Падшие к небесам

32

Следующие несколько недель после теракта окрестности северного поста стали точкой притяжения для сотен репортеров, профессиональных зевак и прочих любопытствующих со всего города. Нервная система граждан за последние годы адаптировалась к постоянным случаям, когда полицейскую машину могли протаранить или расстрелять посреди белого дня, но этот инцидент нанёс новые штрихи на шкалу вероломности лесных братьев. Грохот взрыва, который услышали даже рыбаки на волнорезе возле порта, и последующая перестрелка в двух шагах от жилого сектора здорово взбодрили прикорнувшую бдительность местных. На улицах, во дворах, на остановках, перекрестках, парковках люди всматривались в каждую машину, водитель которой не брился больше недели.

Все звенья патрульно-постовой службы города проходили усиления, получали новые инструкции и полномочия. Ошметки тонировок ворохом носились по городу бок о бок с опадающими листьями. Оперативные посты из нескольких Уазов и прикомандированного Зила с вояками возникали в самых разных точках по городу. Самым популярным районом для подобных мер стихийной профилактики стала Махачкала-1. На какое-то время большая часть первухинских пациков ограничила все случайные перемещения и выезды за пределы города, швартуясь в поселковых кальянных и поролоновых наливайках.

– Конечно, уже когда не надо, они будут всех кошмарить. Где ваша бдибительность раньше была?! Да вот сейчас, прям, тормознёте вы лесного, и он вам такой – «Асалам Вакалам! Да вот от группы отстал. Ёщё пару кило тротила везу – думаю кого бы прибодрить?!», – миниатюра пожилого выпивохи, в одиночестве расположившегося возле входа, вызвала перегар одобрения за соседними столами.

Комедиант немного поплыл от признания публики и не заметил, как к нему подсел почитатель с наградной чекушкой. Вскинув голову, он вопросительно фокусировал просевший, разъезжающийся взор на молодого высокого брюнета с седым вихром во взлохмаченной челке. Как только косой сканер зафиксировал в руках парня запотевший штофчик, вся сущность пропитого юмореза прониклась к зеленоглазому незнакомцу.

– Дядь, ну им хлеб свой отрабатывать же тоже надо же как-то ж, – прожужал незнакомец, всасывая большую часть подхлынувшей слюны.

– Ну чужой зачем при этом топтать, скажи? – выжужал в ответ тот, фиксируя гуляющую руку незнакомца на рюмке, – Я на грузовом такси работаю. За весь день два рейса всего сделал, представляешь? Больше не смог из-за пробок.

– Дядь, ты пальцами не показывай. А то я на них смотрю и получается, что у тебя четыре рейса было, а то и все шесть.

Мужик обдал соседа тайфуном из алкогольных паров. И без того жирная шея вздулась, выпучив витки сосудов и вен, когда он запрокинул голову, отбивая волосатой ладонью по шатающемуся столу очередной раскат хохота.

– Тебя ж Адиль зовут? – спросил мужик, промакивая глаза тыльной стороной толстых пальцев, – Я тебя вспомнил. Отца твоего знал. Он же недалеко отсюда жил же да?

– Да на Каря-Каряева у нас дом. Там мать сейчас живет.

Чекушки обоим хватило вплоть до закрытия заведения. Обретшие друг друга соседи завернули с собой ещё две бутылки бок о бок с уставшей бастурмой и вышли навстречу полуночному продолжению банкета. После краткого обсуждения дальнейшего маршрута было решено направиться в сторону обители дяди Мирзы, где в обустроенном для продолжений дворике прийти к алконсенсусу. За время пути, в течении которого пешеходы с разной степенью интенсивности обоюдно поддерживали друг друга, по улицам пронеслось несколько вопящих бобиков. Ни одна из машин не избежала корявого напутствия дяди Мирзы, чьи пожелания были тем громче, чем ближе они подходили к его воротам.

Адиль не запомнил, как зашёл во двор и примостился на лавке под раскидистой, накренившейся айвой. Он помнил только, как пытался не заблевать розы, когда Мирза отправился в дом за посудой, и, как свет лампочки на крыльце выхватил отпечаток медвежьей лапы на донышке бутылки. Ещё он хорошо запомнил закрытый на два замка сарай, с обложенными изнутри фольгой окнами. Ещё в университете он был в курсе о дополнительном источнике дохода дяди Мирзы, поэтому не сильно сопереживал вынужденному спаду его трудовой активности на почве грузовых перевозок. Он прекрасно знал, какие душистые плоды прячутся за разглаженным алюминиевым слоем. И сейчас он щекотнет этого пыхородника, чтобы узнать, не было ли среди его клиентов одной сладкоголосой твари, страстно любящей собственноручно спроваживать нимфеток на тот свет.

– Чуть жену не разбудил, – на стол приземлились две сполощенные рюмки и тарелка с нарезкой, – с мясом будем заморачиваться, Адиля?

– Да не, дядь Мирза. Так, чисто, костерчик можно сообразить аккуратный, для души или если вдруг прохладно станет.

– Ну, для обогрева у нас вон аж два радиатора, – довольно заскрипел Мирза, откупоривая первый, – Значит, в адвокаты пошёл, говоришь. Кого отмазываешь?

– Да смотря, кто на чем попадается? Кто по пьяни накуролесит, например, того могу отмазать, если не убил никого, конечно. Недавно условный выбил одному: патрульному в ноги догадался пройти. Вкинутый дибил.

– Давай за то, чтобы у нас с тобой от синьки только наша печень страдала.

Адиль занюхал укроп и закинул стебелек в рот, пожёвывая его, как соломинку. Зелень была настолько свежая, что сладила. И поныне вся зелень, до которой дотрагивается дядя Мирза, славится своим елейным послевкусием.

– Бывает, бизнесмены заходят. Кто шаурмятню откроет, кто кальянную, кто мойку, а по документам жилая пристройка. Кто ещё чем зарабатывает, а государство и не в курсе.

– От аферюги, – усмехнулся Мирза и закинул редиску, звучно хрустя и не сводя глаз с Адиля.

– А, бывает, на участке кайф выращивает и этим живет. Хотя по документам – простой таксист, прикиньте, дядь Мирза?

– Ну, красавчик, что могу сказать. Многие ему спасибо говорят, уверен.

– А среди этих многих он не помнит, случайно, никого на черной копейке, там, или девятке? Мне вот интересно очень. А то я ж тоже адвокат так, чисто, по жизни. А по документам вона кто, – Адиль приладил корочку домиком по центру стола.

– Есть один. Не сказать, чтоб постоянный клиент, но нет-нет наведывается. То ли Зураб, то ли Мурад, не помню. Такой Аполлон из себя, есть жи. Вечно головой о ворота бьётся, когда заходит, шлагбаум, блин.