люди в будущем совершенно разучились нормально разговаривать.

— Или их к такому постепенно выдрессировали. Вспомни, как ведут репортажи в будущем наши корреспонденты. Они постоянно орут в микрофон, нагнетая на ровном месте обстановку, они разучились нормально разговаривать, смотрят на тебя так строго с экрана и талдычат суровыми голосами. Ну а на скандальных псевдошоу, вообще, стоит сплошной ор. Кричат ведущие, орут участники, прерываясь на взаимную перепалку или драки.

— Уж лучше не вспоминать, пиздец какой-то, — мрачновато согласился с Николаем Руслан. — Ты прав, это точно психика какая-то, навязанная нам сверху.

— Вот-вот, и ты разглядел взаимосвязь психофизиологического состояния индивидуума со всем обществом. Не может быть нормальной среда, где люди живут в постоянной истерии. Они разучились нормально, по-человечески общаться друг с другом, устраивают ссоры на ровном месте. С появлением социальных сетей в Интернете все это в огромном количестве сразу вывалилось туда. Проще насрать на кого-то там, чем поговорить наедине по душам и разобраться в конфликте.

— Угу, только и в офлайне эти разборки перерастали в драки и поножовщину.

Секретари ЦК переглянулись и оба синхронно покачали головами. Будущее того мира открывалось еще с одной неприглядной грани. Малиновский также погрузился в размышления, он отчего-то до этого придавал мало значения досужим разговорам в курилках. Эта беседа заставила маститого ученого по-иному взглянуть на ситуацию.

— Я понял ваш посыл, Снайпер. Только здоровая и в психофизиологическом плане личность может существовать в здоровом же обществе. Человек ведь это первый и главный его элемент, — Машеров был в пристальном внимании, быстро осмысливая услышанное. В принципе все это было для него знакомо, просто подано под необычным углом. Вернее так, лежащее подспудно вынесено на всеобщий обзор, наглядно показав его настоящее значение.

Истомин согласился с секретарем ЦК благожелательным кивком и заново воззрился на слушателей.

— Тогда товарищи дорогие, идем дальше. Что и кто будет воспитывать этого Нового человека? Ведь он не появится ниоткуда? Сейчас мы основное бремя воспитания мы отдаем семье. Да-да, я знаю о влиянии социума и «улицы», но семья остается первичной. Но судя по будущим десятилетиям этот старинный институт обречен на вымирание. И я больше чем уверен, что семья в древнем патриархальном понимании в новом обществе и вовсе не нужна.

Ответом стал гул нестройных голосов. Эта мысль была высказана Истоминым в первый раз. Ропот был прерван ехидным и громогласным выкриком Геолога.

— Колян, ты еще им про толерастию не рассказал! У тебя также планируется, родитель один и родитель два?

— Паша, не нагнетай, а то у местных сразу шарики за ролики зайдут.

— Это вы о чем, товарищи? — с интересом глянул на попаданцев Романов. Если поначалу ему малость претили слишком вольная обстановка необычного собрания, то сейчас он воспринял её благожелательно. Так и на самом деле проще общаться, не отвлекаясь на формальности.

— Да про этих… лиц нетрадиционной сексуальной направленности.

— Ага, понял вас. Они также планируются в новом обществе?

— Конечно, нет! Это противоестественно и будет исправляться биологически. Пока такие отношения вполне можно и перетерпеть ради социального спокойствия. Ну, конечно, если лица нетрадиционной ориентации не будут себя вести слишком нагло, как в нашем будущем.

— Да пересажать их давно пора!

— Вот здесь, Григорий Васильевич, я бы действовал спокойней. Открыл бы им возможность эмигрировать, пусть там размножаются.

Романов попаданческий юмор оценил, широко улыбнувшись. Понравились ему эти простецкие парни.

Машеров же задал вдогонку давно интересующий его вопрос.

— Снайпер, а какое у вас отношение к эмиграции наших сограждан?

Истомин встал и снова заходил по «Кают-компании». Ему так было легче раздумывать, выдавая новые мысли на-гора.

— Да простое, Пётр Миронович. Если человек очень хочет, то пущай едет. Носителям секретов дать некоторое время, чтобы эти самые секреты потеряли актуальность. Пусть посидят несколько лет на менее престижной работе и подумают хорошенько. Еще бы неплохо отсылать или намекать на этом всяческим барыгам из цеховиков и спекулянтам из фарцы. Пусть сравнят наш образ жизни с ихним на практике. То же самое касается и творческих людей. Уверяю вас, что часть из них вскоре окажется у порога наших посольств. Хотя в принципе необязательно ведь лишать гражданства? Пусть там заработают и платят валютой налоги у нас? Открыть великим личностями двери в обе стороны. Тогда у них не будет искренней обиды на страну.

— И что. Пускать их обратно? Предателей?

— Поменьше категоричности, товарищи руководители! Вы лучше подумайте, кто после такого эксперимента на самом себе будет наилучшим защитником социалистического образа жизни?

Машеров саркастично улыбнулся.

— Кто-то такое нам уже предлагал.

— Так лежит на поверхности. Ну а спекулянты, если они на самом деле талантливые бизнесмены, затем помогут навести нам мосты с зарубежным бизнесом. Они в курсе наших реалий и уже будут знакомы с западными.

— Использовать их в деле? Как вы там говорите — прокси?

— Почему бы и нет?

Бывший глава Белоруссии немного помолчал и ответил.

— Ладно, подумаем. Но вернемся к нашему мегапроекту Будущего. Что тогда будет у вас вместо семьи?

— Хороший вопрос. Я считаю, что в обществе всеобщего братства нет смысла разбиваться на более мелкие и закрытые от посторонних ячейки. Экономических причин для этого уже не будет, социальных так же. Пока не знаю, как такое будет реализовываться. Скорее всего довольно долго. Инерцию человеческого мышления и старые привычки также не стоит сбрасывать со счетов. Сейчас примерно выражу свои мысли За. Ну, во-первых, человек будущего будет намного больше жить. Лет сто минимум, и жить, надо заметить, качественно. И практически всю жизнь он станет трудиться, сменит несколько профессий и направлений, согласно своим способностям и природным наклонностям. Даже наше время стремительного технического прогресса показало, что учиться новому также придется практически всю жизнь. То есть в первую очередь каждого члена общества следует научить учиться. Вот такая занятная тавтология. Тогда совершенно нет смысла обучать в первоначальный период слишком долго. Ребенок после пяти или шести лет из семьи или от одного из родителей передается в школу первого уровня, где живет с одногодками ребятами постарше.

— Вот так вот сразу в казармы? — фыркнул Дивов.

— Коммунарские казармы, Редактор. Это своего рода большая семья, где каждый готов помочь любому. И никто не отделяет одного от другого. Да и общаться с родителями общество в дальнейшем не мешает, дети все-таки разные. Точно одно — слепой материнский инстинкт и эгоизм приветствоваться в новом социуме не будет. Не стоит культивировать дальше обветшавшие деформации человеческого социума, которые начались с эпохи материального разделения общества. Для примера возьмем древнейшие общины первобытного строя. Вряд ли они так сильно цеплялись за институт семьи, все у них в основном было общее. И предельно опасные условия жизни диктовали правила, что за одного отвечали и другие сородичи. Так что человеческие социальные институты всегда менялись. Но вернемся к обучению. Нет смысла в его излишней продолжительности, как принято у нас, где первые двадцать пять лет посвящены исключительно учебе. В принципе молодые люди вполне могут начинать работать лет с пятнадцати, в производстве будет полно профессий не самых сложных, им вполне по силам, да и сейчас их довольно много. Но мы отчего-то излишне бережем наше новое поколение, воспитывая в итоге барчуков и лентяев. Трудясь наравне будущие полноправные члены общества как раз познакомятся с ним поближе. За каждым молодым коммунаром до возраста принятия полноправного гражданства будет закреплен собственный ментор, который будет помогать ему осваиваться в новом для него взрослом мире.

— Это ты уже у Ефремова тиснул!

— Там много дельных мыслей. Да и, честно говоря, идея сама напрашивалась и уже отчасти апробированы в истории.

— Ты имеешь в виду эллинскую Спарту?

— Это только из хорошо известного нам.

— Знаете, я за, — Машеров с огромным интересом следил за ходом мысли этого занятного парня. Тот выдавал одну за другой оригинальные идеи. Мужчине даже стало жарко, и он снял пиджак, оставшись в темной водолазке. — Взрослый опекун рядом это всегда полезно. Родители — это родители, но они все-таки несколько другие. Общество же стало намного сложнее, их опыт может не пригодится или будет неполным.

— Вы уловили самую суть, Петр Миронович. Я даже считаю, что менторы могут меняться. По этапам учебы и развития.

— Снайпер, не забывай, что даже любимая работа может надоесть. Тогда достигнув чего-то, ты в подобном обществе будешь постоянно заниматься переподготовкой?

— Да, Игорь, так и есть. Любой труд станет почетным. Этого уже надо будет добиться с помощью воспитания. В принципе вообще требуется такая обстановка, когда за самую тяжелую работу будет конкуренция. Вот именно подобное отношение станет по-настоящему престижным и уважаемым. Не бежать от проблем, а искать их. От избытка телесных и душевных сил в каждом человеке будущего начнет быстрее появляться жажда нового, перемен. Ожидание от жизни высшей нормы испытаний и впечатлений. Это я еще раз повторюсь про крепкую внутреннюю структуру нового типа человека.

— Опять Ефремов?

— И что такого? У него в отличие от других вполне стройная теория общества будущего. Без лишних технических деталей. Он сильно подозревал, что они-то как раз быстрее всего устаревают.

— В итоге не устарело?

— Кое-что да, но в плане духовном Ефремов основывался на древних практиках Востока, использовал уже накопившийся опыт человечества. Так что изначальный посыл остался правильным.

Романо оглянулся на остальных и решился на мучивший его доселе вопрос.

— Ребята, а мы не делаем ошибку, опираясь на религиозную идеологию?

— Это другое, Григорий Васильевич, тут больше учения об общественной гармонии, а не практики верований. Опыт философий разных конфессий нам точно стоит учитывать. Это все-таки наработки всего человечества, его дар в будущее.

— Вы правы, отвергать с ходу, пожалуй, не стоит.

— Петр, ты серьезно?

— Если для пользы дела, то почему бы и нет. Я тут кое-что почитал из Лао Цзы, очень, знаете, впечатляет. Снайпер, ваше видение будущего поистине грандиозно, даже страшно представить сколько всего надо переделать, чтобы хоть как-то приблизиться к такому чуду.

— Познали величие замысла? — Истомин, будто бы выдохся от длинного повествования, и потому тяжело присел на стул, облокотившись рукой на спинку. — И что думаете делать?

Машеров сосредоточенно обвел всех взглядом и остановился на коллеге из ЦК. Романов понял молчаливый вопрос и с излишней резкостью, присущим иногда ему, ответил:

— Чего делать, работать? Херней мы с тобой, Петр, занимаемся! Мелочами, рутиной, особенно я.

— Ну практическую работу никто не отменял.

— Да, но если она идет вразрез с главной целью? Надо видеть картину в целом, куда двигаться нам и остальным. Мы же размениваемся на мелочи, не сосредотачиваемся на главном! Из-за этого наш путь так извилист, да и привел в итоге вовсе не туда.

— Считаете, что моя небольшая лекция была полезна?

Секретарь ЦК и возможный будущий глава государства поднял глаза на вихрастого парня. Очень уж тот непрост, с такими сложно, зато интересно.

— Мы ведь по этому поводу еще не раз побеседуем?

— Почему бы и нет, мы же все-таки земляки.

— Я сам вам позвоню. Не хочу через всех этих помощников, лишнее это. И вот что я еще подумал, — в главе пусть и большого, но города прямо на глазах начал проступать человек государственного масштаба. — Все эти идеи неплохо бы синтезировать в нечто удобоваримое и несколько подробней обсудить в более широком кругу заинтересованных товарищей. Вы понимаете меня? Людей, могущих принимать важные решения.

— Я бы пока не торопился! — тут же без заминки заявил Истомин. Видимо, такой поворот событий он заранее просчитывал. — Мы еще даже не начали разрабатывать стратегию. Все только в общих чертах, на словах. Подкреплять же каждую строчку плана следует научно обоснованными данными и формулировками.

Романов бросил на него быстрый проницательный взгляд и кивнул.

— На ваше усмотрение. Но можете полностью рассчитывать на мое и Петра Мироновича содействие. Будем считать это нашей небольшой тайной. Больно уж выводы у вас для широкой публики шокирующие.

Николай не скрывал скепсиса:

— Будем создавать очередной закрытый орден?

В комнате воцарилось натянутое как струна молчание. Все так и останется пустопорожней болтовней или станет отправной точкой для действия. Точку на правах хозяина поставить решил Машеров.

— Я бы, Николай Иванович, не был там категоричен. Просто нам, — секретарь ЦК кивнул в сторону Романова, — более понятны механизмы принятия важных для страны решений. И пока не мы главные рычаги, — все сидящие четко уловили акцент на слове «пока», — огромной рабочей махины нашей общей государственности. Вы еще мало представляете тот ворох проблем, с которым нам приходится сталкиваться ежедневно. Поверьте мне на слово, вырваться сюда даже на день стоило нам больших усилий. Впереди решающий съезд, после него события поскачут со скоростью калейдоскопа. Вот тогда и попляшем!

Попаданцы переглянулись между собой. Наверняка целый секретарь ЦК упомянул будущее событие не просто так, намекая на многое.

— Ну это только нам в плюс.

— Возможно, — согласился с Геологом Машеров, — но вы уверены, что мы пойдем дальше правильным путем? От вас мы узнали, как не надо, но очень мало идей, куда мы должны прийти. Вы же сам, Снайпер, считаете, что только начали над замыслом работать. И я отлично вижу, что работы у этих парней, — он кивнул в сторону «глушковцев», — невпроворот. Тут на одной экономике можно здорово застрять. Мы же хотим изменить общество на таких условиях, о которых никто и никогда даже не смел помышлять. Мы на суть самого человека замахнулись! Вы уверены, что мы это сможем?

Затянувшееся молчание неожиданно для всех прервал Романов. Больше человек дела, он не мог просто так смириться с тем, что вековечная мечта опять уходит куда-то туда, в непонятное будущее. Он вскочил с места и по примеру Снайпера заходил по комнате.

— Петр Миронович, не нагнетай! Я отлично понимаю тебя. Боязно и страшно на подобное замахнуться? Мы же и с текучкой еле-еле справляемся. Ребята просто не знают еще в какие гадюшники нам пришлось залезть, чтобы хотя бы приостановить процесс распада. Сколько усилий тратится, чтобы не пойти вразнос. Но если ты коммунист, то всегда замахивайся на большее! Со своей практической стороны я считаю, что наша страна обладает огромной потенциальной мощью. Надо только грамотно ею распорядиться. Мы сможем начать создание прообраза будущего уже сейчас, вытащить страну в тот самый постиндустриальный цикл и там уже на основе научных данных планомерно идти вперед. И они нам помогут, — Романов кивнул в сторону попаданцев. — Их просто очень много, и каждый привнес в наш мир нечто свое. Может потому что ты уехал наверх и не всегда замечаешь ежедневные перемены, а я отлично их схватываю. Понемногу и мы меняемся и наши методы меняются. Ежедневно я получаю сводку о введении в строй нечто инновационного, это поначалу все шло медленно, сейчас, как будто плотину прорвало.

Нежданно голос в помощь подал Малиновский.

— Простите, что прерываю вас, но я также подтверждаю, что в недалеком будущем предвижу поистине взрывной рост наших технологий. И дело не только в полученной от людей будущего информации. Само их появление спровоцировало в обществе искренний интерес к нашим возможностям и к науке в целом. Ну и сверху, — ученый бросил взгляд на двух секретарей ЦК, — также пошли подвижки в правильном направлении. Стало намного легче работать и вводить в строй эти самые инновации. Если такое настрой сохранится, то могу с полной уверенностью утверждать, что лет через двадцать мы будем на такой технологической и научной высоте, которого не достигнет никто. Самое тяжелое — это разгон!

— Задействовать резервы уже имеющегося общества для резкого цивилизационного прыжка вперед? — задумчиво проговорил Дивов. — Почему бы и нет. Я лично не вижу непреодолимых препятствий. Косность мышления мы изменили самим фактом собственного появления здесь. Многим дали толчок для размышления.

— Ну это просматривалось с самого начала нашего сюда вторжения. Мы катализатор. Поэтому и точка попадания именно такая выбрана. Раньше было бы сложней сдвинуть еще не закостеневшую до конца государственную махину, позже попросту невозможно.

— Ты все про своих мифических инопланетян?

— Да, Паша, и про них тоже.

Машеров задержал на них свой взгляд, хмыкнул, но промолчал. Еще бы переварить все здесь сказанное, разобрать аккуратно по полочкам.

Казалось бы, они закончили обсуждение, все уже мыслями народились дальше, но на сцене с плутоватой улыбкой сызнова выступил Николай Истомин.

— Ребятки, вы опять оставили за скобками огромных пласты изначальных данных. Наша страна также открытая система, и нам придется взаимодействовать со всем миром. Нельзя построить новое общество в отдельной стране, дело — это всепланетарное. Не забыли?

Снайпер сейчас выступал адвокатом дьявола и отлично заприметил реакцию всех присутствующих. Кто-то уже порывался ответить, кто-то впал в задумчивость. Ну что ж, обсудим этот вопрос в следующий раз!