Отважный капитан

НА БЕРЕГУ ЯНТРЫ

Осенью 1834 года определился состав участников заговора. Среди заговорщиков первой руки значились: Велчо Атанасов Стекольщик из Тырнова, Георгий Стойков Мамарчев из Котела, отец Сергий из Плаковского монастыря, мастеровой Митю из Софии, или, как его обычно звали, Софиянец, учитель Андон Никопит из Македонии, Йордан Борода из Елены, Желязко Медник из Тырнова, Колю Гайтанджия — тоже тырновец, Иванаки Йонков из Врацы, Ганю Витанов из Тырнова, отец Теодосий из Куниновского монастыря, Георгий Станчев из Трявны и некоторые другие.

Когда Велчо перебирал в уме имена этих людей, душу его наполняло чувство радости.

— Крепкий у нас фундамент заложен, отче, — говорил он, обращаясь к отцу Сергию. — Теперь засучив рукава надо приниматься за дело!

— А что толку от нашего фундамента без поддержки народа, Велчо? — возражал игумен.

— Народ нас поддержит, стоит только подать знак.

— Чем он нас поддержит, голыми руками, да?

— Зря беспокоишься, отче! По моему заказу наши ремесленники уже отливают пули. Рачо Котельщик[48] первым взялся за дело.

— Насчет его я не сомневаюсь. А вот ружья откуда мы возьмем?

— Я уже наказал, чтоб все достали с чердаков и подвалов старые самопалы и пистолеты и хорошенько почистили их.

— В них мало проку.

— А также послал весточку капитану Георгию. Он дал знать, что, когда снова приедет в Тырново, мы об этом потолкуем. А твои буйновские кузнецы куют мечи?

— Куют и мечи и сабли.

— Что ж, хорошо. А порох сухой?

— Не беспокойся. Я каждый день наведываюсь в подвалы.

— Хорошо, отче. А как с обучением парней?

— Обучаются кое-как; только с деревянными ружьями и саблями многому не научишься.

По лицу Велчо пробежала усмешка.

— Скоро мы им дадим настоящие! Петр тебе помогает?

— Будь у меня все такие, как Петр, завтра же взяли бы Тырново! Поскорей бы оружие заготовить, а то у меня что-то душа болит.

Игумен все время выражал недовольство, хотя с вооружением дело обстояло не так уж плохо. Многие погреба и подвалы в Тырнове и Плаковском монастыре были до отказа наполнены ружьями, кинжалами, саблями… А на чердаках и в чуланах, в мешках и ящиках хранился подальше от сырости порох. Велчо уже подумывал о форменной одежде для будущих бойцов и о боевом знамени. По его заказу в кожевенных мастерских готовили кожу для сапог; шорники мастерили сбрую для лошадей; портные заготавливали сукно на одежду и онучи… Все Тырново, прячась в подземельях, трудилось для будущего народного войска. Находясь в самом центре заговора и направляя всю подготовительную работу, Велчо не упускал возможности посоветоваться с опытными людьми. Через своих доверенных он часто слал капитану Мамарчеву депеши, подробно информируя его о том, как идут дела в Тырнове; спрашивал, как поступить в том или ином случае; настоятельно просил его посетить город, поднять боевой дух населения.

Чтоб наши люди не вешали головы и держались побойчей, — доказывал Велчо, — им надо взглянуть на русского офицера.

Капитан Мамарчев и сам прекрасно понимал, как важно морально поддержать население, и потому писал в ответном письме:

В Тырново я приеду, но на меня одного полагаться не следует. Собирайте народ и воодушевляйте его. Почаще говорите с людьми о наших общих делах, о близком освобождении.

Велчо не понимал, как можно говорить с людьми об освобождении Болгарии. Ведь об этом тотчас же всюду разнесется молва! И аянин узнает, и муфтий[49]. Вся турецкая верхушка. А как же тогда? Что тогда делать? Уж лучше держать все в тайне и разговоры о свободе вести только с избранными людьми, с заговорщиками, которые дали клятву, и то лишь один на один.

С другой стороны, капитан Мамарчев и отец Сергий тоже по-своему правы, когда без конца твердят, что с горсткой людей нам ничего не добиться, несмотря ни на какие клятвы. Следует опираться на народ, его надо вести на борьбу… Но как это сделать?

И Велчо стали одолевать тревоги и сомнения.

Осенью 1834 года, перед рождественским постом, несколько тырновских торговцев и ремесленников вместе с семьями задумали устроить на берегу Янтры, у Чолаковой слободы, небольшую пирушку — повеселиться на лоне природы и порадоваться теплому солнышку.

Здесь над рекою на ровной зеленой лужайке стояла маленькая каменная мельница Георгия Кисимова, состоятельного тырновца, у которого на Баждарлыке была своя лавка. Эта мельница с двумя поставами давала хорошую муку и собирала много окрестных крестьян. Хозяину мельница приносила немалую прибыль, но Георгий Кисимов дорожил не столько мельницей, сколько живописными окрестностями да фруктовым садом и огородом, раскинувшимися вдоль берега Янтры. Кисимов часто приводил сюда своих друзей порыбачить и повеселиться. Они расставляли сети, закидывали невод; под камнями и рукой удавалось иной раз кое-что поймать; а затем, выкупавшись в реке, угощались жареной рыбкой.

Этим летом Георгий ни разу не побывал на своей мельнице. Как только прошли первые осенние дожди и наступило бабье лето, Велчо заглянул к своему приятелю с явным намерением расшевелить его наконец:

— Слушай, Георгий, ты помнишь, с каких пор мы не пировали у твоей мельницы? Давай-ка соберемся в воскресенье, пока стоит хорошая погода. Порыбачим, повеселимся… Нельзя же все время сидеть в лавках! Чахнем в них, как невольницы в гареме.

Георгий Кисимов охотно согласился, и все обитатели квартала: родные и друзья верхом на лошадях, женщины с домашней утварью на телегах — отправились к каменной мельнице, к живописной Чолаковой слободе.

В этот воскресный день мелыциков на мельнице не было. Поэтому гости, свободно расположившись на лужайке, разожгли костры и начали стряпать. Мужчины, подвернув штанины, ловили на мели рыбу, а женщины хлопотали у костров, стараясь приготовить самые вкусные угощения. Вокруг резвились большие и малые дети — играли в чехарду, взбирались на деревья, на каменную крышу мельницы и, возбужденные тем, что оказались вместе со своими родителями на вольной природе, не умолкали ни на минуту. Всюду было шумно и весело. К тому же среди приехавших оказалось два музыканта с большими жеравенскими волынками, чья тихая напевная мелодия ласкала слух, как песня ручейка.

Близилось время обеда. Разостлав поперек лужайки длинное полотнище, женщины, раскладывали на нем белые караваи, бараньи окорока, жареных кур, плов со свининой, брынзу, кислое молоко, колбасы, пастырму, маслины и даже икру — красную и черную… Только птичьего молока не было на этой пышной трапезе.

На главном месте уселись бай Велчо Стекольщик и Колю Гайтанджия, напротив сел Георгий Кисимов, а дальше разместились соответственно возрасту и положению остальные гости. У противоположного конца «стола» сидели подмастерья, ученики, которые тоже пришли повеселиться. Детей усадили отдельно. Женщины присматривали за ними, время от времени раздавая шлепки непослушным шалунам.

Когда пошли по рукам фляги с вином, волынщики заиграли длинную печальную песню, сохранившуюся в памяти людей с незапамятных времен. Первое время все ели молча. Лишь изредка тишину нарушало короткое «на здоровье» да «благодарствуем». А неутомимые волынщики оглашали своей музыкой всю поляну.

После того как голод был немного утолен, начались беседы, шутки-прибаутки. Только фляги ходили по рядам. Когда они опустели, их снова наполнили вином, и опять они пошли по рукам. Прежней скованности как не бывало, люди дали волю своим чувствам и запели:

Песня разливалась вдоль и вширь, по всей долине Янтры. Волынки тихо вторили, не давая себе волю, чтобы не заглушать приятные голоса певцов.

Велчо слушал, сдвинув набок шапку, и душу его переполняло теплое чувство.

— Колю, — шепнул он своему приятелю, — после того как поедим и отдохнем, надо будет заняться военными упражнениями.

Колю Гайтанджия с удивлением взглянул на Велчо.

— Конечно, чтоб никто ни о чем не догадывался, мы будем все делать как бы шутя, — успокоил его Стекольщик.

— Не пойму, как это мы должны упражняться, чтоб никто не догадался, что к чему.

— Углубимся в рощу, повесим на дерево мишень, построимся в ряд и начнем стрелять. А что особенного? Турки тоже так делают, когда собираются компанией.

— Что ж, ладно, — успокоился Колю.

— А потом, — продолжал Велчо, — пускай парни побегают наперегонки да попрыгают через вон тот ров.

— А это еще зачем?

— В бою, кроме храбрости, нужна и ловкость… Военные люди все должны уметь; надо, чтоб ребята были готовы к самым тяжелым испытаниям. Нас ждет война, тут не до шуток.

Задорная музыка на минуту отвлекла друзей. Велчо слушал, но мысли его были заняты все тем же. Помолчав немного, он опять обратился к соседу:

— Я буду стрелять первым, надо им показать пример. А после меня ты. Так что старайся много не пить, чтоб не осрамиться перед молодежью.

Колю усмехнулся:

— Чтоб я охмелел, знаешь сколько нужно?

— Вину доверяться не следует, — сказал Велчо и встал.

Волынщики заиграли хоро. Молодежь, взявшись за руки, пустилась в пляс. Велчо и Колю, несмотря на свой возраст, и здесь решили не уступать. Как только в пляску включились двое пожилых мужчин, волынки тотчас же замедлили темп — стали играть более размеренно, плавно.

— Хиипа, хопа! — выкрикивали парни в такт пляски и с такой силой топали ногами о землю, словно хотели пробить ее насквозь.

Глядя на них, Велчо не мог нарадоваться. «С такими юнаками можно творить чудеса», — думал он.

Но вот пляска кончилась, все снова сели на свои места, однако ни есть, ни пить никому больше не хотелось — насытились вволю. Молодежь запела гайдуцкую песню, а пожилые тем временем, удалившись в тень акаций, решили немного отдохнуть и подремать.

Велчо и Колю тоже примостились под деревом. Но уже через полчаса они встали и направились к поющим.

— Ребята, — обратился к ним Велчо, — кто из вас умеет стрелять по мишени, пойдем с нами в рощу!

— А турчанок мы не перепугаем, бай Велчо? — спросил кто-то в шутку.

— Там турчанки не водятся.

Велчо и Колю повели молодежь в ближайшую рощу, где росли огромные столетние дубы. Парни от радости бросались друг за другом вдогонку и то и дело затевали возню. От их звонких голосов звенела вся роща. Велчо улыбался в ус. Сейчас он себя чувствовал как бы военачальником в окружении своих бойцов. Стоит только дать команду, и эти ребята пойдут за ним в огонь и в воду! Крикни им к примеру: «Ребята, айда в конак, переловим всех заптиев!» — и все пойдут, как один. Но Велчо понимал, что для таких дел еще не настало время и рисковать безрассудно не следует.

Зайдя в рощу подальше, Велчо и Колю остановились и вместе с парнями стали выбирать дерево, на котором можно было бы повесить мишень. Задержав взгляд на одном дубе, распростершем над поляной ветви, словно орел-великан свои крылья, Велчо сказал:

— Вот сюда будем стрелять. Давайте-ка отмерим нужное расстояние. Начнем с двадцати шагов. Потом будем прибавлять понемногу.

Велчо закрепил на дубе мишень, отмерил шагом нужное расстояние и взял в руки ружье. Парни с нетерпением и любопытством следили за каждым его движением. Похвалив ружье, Велчо прижал приклад к плечу. Все затаили дыхание. Прищурив один глаз, он прицелился и, не дрогнув, выстрелил. Рощу потряс сильный грохот. Пуля попала в цель. Ребята запрыгали от радости.

— Дай мне, бай Велчо. Дай мне! — тянулись они к ружью. — Мы тоже не промахнемся!

— Ладно, ладно, ребята! — Счастливая улыбка расплылась на лице Велчо. — Вам полагается стрелять более метко — вы молодые. У вас и руки не дрожат, и глаза видят лучше… Пускай теперь стреляет бай Колю, а вы пока разберитесь по два и будете поочередно подходить ко мне. Потом мы начнем палить с тридцати шагов, затем увеличим расстояние… Идет?

— Идет, бай Велчо, мы согласны! — в один голос ответили парни и тут же построились.

До самого вечера в роще гремели выстрелы, но никому и в голову не приходило, что это заговорщик Велчо проводит военные учения. Все это время Велчо заряжал ружья и пистолеты, пояснял ребятам, как приставлять к плечу приклад, как становиться на колено, как надо целиться… Патронов перепортили немало, но воодушевлению ребят не было предела.

Под вечер, когда уже не оставалось ни патронов, ни пороха, начались состязания в беге и прыжки через глубокий ров. Велчо и Колю со стороны подавали команды. Сами они в силу своего возраста уже не могли участвовать в состязаниях.

Незаметно наступил вечер. За рощей скрылось солнце. На берег легла густая тень. Потонул в тени и лужок. Народ стал собираться в обратный путь. Парни с прежним воодушевлением вскочили на коней, разобрались по двое и, как заправские кавалеристы, поехали следом за своим командиром. Впереди на вороном коне ехал бай Велчо с музыкантами. Их музыка очень напоминала марш. За всадниками тащились повозки с женщинами и детворой. Все пели. Песни звенели над полями и виноградниками Качицы и даже над Мариным полем.

Длинная извивающаяся колонна напоминала воинский отряд. Глядя на все это, турки диву давались: что сталось с этими болгарами? Одни считали, что это подвыпившие гуляки, другие полагали, что перед ними свадебный поезд. Один Велчо да еще два-три человека знали, что к чему. Вернее, знали, что будет потом… Остальные могли только догадываться, но помалкивали, подавляя в себе бурное чувство радости.

По главной улице всадники по-прежнему ехали в колонне по два. И только когда они достигли Баждардыка, Велчо дал команду: «По домам!» Разбираемый любопытством, Георгий Кисимов задержался возле Велчо и лукаво спросил:

— И что бы это могло значить?

Велчо усмехнулся:

— Скоро узнаете…

— Это как, всерьез?

— Всерьез. Наш брат шутить не намерен! Если хочешь узнать, что к чему, приходи завтра ко мне, расскажу. Только сперва дашь клятву, а потом уж поговорим…

Старые друзья пожали друг другу руки и расстались.