Отравленные страстью

Глава 18

Лежа в кровати, Кэймрон лениво поглаживал волосы Яффы, наблюдая, как они переливаются густым черным оттенком в свет ламп. Вернувшись в дом, они не смогли удержаться от того, чтобы не заняться любовью — и Кэймрон брал ее так страстно и долго, что к середине ночи Яффа задремала, изнуренная частыми оргазмами.

Кэймрон не спал, наслаждаясь редкими минутами покоя. Держа в объятиях свою женщину, вдыхая ее умопомрачительный запах и касаясь мягкой, как шелк, кожи, он размышлял о том, что скоро ему предстоит уйти, чтобы защитить ее и всех остальных от Тлалока.

Плевать, что там говорила сумасшедшая жрица. Он не пустит свою колдунью в логово кельтского бога, набравшего силу. Не позволит ей рисковать своей жизнью.

Кэймрон разберется со всем сам.

Укрывшись в ванной на первом этаже, он позвонил Дарку, чтобы сообщить о своих планах.

— Черт побери, ты хочешь отправиться один? Подожди меня, — разволновался брат, который находился где-то в Шотландии, выискивая свою невесту.

— Нет необходимости, брат. Я справлюсь один. Отыщи свою пару, — посоветовал ему Кэймрон.

— Так дела не делаются, Кэйм. Я вернусь домой завтра. Дождись меня.

— Нет времени. Кровавый дождь распространяется, и Яффа нервничает с каждым часом все больше. Нужно решить эту проблему, пока она не переросла в катастрофу.

— Как ты планируешь убить Тлалока?

— Заберу чашу и слезы у Яффы, оставлю ее в Лондоне. Уничтожу эту кельтскую тварь, вернусь, сделаю предложение своей женщине, — самодовольно ответил Кэймрон, но в глубине души он чувствовал некую неуверенность.

Что, если колдунья не простит его? Один раз он уже пытался оставить ее за спиной, и тогда она проклинала его на чем свет стоит. Сможет ли она смириться с тем, что Кэймрон сам убьет Тлалока?

Вернувшись в спальню, он обнаружил, что Яффа не спит. Сидя у зеркала, она расчесывала свои длинные волосы, заплетая их в косу. На волшебнице уже были темные лосины, удобные сапоги и водолазка с высоким горлом. Заметив вампира, она отложила расческу в сторону и кивнула ему.

— Ты готов?

— Всегда готов, — ответил он, подходя к ней и целуя ее в щеку. Подавшись вперед, Яффа потерлась шеей о его нос.

Кэймрон сжал челюсти, испытывая неимоверное желание укусить ее. В этот раз он воздержался от сладкой, губительной крови колдуньи, опасаясь, что кровопотеря может навредить ей. Но сейчас Яффа словно сама предлагала ему себя.

Клыки заныли мучительной болью.

— Когда ты так делаешь, я нахожусь на грани, — предупредил он ее, отстраняясь.

— Только когда я так делаю? А в другое время?

— Ладно, всегда, — признался он, обхватывая ее тонкую талию. — Ты уверена, что хочешь пойти?

Тело Яффы замерло в его объятиях. Прикусив губу — невероятно сексуальный жест — она странным голосом спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Там может быть опасно.

— Я знаю. Но это моя цель. Моя работа. Мое предназначение, — Яффа поколебалась, прежде чем произнести это: — Моя судьба. Ты же слышал Кибелу.

— Слышал, — ворчливо отозвался Кэймрон. — Но что, если с тобой что-нибудь случится? Я не могу допустить этого.

— Что ты хочешь сказать?

Яффа высвободилась из его рук, гневно уставилась ему в глаза.

— Ты хочешь опять оставить меня здесь, да? — обманчиво ласково спросила она. — Запереть, как маленькую девочку?

Кэймрон нахмурился.

— Не потому, что ты слаба, а потому, что ты дорога мне. Как я могу допустить, чтобы моя женщина рисковала собой в бою?

— Я — не только твоя женщина, — она ткнула пальцем ему в грудь. — Я — волшебница, была и останусь ею. Ты не можешь запирать меня каждый раз, Кэймрон! Я этого не позволю. Либо ты доверяешь мне, либо…

Она замолчала, с вызовом глядя на него. Смотря на маленькую хрупкую колдунью, Кэймрон поразился — сколько же в ней бесстрашия? И скрепя сердце ответил:

— Ладно. Мы отправимся вместе, но ты не отойдешь от меня ни на шаг.

— Договорились, — кивнула Яффа.

***

Скромное логово Тлалока располагалось в непролазных дебрях. Уже на подходе к нему Яффа ощутила невыносимую вонь, и сочувственно покосилась на Кэймрона — каково ему терпеть такое, с его-то острым нюхом?

Но Кэймрон не подавал признаки недовольства, зорко вглядываясь в темноту джунглей. Когда на пути им встретилось несколько брошенных тел, одетых в хламиды, Яффа брезгливо скривилась.

Прислужники, ставшие неугодными богу. Их трупы так и сгниют в джунглях, если не будут съедены дикими животными. Вот она — благодарность Тлалока.

— Нам сюда, — шепнул Кэймрон, останавливаясь перед входом в пещеру. Круглое отверстие с неровными краями и ужасающей тьмой внутри.

Яффу пробрала дрожь. Насколько Тлалок стал силен?

Вонь была невыносимой. Стараясь дышать через раз, они приблизились ко входу, и, не встретив никого, зашли внутрь.

Каменные стены, испещренные знаками, мрачно поприветствовали их. Никаких фонарей, ни одного источника света — Яффе пришлось изо всех сил напрягать глаза, но она так и не смогла ничего разглядеть. Пришлось положиться на Кэймрона, который прекрасно видел в темноте.

Пройдя по узкому своду, они заметили, что коридор постепенно расширяется. Когда он достиг больше трех метров в ширину, послышалось тихое невнятное бормотание, а затем вдали замерцал слабый свет.

— Это там, — шепнула Яффа, доставая из рюкзака чашу и пузырек со слезами. Кэймрон достал темные балахоны, какие носили все прислужники Тлалока.

Переодевшись и отдав чашу с содержимым Кэймрону, Яффа осторожно двинулась вперед. Они решили идти по одиночке — два прислужника, возвращающихся вместе, могли вызвать подозрение.

Низко склонив голову так, чтобы не было видно ее лица, Яффа присоединилась к кучке людей, стоявших вдоль стен каменного зала. В центре высился алтарь, на котором лежало тело.

Свежая жертва.

Кровь из вскрытых вен стекала в чаши, установленные внизу. За процессом следило два человека, а сам Тлалок, одетый в белое, находился у дальней стены — сидя на троне, он с улыбкой наблюдал за своими последователями.

Яффу замутило. Сдержав порыв, она осторожно выглянула из-под капюшона, следя за массивной фигурой Кэймрона. Он переместился ближе к последователям, бесцеремонно отпихнув нескольких, и, когда одна из чаш наполнилась, а прислужник понес ее к Тлалоку, занял его место.

Отлично.

Кровь медленно наполняла древний артефакт, пока Кэймрон на корточках сидел у алтаря. Тлалок, небрежно проведя рукавом своего одеяния по подбородку, стирая кровавые следы, разразился длинной речью о собственном величии и достоинстве.

Последователи внимали ему, слушая с благоговением.

Чаша наполнилась. Ступая вперед, Кэймрон подал богу сосуд, наполненный кровью и самым страшным для него ядом.

Приняв чашу, Тлалок сделал щедрый глоток, прервав свою речь, затем — еще один. Яффа с напряжением ждала. На мгновение ее охватил страх — что, если они ошиблись? Что, если слезы младенца для Тлалока то же самое, что и суп из брокколи? Неприятно, но не смертельно.

Но кельтский бог, очнувшийся после тысячелетнего сна, вдруг содрогнулся, зайдясь в кашле. Кровавые сгустки выпали из его рта, пачкая одежду. Факелы на стенах замерцали.

Прислужники замерли, недоуменно глядя на своего бога.

— Что… Это? — взревев, Тлалок отбросил чашу. С гулким звуком приземлившись на каменный пол, она треснула, развалившись на части.

Кэймрон вскочил, протискиваясь ближе к Яффе.

— Неверные, — Тлалок зашипел. Его прекрасное лицо исказилось, превратившись в уродливую гримасу. — Здесь предатели!

Рукой в перстнях он указал на Кэймрона.

— Взять его!

Вокруг начался хаос. Прислужники рванули к вампиру — пустив в ход кулаки, он безжалостно расшвыривал их в разные стороны, пытаясь добраться до Яффы, но кишащих тел было так много, что ему не удавалось переместиться.

Нащупав клинок, Яффа, воспользовавшись суматохой, бросилась к Тлалоку. Бог, заметивший ее приближение, за секунду до удара отклонился, и схватил ее за горло, приподнимая над землей.

— Нет!

Кэймрон оглушительно взревел, с удвоенной силой раскидывая прислужников. Работая руками и ногами, он ломал им кости, отбрасывал в разные стороны, отрывал головы.

Все вокруг было в крови.

Выпучив глаза, Тлалок прохрипел:

— Опять… Ты! Неужто решила тягаться со мной? Я — бог!

— Ты дождевой червяк, — плюнула ему в лицо Яффа.

Облик прекрасного юноши расползся, являя ей истинное лицо Тлалока — уродливое и гниющее, с ошметками кожи и виднеющимися костьми.

— Ты поплатишься за это, — пообещал он, сжимая ее горло.

Задыхаясь, она двумя руками схватилась за его цепкие ладони, пытаясь ослабить хватку, но ее сил не хватало. Прислужники, подпитываемые Тлалоком, агрессивно нападали на Кэймрона — многие из тех, кого он убил, снова поднимались.

Если так… Продолжится… Они умрут здесь. Оба.

В отчаянии Яффа обратила свой взор в сторону любимого. Он был залит кровью с ног до головы, на теле виднелось несколько страшных ран, но в его взгляде читалась мрачная решимость во что бы то ни стало добраться до Яффы.

— Сдохни, — Тлалок усилил нажим. Глаза заволокла белесая пелена. С трудом держа их открытыми, Яффа нащупала миниатюрный кинжал валькирий, висевший на поясе.

Если кому-то и суждено выжить, то Кэймрону. Она закончит свою миссию. Спасет мир.

Взмахнув острым орудием, Яффа торжествующе улыбнулась. Великая Медея, она и в самом деле собиралась это сделать.

Тлалок оскалился. Блестящая сталь описала в воздухе дугу, и коснулась ее шеи.

Не переставая улыбаться, она перерезала себе горло.

Отравленная кровь Яффы брызнула, заливая Тлалоку руки, лицо и грудь. С диким криком он отшатнулся, отпуская ее, завертелся, пытаясь стереть алую жидкость.

Последнее, что Яффа услышала перед тем, как ее голова коснулась каменного пола — полный боли и ярости крик Кэймрона.

— НЕТ!..