Откат

Глава 7. Провокация. 28 января 1976 года. Кутаиси. Грузинская ССР

— Вы что себе позволяете, капитан? Задерживаете советского гражданина безо всякого на то основания?

— Ну, допустим, оснований у нас выше крыши.

— Но почему тогда мимо нас? Сначала должны были выписать постановление, соблюсти, так сказать, советскую законность.

Николай Растопин с язвительной усмешкой уставился на Кутаисского прокурора. Чтобы откровенно не ржать в ответ, он вспоминал по памяти оперативную сводку, в которой перечислялись все прегрешения этого полного и потеющего даже зимой человечка. Но прокуратура им не подчиняется, приходилось с ней хоть как-то, но считаться. Такое поведение московского гостя еще больше взбесило грузина. Ему не нравилось, что Москва так бесцеремонно распоряжается в его районе, как в собственной вотчине. Не нравилось, что безо всякого на его взгляд основания убирают знакомых ему людей, разрушая годами выстраиваемые схемы и цепочки. И еще этот молодой наглец из будущего позволяет себе открыто ухмыляться. Сакварелидзе попал в очевидную ловушку, путая видимую картинку с настоящим возрастом старшего опергруппы.

— И что вы от меня хотите?

— Доставьте задержанного сюда. Пусть с ним работают наши следователи. В конце концов, это касается именно нашего района.

— Не получится, — притворно вздохнул Растопин.

— Это почему же? — вытаращил глаза прокурор.

— Гогу уже увезли в Москву. Ваши коллеги из Генеральной затребовали. Уж извините.

Сакварелидзе побагровел. Как так, эти наглые русские варвары действуют в его республике, как у себя в доме. Когда это такое было?! И он сорвался.

— Это незаконно! И вы несете прямую ответственность за противозаконное задержание гражданина Грузинской ССР! Я отстраняю вас от дела. Сейчас же буду звонить министру и требовать вашего ареста! Устроили тут, понимаешь, тридцать седьмой год.

Руководителю оперативной группы весь этот балаган надоел. Он оперся локтями на стол и придвинулся вплотную к прокурору, тот начал потеть еще больше.

— Слышь ты, орел недоделанный! Ты, вообще, в законах понимаешь? Какой следователь? Ты читал наши полномочия? Заглядывал в новый кодекс? Чего ты тут мне дурачка включил?

— Да как вы…как вы смеете, — толстая рожа прокурора так побагровела, что он стал похож на синьора Помидора из Чиполлино. Кулак капитана взметнулся и ударил по руке Сакварелидзе, когда тот потянулся к селектору связи. Кстати, откуда у этого недоделка самая современная аппаратура? Её и в Москве не так много.

— Слышь, придурковатый! Тебе напомнить о валюте, что ты меняешь у Гиоргадзе, или о твоих делишках в Текстильном объединении? Домик твой почему на тещу оформлен? Про погреб чего-нибудь рассказать? Ой, сколько там всего любопытного лежит. ОБХСС так обрадуется!

Как, оказывается, быстро может сходить краска с лица!

— Вы, вы…

— Да, да, шантажирую сотрудника при исполнении. Сакварелидзе, я бы на твоем месте помалкивал в тряпочку и не рыпался, потому что сидеть ты будешь со своими криминальными подельниками, а совсем не на «красной» зоне. И скорей всего далеко на Севере. Ну а с твоим здоровьем выжить там мудрено. Поверь мне, информации у нас на тебя выше крыши.

Надо отдать должное старому служаке. Соображал он быстро. Если его сейчас не арестовывают, то значит, что-то хотят.

— Что мне надо делать, товарищ капитан?

— Вот и умница, — Растопин откинулся на стуле. — Сейчас мне нужны материалы дела о катранщиках. Да, да, не надо на меня так смотреть. Криминальные схемы с липовыми столами, где ваши знакомые с помощью вмонтированной в них аппаратуры высвечивали карты противника. И чтобы бумаги были не те липовые, что ты послал в Тбилиси, а настоящие.

— Но…

— Не суетись. Бумаги я забирать не буду, сделаю копии. Не совсем дурак и тебя нам подставлять пока не след.

После крайних слов оперативника Сакварелидзе еле заметно выдохнул. По его глазам было видно, что хитрожопый грузин перекладывает в уме тысячи новых хитроумных на его взгляд схем. Но Растопин особо успокаивать продажного прокурора не стал.

— И придержи своих бойцов. Пусть не лезут в дела нашей группы.

— Но как? Есть же закон.

— Закон? — капитан издевательски улыбнулся. — Я на вашей парковке вижу кучу автомобилей. Они все на законных основаниях куплены?

— Д-да, — чуть заикаясь ответил прокурор.

— Это тебе только кажется, дорогой. Ну а если расследовать начну я, своими методами?

— Но это…

— Заткнись! Ты правильно отметил про тридцать седьмой. Только нынче будет еще круче. И если ты хочешь выжить в этом кровавом вертепе, то очень советую тебе послушать меня внимательно. Ты хорошо понял меня?

Сакварелидзе поежился от буквально буравящего насквозь взгляда этого странного человека. Было в нем нечто этакое, не из их обычного мира, а как будто из потустороннего. Возможно ли, что те люди появились здесь не из будущего, а поднялись из самого глубокого ада? Прокурор сглотнул и затем быстро кивнул.

— Понял.

— Тогда тащи свою толстую задницу к сейфу. Блядь, как так можно разожраться? У вас тут что, совсем нет норм физподготовки?

Растопин продолжал издеваться над бедным грузином. Хоспади, как они все ему за эти полтора месяца осточертели! На хрена их, вообще, включили в состав России? Пусть бы турки всех вырезали, с теми и то проще договариваться. Непонятно, насколько его самого тут еще хватит? Может, ротацию попросить в Прибалтику? Попивать себе пиво в баре, трахать блондинок и раскрывать мутные торговые схемы на курортах Юрмалы? Там, наверное, фарца все-таки более цивилизованная?

Растопин провозился с документами до самого вечера. Хитрожопый прокурор то и дело норовил что-то недодать или припрятать. Длинноносая худющая секретарша три раза приносила кофе с бутербродами, искоса поглядывая в сторону странного гостя. Хоть она и старалась изображать на лице некое подобие гостеприимства, но глаза выдавали совсем иное. Но человеку из будущего было на её откровенную злобу наплевать. У него есть работа и работа настоящая. Хрен бы он согласился на неё, если ему не обещали сверху полную поддержку.

— Поёбываешь? — с ухмылкой он спросил Сакварелидзе, когда секретарша, виляя худым задом, утащила поднос с грязной посудой. Глаза прокурора нехорошо пыхнули. — Ну все-все, твое право! Ты лучше думай о сытой пенсии, о домике с виноградником. Легче стало?

Грузин тут же обмяк, как спущенный шарик. Выбор, и в самом деле, у него был небольшой. Уйти добровольно и возиться до конца дней своих на скромном участке, или сгинуть навечно в Заполярье. Прокурор внезапно всем собственным нутром почувствовал незавидное будущее Грузии. Не стать им независимыми и гордыми. Еще поколения два и грузинский язык будут знать только в дальних аулах и этнографы. Москва взялась за окраины жестко. Никому пощады не будет. И даже не за то, что сделано, а из-за несбывшегося чужого будущего. Будь проклято беспощадное время?

Здорово уставший в процессе возни в прокуратуре Растопин на служебной машине доехал до гостиницы. Та располагалась на тихой окраине, под сенью величавых южных деревьев. Она была как бы ведомственной, но поначалу в ней проживало довольно много левых личностей. Пришлось «попросить» их выселиться. Одному, не успевшему понять, что понты здесь бесполезны, даже разбили длинный нос. Нудный дождь, непрекращающийся с самого утра, затих. Было сыро, но не холодно. Николай осторожно шел мимо луж, стараясь держаться редких фонарей. Оперативник не обратил в полутьме внимания, что на стоянке застыла незнакомая ему белая «Волга». Хотелось поскорее добраться до номера и завалиться спать. Ребят он сегодня отпустил пораньше, здорово все вымотались в последние дни. Опросить столько свидетелей по делу, а также не забывать про слежку и анализ информации.

В просторном холле служебной гостиницы капитан махнул рукой, находившейся за стойкой пожилой даме и не сразу обратил внимание на сидевших в закутке трех мужчин. Те вальяжно расселись в глубоких креслах и неспешно курили. Обычно здесь внизу курить не разрешалось, и это был первый звоночек, заставивший капитана украдкой расстегнуть куртку.

— Эй ты!

Раздался грубоватый с едва заметным акцентом голос. Встал первым, видимо, их старший. Выбритое с утра лицо уже успело к вечеру потемнеть. Глубокие складки на коже и выдающийся вперед нос делали его физиономию запоминающейся. Как там киношники говорят — «Вид характерный». По своему прошлому опыту Растопин знал, что чаще всего самые крутые оперативники в жизни «серые мыши», и ничем особо непримечательны. В их работе груда мышц и умное лицо не самое главное. Здесь же перед капитаном стоял опытный «волк», скорей всего работавший в каком-нибудь специальном отделе. Поэтому левая рука москвича незаметно полезла под полу распахнутой заранее куртки.

— Вам, что любезный?

— Гражданин Растопин, вы поедете со мной.

Глаза неизвестного сузились, второй ранее сидевший грузин уже двинулся вправо, отсекая Николая от двери на лестницу. Дежурная на стойке незаметно исчезла, а в прозрачном стекольном тамбуре мелькнула чья-то тень. «Хм, обложили, демоны! Но ведут себя слишком нагло. Они и в самом деле думают, что это им сойдёт с рук. Придурки носорогие!»

— Что вот так сразу, не товарищ, а гражданин? — «волчара» нехорошо усмехнулся и уверенно двинулся вперед.

«Что-то этот шнырь слишком уверен в себе. Да и походка, было в ней нечто знакомое. Борец? Точно — уши свернуты, просто за волосами не так видно. Ну что ж, сами напросились. Хотели горяченького, так будьте добры — получите!»

Дальнейшее произошло для чужаков слишком быстро. Под ноги «борца» пулей вылетел пуфик, стоявший у стенки. Мебель в этом времени была основательной, поэтому легкомысленное изделие мебельной промышленности весьма больно стукнуло по лодыжке грузина. Тот что-то выкрикнул, стараясь удержать равновесие, и «второй», стоявший возле лестницы дернулся. Но было поздно. Так и продолжавший нагло курить в кресле чужак встать с него не успел. Удар ногой по подбородку и тот рухнул обратно, заливая мебель хлынувшей из носа кровью. Носок тяжелого ботинка достал и туда. Кувырок за колонну, обитую деревом, и у Растопина в руке сидел верный «Стечкин». Тяжелый массивный пистолет, зато в магазине двадцать девятимиллиметровых патронов и бьет наповал.

«Второй» слишком долго провозился с неудобной кобурой.

— «Ну да, табельное оружие они достают здесь только для зачетных стрельб.»

Растопин долго думать не стал и выстрелил. Чужак вскрикнул, схватился за плечо и упал на мраморный пол. Это только в кино боец после ранения еще несколько километров пробегает и драться может. В реальности же боль адская! Много людей умирает не от повреждений, а от болевого шока. Это уж как у кого нервная система развита. Потому многие маньяки и опасны — болевой порог высокий.

Капитан тем временем уже бежал к «борцу» и успел ударить его по руке еще до того, как он смог передернуть затвор. Опять же в кино — герой мастерски выхватывает пистолет из-за жопы и тут же начинает из него палить. Ага, не сняв с предохранителя раз пятьдесят за серию, и не меняя магазин.

— Говори, сука, кто ты и что от меня надо?

Главарь чужой группы злобно пялился на москвича, но после удара по переносице тяжелым пистолетом заговорил.

— Майор Кецбая, главное управление МВД, Тбилиси.

— И какого хуя, майор, тебе от меня было надо? Говори, падла! Я из будущего, ты еще не знаешь наши передовые методы потрошения. Но поверь на слово, тебе они точно не понравятся.

Растопин приставил ствол к колену грузины, Кецбая побледнел тут же начал быстро говорить. И куда только вся спесь подевалась?

— Мне было приказано доставить капитана Растопина из московской группы в «Лобио». Там наша тренировочная база.

«Вот черт! Это же новое подразделение для борьбы с организованной преступностью. Какого хера!»

Растопина отвлекли осторожные шаги, раздавшиеся со стороны лестницы.

— Кто там, назовитесь?

— Коля — это Саша. Чего тут такое творится? Кто стрелял?

— Мухой сюда! Остальные где?

— Не знаю, мы поужинали и разошлись по номерам. Потом на меня как будто некий морок навалился, в сон потянуло.

— Понятно, осмотри того в кресле и забери у него оружие, затем в наручники.

Растопин приподнял Кецбая за шкварник и швырнул того в свободное кресло. Его ПМ сунул себе в карман кожаной куртки.

— Сиди тихо, сука и не зли меня! Сань, чего там?

— Стреножил. Слушай, второму херово. Надо Скорую вызывать.

— Стой там, следи за носатым, я сейчас к телефону дежурного.

Капитана спасло отражение в зеркале, мелькнувшее на стеклянном ограждении гостиничной стойки. Вбитая в подкорке реакция не подвела и на сей раз. Сначала раздался звон разбитых стекол, только потом звуки автоматической стрельбы и стук пуль, ломающих мебель и деревянные панно, которыми были обиты стены холла.

— «Ни хуя себе, они что, из Калашей по нам шмаляют? Пиздец»

Разрядив весь магазин, неизвестный, судя по звукам, рванул к парковке. Бежать через разбитое окно Растопин не стал, еще порежешься ненароком, он рванул к основному входу, по пути переведя огонь в Стечкине на автоматический. Черт, он только раз в этом режиме стрелял! Наверное, будь у неизвестного стрелка яйца покрепче, или выучка получше, то он встретил бы капитана прямо на крыльце. Поменять магазин в автомате не так и долго.

Но чужак стремглав рванул к «Волге», заскочил в нее, и через парку секунд автомобиль рванул к выезду. Но Растопину хватило времени встать в удобную позицию. В отличие от ПМ, Стечкин при автоматической стрельбе издавал неистовый грохот и здорово дергался в руке. Будь у капитана рука похлипче, то и вовсе бы не попал ни разу. В таком режиме нужна кобура-приклад. Расстрелянная в упор «Волга» белой тенью пронеслась мимо и метров через десять остановилась. Двигатель еще работал, из разбитых окон наземь выпадали кусочки стекла.

«Спокойно! Новый магазин. Передёрнуть затвор. Ха-ха, почему эти слова и понятие подрочить означают одно и то же? Обходим сзади, смотрим. Дверь открываем левой рукой. Похоже, готов. Пульса нет. Вот черт! Ключи из машины и ходу, ходу!»

Сидевшему в кресле с разбитым носом грузину также не повезло. Одна из пуль попала ему прямо в шею. Кровь из разорванной артерии уже и не текла, разлившись по мрамору пола в целую лужу. За толстой колонной Растопин обнаружил сидевшего Санька. Тот пытался зажать рану рукой.

— Попало чуть ниже колена. Ой, черт, похоже, кость задета.

— Хреново.

— Коль, это кто был?

— Хуй знает! Непонятки какие-то. Меня эти сволочи выкрасть хотели. Тут к гадалке не ходи, местные гэбисты и партийные замешаны.

— Провокация?

— Точно. Соображаешь! Сиди здесь, сейчас принесу аптечку. Наверняка у дежурной есть.

«Борец» лежал рядом. Саша успел надеть ему на руки наручники. Видимо, майор и сам не ожидал стрельбы, ибо выглядел всерьез напуганным. Растопин взял в руки его «Макаров», передернул затвор, снял с предохранителя и осторожно метнулся к стойке.

«Сука. Ну почему тут везде бардак? Одни здоровые сюда все ездят?»

В аптечке были только нашатырь, йод и упаковка стерильного бинта. Николай подбежал к товарищу и начал руками разрывать штанину.

«Хреново рана выглядит. Сейчас обеззаразим и замотаем. Все остальное после!»

— Саня, держись! Подниму наших.

— Валить надо! Эти нам крови своих точно не простят. По ходу, Коля, наша командировка окончена.

— Правильно мыслишь. Ты сиди пока смирно и ногу не напрягай. Надо еще шину наложить, по ходу кости у тебя задеты.

— Так и подумал, болит страшно. Там чача у меня была, принеси.

— Я мухой!

«Так, собрать все наши шмотки и документы. Все оружие, патроны у грузин. В «Волге» наверняка есть аптечка. Хотя с их дисциплиной…Что еще забыл?»

Уже неподалеку слышалось завывание милицейской машины, когда неброский «Москвич» свернул за угол ближайшего перекрестка. За рулем сидел сосредоточенный Влад, рядом со «Стечкиным» на коленях устроился впереди Николай. Саню посадили сзади полубоком, чтобы меньше травмировать ногу. Оперативник был бледен, его напоили виноградным самогоном и заново перевязали комплектом из найденного в грузинской «Волге». Витек с трофейным АКМ замер справа на заднем сиденье. К автомату нашлись два запасных магазина. «Борца» устроили в багажнике, также дав выпить чачи. Пусть не шумит в дороге.

— Орать не будет? — спросил, позевывая Витек. Самое сложное в срочных сборах оказалось — разбудить оперативников и хоть как-то привести их в чувство. Вот здесь как раз и пригодился нашатырь.

— Я пригрозил, что прямо из салона грохнем. Поверил.

— Еще бы ему не поверить, — поежился Влад. Здоровенный парень с мощной шеей был у них за «Вышибалу», на такой шее только ломы завязывать. — Прям, как на войне ситуация, — водитель глянул искоса на командира. — Шеф, у вас там в будущем так и было?

— Когда как, — вздохнул Растопин. Его уже начало потряхивать. «Сейчас бы водки и бабу»»

— Сурово, однако, бля.

Минут через десять они выехали из города, тут же повернув на юг.

— Влад, давай на Сухуми. Сделаем крюк, чтобы дольше искали.

— Далеко, — усомнился Витёк. — Саня выдержит?

— Остановимся где-нибудь по пути и поищем доктора. Не в пустыне же живем! Да и корочки у нас, хрен кто откажет. Пока там местные чухнутся, мы уже будем далеко. Потом посадим Саню в самолет и в Москву. Там лучшие специалисты.

— Хорошо. Только все равно след за собой оставим.

— И что? Ты же видел, как они работают?

— Могут по телефону посты предупредить.

— О чем? — Растопин уже решил все для себя. Если это провокация, то во что бы ни стало им надо уйти. Лучше живыми. Иначе все зря. — У нас же удостоверения. Думаешь первый же постовой начнет задерживать сотрудников при исполнении? Не все так просто.

— Ну а если?

— Валим наглухо. Чего так смотришь? Не знал на что подписывался? Ребята, а вы думали чистыми ручками страну сохранить? Забыли, о чем я вам рассказывал? Вот чтобы у нас так не было везде, мы тут и работаем. Наши отцы и деды войну прошли, чтобы страну нам оставить, мы же должны её от всяческой швали очистить уже для своих детей.

Никто больше не проронил ни одного слова, только проверили оружие. Они мужчины, им ли бояться трудностей?