Откат

Глава 4. Старые знакомцы. 11 января 1975 года. Москва. Верхняя Масловка

Степан еще раз с удовольствием втянул в себя ядреный морозистый воздух и свернул с тропинки на тротуар. Ночью выпал свежий снежок, поэтому большинство москвичей старалось идти по прочищенным дорожкам. Как ни странно, но в центре мегаполиса за этим весьма тщательно следили. С раннего утра были слышны скребущие звуки, так дворники готовили дороги тем, кто идет на работу. Какая бы погода ни была, но тротуары будут расчищены, лед посыпан песком. Про дороги общего пользования можно было и не говорить.

Но Холмогорцеву нравилось идти именно по нетоптаным дорожкам, с огромным удовольствием, вслушиваясь в скрипящий на легком морозце снег, впитывая русскую зиму всем сердцем. Отчего в будущем развелось столько неженок, проклинающих российский холодный климат? Тропики им подавай! Когда эта публика успела растерять знаменитую русскую выносливость и закалку? Виновата городская среда, менее требовательная к человеку? Сколько поколений бывших русских крестьян успели прожить в городах?

Нет, Степан был не из этих слабаков. Он любил все времена года, только каждый по-своему. И уж тропическую невыносимую жарищу меньше всего. Благо, успел в той жизни многогде побывать. На самом деле по-настоящему комфортных мест на Земле довольно мало. И средняя полоса России одна из них. Ни жесточайших сибирских морозов, ни иссушающего зноя юга, ни муссонных дождей, идущих месяцами. Практически не бывает землетрясений, извержений вулканов и азиатских тайфунов. Живи да радуйся! Жопу греть можно около батареи.

После утренней тренировки тело приятно отдавало легкой усталостью. Это в первый месяц мудреные китайские упражнения то и дело «находили» в теле новые мышцы. Сейчас стало заметно легче и во время тренировки «включился» мозг. Древнее боевое искусство было уже намного понятней и не вызывало столько вопросов, как поначалу. Из спортзала Холмогорцев всегда ходил до дома пешком и чаще всего напрямую. Заодно изучил этот район и нашел много нового, временами приятного. Вот и сейчас он заскочил в маленький магазинчик ассоциации подмосковных фермеров. С подачи попаданцев именно так стали называть единоличников, которым разрешили продавать населению «излишки» продуктов. Хотя говорят, что в колхозах в ходу были другие, более хлесткие клички. «Кулаки» еще только из самых цензурных. Да и вряд ли эта крестьянская поросль смогла бы выжить, если бы не близость столицы. Цены все-таки кусались, но здесь всегда найдутся покупатели на хорошую провизию.

Пусть Степан и Надежда не особо барствовали, но очень любили молочные продукты. Вот и сейчас Холмогорцев купил килограмм свежего творога, он обожал с утра завтракать сырниками. Жене бутылочку простокваши и небольшую склянку со сливками. Какой кофе без великолепнейших сливок! Поверх которых можно заодно насобирать целую ложку настоящего сливочного масла. Натурпродукт!

— Спасибо, — Степан закинул все покупки в спортивную сумку, но неожиданно на глаза попался длинный багет. Багет в Москве семьдесят шестого года? — Скажите, пожалуйста, что это у вас?

— Французский батон, — охотно ответила приятная на вид, да и, наверное, на ощупь, молодка. Она живо стрельнула глазками в сторону раскрасневшегося от быстрой ходьбы молодого мужчину. От него сейчас прямо так и пыхало природным здоровьем и молодецким задором. Женщины таких любят и не только виртуально. Степан от этого взгляда даже подумал нескромное, особенно взглянув на объемистый бюст продавщицы, рвущийся на волю из-под халата. Такую кобылку хорошо, наверное, охаживать на сеновале или в баньке. — Начали возить из кооперативной пекарни. Завтра заходите к нам за настоящим ржаником. Просто сегодня выходной, не завезли. Брать батон будете?

— Будем!

Степан отошел от чар молодухи и отсчитал тридцать две копейки и сунул кошелек в карман. Ох, как Надя не любила его привычку так вольно обращаться с деньгами. Ну так не жили богато, нечего и начинать!

От багета невыносимо вкусно пахло свежей выпечкой, так что потекли слюнки, и поэтому Холмогорцев не сразу заметили около крыльца знакомую фигуру.

— Ничего себе! Уже старых дружков не замечают, чешет себе мимо с булкой наперевес.

— Гоша, какими судьбами!

Игорюша Бадаев был в модной коричневой дубленке и меховой шапке. Наверняка также из какого-то невезучего зверька, внезапно ставшим «модным». Дубленка была с большим воротом, который приходилось прикрывать колючим шарфом, а шапка не закрывала уши. Так себе одеяние в такую погоду. Почему нельзя просто носить удобную одежду, Холмогорцев никогда не понимал.

— Да вот жду тебя тут битый час. Вспомнил поздно, что по утрам ты на своем кунг-фу пропадаешь.

— Ушу! Но это неважно. Чего домой не зашел? Надя выходная, чаю бы попил пока меня ждешь.

— Да я, в общем-то, к тебе… сначала. По одному делу.

— Да? — Степан внимательней посмотрел на товарища. Щеки красные, ногами притоптывает. Подзамерз бедняга. Но если ждет, значит, вопрос и на самом деле важный. — Ждал бы в подъезде.

— Так у вас там строго. К кому и зачем? Не забулдыга ли? Бдительные старушки у вас живут. Погреюсь и сюда. Дышу вот свежим воздухом.

— То-то и видно! Обувь надо одевать по погоде!

— Ты чего в валенках? — только сейчас посмотрел на ноги Степана Игорь.

— Самая лучшая обувь в нашу зиму. Если слякоть, сверху одеваю галоши.

— Ну ты даешь! — они уже вошли в подъезд, Холмогорцев достал из почтового ящика свежую прессу, кое-что они с Надей все-таки выписали, в основном толстые журналы и «Технику Молодежи». В ней сейчас частенько выпускали новую фантастику. Но и без «Правды», где в последнее время печатали поистине охренительные новости, также не обошлось. — Представляю, как бы я на важную встречу в валенках явился. Все вставные челюсти у барыг бы повыпадали!

— Все трешься среди сомнительных личностей? — Степан нажал кнопку вызова лифта. Хоть тот и был новым, но ломался часто, но сейчас живенько отозвался.

— Вот по этому поводу я как бы к тебе и пришел. Слушай, ты где такой чудесный багет достал?

— Есть места! Сейчас заодно чаю и попьем.

— У меня тут есть с собой кое-что к чаю.

— Ну тогда и к чаю! Выходной же!

Быстро скинули в прихожей обувь и прошли сразу в кухню.

— Здесь посидим, Надю отвлекать не будем.

— Она что, занята? — Игорь оглянулся, нечасто он бывал у приятеля. Небогато в целом, но все для жизни есть. Зачем спрашивается хапать больше, чем съешь?

— Трудится над новой коллекцией. Да не бойся, мы не помешаем. Ей лучше работается под шум. Слышишь и телевизор, и радиола включены? Говорит, от старой работы на той стороне привычка осталась.

— Понятно.

Бадаев начал сноровисто выкладывать на стол бутылки и прихваченную снедь. Холмогорцев поставил на плиту чайник и с интересом уставился на бутылку в плетенке.

— Грузинское?

— Не угадал. У мадьяр брал в Мукачево. Это Надежде, нам вот, — Гоша показал этикетку тонкой полулитровой бутылки. — «Закарпатский».

— Такой я еще не пил.

— Тебе понравится. Мягкий и приятный на вкус.

Степан начал сноровисто нарезать багет, достал варенье к чаю, Игорь же ловким движением вскрыл две банки — с печеночным паштетом и шпротами.

Они успели налить чай и тяпнуть по одной, как дверь из большой комнаты открылась и на пороге появилась Надежда. В том же теплом коллекционном платье. Хоть в квартире и было тепло, но северная блондинка мерзла от одного вида за окном.

— Здрасти-мордасти! У нас такие гости, а мне не докладывают! Гош, привет!

Они легонько обнялись, но взгляд женщины тут же нащупал на столе бутылку в плетенке.

— Это тебе с наилучшими пожеланиями

— Наливай. Сейчас бокал подам. Мне тут подогнали по случаю хрусталь. Как народ тут с ума от него сходит. Ну это я еще по маме помню. Степа, почему на столе так пусто?

— Айн момент, фройлян!

Пока Бадаев откупоривал бутылку и наливал в широкий бокал красное вино, Степан заново сервировал стол. Волшебным образом появились колбаса, банка с оливками и сыр. Все, как и у остальных советских людей. На прилавках ничего нет, но в холодильнике лежит.

— Ого, ну вы и буржуины, богато живете!

— Это остатки новогоднего великолепия. Мы пока еще столько не зарабатываем, чтобы в кооперативных и на рынках закупаться.

— Ну, допустим, у Нади есть допуск к лучшей валюте Москвы.

— Ты давай там, — Степан шутливо погрозил гостю пальцем, — без своих спекулянтских намеков. Меня и так в университете уже достали просьбами притащить лишний билетик.

Игорь же внимательно изучал «мезенские» узоры на платье женщины.

— Это же «солярные» орнаменты.

— Что? — брови Надежды приподнялись вверх, и она с любопытством уставилась на товарища мужа.

— Это еще с языческой Руси, шифровать в вышивке символы. Белый цвет платья символизирует женское начало, красные нитки — мужское. Вот это берегиня, она также обозначает женское начало, здесь Ярга, по-нашему Коловорот, остальное не так хорошо помню.

— Ты откуда это все знаешь? — удивился Степан. При всем его интересе к истории, как науке, в некоторых вопросах он откровенно «плавал».

— Кореш у меня один был, помешан на язычестве. В каких-то шабашах участвовал, одежду странную носил.

— Ты-то мне тогда и нужен! — безапелляционно заявила Надежда и потащила гостя в комнату.

Бадаев ошеломленно застыл на пороге. На диване, кресле, на ковре, на подоконнике лежали множество альбомных листов. Все они были исчерканы различного рода силуэтами и эскизами. По телевизору шел выпуск «Клуба кинопутешественников». «Рабочая обстановка, однако».

— И в чем я тебе должен помочь, собрать все с пола?

— Нет, конечно! — женщина захохотала. Плохое настроение, посетившее её с самого утра, внезапно испарилось. Если быть совсем откровенным, то и на кухню она вышла поругаться. А оно вон как вышло! — После фурора нашей зимней коллекции трикотажных платьев зарубежные партнёры попросили сделать им что-то из верхней одежды. Обычные шубы, манто и пальто на Западе, видать, уже приелись.

— Ну-ну, — на пороге возник Степан с чашкой чая, в другой руке он держал кусок багет, покрытый разом паштетом, сыром и парой шпротин. — Буржуи хотят банально сделать деньги, пока тема попаданцев из будущего на слуху.

— И это тоже! — Надежда подозрительно покосилась на багет. — Но задание никто не отменял. Мне нужно разработать концепцию и отдать девочкам рисовать. Пока еще зима не закончилась.

— Так чего тут думать? — Игорь нагнулся и поднял один из листков. — Здесь малица нарисована.

— Что?

— Типа анорака у наших ненцев, шьется из двух оленей мехом внутрь. Можно прямо на голое тело напяливать. Надевается, кстати, через голову, потому лишних дырок нет и очень тёплое, да с капюшоном. Русские поморы также их носили. Север, он одежду унифицирует. И частенько местные умелицы оторачивали малицы различной вышивкой.

— Ты откуда столько знаешь?

— Здрасти, я, между прочим, на Северах долго проработал. Там такие шальные деньги всегда крутились. Потом здоровья не стало, уехал. Очень тяжелый там все-таки климат, некоторые до северной пенсии не доживали. Потом Плешивый и вовсе её отменил, так народ гурьбой побежал.

Надежда заходила по комнате, что-то бубня под нос.

— Надь, ты чего?

— Как плохо, что в сейчас еще нет Интернета. Где взять информацию об этих малицах?

Степан задумался и чуть позже выдал на-гора.

— Так скорей всего в каком-нибудь музее этнографическом. Я на работе завтра поспрашаю.

— Завтра! — выпалила Надежда и вышла в коридор, вскоре вернувшись с толстенным телефонным справочником. — Вот, нашла. Еще работает. Одевайся, поехали.

— Она всегда такая горячая? — с восхищением наблюдал за женой друга Бадаев.

— Частенько, — хмыкнул Холмогорцев и подошел к женщине. — Надюша, успокойся, пожалуйста. Какой музей? Все специалисты сегодня на выходном, завтра надо ехать.

— Точно? — в нерешительности застыла женщина. В таких вопросах она обычно доверяла мужу.

— Досрочно! Ты пока лучше сформулируй, что тебе от них надо. Это же ученые, а не модельеры.

Надежда остановилась в середине комнаты, а потом тряхнула головой.

— Тогда наливайте! Вместе будем думать!

Мужчины засмеялись и пошли на кухню.

— Степа. Где рыба?

— Какая рыба?

— Я же вчера мариновала. Она уже готова. Гоша, ты сейчас просто пальчики оближешь! У нас одна девочка на работе с севера, подсказала мне этот старинный поморский рецепт. Кстати, та вышивка также с её подсказки появилась.

Игорь отправил в рот еще один кусок белой рыбы в красно-желтом соусе и восхищенно причмокнул.

— Как вкусно? Это что?

— Пикша, я её пожарила и залила маринадом. Вот отстоялась за ночь. И все ведь простейшее — лук, морковь и немного специй.

— Да ты что! Вот что значит настоящая русская кухня!

— Жаль трески уже не было. Это все из-за него!

— Почему? — Игорь покосился в сторону шутливо поднявшего руки Степана. — Рыбу не поймал!?

— Мы не так часто в фирменном «Океане» бываем, привозим зараз много. Рыба же в наш холодильник просто не влезает. Ладно сейчас морозы, а что будет через месяц? Я все ему долдоню достать морозильник.

— Да нет их в открытой продаже! Там очередь расписана на год вперед! — притворно взмолился Холмогорцев.

Бадаев задумался и осторожно проговорил.

— Я смогу вам достать за контрамарки отличную модель.

— Импорт? Мы по деньгам не потянем.

— Не совсем. В Литве совместно со шведами новые модели холодильной техники недавно начали выпускать. Пока только у барыг в продаже есть. Я вам еще и рассрочку устрою.

— Великолепно! — Надежда поцеловала Игоря в щечку. — Чтобы мы без тебя делали! За это надо выпить. Степушка, наливай! Эх, тебя бы к нам в фирму.

Неожиданно Игорь помрачнел и поставил стопку на стол. Степан удивленно вскинул брови. Что опять не так?

— Говори уж, не томи!

— Да я, собственно, хотел сначала со Степой об этом перетереть, но раз пошла такая пьянка…

— Гоша, уж от кого не ожидал мямленья, так это от тебя

— Да просто я, ребята, новую работу ищу.

— Что со старой, проблемы? — наклонился вперед Холмогорцев. Его внезапно начал глодать чувство стыда, что он не спросил сразу о проблемах товарища. Зазнался, сволочь, все о себе думаешь!

— Пока нет, но вполне возможны. Сам понимаешь, в нашем деле все сложно. Не все получается решать в законном, так сказать, порядке. Мне же, откровенно говоря, это уже надоело до чертиков. Самое элементарное внезапно стало таким запутанным из-за кучи разных серых схем. Неужели нельзя просто работать нормально? Ведь все на самом деле у нас есть. Но обычно прячется под прилавок, чтобы поиметь для себя любимого лишний кусок. В итоге временами из-за сущего пустяка под статьей ходишь. Не хочу! Не из-за такой ерунды рисковать свободой и здоровьем. В будущем хотя бы этот риск того стоил, тут же люди с ума от банальных безделушек сходят.

— И?

— Да хотел зайти издалека, — Игорь кинул странный взгляд в сторону Надежды, — вдруг у нее вакансии есть?

Надя закатила глаза, она любила так делать в притворном испуге, затем подошла к форточке, открыла ее и закурила. Выпустив струю синего дыма на свежий воздух, женщина повернулась к мужчинам.

— Вы сговорились, что ли заранее за моей спиной?

— Ты про что? — вытаращился Степан. — Ей-богу, ни сном, ни духом! Он меня с тренировки перехватил.

Надежда положила сигарету на пепельницу и подошла к мужу, посмотрев в его глаза в упор.

— Не врет! — она снова взяла сигарету и затянулась, затем хитрым взглядом уставилась на Игоря. — Обычно, если он видит красивую задницу в юбке, то говорит, что она так себе. Но по глазам заметно, что врет.

Мужчины дружно захохотали. Затем Бадаев посмотрел на женщину серьезно.

— Ну так как?

— Представляешь по милости моего муженька, мы еще в ноябре остались без главного снабженца фирмы.

— Надь, я здесь при чем?

— При том! — женщина пальцем показал на мужа. — Я не слепая. Сразу видела, что он тебе не понравился.

— Кому может приглянуться армянин с мутными подпольными связями. Рано или поздно сам утоп бы и тебя бы утащил за собой.

— Но он исправно доставал нам нужные и редкие ткани и фурнитуру. Сейчас же снабженцы есть, снабжения нет.

— Так возьмешь меня?

— Ты еще спрашиваешь! Мне будет спокойней, если там начнет работать человек из нашего круга.

Бадаев замялся, но решился заявить прямо:

— Только никаких серых схем! Хочу работать по закону, хотя бы рамках официального, безо всяческих левых спекулянтских проектов. Но скажу сразу, кое-какие связи в этой сфере имеются.

— Вот и отлично! Я замолвлю за тебя словечко. Где мы находимся ты знаешь?

— Конечно! — развел руками Игорь.

— Тогда завтра в де… нет чуть позже. В одиннадцать. В понедельник утром обычно всяческие пятиминутки на пару часов. Как они меня бесят!

— Такова судьба начальника!

Надежда быстро развернулась и послала в сторону мужа попавшийся под руку апельсин. Холмогорцев с ловкостью жонглера поймал фрукт и положил его обратно в блюдо.

— Наливайте, мужчины! Я рада, Гоша, что ты обратился ко мне. Надо бы нам, людям из будущего, держаться ближе друг к другу. Хоспади, какие тут попадаются дураки! Их на сто лет вперед припасено. А я-то думала, откуда они в будущем взялись? Страну просрали, а все чего-то прыгают выше головы. Сидит такой тюфяк в каком-нибудь внешнеэкономическом ведомстве и пытается меня жизни учить. Мальчик, ты кто такой? Тебя сюда по блату устроили, так обернись тряпочкой и не отсвечивай.

— Мешают? — участливо спросил Игорь. Он уже всерьез считал себя частью команды Надежды.

— Ну я научилась таких пробивать наглостью. Сразу докладную наверх, с конкретным обоснованием тупости нижестоящего начальника. Это же государственная валюта! Её тут до копеечки считают. Так что за растрату можно очень больно получить по попе. Потом эти передо мной жалко блеют — «Вы не так поняли, Надежда Петровна. Нам еще работать вместе. Зачем же так сразу?» Идиоты. Не собираюсь я с ними вовсе работать! Проще поменять на более покладистого дурачка. Благо, снизу уже молодые вовсю стучат копытами. Ты только найди их и дай выход застоявшейся энергии!

Холмогорцев закинул руки за голову и с ехидством в голосе спросил.

— Так потом из таких, Наденька, и выйдут настоящие акулы капитализма!

— Пусть на нас поработают сначала, а не в чей-нибудь толстый карман. Ушлые ребятушки, Степа, всегда есть. Ты считаешь, они только о деньгах думают? Нет, зачастую это люди другого сорта. Им дело настоящее подавай, чтобы развернуться, показать себя во всей красе! Ну и, если зарплата у них будет несколько выше общенародной и чего тут такого? У нас пока еще не коммунизм! Я тебя сколько раз, кстати, просила повлиять как-то на высших бонз. Это почему такие умы вместо нашего народного хозяйства, на подпольных барыг работают? Ты понимаешь, что все отрыжки девяностых взялись именно отсюда. Из всех этих хитрожопых схем местного псевдобизнеса и спекулянтства. Да ты не смейся. Я один в один таких же типов навидалась, как в тех будущих девяностых. Да сам вспомни наши юга. Сплошь спекулянты и барыги! И это советская страна? Был бы у меня такой бардак в фирме, все бы на улицу мигом повылетали. Добренькие тут власти, ох, какие добренькие. Не по Сеньке шапка! Так что чего ныть, что страну просрали? Или вы сами что-то делайте или другим не мешайте.

Игорь, видимо, застал застарелый семейный спор, поэтому благоразумно решил свернуть его куда-нибудь в сторону.

— У тебя там еще кто-нибудь есть из наших?

Надежда задумалась.

— Мало. Нужны, сам понимаешь же специалисты. Но очень много молодых и интересных девчонок.

Бадаев озадаченно хмыкнул, а Холмогорцев откровенно захохотал.

— Надь, никогда не подозревал тебя в сводничестве.

— С вами станешь! Ходит тут орел молодой, не окольцованный, а там такие девки пропадают, и все с образованием и московской пропиской!

— Это еще он ваших моделей не видел.

— Вот с этими как раз поосторожней. Игорь, лучше общайся с девочками из художественного и технологических отделов. Мало того что все красавицы писаные, так еще и умом не обделены. С ними просто приятно общаться. Вот с клиентками не всегда.

— Расскажи! — Игорь подался вперед, он уже был весь там, в будущей работе.

— Ну это, конечно, не жены новых русских, но фифы еще те попадаются. Здесь же наверх чаще всего можно взобраться только по способностям, уму. Карьеру полным бестолочам сделать сложнее, будет просто в номенклатуре среднего пошиба болтаться, как говно в проруби, но не более. Потому и удивляешься еще больше, когда такая дурочка перед тобой возникает с претензиями выше крыши. Как этот академик мог жениться на такой?

— Мужчины частенько рядом с хорошенькими женщинами становятся придурками.

— Это ты сейчас про себя, Степушка? Видишь, Гоша, как мужики ощущают себя рядом с умными дамами?

— Да ну вас! — Бадаев уже понял, что они опять играют. Вон какими влюбленными глазами друг на друга смотрят! Того и гляди друг в друга вопьются. Везет же некоторым!

Игорь невольно вздохнул.

— Не вздыхай! Не тебе с этими дурочками работать. Да и для нас это не самый главный клиент.

— Тогда зачем вы их, вообще, берете? — в свою очередь удивился Степан.

— Потому что — сегодня я тебе, а завтра ты мне. Социалистическая уравниловка и прямые связи. Слышал о таком?

— С подобными взглядами, гражданка, вас по головке не погладят.

— И ты туда же! Мне уже все уши прожужжали. Сначала в комсомол хотели затащить. Так я им так и заявила, что уже лет, как тридцать вышла из этого пербутантного возраста. Заткнулись. Сейчас в партию лыжи наладили. Делать мне нечего, пыль глотать с томов замшелых догматиков.

— Аполитично рассуждаешь! — подделал голос Этуша Холмогорцев. Хороший коньяк отлично лег на разогретое тренировкой тело, он себя ощущал слегка под хмельком, но не более. Приятно посидеть так в хорошей компании, зная, что затем тебя ждет основная сладость.

— Мужчины, — Надежда оглядел сидевших озорным взором. Мелькнула даже шальная мысль, что она не против принять в постели сразу двух. Был уже когда-то такой интересный опыт. — Пожалуй, вам пора выпить кофе. Степушка, достань кофейник. И того кофе, что итальянцы нам в декабре подарили.

Надежда наклонилась, чтобы собрать разбросанные листы с дивана. Степан подошел со спины и обхватил женщину за бедра. Его руки провели взад-вперед, ощупывая приятные округлости, а чресла ощутили упругость выпуклых ягодиц. Женщина подвигала тазом взад-вперед, пока ощутила начинающееся давление.

— Стёп, мне сначала надо собрать все, а потом в душ! — Надя умело вывернулась и прижалась к мужчине всем телом, затем глянула вниз. — Ого, кто-то тренировал сегодня весьма интересные мышцы. Ты пока разбирай постель.

— Я по тебе соскучился.

— И я, — проворковала женщина на ухо. Ведь знала, чертовка, как это его здорово заводит. Как и поцелуи и игра язычком там же. От такого можно было сойти с ума!

— Почему мы не делаем это чаще? Надо больше отдыхать и лежать вместе.

— Только лежать я несогласна!

— Ну а почему?

— Потому что это жизнь, Степа. Ну а ты рассчитывал, что живя в столице и желая достигнуть большего, у тебя будет много свободного времени? Давай так. Пока мы не устали от всего этого — жить будем быстро и много. Дальше — посмотрим!

— Иди, я приберусь.

Отчего-то Холмогорцева в последнее время накрыла настоящая сексуальная лихорадка. Правильно говорила Валя, одной женщины ему уже будет мало. Оба заняты, устают или голова чем-то занята. Совмещение учебы и работы и для него выходит достаточно сложно. Хорошо хоть его убрали с дурацкой электротехнической должности, найдя в штате нечто попроще и ближе к науке. Уж историческим железом он умел заниматься, помогая в клубе в реставрации старинных доспехов.

Любовниц на стороне заводить не хотелось, Валя уехала под Ленинград, там создавалось нечто грандиозное. В Москве она бывала редко, да и не желала уже таких близких отношений. «Всему свое время». Ну да, с её нерастраченным либидо она вскоре станет грозой многих институтских мужчин. Местные женщины вряд ли заподозрят в такой простушке яркую эротическую пантеру. Потом уже будет поздно. Мужчины успеют вкусить запретного плода и…понеслось.

Степан улыбнулся. Ну в этом плане они с Надей друг друга вполне устраивают. Среди местных красоток вряд ли найдутся настолько грамотные в сексуальном плане дамы. Они просто о себе слишком высокого мнения. Он вспомнил одну такую с прошлой работы. Они встретились уже после его увольнения. Кафе, ни о чем необязывающий разговор. Он видел, что та была не против, и мягко подвел все к постели. Вот там и наступило разочарование. Не бревно, конечно, но ушла не так недалеко. При поистине шикарном теле почти никакого умения. «Это нельзя, сюда не лезь. Разве так можно?». Да тьфу ты!

— Заждался?

Раздался возле уха завораживающий голос. На пол сам собой спал легкий халатик, и Надежда уселась на него сверху. Ночник давал мягкий приглушенный свет. Они любили заниматься этим при свете. Благо, их тела были молоды и красивы, плюс достаточно тренированы для продолжительных занятий.

— Зайка моя!

Надежда засмеялась.

— Что еще за Киркоровщина! Я похожа на ту заслуженную старушку?

— Ну ты старушка и есть, моя хорошенькая такая возбуждающая старушка.

— О! Ты прав насчет возбуждающей! Ты уже полностью готов, так что оставим французские удовольствия для второго захода, — женщина прижалась к нему своими грудями. — Помоги ему попасть по назначению. Ох!

Они оба блаженно выдохнули. Эта прелесть первоначального действа, она отчего-то всегда приносит незабываемое удовольствие. Руки Степана начали привычный танец. Левая мягко массировала грудь Надежды, на которой уже невероятно разбух розовый сосок. Правая рука сжимала ягодицу женщины, иногда прихлопывала по ней в такт движению. Надя заметно возбудилась и увеличила темп. Её ноги были крепки, а нерожавшая плоть внутри невероятно упруга. Степан понял, что его не хватит надолго и впился губами в податливые уста женщины.

О, как сладостны эти последние секунды перед взрывом! Живот напрягся, в паху приятно заныло в предвкушении. Он уже помогал Надежде двумя руками совершать древний танец любви. Женщина в какой-то момент гибко прогнулась и закричала, по её стройному телу прошла дрожь, на животе под кожей заходили мышцы. Но Степан этого не видел, его самого трясло от конвульсий, выплескивая животворящее семя изнутри в любимую женщину. О, ради этого точно стоило жить!