То, что сдача Харькова позволила предотвратить окружение полутора наших дивизий и усилить укороченную линию обороны, можно считать успехом. Но решающую роль сыграла возможность высвободить основную массу танкового корпуса СС для продолжения наступления на южном направлении с целью соединения с группой армий «Юг», которой подчинена армейская оперативная группа. Дело в том, что на северной оконечности Донбасса обстановка складывалась так: неприятель крупными силами танковых и стрелковых частей и соединений генерала Попова сумел обойти с фланга группу армий «Юг» в районе Славянска и на данный момент в умеренном темпе продвигается к Днепру через Павлоград—Новомосковск. Разведывательные группы русских были обнаружены даже под Днепропетровском и Запорожьем, а их левый фланг протянулся до Красноармейского. Мы же в районе Днепра боеспособными частями не располагали. Наскоро сколоченная из отпускников и остатков разгромленных частей группа Штайнбауэра переброшена из Днепропетровска в Новомосковск для охраны западной части города — восточная его часть до сих пор в руках противника. 15-я пехотная дивизия, как раз выгружающаяся в Днепропетровске, выделила несколько полков для обеспечения прикрытия Синельниково.
Левый фланг 6-й советской армии, крупные силы которой сосредоточены у фронта полка «Лейбштандарт», выдвинулся для обхода танкового корпуса СС с юга; авангард нескольких дивизий упомянутой армии сумел в западном направлении перерезать шоссе Красноград—Новомосковск, в то время как другие ее части были повернуты на северо-запад. Остающиеся силы нацелились на Днепродзержинск. Сейчас на повестке дня для группы армий «Юг» с небывалой остротой встал вопрос о мерах противодействия русским.
После оставления Харькова снова появилась возможность соответствующим образом дислоцировать обе дивизии СС. Дивизия «Дас Райх» сосредоточена на правом фланге корпуса в районе Краснограда и 19 февраля выступила из района северо-восточнее Краснограда против наступающего с востока противника. Полк «Лейбштандарт», левый фланг которого постепенно отходит, продолжает вплотную примыкать к корпусу Рауса, осуществляя оборону достигнутых рубежей, и, контратакуя на отдельных участках, обеспечивает продвижение дивизии «Дас Райх».
Наконец-то войска получают возможность краткой передышки. Серьезность положения и значение предстоящих сражений ясны уже всем вплоть до рядовых.
Моя штурмовая группа получает приказ сменить батальон бронетранспортеров Пайпера в Еремеевке и воспрепятствовать дальнейшему продвижению Советов. Мы вклиниваемся в позиции батальона Крааса, вынужденного удерживать невероятно растянутый участок — километров пять длиной. И он выполняет поставленную задачу, ежедневно контратакуя и громя прорывающиеся через линию обороны группы русских. Каждый вечер все опорные пункты занимают жесткую круговую оборону.
Километрах в десяти от передовой встречаю Йохена Пайпера, в упорных боях отбившего у русских Еремеевку, которой теперь суждено достаться мне. Многочисленные подбитые русские «тридцатьчетверки» служат теперь защитой от пронизывающего восточного ветра, непрерывно дующего в этих местах.
Йохен Пайпер вводит меня в курс обстановки, особое внимание обратив на передвижения войск восточнее Еремеевки. Судя по всему, русские изготовились для атаки.
В мороз и ветер мы обустраиваем Еремеевку, превращая ее в настоящий опорный пункт. Именно отсюда я своими подразделениями бронетехники собираюсь наносить молниеносные контрудары, если Советы надумают атаковать нас. Южнее нашего опорного пункта мы обнаруживаем крупные силы русских, передвигающиеся в направлении Краснограда, выставившие против нас лишь слабые силы прикрытия. Из выдвинутого вперед наблюдательного пункта мы отслеживаем весь маршрут продвижения, что дает нам возможность делать абсолютно верные выводы. Мимо нас, направляясь к Краснограду, проходит усиленный полк русских. Фланг же этого усиленного полка слабее некуда. Он словно напрашивается на атаку.
На следующий день, едва рассвело, наша штурмовая группа без артиллерии направляется на юг, оставив оборону опорного пункта артиллеристам, обозным и противотанковым подразделениям. Наш уход остается для противника незамеченным. Да погода нам только на руку. Артиллерия ведет беспокоящий огонь по уже известным участкам позиций врага восточнее Еремеевки с тем, чтобы ввести в заблуждение противника относительно наших истинных намерений.
Наше передвижение практически незаметно на заснеженной местности. Все транспортные средства перекрашены в белый цвет, а бойцы в белых маскхалатах. Мы проворно пробираемся через покрытые снегом поля.
За небольшой высоткой штурмовая группа останавливается. На запад нескончаемой лентой тянутся колонны русских. Длиннющая колонна противника исчезает в растянутом селе, скрывшись из виду. До русских всего-то ничего — с километр, не больше. Может, рискнуть, да наброситься на них, устремившись по отлого спускающейся дороге? Уже сутки продолжается этот марш красноармейцев на запад. Не многовато ли их в сравнении с нами? И не натолкнемся ли мы на смертельный огонь противотанковых орудий русских? Вместе с командиром батальона Максом Вюнше мы стараемся выбрать оптимальный способ атаки. И в данном случае я обеими руками за быстроту и внезапность. Мой замысел состоит в том, чтобы под огневым прикрытием бронемашин пехоты вместе с бойцами разведбата вклиниться в гущу Советов, рассечь надвое маршевую колонну русских и смять фронт противника ударом во фланг.
В качестве авангарда вызывается группа, действующая на амфибиях. Ребята понимают, с чем им предстоит столкнуться. Не приходится сомневаться, что подступы к флангу неприятельской колонны минированы.
Уже несколько минут спустя все готово для атаки. Мотоциклисты, с трудом пробираясь через сугробы, выходят на возвышенность и на полной скорости устремляются вниз к въезду в село. Необходимо как можно скорее преодолеть открытый участок местности, чтобы не дать противнику опомниться. И наши машины, подобно горной лавине, несутся вниз. Бронетранспортеры продвигаются по обеим сторонам дороги, обстреливая иыз пушек русских. Интенсивный минометный огонь усиливает эффект обстрела.
Я нахожусь вместе с передовой ротой и, свесившись из «кюбельвагена», вдруг наблюдаю, как одна из амфибий взлетает на воздух, усыпая снег обезображенными телами моих товарищей. И тут же, не медля ни секунды, место подорванной амфибии занимает другая, следовавшая позади первой. И ее постигает участь предшественницы. Рота стрелой проносится через заминированные участки, прокладывая путь остальным. Минное заграждение преодолено. Но какой ценой? Командиру группы оторвало обе ноги, но мы несемся дальше — ему помогут следуюпхие за нами товарищи из другой роты.
Русские в панике разбегаются по деревенским хатам, кое-кто из них спешно отступает на юг. Но на покрытом снегом поле их настигает огонь наших автоматов и пулеметов. Наши бронетранспортеры сминают орудия русских, отбрасывают их в сторону.
Маршевая колонна русских, не выдержав мощного внезапного удара, превращается в хаос. И в этом случае трудно оспорить явное преимущество скорости. Ни одному из расчетов противотанковых орудий русских не удается развернуть орудие против нас. Почти все они вдавлены в снег гусеницами наших машин. В считаные секунды мы пронеслись через это вытянутое в длину село, превратив маршрут продвижения в путь отступления, трассу жалкого бегства. Взорванная сталь смешалась с плотью сибирских тягловых волов — именно они и тащили противотанковые орудия. Преследование противника не завершается на окраине села — мы продолжаем гнать его дальше на запад. Русские никак не могут понять, что погибель настигает их по пятам. Практически без единого выстрела маршевая колонна противника пала жертвой нашей стремительной атаки. Между последними хатами села застыл на месте подбитый бронетранспортер, его остановило русское противотанковое орудие, укрывшееся в каких-нибудь полутораста метрах среди фруктовых деревьев. Пехотинцы как раз подавляют неприятельский расчет, но тут в нас пускают очередь из пулемета. Мы мгновенно прячемся за подбитую машину. Не успевает лишь один из нас — Франц Рот, неутомимый и бесстрашный репортер, предпочитавший всегда находиться в гуще событий. Пуля попадает ему в грудь, и мы тащим его в одну из расположенных вблизи хатенок, где передаем в руки доктора Гаттеринга. Рот умирает несколько дней спустя в госпитале. Рот был одним из лучших военных корреспондентов.
Трассирующие снаряды превращают село в костер. Красноармейцы спасаются бегством и падают под огнем наших пулеметов. Теперь охота за ними разыгрывается на окраине села, русские в ужасе разбегаются. Улица усеяна брошенной техникой и вооружениями. Опасность для нашего правого фланга временно миновала. С наступлением темноты мы возвращаемся на опорный пункт. Разгром колонны русских обошелся нам двумя погибшими и очень многими ранеными товарищами. Быстрота, внезапность атаки, умелое использование принципа маневренности, а также боевое применение огневой мощи — все это и обусловило нашу победу.
Восточнее Еремеевки согласно наблюдениям за полем боя выявлено сосредоточение дополнительных сил врага в районе исходного положения для наступления. Не вызывает никаких сомнений то, что в самое ближайшее время следует ожидать вражеского наступления.
Между тем дивизия «Дас Райх» тремя ударными группами ведет наступление на юг, громя значительные скопления вражеских войск восточнее Краснограда. Наступление развивается успешно и продолжается до 20 февраля. Авангард танков за ночь выдвигается далеко на юг. Удар за ударом следуют во фланги вражеских колонн, пересекающих маршрут передвижения. Группы преследования сменяют друг друга, и к 14 часам 20 февраля передовые части дивизии достигают Новомосковска. Связь с силами прикрытия группы Штайнбауэра установлена.
Люфтваффе осуществляет поддержку с воздуха силами пикирующих бомбардировщиков, обрушивающих бомбовую мощь на очаги сопротивления неприятеля, нанося сжатым в наступательный клин силам русских невосполнимые потери. Части противника, сосредоточившиеся западнее дороги Красноград—Новомосковск, вынуждены отступить. Но с южного направления к ним на помощь русские подтягивают все новые и новые силы к Новомосковску.
Следующей целью наступления дивизии «Дас Райх» обозначен Павлоград. Именно оттуда крупные силы русских наступают через Синельниково в излучину Днепра южнее Днепропетровска. После ожесточенных боев дивизии «Дас Райх» удается соединиться восточнее Павлограда с силами 48-го танкового корпуса.
Даже не беря в расчет события, происходящие южнее Еремеевки, больше нельзя медлить с нанесением удара по району сосредоточения советских войск вблизи Нижнего Орла с целью упреждения наступления русских. Я долго раздумываю, прежде чем перейти от намерений к делу, прикидывая все за и против, после чего принимаю решение. Макс Вюнше, как всегда, обеими руками за. Мой замысел: вывести танковый батальон вместе с батальоном боевых разведмашин и двумя ротами пехотинцев на броне далеко на север, после чего круто повернуть на юго-восток и ударить в тыл русским, находящимся в районе сосредоточения. Взвод разведки уже обследовал район предстоящих действий и представил соответствующий отчет с обозначением мест сосредоточения противника. Передвижение предстоит организовать так, что к рассвету мы уже забрались бы в неприятельский тыл. К этому времени силами артиллеристов, обозных и вообще всех, кто способен передвигаться, намечено сымитировать наступление с тем, чтобы отвлечь русских и вынудить их сосредоточить внимание на западном направлении.
С наступлением темноты готовые выступить транспортные средства дожидаются подхода авангарда. Мы медленно трогаемся с места. Глубокий снег заглушает гул двигателей, и мы почти бесшумно, словно кошки, подкрадываемся к цели. Между двумя населенными пунктами (населенных пунктов в пути следования мы, разумеется, избегаем) мы выжидаем момент для нанесения удара. Поближе подбираются наши бронемашины, и мы, собравшись в кулак, ждем, пока развиднеется. И тут меня начинают мучить вопросы: а не сбились ли мы, случаем, с дороги? В нужном ли мы месте? Не разглядел ли нас враг? Коротаю время в поисках ответов на них. И тут я различаю очертания стоящего позади меня танка. Он метрах в 100 от авангарда нашей группы. И вот, наконец, развиднелось. Можно начинать. Самое время для внезапной атаки. Оживает радиосвязь. Отдаю приказ оставшимся в Еремеевке артиллеристам открыть огонь. Мы ждем, напряженно вслушиваясь, разрывов первых снарядов — именно они и подскажут нам, верно ли выбрано место предстоящей атаки.
Вскоре оказывается, что место выбрано верное — чуть правее от нас заговорили наши гаубицы, выплевывая снаряды на позиции русских. Мы наблюдаем яркие вспышки разрывов. Следы 2-см трассирующих снарядов, выпущенных из орудий наших бронемашин, разведки отмечают предполагаемые цели. Впереди сплошные разрывы и пулеметный огонь. В селе рвутся мины. Выдвинутый вперед корректировщик артогня суммирует картину, направляя огонь к месту нашего намеченного прорыва. Отсюда очень удобно наблюдать эффект нашего артогня. Вырывающееся из жерл неприятельских орудий пламя сигнализирует нам о расположении артиллерийских позиций русских — до вражеских батарей не более 400 метров. Советы и не подозревают о том, что мы всего в двух шагах от них.
Вот он, нужный момент! Широким фронтом бронемашины надвигаются глубоко во фланг противнику и чуть ли не в упор расстреливают его. Противотанковые орудия русских так и продолжают молчать — стоя плотным боевым порядком, они вообще нацелены на Еремеевку. Но что толку от пресловутого плотного боевого порядка? Командир противотанковой батареи русских никак не брал в расчет наш удар во фланг и тыл. Наши пехотинцы, спешившись, бегут к хатам и выгоняют оттуда застигнутых врасплох советских солдат. От прямых попаданий снарядов разлетаются в щепки или занимаются огнем грузовики русских, на шасси которых смонтированы их знаменитые «катюши». В небо взлетает смертоносный фейерверк детонирующих реактивных снарядов — груженные ими машины буквально исчезают на глазах, осыпая нас кусками разбитых в щепы, обугленных досок.
Рота бронемашин, осуществляющая прикрытие с восточного направления, въезжает прямо на позиции артиллерийского батальона врага. Саперы взрывают орудия. Уличные бои проходят без особых осложнений. Советы будто парализованы, они не ожидали нашей атаки. Отступая, гибнет командующий дивизией Советов. Его тело обнаружено во фруктовом саду. Короткими перебежками мы перемещаемся от хаты к хате. Оберштурмфюрер Бор — заместитель Бремера — внезапно падает в нескольких метрах от меня — ранение в область живота. Перед тем как овладеть домом побольше, один из наших пехотинцев предупреждает, что на чердаке обосновались вражеские снайперы и ведут огонь прямо сквозь соломенную крышу. И тут же, перебегая к стене дома, этот бесстрашный боец падает от русской пули в голову. Дом охвачен огнем. Мы захватываем офицера неприятельского штаба — первого офицера штаба дивизии русских. Час спустя село в наших руках. Наша артиллерия сработала безупречно — всесокрушающим кулаком она уничтожила все на нашем пути. Вот и не приходится удивляться тому, что выдвинутый вперед наблюдатель находился с нами, следовательно, в гуще неприятеля.
Враг откатился километра на два, русские бегут, как зайцы, — заснеженное поле сплошь усеяно черными точками. Противотанковые орудия русских раздавлены гусеницами нашей бронетехники. Враг ожидал атаки с запада, а получил удар в спину.
Над селом поднимаются клубы густого черного дыма. В воздухе звучат последние выстрелы утреннего боя. Сани направляются на запад. Передо мной на брезенте лежат тела погибших товарищей. Безмолвное краткое прощание, и их всех до одного распределяют по бронетранспортерам. Мы похороним их в другом месте. Ничто и никто не имеет права нарушить заслуженный ими вечный покой. По своему опыту мы знаем, что могилы наших товарищей не раз осквернялись русскими.
Офицер штаба производит положительное впечатление безупречной выправкой. Из хаты приходится без промедления уходить — вовсю полыхает соломенная крыша. Русский подполковник-штабист охотно отвечает на все вопросы, не связанные непосредственно с ходом боя. Дело в том, что он прислан в войска вскоре после окончания «фрунзенских курсов» в Москве. Перед тем как отправить его в штаб нашей дивизии, он на прощание заявляет мне следующее:
— Эту войну мы с помощью Америки все равно выиграем. Вы потерпите поражение, но придет день, когда мы станем друзьями и совместными усилиями продолжим борьбу.
Около 15 часов в Еремеевку возвращаются последние бронемашины. С глубокой скорбью я прощаюсь с оберштурмфюрером Бором. До госпиталя его так и не довезли.
Спасаемся от холода в немногих уцелевших хатах, выставляем минимальное боевое охранение. Снаружи доносятся ликующие возгласы товарищей. Буквально ворвавшись в хату, они хохочут, поздравляют меня, радостно пожимают руку. С изумлением узнаю, что удостоен дубовых листьев к Рыцарскому кресту.
Придя в себя от удивления, выхожу из хаты и ищу глазами погибших товарищей. На улице тишина, ни единого шороха. Фронт безмолвствует. Лишь вдали видны вспышки. Отыскать импровизированное кладбище оказывается делом нелегким. Ни крестов, ни могильных камней. Притоптанный снег возвышается едва заметным холмиком. Никто не должен тревожить наших погибших — чем незаметнее захоронение, тем меньше вероятность осквернения. Сверху сыплет снег, засыпая чем-то напоминающие шрам могилы. Пусть Господь припорошит шрам на теле земли снегом. Радости от высокой награды никакой — у моих ног покоится тело того, кто предупредил меня о засевших на чердаке хаты снайперах. Не предупреди он меня, и я лежал бы сейчас рядом с ним.
Меня вызывают в ставку фюрера, и сутки спустя я на самолете отправляюсь из Полтавы в Винницу. Ставка отличается простотой. Первое, о чем я прошу, предоставить мне возможность позвонить в Берлин жене. Через несколько минут я слышу голос жены и детей.
После этого меня препровождают к Адольфу Гитлеру. Он сердечно приветствует меня, вручает награду и предлагает присесть. Около часа приходится выслушивать о тяготах в тылу и на фронтах. У меня складывается впечатление, что Гитлер весьма болезненно воспринял Сталинградскую трагедию, потому что он постоянно упоминает об участи 6-й армии. И что для меня показательно — Гитлер не винит в малодушии никого из переживших и не переживших Сталинград офицеров. Он был весьма обеспокоен продолжающимися авианалетами на города Германии, причем вполне искренне обеспокоен тяжкой участью пострадавшего от них населения. Обращает внимание и то, что Гитлер находится в хорошей форме. Голос его спокоен, и суждение об обстановке на фронтах вполне верное. Он воздерживается от каких бы то ни было прогнозов, понимая, что до конца войны далеко, и своим главным врагом считает Черчилля.
Мы час проговорили с Гитлером. Пользуясь возможностью, я представил верховному главнокомандующему объективную картину положения на фронте, делая упор на острой нехватке вооружения и боеприпасов. Адольф Гитлер ни разу меня не прервал, терпеливо выслушав меня до конца, лишь иногда вставляя краткие комментарии. После этого я был приглашен к нему на обед и оказался за столом с генералом Штифом и другими высшими офицерами. Мы обсуждали ход войны, пытаясь предугадать дальнейший ее ход. Пару недель спустя Штиф вызвал меня к себе для обсуждения некоторых вопросов. К сожалению, я не мог прибыть к нему, поскольку уже был откомандирован в танковое училище. Впоследствии генерал Штиф был казнен по обвинению в причастности к заговору 20 июля.
Двое суток спустя я снова в Полтаве, сажусь в самолет «Физелер шторьх», который доставляет меня в штаб дивизии. За время моего отсутствия обстановка изменилась в благоприятную для нас сторону.
В результате наступления дивизии «Дас Райх» разгромлены крупные силы врага на южном от Краснограда участке, наступательные клинья противника смяты. Однако до сих пор неприятель располагает значительными силами восточнее дороги Красноград—Новомосковск. Для разгрома врага и установления связи с полком «Лейбштандарт» в район северо-восточнее Краснограда необходимо подтянуть дополнительные силы. В этой связи давно ожидаемая дивизия СС «Мертвая голова», только что завершившая выгрузку в Полтаве, была подчинена корпусу СС и сосредоточена в Перещепино.
22 февраля дивизия «Мертвая голова» переходит в наступление в юго-восточном направлении, наступая тремя колоннами в районе между Самарой и Орлом. Дислоцированные на данном участке силы врага разгромлены.
Массированное продвижение передовых частей неприятеля остановлено, однако он еще располагает достаточными силами для новых наступлений. Основная масса 1-й советской гвардейской армии пока что на подходе, поскольку противник, похоже, считает, что мы, внезапно перейдя из обороны в наступление, непременно выдохнемся. И к фронту полка «Лейбштандарт» русские подтягивают новые силы. Части группы Попова уже блокированы действующей справа 1-й немецкой армией. Пять вражеских танковых корпусов все еще продолжают продвигаться на запад к фронту 4-й танковой армии. Установившаяся примерно с 20 февраля оттепель благоприятствует наступательным операциям. Снег на большей части дорог сошел, что в значительной степени повысило мобильность моторизованных частей. Все нацелено на то, чтобы не давать опомниться отступающему противнику, задержать и разгромить его.
Наступающие дивизии сумели пробиться небольшими наступательными клиньями, передвигаясь по второстепенным дорогам под мощным фланговым прикрытием. Цепляющийся за каждый населенный пункт противник отбрасывается при регулярной поддержке с воздуха, а его маршевые колонны, до сих пор нацеливавшиеся на запад, рассекаются на части. В 14 часов мы овладеваем Лозовой. Однако тыловые связи наступающих дивизий и, соответственно, левый фланг армии оказываются под серьезной угрозой атаки недобитого и отрезанного от путей снабжения противника. Врагу приказано отступать к пунктам сбора под Орелкой, Лозовой и Панютино, он небольшими и поддерживаемыми танками группами передвигается на восток и северо-восток. Другие неприятельские части, находящиеся в стороне от главных маршрутов передвижения, в последующие дни перемещаются из района южнее Цавлограда на север. Одна из таких частей при поддержке танков 28 февраля атакует Юрьевку, где расположен командный пункт корпуса, а вскоре другое сильное соединение совершает нападение на командный пункт 15-й пехотной дивизии в Орелке.
Первая задача выполнена 27 февраля. Ударную группу Попова, лишившуюся наступательной мощи, удалось оттеснить из района прорыва и тем самым не дать ей возможности достичь задуманного.
Между тем полк «Лейбштандарт» решил поставленную ему задачу, из обороны перейдя в наступление. Невзирая на большую протяженность полосы дивизии в обороне его ударные группы, нанося врагу неожиданные удары на разных участках, причинили неприятелю ощутимый урон, тем самым сковав его и предотвратив продвижение к Полтаве.
Начиная с 28 февраля у правого фланга полка «Лейбштандарт» происходит перегруппировка сил Советов. Противник подтягивает из района Люботин—Валки два танковых корпуса, три стрелковые дивизии, входящие в состав 3-й советской танковой армии, чтобы бросить их против танкового корпуса СС. Район сосредоточения русских нам пока неизвестен.
Наше наступление вступает в новую фазу. Направление удара теперь смещено на северо-запад; первой целью наступления становится выход на линию высоты в районе Берека—Ефимовка. Танковому корпусу СС придется действовать на хорошо изученной в течение февраля местности.
Правый фланг армии должен достичь Донца, а танковый корпус СС — овладеть всхолмленной местностью, где расположена Ефремовка, с тем, чтобы полк «Лейбштандарт» на восточном фланге изгиба линии фронта смог объединить армейскую оперативную группировку Кемпфа.
1 марта дивизия «Дас Райх» продвигается по шоссе Красноград—Октябрьский и 2 марта наносит удар по высотам южнее Прасковеи. Цель: высоты в районе Староверовки. 2 марта Берека взята силами 48-го танкового корпуса.
В районе Орла, едва не увязая на раскисших дорогах, дивизия «Мертвая голова» движется на север и вечером 1 марта овладевает Лисовиновкой. 2 марта соединению приказано повернуть на северо-запад для разгрома врага, обнаруженного в районе Нижнего Орла—Еремеевки. Ударная группа Баума наталкивается восточнее Нижнего Орла на ожесточенное сопротивление противника. Из донесений от 2–3 февраля явствует, что левый фланг дивизии восточнее Еремеевки вступил в схватку с подтягиваемыми с севера силами врага. Это свидетельствует о том, что русским не удалось распознать направление нашего удара. Их перегруппированные силы прошли точно между наступающим танковым корпусом СС и оборонительным фронтом полка «Лейбштандарт». После этого приходится разворачивать и правый фланг дивизии СС «Мертвая голова». Дивизия застает противника на стадии сосредоточения.
Русские предпринимают попытки, прибегая к мопдным контратакам, уйти на юго-восток и северо-восток во избежание окружения. Позже они путем разбивки сил на небольшие по численности группы попытаются переломить ход событий. Тщетно! Основная масса советских войск будет разгромлена в трехдневный срок дивизией «Мертвая голова», наступающим на восточном направлении южным крылом полка «Лейбштандарт» и частями дивизии «Дас Райх». Успех упомянутых дивизий в большой степени зависел от оказываемой люфтваффе поддержкой с воздуха.
Отдельные колонны противника рассеиваются в результате операций преследования. Позже они на протяжении нескольких дней вновь напоминают о себе в тыловых районах, но их все же громят и там, на этот раз до основания. Тело командующего 15-м советским гвардейским танковым корпусом обнаружено в нескольких сотнях метров от командного пункта нашего танкового корпуса СС.
Вечером 4 марта после ожесточенных боев Охочее вновь в руках дивизии «Дас Райх». Дивизия «Лейбштандарт» переходит в наступление из северо-восточного изгиба фронта под Староверовкой и снова соединяется с дивизией «Дас Райх». 5 марта дивизия «Мертвая голова» завершает разгром окруженного противника и одерживает убедительный успех. Потери живой силы противника чрезвычайно высоки. Котел, куда угодили русские, буквально переполнен всеми видами вооружения и транспортными средствами. Главные силы двух танковых корпусов и трех дивизий разгромлены. Исход сражения под Еремеевкой существенно подорвал боеспособность 3-й советской танковой армии.
Дивизия «Лейбштандарт», вновь переподчиненная танковому корпусу СС, в полном составе сосредоточивается на достигнутой линии и проводит перегруппировку перед наступлением. 5 марта она находится под Караванским, почти вплотную к дивизии «Дас Райх» на линии Станичный — Винников — Никольское — Крутая Балка. 5 марта к корпусу подтягивают и высвободившуюся дивизию «Мертвая голова».
Следует отметить, что дорожные условия существенно затруднили проведение наступления. Количество снега в районе овладения до сих пор достаточно большое, что затрудняет передвижение войск и техники. Решимся ли мы на наступательную операцию по овладению Харьковом или разгрому сил врага у фронта армейской оперативной группы Кемпфа?
Решение так и не состоялось. Сначала необходим выход к Мше. 6 марта к участку Мши выдвигаются дислоцированные на линии Охочее — Крутая Балка танковый корпус СС с дивизией «Дас Райх», дивизия «Лейбштандарт», дивизия «Мертвая голова». Дивизия «Дас Райх» в ходе ожесточенных боев выбивает противника из Новой Водолаги, дивизия «Лейбштандарт» прорывает неприятельскую линию обороны Москальцово — Ляшово — Гавриловка и силами батальона создает первый плацдарм в районе Бридока. Сосед справа вследствие сложного рельефа местности остается на месте, прочно закрепившись правым флангом у Тарановки, и сначала овладевает Борками.
В ночь на 7 марта дивизия «Дас Райх» выходит к участку Мши, а «Лейбштандарт» расширяет созданный плацдарм. Оттепель. Ночные заморозки уже не в силах удержать наступление весенней распутицы. Дороги постепенно становятся непроезжими, что требует крайнего напряжения сил личного состава и вызывает повышенный износ техники.
С другой стороны, русские, похоже, выдохлись. Сражение между Донцом и Днепром обошлось неприятелю колоссальными потерями. Он изо всех сил старается бросить на борьбу с танковым корпусом СС все новые и новые силы, но их у него явно не хватает.
Возникает вопрос: наступать на северо-западном направлении и смять силы русских, сосредоточившиеся у фронта армейской группировки Кемпфа, или же на Харьков?
И вновь ясность будет внесена лишь продолжением наступления на север. Утром 6 марта я с ударной группой нахожусь на левом фланге «Лейбштандарта». Передо мной поставлена задача наступать на северо-восток с одновременной обороной фланга дивизии. Глубокий снег по-прежнему затрудняет передвижение. Не сразу разглядишь под ним и дорогу, так что приходится пробираться на авось. Мы медленно подбираемся к небольшой высоте. Оттуда прекрасные условия для наблюдения в северо-восточном направлении. Перед нами раскинулась снежная равнина. В 500 метрах чуть вправо расположено село, удерживаемое русскими. Противник, не догадываясь о нашем присутствии, ведет себя беспечно. Чуть дальше различимы крыши домов уже другого села. Именно его я обозначаю первой целью нашей атаки. До села примерно 10 километров. Для нейтрализации сил противника, сосредоточенных в первом селе, намечаю использовать роту бронемашин батальона Вюнше с пехотинцами на броне. Под прикрытием арт-огня бронетранспортеры ворвутся в село и устранят фланговую угрозу для нашей ударной группы. Я же с основными силами немедленно ринусь в дальнее село и тем самым перережу тыловую зону русских.
Командиры подразделений объясняют личному составу задачу и обстановку. Артиллеристы и батальон минометчиков докладывают о готовности. Мои коллеги следят в бинокль за передвижением противника. Прислонившись к радиатору, пытаюсь отогреть озябшие руки. Часовая стрелка еле ползет по циферблату. Погашены сигареты, щелкают захлопываемые люки, звучат доклады о готовности. Считаные секунды отделяют нас от залпа артиллерии. Поднимаю руку, еще раз беглым взором обвожу роты и резко опускаю руку. Огонь! Звучат первые орудийные выстрелы. Медленно, словно нехотя рота бронемашин начинает продвигаться к селу, приближаясь под вой пикирующих бомбардировщиков к неприятелю. Самолеты по очереди с малых высот пикируют на уже известные цели. Враг не может поднять головы. Когда на село падает последняя бомба, в него въезжает наша первая бронемашина.
Между тем ударная группа тоже двинулась вперед и на полном газу мчится к цели. Но снег! Этот снег хуже злейшего врага! Из-за него мы не несемся, а тащимся. Вскоре выясняется, что мы, оказывается, действуем без пехоты — БМП и амфибии увязли в снегу. План наступления оказывается под угрозой. Моя машина застряла между двумя «тиграми» и с натужным воем с великим трудом пробирается вперед. Достигнув балки, мы останавливаемся и поджидаем пехотинцев. Бойцы проворно карабкаются на броню танков — легкие разведывательные бронемашины так и не сумели преодолеть спрессованный снежище. Вперед! Позади спасаются бегством русские, но это им не удается — наши пули настигают их.
На подходах ко второму селу, едва мы оказались в зоне досягаемости огневых средств противника, русские встречают нас залпами противотанковых орудий. Наши «тигры» быстро наводят порядок. Танковая рота Юргенсена, идущая справа, быстро пробирается через фруктовые сады с намерением обойти село.
В наш танк попадает русский 4,7-см противотанковый снаряд, но вреда не причиняет. Досадно, но мы до сих пор не можем определить местонахождение батареи русских. Мы уже в паре сотен метров от села и ищем место, где удобнее всего прорваться. По броне щелкают вражеские пули. Головной «тигр» попадает на заминированный участок и с поврежденной гусеницей застывает на месте. Тут, откуда ни возьмись, выскакивают русские «тридцатьчетверки» и вступают в бой. Но нам во что бы то ни стало нужно ворваться в это село! Внезапно раздается оглушительный грохот, броня танка едва не лопается, потом, опомнившись, лежу в какой-то борозде и вижу нашего водителя без головы за рычагами управления. Прямое попадание вынесло целый кусок брони танка. Вижу, как унтершарфюрер Альберт Андрее, пошатываясь, ищет, где укрыться. И в следующую секунду в ужасе убеждаюсь, что одна рука у него оторвана — с плеча свисают лишь кровавые ошметки и обломки костей.
Рота Бремера врывается в село и вступает в бой с противником на центральной улице. Внезапно мы проносимся мимо русского танка — с ним разделываются при помощи магнитного подрывного заряда. Только несколько минут спустя до меня доходит, что у меня в руках автомат обершарфюрера Зандера. Мое личное оружие так и осталось в подбитом танке. Зандер с благодарностью принимает от меня свой автомат. На бегу подхватываю русскую винтовку.
Час спустя село в наших руках, мы без промедления занимаем круговую оборону. Короткий световой день вынудил нас остаться в занятом нами селе на ночевку. Уже в сумерках мы похоронили моего водителя Эрнста Небелунга.
Офицеры связи дивизии «Великая Германия» сообщают о том, что их дивизия проводит операцию по соседству на участке слева. Я рад, что столь прославленное соединение действует севернее нас.
Совершенно дикий эпизод приключился с нашим обершарфюрером Бюгельзаком. Фриц, ничего не подозревая, ощутил острое желание сходить по нужде. Ну, и избрал для этого какой-то невзрачный сарайчик. Обрадовавшись, что степным ветром его не сдует, он уселся и приступил к делу. Но, как говорится, всего не предусмотришь — оказывается, Фриц был не един в своем порыве: напротив него устроился русский лейтенант, который, ни слова не говоря, направил на него автомат. Оказывается, он первым занял сарайчик и давно выжидал момента. Вдруг слышим, кто-то вопит не своим голосом. Подбежали, осветили сарай фонариком и видим: стоит Фриц со спущенными штанами и не в силах вымолвить и слова тычет пальцем в своего соседа. Мы, наверное, ни разу в жизни так не хохотали, как тогда. А что до русского, тому наверняка пожертвованная Бюгельзаком сигарета показалась райским наслаждением.
Следующим утром нам предстоит наступать на Валки, населенный пункт, расположенный примерно в 10 километрах. Русские танки и противотанковые орудия пытаются помешать нам, но мы обходим очаги сопротивления противника, а потом наносим им удар с тыла. В ходе боя за Валки, когда мы атакуем последний оплот русских, машина обершарфюрера Раймлинга получает прямое попадание. А ему всего пару дней назад был вручен Рыцарский крест. И снова мы теряем одного из самых бесстрашных товарищей.
После ожесточенных схваток с врагом я вместе с ротой Вайзера выхожу к реке Мша в районе Валки. Мост цел и невредим. Но я не очень-то доверяю русским и отдаю приказ перейти реку по льду — мост явно заминирован и оставлен нам в качестве приманки. Подобравшись вплотную к берегу, под прикрытием хат и деревянных сараев рота готовится к атаке. На том берегу я замечаю, как время от времени мелькают отдельные русские. Позади нас стоят наши танки — им приказано обеспечивать наш переход через Мшу. Рота Бремера закрепилась дальше в нашем тылу. Я пытаюсь быстро сообразить, как лучше перебраться на другой берег и занять Валки без применения артиллерии и минометов. До нас доносится лязг гусениц — передвигаются русские «тридцатьчетверки».
Мои товарищи смотрят на меня, и в их глазах немой укор: «Ну, ты, дорогой наш командир, в какое же дерьмо ты нас норовишь затащить? Задумайся над тем, как отсюда будем выбираться». Бойцам, наверное, приятно видеть меня, как я, словно изнывающий от голода пес на цепи, смотрю на кость, да не могу до нее дотянуться. Понятно, что кость — это другой берег Мши. Но тут я будто срываюсь с цепи — по моему сигналу рота опрометью бросается через замерзшую речку к противоположному берегу и занимает его. Я по их примеру сам не замечаю, как проношусь по льду реки. Русские за это время не сделали ни единого выстрела. Будто окаменев, они продолжают сидеть за пулеметами, но в бой с нами почему-то не вступают. Да, какое же тут подойдет магическое слово? Примерно так оно звучит: «Кто первым доберется до того берега, тому трехнедельный отпуск! Внимание, приготовились, марш!» Никогда ни до, ни после этой атаки мне не приходилось видеть, как люди буквально в два прыжка враз одолевают столько метров.
Теперь мы сталкиваемся лбами — танки минуют мост, который уже проверен на наличие мин, врываются на улицы и при поддержке пехотинцев очищают их от последних русских. Буквально на ходу мы захватываем орудие противника на огневой позиции вместе с расчетом и, кроме того, еще с добрых несколько сотен пленных. В нескольких километрах восточнее Валок мы соединяемся с батальоном разведывательных бронемашин Пайпера — тот прорвался к этому населенному пункту со стороны Бридока.
Боевым разведывательным дозором обнаружены тела четверых изуродованных до неузнаваемости наших товарищей. Сначала их уложили в ряд, а потом проехались по ним танками.
Пока мой батальон продвигается к северу, Пайпер выходит к пересечению железнодорожных линий Шляху, где мы 8 марта вновь соединяемся.
8 марта «Лейбштандарт» выходит к западным окраинам Харькова. Несмотря на мощную танковую оборону противника и его непрерывные контратаки, наше наступление уже не сдержать — мы рвемся вновь овладеть Харьковом.
Эшелонированная слева от нас дивизия «Мертвая голова» овладевает Старым Мерчиком, ее разведка доходит до Ольшан. Продвижение дивизии «Дас Райх» в сильной степени затруднено сложным рельефом местности на правом фланге соединения. Кроме того, со стороны восточнее Ракитное — Люботин существует серьезная фланговая угроза, связывающая крупные силы соединения для обороны с востока.
9 марта осуществлен выход на участок Уды и взяты Ольшаны. Армейская оперативная группа Кемпфа правым флангом ведет затяжное наступление. Таким образом, решение продиктовано обстановкой — цель одна: Харьков.
Вечером 9 марта передовые части «Лейбштандарта» уже в Пересечной и Полевой.
Начало наступления на город танкового корпуса СС — 10 марта. Вечером 9 марта поступает приказ о начале наступательной операции. Намечено атаковать Харьков с севера — силами «Лейбштандарта», с запада — одновременным ударом дивизией «Дас Райх» по трем трассам вторжения. Проведение операции по блокированию дороги на Чугуев возложено на «Лейбштандарт»; прикрытие с севера и северо-запада от врага, находящегося у фронта армейской группировки Кемпфа, а также от подтягиваемых неприятелем частей входит в задачу дивизии «Мертвая голова».
В ходе наступления полк Витта выходит к важной трассе Харьков — Белгород и атакует город на северных окраинах, натолкнувшись в районе аэродрома на ожесточенное сопротивление Советов. Неприятель сумел воспользоваться паузой и мобилизовать гражданское население для обороны города.
На дороге встречаю Фрица Витта и узнаю, что он намерен атаковать аэродром и выйти к Красной площади. Справа от Витта действует полк дивизии «Лейбштандарт» под командованием штандартенфюрера Виша. И он успешно продвигается вперед.
После беседы с Виттом намереваюсь провести ударную группу через леса севернее Харькова и перекрыть дорогу Харьков — Липцы.
В авангарде снова следует рота Бремера; проезжаем несколько километров в сторону Белгорода, после сворачиваем на восток в занесенный снегом лес. Дорога приводит нас в колхоз, из которого уносит ноги разведотряд русских. Противник уходит на восток. Ни о каком возвращении и речи быть не может — я замышляю, миновав лес, как снег на голову ворваться в город с востока.
В чащу сосен ведет тропинка, дальше она бежит мимо небольшого озера прямо на восток. Наша разведка обнаруживает несколько саней с впряженными в них волами. На санях — противотанковые и другие орудия. Теперь уже не остается сомнений в том, что неподалеку мы обнаружим и танки, и тягачи, и другие транспортные средства.
Бремеру дан приказ следовать в восточном направлении и на опушке леса ждать дальнейших распоряжений.
Головная группа под командованием унтершарфюрера Штолля исчезает в высоком сосняке, оставляя за собой снежную пыль. За ними следуют два штурмовых орудия. Вскоре орудия соскальзывают с крутого спуска и едва не падают на лед замерзшего озера. Силами бойцов роты орудия сантиметр за сантиметром оттаскивают с опасного участка. Чтобы впредь не сталкиваться с подобными инцидентами, необходимо срочно обеспечить проезд. Не проходит и нескольких минут, как пехотинцы и стрелки-мотоциклисты с помощью лопат расчищают дорогу от снега. Теперь снова вперед! У маршевой колонны нет времени на задержки в пути. Наша сила в скорости и мобильности.
Бремер уже направился вслед за головной группой. Кое-где среди заснеженных деревьев мелькают русские верховые и наблюдают за нашим передвижением. Я продвигаюсь след в след за головной группой. Дорога сужается. За нами направляется командирский бронетранспортер с рацией на борту. Чем глубже мы забираемся в этот лес, тем сильнее гложут меня сомнения. Неужели я вновь завожу группу в тупик? Нам нужно на восток и только на восток. Пути назад нет. Мы просто не сможем повернуть. Справа и слева непролазная чащоба. Вспоминаю Грецию, то, как мы перебирались через залив Патрас, об атаках противника на южном участке, об ожесточенных боях последних недель. Нам всегда казалось, что мы в тупике, что выхода из сложившейся ситуации нет, но в конечном итоге мы всегда побеждали. Вот и сейчас так. Никто всерьез не думает, что наша моторизованная группа сумеет пробраться через лес. В мирное время курсант, который предложил бы подобный вариант действий, в один присест был бы отправлен назад в войска. Это же чистейшее безумие. Тем не менее я твердо верю в успех. Скорее всего, я вцеплюсь в глотку ничего не подозревающим русским. Фридрих Великий в таких случаях говорил: «Чем вы хитрее, тем больше у вас преимуществ перед врагом».
Макс Вертингер вынужден еле-еле тащиться по узенькой тропинке, именуемой дорогой. В кабину бронетранспортера сыплет снег с веток потревоженных нашим появлением деревьев. Поездка не из приятных. Впереди светлеет. Мы миновали лес, выйдя на участок срубленных деревьев, узкая дорожка здесь заканчивается.
С удивлением отмечаю, что Бремер развернул свои машины и спешит укрыться. Группа залегла. Осторожно пробравшись к Бремеру и бросив взор на крутой склон впереди, сам невольно вжимаюсь в снег. На той самой дороге, на которую нам не терпелось выбраться, двигается бесконечная маршевая колонна. Пехотинцы, артиллеристы, танки следуют в направлении Белгорода. На отступающих в панике эти солдаты и офицеры не похожи — колонна движется размеренно, организованно и сгруппирована по всем правилам.
М-да, этот кусочек нам не проглотить. Пройдет не один час, пока наша ударная группа выберется из этого леса и окажется полностью боеготовой. Мы должны быть довольны уже тем, что русские нас не заметили. Атакуй они нас, и нам крышка — сотрут в порошок. Не поможет ни наша боевая выучка, ни опыт, ни эффект внезапности, ни огневая мощь. Но — как уже говорилось — разворот на сто восемьдесят градусов неосуществим даже в чисто техническом отношении. Остается затаиться и выжидать удобного момента. Может, к завтрашнему дню и повезет — так и так через час, а то и раньше стемнеет.
В нашем распоряжении 4 амфибии, легкий бронетранспортер и оборудованный рацией восьмиколесный бронетранспортер, в общей сложности 23 бойца, 4 пулемета, автоматы. И вот представьте себе — эта группа немецких солдат оказалась примерно в 800 метрах от маршевой колонны русских — тысячи солдат и все мыслимые виды вооружений. Местность представляет собой отлогий спуск к дороге, а по другую ее сторону снова такой же отлогий подъем. С нашей стороны спуск этот порос деревьями, а по ту сторону дороги это просто голая, покрытая снегом поляна. Короче говоря, и пошевелиться страшно — не дай бог нас здесь заметят посты предупреждения русских.
И вдруг откуда-то позади доносится хорошо знакомый гул авиационных двигателей. Пикирующие! Их самих пока не видно, но по звуку слышно, что идут они с запада, следовательно, с полной бомбовой нагрузкой. Неужели цель их атаки — эта самая колонна русских? Потому что чуть правее расположен населенный пункт под названием Большая Даниловка. Не на нее ли нацелились наши бравые пилоты?
Двигатели гудят уже как раз над нашими головами. На снегу мелькнули тени пролетающих самолетов. Покинув наши временные укрытия, мы встаем и начинаем наблюдать за развитием событий. А зрелище между тем обещает быть интересным. Пикирующие бомбардировщики облетают колонну русских, потом, плавно развернувшись, набирают высоту и с юга устремляются в пике, сбрасывая на русских смертоносный груз. По склону вниз устремляются сани, от прямых попаданий танки разлетаются на куски. В считаные секунды упорядоченная колонна превращается в хаос. Гужевой транспорт несется в поле. Спуск по ту сторону дороги усеивают бесчисленные черные точки. Пехотинцы спасаются бегством. Всякое управление войсками потеряно.
Словно наэлектризованный, я неотрывно гляжу на бурлящую человеческую массу. Потом беру из машины ракетницу и выстреливаю в воздух несколько красных ракет. Бремен мгновенно понимает меня. Группа Золля спешно рассаживается по машинам и устремляется вниз по склону. Командирский бронетранспортер посылает пулеметные очереди в гущу советских солдат. Так что огневая поддержка у нас налицо. Вопреки всем законам тактики мы с шумом и воем несемся по дороге. Клаксоны машин, вой пикирующих, стрельба — все сливается в непрерывную какофонию боя. Мы атакуем русских. Небо прочерчивают красные ракеты. Пилоты пикирующих распознали нас и в знак этого покачивают крыльями перед тем, как свалиться в очередное атакующее колонну пике. Пулеметами и пушками летчики проторяют нам путь.
И вот мы на дороге. Русские поднимают руки вверх. Пикирующие на бреющем проносятся над колонной, после чего разворачиваются, и все повторяется вновь. Так они обеспечивают нам огневое прикрытие с воздуха и не дают русским опомниться. На опушке леса показывается первый наш танк и ведет-огонь на север. На броне бойцы группы Штолля. За ними на дорогу выезжают еще три танка и Макс Вюнше. Теперь мы атакуем в двух направлениях. У русских должно сложиться впечатление, что речь идет о нашей запланированной и хорошо подготовленной атаке. Ни в коем случае нельзя дать им опомниться. Сотни пленных красноармейцев собирают во фруктовом саду.
У нас нет времени на паузы, нам необходимо без промедления воспользоваться преимуществами атаки наших пикирующих и как можно скорее пробиваться к Харькову. Группа Штолля, командирский бронетранспортер с рацией и несколько вестовых мчатся на юг навстречу советским частям. По обе стороны дороги их продвижение обеспечивают два танка. Наши помощники, пилоты пикирующих, прощаются с нами — они успели расстрелять весь боекомплект. Только теперь мне ясна значимость нашей спонтанной операции. Наступила тишина, воздух больше не прорезывает надсадный вой пикирующих. На жалких двух машинах мы несемся на вражескую маршевую колонну. Над нашими головами свистят бронебойные снаряды и разрываются где-то далеко южнее. Русские, пытающиеся собраться после окончания атаки с воздуха, попадают под наш пулеметный огонь. И снова вынуждены спасаться бегством. Слева стоит передвижная радиостанция русских — выскочившие из нее радисты падают под пулями. Офицеры скрываются на крестьянском дворе. В радиостанцию летят гранаты — с ней покончено. Повсюду огонь, дым. Вперед! Вперед! Страшно и подумать о каких-то там паузах. Наша сила в движении и только в движении. Бешеная гонка, треск пулеметов, бросаемые на ходу гранаты, тявканье танковых пушек — все это ввергает Советы в панику, заставляя их бежать куда глаза глядят.
Останавливаемся мы только у кирпичного завода на окраине Харькова. Как раз вовремя замечаю с полдесятка стоящих в садах домов по обеим сторонам дороги вражеских танков. Слева экипаж русской «тридцатьчетверки» лихорадочно пытается снять маскировку со своей машины. Отгоняем их. Потревоженные стрельбой, из домишек выбегают остальные танкисты. Никто здесь не рассчитывал на нашу атаку. Но и для нас обстановка становится угрожающей. Штолль едва успевает вскочить в машину, причем даже не в свою — его собственная так и остается стоять. Вижу, как водитель скрывается в близлежащей хатенке. Надо возвращаться — русские танки готовятся открыть огонь.
Со всех ног прочь отсюда! Если мы, конечно, не хотим стать мишенями для русских танков. Мы сумели углубиться на юг более чем на 7 километров и насмерть перепугать русских. За мной расположился советский майор. Он получил рану в живот. И пожелал уехать именно с нами. Дивлюсь этому человеку — за все время ни стона, ни крика, даже не поморщился от боли. Доктор Гаттеринг оказал ему первую помощь.
После возвращения обнаруживаем в Большой Даниловке огромное количество пленных под охраной нескольких наших бойцов. Похоже, они вполне довольны своей участью — во всяком случае, бежать никто из них и не думает.
К полуночи не вернулась значительная часть ударной группы. Но вот они наконец возвращаются, медленно и по частям выползая из темноты. Около 5 утра все в сборе. Ударная группа снова готова выполнить поставленную ей задачу.
Едва рассвело, как мы снова следуем в направлении Харькова. Но на сей раз уже не несемся как угорелые, а медленно, едва ли не на ощупь, продвигаемся на юг. Далеко справа наблюдаем, как Советы атакуют район аэродрома. Им приходится сражаться с полком Витта. Перед собой видим тоже продвигающихся вперед советских пехотинцев. Наша первая пулеметная очередь буквально пригвоздила их к земле. Мы быстро добираемся до кирпичного завода и там обнаруживаем целого и невредимого водителя машины Штолля. Мотопехотинец Бруно Прегер спал в скирде сена. Русские танки, те самые, что собирались нас обстрелять, так и стоят здесь. Подожженные нами пять «тридцатьчетверок» продолжают пылать, как факелы. Один наш танк IV, получив прямое попадание, взрывается на собственном боекомплекте. А русский танк, его подбивший, тоже получает прямое попадание. Все это происходит в полусотне метров от нас. Осколком убивает моего водителя Макса Вертингера. Снаряд обрывает жизнь и командира нашего взвода связи оберштурмфюрера Гейнца Вестфаля. Гельмут Бельке ранен, я же, не получив ни царапины, лежу под навалившимся на меня телом моего шофера Макса Вертингера. Русскому танку удается улизнуть.
Овладевая одним домом за другим, мы продвигаемся вперед. Расчет неприятельского противотанкового орудия гибнет от свалившегося на него фонарного столба. Наши танки захватывают инициативу. К вечеру 11 марта мы в восточной части Харькова и выходим к дороге на Старый.
Но момент триумфа сменяется опасным кризисом. Наши танки передвигаются на последних каплях бензина, и от них мало проку. Перестраиваем их для круговой обороны вокруг какого-то кладбища — неприступный бастион в сердце Харькова. Отсюда мы продвигаемся по дороге Харьков — Чугуев, пытаясь блокировать главную трассу отступления русских войск.
Вот уже несколько часов нет известий из 2-й роты — подразделение отрезали русские в районе речки. Рота Бремера сражается не на жизнь, а на смерть, Ольбеттер успешно отражает натиск врага с восточного направления. И нам у кладбища приходится отбивать атаки русских. С наступлением темноты гауптшарфюреру Брукману удается подогнать несколько бензовозов. Но он предупреждает, что дорога практически непроезжая — неприятель перерезал нам пути отхода. Два дня спустя с противником разделываются части дивизии «Мертвая голова».
Внезапно с севера в город прорывается полк Витта и, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, добирается до самой Красной площади, где на ночь занимает круговую оборону.
12 марта ударная группа атакует колонны противника и окончательно блокирует шоссе на Чугуев. Но Советы по-прежнему наседают на нас. Они решили взять нас числом и стиснули на узком до невозможности участке. Два взвода роты Вайзера, засев в здании школы, отчаянно отбивают атаки русских, сумевших пробраться в подвал школы. Под командованием Вюнше удается организовать контратаку, в результате которой штурмовая группа русских уничтожена. Теперь наша ударная группа в полном составе удерживает оборону. Наши позиции отмечены кольцом пылающих городских зданий.
С наступлением ночи я уже не надеюсь, что нам удастся продержаться до утра. От противника нас отделяют считаные метры. Но в момент отхода мы вдруг замечаем русский танк, вплотную подползший к зданию школы. До него метров 20, водитель высовывается из башни и ищет глазами своих. Вайзер срезает его выстрелом из пистолета. Лязгая гусеницами, машина уползает прочь с безжизненно свесившимся телом своего командира на башне.
В ночь на 12 марта дивизия «Дас Райх» прорывает укрепленные позиции врага на западных окраинах Харькова. Путь в город открыт. 12 же марта дивизия выходит к главному вокзалу.
Неприятель всеми силами старается вырваться из кольца окружения. Оказывая ожесточенное сопротивление, он продолжает подтягивать свежие силы с северной части города, не оставляя попыток деблокировать свои окруженные части.
С двумя танками к нам прорывается Йохен Пайпер, но его танк вскоре оказывается подбит снарядом русской «тридцатьчетверки». Экипажу удается спастись.
До 14 марта мы отчаянно сражаемся за каждый дом. Лишь к 18 часам противник сдает нам оставшиеся районы на востоке и юго-востоке города. Тракторный завод пал 15 марта.
Утром того же дня дивизия «Мертвая голова» после успешных боев севернее Рогани выходит к узкому перешейку под Чугуевом и блокирует его. Рубеж заграждений подвергается яростным атакам русских с востока в течение нескольких следующих дней. Дивизии удается окружить и пленить большое количество личного состава противника и — что самое главное — уничтожить или захватить значительное число вооружений и техники.
На этом завершается решаюпций контрудар русскому зимнему наступлению, связь между участками фронта группы армий «Юг» восстановлена. Значительная часть наступательных сил противника разгромлена или пленена, остатки отброшены на восток.
В последующие дни развитие наступления с преследованием отступающего на восток и север противника перемещается на берег Донца, и 18 марта в завершение успехов, одержанных танковым корпусом СС, Пайпер овладевает Белгородом. Так устанавливается связь с наступающей с запада дивизией «Великая Германия», уничтожившей в ходе ожесточенных танковых сражений до 150 советских танков.
Битва за Харьков с тяжелыми потерями победоносно завершена.
В великой битве между Донцом и Днепром немецкие мотопехотинцы сумели одолеть превосходящего по численности противника.
Незадолго до летнего наступления я был вынужден расстаться с моими верными боевыми товарищами. Мне никогда не забыть прощания с ними.
Я был откомандирован в танковое училище, после чего переведен в 12-ю танковую дивизию.