Падшие к небесам

46

Если бы Адиль знал о том, что вечер для Марата только начался, последнее, что он сделал бы – это дал отмашку своим парням, после того, как они проводили его до ворот. Если бы Гамзат и Андрей задержались хотя бы на десять минут дольше, они бы увидели, как к воротам подъезжает убитая «шеха» и подбирает Марата переодетого в камуфляж на два размера больше. Форму он купил специально к этому дню спустя несколько часов после чаепития с Хайбулой и Адилем. За рулём шестёрки сидел одноклассник, а ныне коллега по работе и подельник по всем формам Маратова досуга по имени Нурутдин. Несмотря на прохладный вечер коллега Нурутдин уже начал понемногу припотевать от осознания того факта, что очень скоро станет подельником Марата в относительно новой для обоих досуговой ипостаси: разбойном нападении с капелькой ограбления.

По началу звучавший как шутка карающий план друга относительно Мирзы за последние несколько недель пугающе детализировался. Перчатки, лом, мусорные мешки, канистра, секатор – каждое новое замечание относительно того, что им может понадобиться выветривало из затеи какие-либо шутливые нотки. Последнюю надежду на неисправность в машине Марат ликвидировал ещё на прошлой неделе, перебрав «шестерку» до винтика, поменяв стартер и освежив проводку. «Хоть какой-то плюс уже есть», – размышлял Нурик в преддверии своего первого срока. Марат инспектировал сумку на заднем сиденье, когда Нурик подъезжал к пустырю возле вагонного депо.

– Хомуты взял?

– Да всё я взял. Может не стоит, Мара?

– Поздновато пукаешь, бро, – Марат прислонил лезвия секатора к ширинке Нурутдина. – Как телка не веди да себя, а-то Нурипатку сейчас сделаю из тебя. Я ничего ему не буду делать, не трясись. Так, чисто, пару кустов хочу подрезать. Ты подстрахуешь и всё.

– А хомуты зачем тогда?

– Дверь входную заблочу. А то, вдруг ты там тоже пукать начнешь, и он проснётся.

– А с чего ты взял, что он спать будет?

– С пола. Да мне насрать, что он будет делать. Он нас даже не спалит, я тебе говорю. Мы к нему стучаться не будем, прикинь? С Гамида участка аккуратно зайдём и всё. Он с семьёй в селухе, отцу ключи оставил. Машину к нему загоним, разгрузимся, потом отъедешь к железке и вернешься. А то Мирза шеху твою уже запомнил, по-любому. Сколько раз на ней к нему ездили?! Между Гамидом и ним чисто сетка натянута и всё. Через неё аккуратно перелезаем. Вскрываем сарай, кусты подрезаем и тем же путем отваливаем. У Гамида можно их и оставить. У соседей-то он искать не будет. А если будет, пусть двери целует. Через пару дней вернёмся, расфасуем и кайфуем. Всё трогай да, заебал ты.

Выезжая обратно на дорогу, Нурутдин не заметил лукавой улыбки, проскользнувшей на лице друга. Улыбка стала ещё шире, когда Марат клал секатор обратно в сумку. Он не столько предвкушал все бонусы налёта, сколько довольствовался тем, как легко удалось успокоить дружка. Сам он понимал, что невзначай будет делать всё возможное, чтобы Мирза их обнаружил.

Марат уже давно спалил, что старый нет-нет да недосыпет пару бошек. Все-таки клиентов много, а сарай не резиновый. Но эту мелочь он готов был простить, тем более, что малейшего намека Мирзе хватало, чтобы в следующий раз он с лихвой возместил прежний недовес так, что пакет еле застегивался. Выбесило Марата, что этот хрыч сдал его. Видать, почуял конкурента. В череде увлечений Марата с недавних пор появилось стафоводство. Он оборудовал один из шкафов под это дело, как только слёг отец, и целый этаж дома, фактически, был отдан в его руки. Последнее время Марат часто интересовался у Мирзы о выборе почвы, свете и прочих деталях его ремесла.

Значит, решил из-за пары кустов слить молодого, неосторожного конкурента?! Ну так теперь этот конкурент на эти кусты тебя и выставит, и может ещё что сделает, это уже по ситуации. Просить у него семена было ошибкой, но это он понял позже, когда к нему наведался мусородуэт. Не понятно только с чего Хайбула решил и вторую «припадошную» с ним увязать? Ладно, прошлый раз, во дворе мелькал. Ошалеть, из всех дворов в городе Динаре надо жить именно в том, где эта решила наебнуться. Но отмазала Диньчик его стойко. Партизаночка кудрявая. Ещё ж и другим дурам досталось. Три Динары на дом! Чё имен мало было или как? А так, если вдуматься, изначально, не из-за него Динарки встряли. Может, всё-таки сказать им про этого гуся…

– Алё, – Нурутдин толкнул Марата в плечо – Приехали.

– Шустро ты. Сейчас открою. Ты не выходи. Заедешь, я разгружу быстро и трогай.

Марат швырнул сумку к ограде и открыл багажник. Нурутдин заметил, как он достаёт оттуда не только лом, но и канистру. Последняя, вроде как, предназначалась для машины. Нурутдин высунул голову и позвал Марата, но тот уже был у ограды и махал ему, что бы он уезжал. Датчик топлива показывал больше половины и бензин им вряд ли понадобился бы, объезди они хоть всю «первуху». Но он всё равно не понимал, зачем Марату надо было доставать канистру? Нурутдин вглядывался в темноту двора, но уже не мог найти друга. Он выехал за ворота, и желание возвращаться у него притуплялось с каждым проезжаемым поворотом.

Марат прошвырнул лом через сетку и расстегнул сумку. В доме Мирзы свет горел только на втором этаже. Лучше не придумаешь. Он надел перчатки и маску, перекинул канистру через сетку и уже засовывал связку хомутов в карман куртки, когда заметил движение во дворе. Он понял, что это ещё до того, как услышал едва различимый звук волокущейся по плитам цепи.

– Только не гавкай, милая, – прошептал Марат, – Пока.

Нурутдина ждать пришлось несколько дольше, чем он планировал, поэтому, когда тот объявился, Марат протянул ему перчатки и сам натянул балаклаву на недоумевающее лицо.

– У него собака что-ли? – округлившиеся глаза заняли почти всю площадь вырезов.

– Сейчас перелазим, и я иду к дому. Как только я стану у двери, ты идёшь к сараю. Держи секатор.

– Да в смысле к сараю…

– Да на цепи она.

– И чё? Может она и на беззвучке тоже?

– Нурик, не беси да меня.

– Ты знал про собаку да?

– Да откуда я знал, не мороси. Никогда у него её не было.

– Не не, Мара…

– Я тебе этот секатор в очко затолкаю, если ты не пойдешь. Ты понял меня?

Маска, в которой Нурутдин видел друга в первый раз, бетонировала любую мимику, но тем страшнее было смотреть в глаза Марата. Будто через прорези в чёрной шерстяной ткани на Нурутдина уставился чужак. Он уже не понимал, как оказался здесь с этим человеком. Он понимал единственное, что тот от него хочет. Подчинения. Нурик опустил глаза и взял секатор.

– Мешки тоже цепляй.

Оказавшись на участке Мирзы, они сидели, не двигаясь, пока собака не опустила голову обратно к земле. Всё это время Марат держал руку на плече Нурутдина, то ли успокаивая его, то ли удерживая от лишних движений. Нурутдин в мыслях отрезал руку секатором, когда Марат повернулся к нему.

– Я пошел. Я обойду дом и махну тебе. Иди вдоль ограды, постарайся, чтоб эта сука как можно дольше тебя не замечала. Дай лом.

Дальше Нурутдин помнил урывками, которые вместе со следователями не раз восстанавливал на допросах. Помнил широкую спину Марата, растворяющуюся в темноте, помнил, что собака, заметила его ещё на полпути к сараю, помнил, как Марат пробил ей ломом голову и кровь жирной, черной струей пополза по желобкам между плиток, помнил, как этим же концом лома Марат сшиб выбежавшего Мирзу, помнил, что он что-то говорил, склонившись на Мирзой, и когда тот ему ответил, Марат ударил его снова, он помнил, что кровь всё ещё капала с металла, когда они просовывали его через решетку на окне сарая, помнил, как в нос ударил запах бензина, которым обезумевший Марат заливал пустой сарай.

Когда соседи сбежались на огонь Мирза всё ещё не пришёл в себя, а два виновника столь яркого вечера, не снимая масок и выронив сумку посреди пути, добежали до машины и гнали до тех пор, пока стрелка на датчике топлива не прилипла к красной отметке.