Откат

Глава 20. Светская жизнь. 8 марта 1975 года Москва. Кутузовский проспект

— Надь, может, не надо? Мне нечего надеть!

Вот такой чисто женской фразой Степан хотел отделаться от очередного «выхода в свет», совпавшего в этот раз красной датой календаря. Но Надежда была непреклонна.

— Здрасьте! Что еще за кисейная барышня? Совсем с тобой тут замшеешь! Нас пригласили не абы кто, а Барышниковы. Очень известная, заметь, в столице семейка.

— Опять деловые?

— Вовсе и нет, из богемных кругов. У них в доме часто бывают известные актеры, писатели, музыканты.

— Ну и мы там, как забавные обезьянки. «Посмотрите, это люди из будущего!»

— Степа, прекрати паясничать и быстро одевайся! И не забудь, что ты и как человек очень даже интересен. Только в этот раз, пожалуйста, не надо сцен ревности.

— Ты имела в виду жестоких избиений?

— Ты когда-нибудь меня в могилу сведешь! — Надежда недовольно сдвинула свои густые брови, и Холмогорцев понял, что дальше лучше не усугублять. Его жена имела в прошлом достаточный опыт семейной жизни и могла уделать ментально любого мужика. Да и праздник сегодня женский, о чем свидетельствуют скромный пучок мимозы в графине и коробка шоколадных конфет. Он вздохнул и двинулся к стулу, на котором к своему вящему удивлению обнаружил собственные джинсы из будущего.

— Я тебе их перешила.

— Рубашка тоже мне?

— Кому ж еще? Я Наташке выкройки для летнего платья делала, а она помогла фирменную достать. Как, кстати, размерчик? Ты что-то отощал в последнее время.

Холмогорцев не узнавал себя в зеркале. Чистый франт! Желтая в клеточку рубашка с огромными отложными воротниками сразу сделала его довольно модным парнем. Джинсы в здешнем московском обществе, вообще, шли за выходную одежду. Тем более с таким необычным оттенком. Правда, совсем недавно фарцовщики начали продавать успевшие стать в Союзе модными расцветки, пришедшие из будущего. И торговали не фирмой, а творением рук «цеховиков». Хотя ходили мутные слухи, что такую джинсу, будто бы начали выпускать разрешенные недавно артели. В некоторых областях и городах страны проводили обширный эксперимент, заново разрешив частников.

Так, две верхних пуговицы не застегиваем. На улице нынче тепло, можно идти, накинув только пальто. «Хотя какой холод? Сегодня Димка Власов на смене! Довезет с ветерком.» На днях выплатили зарплату, скоро будет премия, так что гуляем! Они оба сейчас не особо любили экономить, знали, что лучше прожить и прожечь. Их семья не так уж плохо питалась, одевалась и не отказывала себе в прочих удовольствиях. Благо, что оба имели доступ к нестандартным источникам.

Большая и светлая с огромными окнами квартира на престижном Кутузовском проспекте была обставлена безо всякого пафоса. Если в одной из трех комнат еще сохранились остатки сталинского мира, то в большой "зале" и не менее просторной кухне все было нарочито современным и оттого подчеркнуто невычурным. Минимум мебели, но явно фирменной, скорей всего Гэдээровской или польской. Почему Союз с его огромнейшими запасами разнообразного дерева так и не стал мебельным Клондайком мира, было непонятно. Впрочем, и в будущей России этот вопрос также не был решен.

Простоватые на вид кушетки располагались вдоль стен, не занимая ни сантиметра лишнего места, в углу стояли незамысловатые стулья-раскладушки, высились изящные этажерки с книгами. Неяркие эстампы и черно-белые фотографии на стенах только подчеркивали неброский стиль хозяев, весьма похожий на тот, что в будущем обозвали «Скандинавским». В принципе Холмогорцеву он нравился. Наглядная простота и практичность во всем. Возле стены на тумбочке стоял проигрыватель, вертелась пластинка с негромкой музыкой. Звучала незамысловатая джазовая композиция. Непередаваемый звук винила нежданно задел в Степане какие-то забытые доселе струнки. Хотя он мог его слышать только в детстве. Стремительная техническая революция успела ознакомить его с компакт-кассетами, лазерными дисками и оцифрованной музыкой.

По интерьеру и его наполнению было заметно, что хозяева желают идти в ногу со временем. В чем не было ничего удивительного, так происходило во все эпохи. Молодость ломала устои, привносила в мир нечто новое. Да и не сказать чтобы здесь собралась совсем уж зеленая молодежь. Скажем так, большинство присутствующих приближалось годам к тридцати. Это в двадцать первом веке такой возраст еще был вполне молодежным, многие в своей жизни еще ничего не имели, продолжая бесконечные тусы, но в советские семидесятые годы он считался уже достаточно серьезным. Время карьерного роста, расширения семьи и новых свершений. В этом возрасте многие получали свои первые квартиры, заводили второго и третьего ребенка. Обычные работяги, сельчане, городские инженеры добывали прямую и ясную дорогу вперед до самой пенсии. Все было заранее предопределено за них. Это и называлось Стабильностью, словом, которое в будущем было предано забвению. Но именно в этой квартире сейчас был представлен несколько иной контингент советских молодых людей. Творцы, искатели, артисты, писатели, художники, в общем, яркие и частенько сумасбродные личности. В противном случае Степан бы сюда не пришел.

Они с Надеждой сразу прошли в «Залу» поприветствовать хозяев квартиры и устроителей вечеринки. Хотя с Юрой Степан уже был накоротке знаком, они с ним пересекались на показах моды. Барышникова тут же куда-то отозвали, он извинился и отошел. Зоя, его жена, улыбчивая круглолицая крашеная блондинка искренне обрадовалась им и вскоре утащила Надю знакомиться с остальными. Степану же сунули в руки стакан с лимонадом, и он к его вящему удивлению был предоставлен сам себе. Самое лучшее, что Холмогорцев смог в этот момент придумать так это скромно отойти к высокому окну. Наблюдать за Кутузовским проспектом сверху было забавно. Такой разительный контраст с будущим непрерывным автомобильным потоком и окружающим архитектурным наполнением. Затем его неожиданно отвлек от созерцания улицы кто-то из гостей. Настырный мужчина с эспаньолкой представился журналистом из «Комсомольской правды», фамилия еще такая у него была на слуху — Голованов.

Каким образом тот узнал, что Холмогорцев попаданец, неизвестно, но акула пера тут же начал изводить Степана заковыристыми вопросами о будущем. И спрашивал журналист явно неспроста, они у него были с плохо скрытой подоплекой.

— Как там у вас относились к совковому прошлому?

— Нормально.

— Не находите, что слишком короткий ответ для такого широкого вопроса.

— Ну что сказать? Нормальные люди хорошо, а придурков во все времена хватало.

Голованов заметно скривился. Видимо, ожидал услышать нечто совсем иное.

— Но ведь жили вы при капитализме все равно лучше? Мне рассказывали про огромные магазины, забитые товарами склады. Люди могли красиво одеваться, хорошо питаться, выезжать куда хотят.

— Так прогресс идет безостановочно. Не факт, что при сохранившемся Союзе мы не стали бы жить еще лучше.

— При совке всегда будет дефицит. Вы же сами сейчас в очереди за колбасой стоите.

— Извините, я не ем колбасу, предпочитаю морепродукты. В вашем же придуманном будущем в России в среднем стали меньше потреблять мяса, а больше хлебопродуктов. Нет у людей попросту денег на мясо и колбасу. Поднимите и здесь цены до уровня колхозного рынка — ваша любимая колбаса будет лежать на прилавках свободно.

Голованов мрачно зыркнул, но крыть ему сейчас было нечем. Сам же попал в расставленные «рыночные» ножницы.

— Ладно, оставим эту тему экономистам. Вот скажите тогда, чего вам в том мире не хватало? Все же было! Только зарабатывай и плати! Вам не кажется, что это на самом деле честно?

— Чего не хватало? — не сказать чтобы Степан был удивлен. В институтской курилке, да и кулуарах МГУ он уже не раз отвечал на похожие вопросы. Просто не ожидал услышать подобный бред от высокопоставленного и образованного журналиста. Вряд ли он подослан к нему органами. Может, это и проверка, но точно не от них. — Спокойных улиц, по которым можно без страха прогуляться вечером. Жизни без бандитов, террористов, наркодилеров. Чтобы правоохранительные органы охраняли народ, а не власть. Чтобы не собирали деньги детям на лечение, а за них платило государство, которое берет с нас налоги.

В глазах столичной знаменитости мелькнуло недоумение. Черт возьми, он искренне не понимал, что такое пропитанное криминалом общество. Поистине дитя тихого «застойного» времени!

— За все надо платить! В том числе и за социальные перемены.

— Слушай, мы что, просили это за нас делать? Если бы при тебе эти перемены шли беспрестанно тридцать лет, ты точно озверел. Так что перед тем, как задавать умные вопросы, изучите сначала материал.

Разговор в итоге у них не получился. Голованов деланно обиделся и отошел в сторону. Видимо, привык, что в этом мире все двери ему открываются. Такое уж громкое название имела его газета.

Степан после такого странного интервью ни к кому больше подходить не пожелал и встал в сторонке. Хотелось сначала оглядеться и передохнуть. Он не привык «вращаться в свете», но из-за работы жены с новым положением придется свыкнуться. На него время от времени оглядывались, но, видимо, в этом обществе не было принято навязываться, что Степану понравилось. Он боялся, что к нему опять пристанет с дурацкими вопросами очередной светский хлыщ. Напрягать же голову и портить нервы сейчас вовсе не хотелось.

Как и водится в подобных тусовках, общество само собой разбилось по небольшим группам и по парам. Несколько последних оккупировали укромные места и даже позволяли себе нескромные поцелуи. Любовники или молодожёны? Холмогорцеву пока было непонятно, как в здешнем обществе относятся к подобным проявлениям чувств. Его молодость прошла уже в более лихие годы русской сексуальной революции, когда патриархальные нравы обрушились окончательно.

Затем внимание Холмогорцева привлекла громкая компания, рассевшаяся в дальнем углу на сдвинутых креслах. Красивый мужчина, наверное, какая-то столичная известность весьма артистично о чем-то рассказывал. Его лицо жило собственной жизнью, но постоянно подыгрывало озвученным историям. Жгучий брюнет виртуозно работал голосом, мастерски расставляя акценты. Степану стало интересно, и он подошел поближе.

— Маленькая Циля возвращается из школы и радостно говорит: — Папа, папа! У нас в школе завтра будет карнавал! Учительница сказала, что все ученики должны надеть национальные костюмы. Абрам недовольно кричит жене на кухню: — Сарра, ты слышишь? Девочка уже таки хочет норковую шубу и шапку!

— Скажите, а у вас тут ремонтируют часы? — Нет, здесь-таки делают обрезание. — А почему тогда на вывеске часы? — Так и шо я, по-вашему, должен был туда повесить?

— Одесса. Утро. Привоз. — Дайте, пожалуйста, мне попробовать вон ту колбаску. Солоновата. А можно попробовать вот эту? Нет, не годится, слишком наперчена. А вот ту? Можно попробовать? Нет, пресная… Ой, это за мной уже такая очередь? Извините, пожалуйста, что я вас задерживаю! Голос из очереди: — Ничего, ничего, вы завтракайте, завтракайте, мы подождём!

— Встретились на лавочке два пожилых одессита: — Изя, привет. Как поживаешь? — Ой, Хаим, таки совсем плохо и грустно… Вот, три дня назад был в поликлинике у нашего врача — пульс 65. Она ко мне нагнулась и его измеряет, а он 65… - Изя, я таки тебя не понял! Это же прекрасный пульс — как у космонавта! — Ну да, прекрасный… А формы у врачихи ещё прекрасней! А у меня пульс всё равно 65…

Девушки кокетливо смеялись, мужчины улыбались. Знаменитые перченые одесские анекдоты. Но каков мастер их рассказывать! Все в лицах, с характерным говором, который невозможно полностью подделать, если ты сам не одессит. Затем началась длинная юмореска, которую Холмогорцев где-то уже слышал. Точно! Это что-то из Жванецкого. Видимо, в этом времени одесского юмориста не так много показывают на телевидении, и основная масса народа с этой юмореской незнакома. Лимонад в стакане кончился, и Холмогорцев оглянулся в поисках стола с напитками.

— О, привет! Какими судьбами?

На Степана уставилась круглолицая физиономия знакомца из Дубны. Тот был таким же попаданцем, но в прошлой будущей жизни некоторое время занимался самой настоящей наукой. Вот и здесь пригодился, угодив в широко известный в узких кругах передовой научный центр.

Кстати, тогдашняя задача для Холмогорцева в лаборатории их института оказалась довольно заковыристой. Работа вышла в итоге нарочито простой, но от этого не менее каверзной. Так всегда бывает при решении любой нетривиальной проблемы. Приборы исследователей в лаборатории показывали какую-то непонятную хрень, и Степан сразу же заподозрил, что дело все-таки не в них. Его с самого начала поразил вид этой лаборатории — все вокруг абсолютно нулевое, буквально с иголочки. Здесь явно совсем недавно производился капитальный ремонт. Степины сомнения тут же подтвердились, и он занялся поиском проводки. Неизвестные монтажники спрятали кабеля под изолирующими панелями под фальшполом. Холмогорцев начал сноровисто тот раскурочивать, и его подозрения вскоре полностью подтвердились.

Что вы хотите от тончайшей аппаратуры, если ей приходится работать при таком мощном электромагнитном фоне, которого априори не должны было быть в лаборатории вообще? «Ларчик» открывался просто — неизвестными монтажниками были проложены кабеля с отсутствием необходимой изоляции, а то и вовсе с поврежденной. Завлаб тут же схватился сначала за голову, а потом за телефон и стал кого-то срочно вызванивать несмотря на то, что был выходной день. Степана позже местные ребята в благодарность за работу неплохо угостили, быстренько организовав скромный «достархан». Он сразу стал для них «своим», то есть человеком, который «соображает». Научники таких ценят и уважают. Там же он и познакомился со Стасом, младшим научным сотрудником того института.

— Что пьешь? Лимонад? Проблемы со здоровьем?

— Да нет, просто недавно пришел, что сунули в руки, то и пью. Стою, наблюдаю.

— Что тут пока наблюдать-то? Народ еще не разогрелся. Двинули на кухню, там я видел неплохой вермут. Сушняк совсем не то! Скоро начнутся танцы, будет кого пообжимать. Смотри какие тут натуральные девочки! Блин, я даже не представлял, как соскучился по олдскулу и мохнатым кискам.

Угощение на самодеятельном «Пати» состояло по принципу фуршетного стола. «Богема» вовсю тырила фишки у загнивающего Запада. Простонародное застолье за общим столом с гармошкой и песнями было для них неприемлемым колхозанством. Большой стол на кухне и журнальные столики в комнате были полны тарелок с маленькими бутербродиками, нарезанными колбасами и овощами, а также заставлены разнообразными напитками. Как ни странно, но не все здесь употребляли алкоголь.

— Неплохо!

Холмогорцев осмотрел бутылку — Венгрия «Helvecia Gold». Делали же венгры раньше хорошие вина! Рядом стояли бутылки с сухими грузинскими, сладкими молдавскими винами, горькие настойки и ликеры. На такое угощение обычно совместно скидывались. Вот здесь, надо отдать должное, коллективизм советских людей присутствовал в полной мере. Если кто-то не мог по финансовым причинам принести что-то сейчас, то обязательно проставлялся позже. Иногда в дело вмешивались неожиданные меценаты. Ведь люди искусства нередко получали премии или хороший гонорар за нечто вышедшее на большие экраны или сцену. Пропить же его лучше всего в приятном сердцу «свойском» кругу. Эта общественная прослойка страны еще не докатилась до обязательного присутствия на вечеринках «нужных» людей. Но лиха беда начало! В девяностые частыми гостями на кинофестивалях станут настоящие воры в законе и прочие около криминальные личности.

— Ты в доблестные ряды горнолыжников не надумал вступать?

— Нет, я тут интересными единоборствами занимаюсь, нашел себя в борьбе.

— Вот как? Ну ладно, мое дело было предложить. Здесь не все так шикарно, зато мы элита! Кстати, если тебе нужно будет попасть на какой-нибудь шикарный курорт, обращайся! Есть люди, хоть в Гагры устроят. За дополнительную оплату, разумеется. Ты, кстати, один здесь?

— Так с Надей, вон она как раз сейчас с хозяином разговаривает.

Станислав повернулся к залу и обомлел. Надежда сегодня, и в самом деле, выглядела настоящей звездой бала. Нарочито небрежная прическа в модном в семидесятые годы стиле шегги придавала женщине совершенно несоветский шарм. «Платье прерии», такое вот необычное название простоватой одежды отлично подчёркивало её стать. Обшитое рюшами, кружевом и вышивкой оно выглядело достаточно свежо. Такой одежды в Москве еще не было ни у кого, поэтому женщина резко выделялась на фоне всех остальных дам. Наверное, они уже сделали не один заказ. Хитроумная Ягужинская резонно считала, что лучше всего мода в массы перетекает от личностей известных и популярных. Например, в первую очередь в свою фирму она привела телеведущих.

Ноги Надежды были довольно смело открыты чуть выше колен, но и этого было достаточно, чтобы произвести на всех местных мужчин впечатление. Впрочем, дам в мини-юбках различной доли смелости в квартире было и так предостаточно. Русских женщин даже совершенно не смущала еще холодная весна. Да и публика, которая собралась на вечеринку, за модой явно следила и излишними комплексами по поводу открытого тела не страдала. Распахнутые донельзя декольте, смелые взгляды, никакого показного смущения. Мужчины также не терялись, то и дело отпуская двусмысленные шутки и фривольные комплименты присутствующим здесь дамам. Степан, пожалуй, такое внутренне раскованное общество наблюдал в этом мире впервые. Не особо он любил бегать по богемам!

— Это…

— Моя жена Надежда.

— Ну ты даешь, Степа! — Стас повернулся и с большим любопытством оглядел его с ног до головы. — Фасон держишь! Слушай, а ты не так прост, каким на первый взгляд кажешься. Такие женщины простачков к себе не допускают. Колись, в чем дело?

— Перед тобой будущий великий археолог! Я сейчас учусь и работаю в МГУ.

— Тогда понятно!

В это Станислав мог с легкостью поверить. Использовать наработки из будущего для собственной карьеры. Некогда заслуженный кандидат наук он в дальнейшем позабросил научную работу, перейдя полностью на административную. В Дубне также быстро заметил, что начальником быть намного приятней, там плюшек больше. В новом мире он планировал выдавать будущие наработки «на-гора» понемногу, а затем уйти куда-нибудь на более спокойное место. Продуманный был чувак, себе на уме.

— Познакомить?

— Пожалуй, попозже. Она все равно твоя, а я пока поищу себе какую-нибудь занятную дамочку на вечер. В таких местах, как ни странно, они частенько присутствуют. Но боже ж ты мой, какие они все-таки наивные. Но в постели зачастую огонь!

— Лады!

Степан с ухмылкой проводил взглядом ловеласа из двадцать первого века. Парень тот был видным, да еще окутанный флёром «человека из будущего». Девушки же из высшего общества во все времена славились относительной простотой нравов. Так что у Стаса был сегодня неплохой шанс.

В большой «Зале» музыка сменилась, и народ танцевал. Как ни странно, но под какой-то весьма бодрый рок. Холмогорцев вспомнил, что эпоха задорного Диско еще впереди, как и Евроденса с Техно. Танцевали в парах и в небольших группах. Степан с удивлением заметил, что девушки в мини-юбках откровенно «зажигают», парни также не отстают. Интересно, где они «сняли» эти движения? Или в Союзе уже показывают такие продвинутые фильмы? Хотя вроде как и в Америке это все внове, там и своих консерваторов хватает. Надо будет поинтересоваться вопросом. Внезапно его кто-то схватил за руку.

— Степа, ты совсем забыл о нас. Юрочка, — Надежда обратилась к хозяину вечера, — скажи ему, что не стоит быть таким букой. Оглянись — здесь столько интересных людей.

Степан с удовольствием придвинулся к жене. Ему было приятно, что рядом с ним находится такая красивая женщина, на которую частенько оборачиваются. И она исключительно лишь его женщина!

— Да я, собственно, не скучаю, Надюша. Только что виделся с одним товарищем из атомщиков. И да, ты хочешь поехать летом в Гагры?

Юрий, высокий брюнет с излишне смазливой для мужчины внешностью заливисто захохотал. Хозяин вечеринки, вообще, часто смеялся. Ему, видимо, хотелось всю жизнь провести в нескончаемом веселье.

— Наденька, ты же говорила мне, что он у тебя тихоня! И Гагры? Даже по моим каналам в те края в сезон попасть крайне непросто.

Юрий подвизался на ниве Центрального Телевидения и обладал многочисленными связями и знакомствами. Телевидение в семидесятые входило в полную силу и становилось модным даже в богемной среде. Еще говорили, что попал он туда безо всяческой протекции его весьма высокопоставленного отца. Не без таланта оказался человек и со своеобразным взглядом на новый вид искусства. Наверное, это и помогло ему достаточно быстро забраться на верхние этажи телевизионного руководства.

— Он у меня такой, — протянула с улыбкой Надежда, кокетливо посматривая на мужа. От Степана не ускользнул завистливый взгляд Юрия, брошенный будто бы невзначай на Надю. Видимо, этот орел очень любил красивых женщин. Уж чего-чего, но этого «товара» на телевидении всегда было с избытком. Опасная все-таки у Барышникова работа!

Неожиданно со стороны прихожей раздался невнятный шум, громкие возгласы и взрывы смеха. Видимо, пришли новые гости. Юрий тут же устремился туда, подхватив по пути Зою. Вскоре из прихожей раздался его восторженный, хорошо поставленный голос. Через пару минут в «залу» ввалилась небольшая, но весьма веселая компания — несколько молодых мужчин и женщин. Все гости разом обернулись к ним. Дамы начали ахать, их кавалеры улыбались, приветствуя пришедших громкими возгласами. Некоторые подходили поближе поручкаться и облобызаться. Степан успел заметить, что публика в этом времени более восторженная и искренняя. Волна цинизма еще не полностью захлестнула их с головой.

Неожиданно для себя Степан узнал в одном из вновь прибывших его любимого в прошлом актера. Олег Янковский собственной персоной! Молодой задорный, со своей фирменной улыбкой. Он буквально источал море обаяния, был тепло принят здешней публикой и быстро растворился в общей компании. Лысоватый невысокий мужчина смутно напоминал Холмогорцеву какого-то знаменитого актера, а одна из женщин также частенько мелькала в эти годы на экране, была крайне популярна, но имени её Холмогорцев, к сожалению, не помнил.

— Хорош! — восхищенно произнесла Надежда. — Наверное, сюда сразу после спектакля. Вот почему я все-таки люблю Москву! Здесь можно встретить кого угодно. Мировая столица, а мы свое собственное не ценим! Даже если это обычная светская тусовка.

— Ты же знаешь, дорогая, что из себя представляет богема?

— Даже намного лучше тебя! Но зато с ними не так скучно. В этом времени они еще по-настоящему интересны, полны жизнью, не заморочены потреблядством, не так крайне циничны. С ума сойти, я сейчас познакомлюсь с самим Янковским! И вот та блондинка, что с ним пришла, по слухам, большая модница. Надо будет с ней обязательно пообщаться!

Степан только покачал головой. Как так Надя может совмещать дела и удовольствия?

Вермут еще оставался. Странно, но в этом мире даже импортные напитки и закуски были качественней своих аналогов в будущем. Любая вскрытая баночка из-за рубежа обладала крайне аппетитным содержимым. Это что получается, и там со временем все испортилось? Забавное наблюдение, говорящее о многом. Так что будем наслаждаться возможностями и тем, что имеем по факту.

— Так, что у нас тут есть интересного?

Янковский вблизи был еще более восхитителен. Столько мужского обаяния даже безо всяческой игры на публику. Его чуть насмешливые глаза навыкате выжидающе остановились на Степане. В них застыл немой, но понятный каждому мужчине вопрос.

— Вот этот вермут неплох, рекомендую!

— Спасибо, мил человек. Счас опробую. Слушай, а вполне приятный! Знают мадьяры толк в извращениях. Вы сами не оттуда часом?

— Нет, — засмеялся в ответ Степан. С ума сойти! Он разговаривает с кумиром своего детства. Интересно, «Барон Мюнхгаузен», уже снят? — Я сам с Ярославля.

— Хороший город, снимался там как-то. Ох, устал сегодня до чертиков, но тут уж больно приятная компания сейчас собралась. Грех было не заглянуть, — Олег сделал еще глоток вермута, и Холмогорцев все-таки не выдержал.

— Знаете, что странно — я смотрел фильмы с вашим участием еще в детстве. Вы тогда казались мне таким взрослым и предельно далеким человеком. Сейчас же гляжу — молодой мужчина в самом расцвете сил и совершенно наяву.

Янковский поднял голову и сощурил глаза, затем отступил на шаг, измеряя Холмогорцева проницательным взглядом.

— Очуметь! Так ты это, как его…

— Попаданец!

— Точно! Давай тогда знакомиться. Олег, — артист запросто протянул руку. В нем не было ни капли звездности, обычная человеческая естественность и безмерное море обаяния.

— Степан.

— В какой сфере подвизаетесь, дорогой путешественник во времени?

— Подался в археологию. Сдувать с древних амфор пыль и пробовать старинные коньяки.

Почему-то захотелось ёрничать и дурачиться. Янковский и сам то и дело отпускал шуточки, улыбался. И улыбка его была не натужной, а шла от самого сердца. Наверное, оттого он и стал таким популярным? Публика ведь отлично чувствует фальшь и обман, зато сторицей воздает за искренность. Её же в этом широком человеке хватало.

— Ого! Серьезная заявка, уважаю. И про коньяки ты верно заметил, стервец этакий. А я тут все думаю, зачем люди идут в науку? Так, подожди, Степа. Там, случайно, не твоя знакомая с Юрой меня встречала? Совершенно умопомрачительная женщина и как будто не отсюда, не из этого мира! У меня аж сердце чуть не остановилось.

— Да, это моя жена Надя.

— Неплохо! Так, — Янковский замер, а затем с двойным интересом уставился на Холмогорцева. — Так ты часом не тот самый гость из будущего, кто за свою жену борца Резо побил?

— Да неудобно тогда получилось, — засмущался пристыженный Степан. За этот глупый конфликт ему уже попало от «куратора». Ну так не фиг лезть к чужой жене и еще кичиться своей силушкой. Вот и пришлось применить пару приемчиков. Большая дура громко падает!

— Ну-ка, — Олег безапелляционно придвинулся и прощупал бицепс Степана. — Смотри, как железо. Ты мог ему навалять, верю! Слушай, у вас в будущем все такие сильные?

— Всякие, и женоподобных также хватает. Олег, ты о толерантности что-нибудь слышал?

— Да, — Олег лукаво улыбнулся, — неужели это все правда?

— Чистейшая и даже больше, мамой клянусь! — Холмогорцев дурашливо стукнул себя по зубу. Янковский захохотал, затем приобнял его по-дружески и предложил:

— Пойдем в зал, и там ты все мне расскажешь. Чую, у вас там в будущем знали толк в извращениях. Должны же мы ведать к чему будем дальше двигаться? Бутылку я с собой прихвачу. Жена у тебя очень ревнивая? Хочешь, тебя с одной милой актрисулей познакомлю? Ничего особенного, но для легкого флирта с перепихоном в самый раз!

Так они вместе с бокалами в руках и в обнимку друг с другом и вышли в большую комнату, где снова звучала танцевальная музыка. Степан заметил на себе изумленный взгляд Надежды, которая затем задорно ему подмигнула и пошла танцевать с лысоватым актером. Барышниковы также были в центре комнаты, «зажигая» в тесном кругу молодежи. Сейчас играло нечто русское, но совсем Степану незнакомое. Ничего себе! В этом времени уже звучит Диско? Никак господа попаданцы постарались. Получается, что теперь это мы будем диктовать музыкальную моду всему миру? Ну и правильно! Мода — это деньги и влияние.

Янковский подвел Степана к компании артистов, представил и начал рассказывал нечто веселое из его творческой, богатой на события жизни. Олега в этот вечер переполняли эмоции, он много шутил, флиртовал и перебегал от одной компании к другой. Вечер, судя по всему, удался! Постепенно и Степан включился в действо, даже вышел в зал подрыгаться, удивив всех танцевальными движениями из будущего. Внезапно они сами собой вспомнились. Похоже, что вскоре в московских тусовках появятся новые Па! Затем они долго танцевали с Надей, не стесняясь целоваться. Впрочем, это делали многие вокруг. По дороге домой Надежда часто смеялась, шутила и вела себя, как озорная девчонка. Говорила, что никогда не представляла, что будет танцевать с кумиром её родителей. Было заметно, что вечеринка ей здорово понравилась. Нет, все-таки в Москве определенно живут интересные люди. С этим сейчас были согласны они оба.

Но и наутро Холмогорцев так и не смог вспомнить имя той известной светловолосой актрисы, хотя проговорил с ней целых полчаса. Они даже станцевали вместе один медленный танец. Актриса так тесно прижималась к нему, что Степан отчетливо ощущал упругость её немалого размера бюста и горячечное дыхание. Жаль в этом времени нет Гугла.