Папа, ты попал!

Глава 49. Максим

— Сожалею, принять вас я уже не смогу! Мой рабочий день подошёл к концу! — торопливо произносит следователь, скрываясь в своём кабинете от нас.

Несмотря на то, что внутри меня разворачивается полнейший хаос, я пока ещё стараюсь сохранить внешнее спокойствие и холодный рассудок, но рано или поздно безумство возьмёт своё. Оно выйдет на первый план.

— У меня к вам всего один вопрос! Я не отниму у вас много времени!

— Да ему всё равно! — фыркает Лёха и со всей дури пинает дверь, прикрытую на замок. — Какое ему дело до нас! Придётся ждать до утра…

Я достаю телефон из кармана кожаной куртки, смотрю на экран, отмечая, что время уже достаточно позднее. Тянуть до завтра никак нельзя.

— Вы не выйдите отсюда, пока не дадите мне вразумительный ответ! — не угроза, просто факт. Я не в том положении, чтобы угрожать менту, но если по-другому никак, то плевал я на своё шаткое положение. Хуже уже точно не будет.

Дверь распахивается, я вынужденно отскакиваю от неё, чтобы она не влетела мне в лоб. В проёме показывается головёшка следака.

— Что вам нужно?

— Синичкина Надежда Анатольевна, где вы её держите?

— Там, где ей и место! В спецприёмнике! — он сканирует меня с головы до ног, затем Лёху. — А вы, собственно говоря, кем приходитесь подследственной?

— Мужем я ей прихожусь! — отвечаю без промедлений, ощущая в груди прилив необъяснимого тепла.

Где-то слева от меня раздаётся кашель. Просто Лёха поперхнулся от моего громкого заявления. Я сам не ожидал от себя, но иначе никак. Скворцов пошлёт меня как только поймёт, что Наде я никто…

— Муж? Ну наконец-то! — он отходит в сторонку, освобождает проход, чтобы мы вошли. — Я вас ждал! Занимайте место за столом! — перегораживает путь, не давая Лёхе войти в кабинет. — А вы тоже родственник? — Лёха отрицательно машет головой. — Тогда, будьте добры, подождите в коридоре!

Я киваю пареньку, усевшись на стул, и мысленно благодарю его за то, что если бы не он, то я так и топтался бы на одном месте.

Скворцов снова запечатывается в кабинете, присаживается за стол, нагромождённый различной документацией, и выуживает из ящика чёрную папку, которую кладёт на самый верх бумажной кипы.

— Ваша супруга находится в следственном изоляторе. Родственников она отказалась оповестить о сложившейся ситуации, поэтому государство назначило ей бесплатного адвоката, но она почему-то не идёт с ним на контакт. Признаваться Надежда также не спешит. Жаль, если суд в итоге вынесет ей самый жёсткий приговор. Она ведь ещё так молода. Могла бы отделаться минимальным сроком, если бы была более сговорчива и написала бы чистосердечное.

— Я не ослышался? Вам жаль? — прыскаю со смеху, откинувшись на спинку стула. — Самому не смешно?

— Не понимаю вашей иронии, — хмурится следователь.

— Вот и я не понимаю! Вы удерживаете невиновного человека за решёткой, а теперь говорите, как вам жаль? — рьяно развожу руками. — Я могу увидеться с женой? Мне нужно убедиться, что с ней всё в порядке!

— Конечно, но всему своё время! А по поводу невиновности… — щурит он свои хитрые глаза, вольготно рассевшись в своём пошарпанном кресле. — Скажите, насколько хорошо вы знаете свою супругу?

— Достаточно, чтобы быть уверенным в её невиновности!

— Но факты и данные дактилоскопической экспертизы говорят нам об обратном. Её отпечатки нашли на вещдоках, хотя она утверждала, что в глаза не видела ту побрякушку, нашпигованную бриллиантами. Ваша жена обманывает следствие, а уж обдурить вас ей труда не составило и вовсе.

Вот и приплипы… Сушите вёсла.

Ну всё…

Терпение моё готово лопнуть. Меня всего распирает от возмущения, что усидеть на месте становится практически невозможно.

— Что за чушь? Какие вещдоки? Какие отпечатки? Вы посадили не того!

— Понимаю ваше негодование, — с равнодушным видом он открывает ящик под столом, кладёт на стол рядом со мной листок, а рядом ручку. — У вас будет возможность лично расспросить об этом свою жену. Надеюсь, с вами она будет более сговорчива.

— Что это? — интересуюсь я, и не пытаясь спрятать поработившее меня раздражение.

— Форма заявления. Вы же хотите получить разрешение на свидание с подследственной?

— Что за вопрос? Конечно же хочу!

— Тогда не теряйте время. Заполните форму, а я, в свою очередь, рассмотрю ваше прошение.

Да что ты? Ещё говорит таким высокомерным тоном, будто делает мне одолжение, за которое я буду до конца своих дней обязан ему. И я буду! Буду обязан ему всем, если он хоть чуточку посодействует.

— И когда я смогу повидаться с Надей?

Скворцов разворачивается на крутящемся кресле, устремляет взгляд на настенный календарь и пыхтит как паровоз.

— Думаю, не раньше двадцатого августа.

— То есть через месяц? Ни сейчас, ни с утра, а через грёбаный месяц? Да ты издеваешься? — от гнева чешутся ладони, что есть сил я шарахаю кулаком об стол. Та гора папок, что лежала на столе, попадала на пол. — Надя же там с ума сойдёт! Она не может столько ждать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Или так, или никак, — мысленно негодный следак уже станцевал на моих костях, пользуясь своими полномочиями.

А что мне ещё остаётся делать? Отбить ему мозги и самому попасть за решётку? Он ведь сам напрашивается, но Надю я подставлять не могу. Сейчас мне необходимо сохранять трезвый рассудок. Нельзя позволять своим эмоциям вылиться через край.

Беру ручку и вся моя злость выплёскивается на бумагу размашистым почерком.

— Паспорт ваш прошу, — говорит мне Скворцов. — Вы же взяли с собой паспорт?

— Догадался, к счастью, — через губу отвечаю, вынимая из кармана куртки документы.

Заполняю заявление, особо не заглядывая в паспорт. Данные я знаю наизусть, а вот следователь сосредоточенно сканирует мой паспорт, будто только что я попал под подозрение.

— Штамп покажите, — командует он, я подымаю голову и с непониманием смотрю на него, хотя всё я понимаю, но почему-то надеялся, что до этого не дойдёт. — Ваше семейное положение. Мне нужно убедиться в том, что вы действительно являетесь законным супругом подозреваемой.

Гремучий случай. Все надежды рушатся одним махом, и падают вниз к остальным моим рухнувшим надеждам, образуя внушительную груду обломков.

Стиснув зубы, передаю паспорт Скворцову, тот озадаченно хмыкает, разглядывая страницу семейного положения, пока я испепеляю его своим взглядом исподлобья.

— Максим Яковлевич, тут говорится, что вы состоите в браке с некой Завьяловой Мариной Анатольевной. Что это значит?

— Послушайте, мы с Надей только собираемся расписаться. Через одиннадцать дней, — говорю я первое что приходит на ум.

— Весьма странно, но сейчас я не желаю вдаваться в такие интимные подробности, — чешет он свою залысину и возвращает паспорт, всем своим скучающим видом показывая как он мечтает поскорее избавиться от меня. — Тогда мне нужны документы, свидетельствующие о том, что вы с гражданкой Синичкиной проживаете на одной площади. Это может быть, к примеру, один и тот же адрес регистрации.

— Как насчёт нашего с Надей общего желания выпутаться из этого дерьма? Разве этого недостаточно, гражданин начальник?

— Боюсь, что нет, — безразлично отвечает, глянув на наручные часы. — Так понимаю, пришли вы зря! Как только суд назначит дату судебного заседания я могу известить вас, а пока попрошу удалиться. Помочь я вам ничем не смогу. Можете передать родственникам вашей будущей супруги, что они могут навестить её, а вам пока я отказываю в свидании с подследственной, ввиду отсутствия официальных подтверждений вашего брака.

Следователь решительно подходит к двери и демонстративно распахивает её, указывая на выход. Лёха сидел на корточках, опершись на стену, но как только глянул на Скворцова, резко подскочил. Вероятно, он считал, что я смогу уладить проблему, что у меня получится достучаться до следователя, но в итоге Лёха, как и Надя остаётся ни с чем.

Меня это не устраивает. Без борьбы я не уйду отсюда. Мне нужен шанс, и я добуду его.

У всех есть слабое место, Скворцов не исключение. Мне всего-навсего необходимо найти его.

Слышу скрежет своих собственных зубов. Приподнимаюсь медленно и так же медленно подхожу к Скворцову. Ногой пихаю дверь. Низкорослому мужчине приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на меня.

— У вас есть жена? — спрашиваю я, метнув взгляд на не окольцованный безымянный палец, тот, естественно ничего не отвечает. — Дочь? Может быть, сестра?

Его глаза тут же расширяются, рот кривится в неестественной улыбке.

— А какое это имеет значение?

— Давайте просто спроецируем ситуацию, — я спиной наваливаюсь на дверь, складываю руки на груди. — Допустим, если бы ваша любимая сестра попала в подобную ситуацию, как бы вы поступили? Неужели пустили бы всё на самотёк? Что-то мне слабо в это верится.

— Ну, начнём с того, что моя сестра не попала бы в такую ситуацию! — прикрикивает он, растерянно поглядывая на выход, что может означать только то, что слабое место может быть ещё и не найдено, но совершенно точно, я встал на верный путь.

— Почему вы так уверены в этом? Потому что вы мент? Или потому что хорошо знаете свою сестру?

— И то, и другое, — цинично цедит он, расправляя плечи, будто готов наброситься на меня с кулаками в случае чего. — Если это всё, то уходите! — пихает он меня, а я не выдерживаю. Наперекор своему правилу держать себя в узде, я хватаю его за грудки. — Эй, что вы себе позволяете?

— Я должен повидаться с Надей! Я сделаю это независимо от того, хочешь ты того или нет! Без твоей помощи мне, конечно, потребуется больше времени! И пусть! Пускай это останется на твоей паршивой совести! — мой голос уже сходит на хрип, но пока я не выскажу ему всё, пока я не сомну его оборону, то не отпущу его, я не остановлюсь. — Да, меня с Надей не связывает ни кровь, ни бумажки! Но нас объединяет нечто большее, чем вся эта пустая формальность! Я люблю её, а ты вот, судя по всему, за всю свою жизнь так и не узнал что такое любить по-настоящему. Ты не знаешь как гадко внутри, когда не можешь ничем помочь человеку, который день ото дня делал тебя всё счастливей. Ты не представляешь каково это, когда то самое счастье ускользает от тебя из-за чьей-то безответсвенности! И только я в этом виноват! Я виноват в том, что она попала в такую ситуацию! — хорошенечко тряхнув Скворцова, я отпускаю его. Хватаю заполненное заявление со стола и всовываю ему в руки. — Я не прошу тебя помочь мне! Я умоляю тебя помочь ей! Подпиши его…



Скворцов поправляет галстук, ослабляет узелок. Глаза бешеные мечутся по листку, он будто в уме решает уравнение. Он взвешивает все "за" и "против". Пауза затягивается, что кажется мне вечностью.

И когда я уже намереваюсь сдаться, он наконец "выбрасывает белый флаг".

— Ну, хорошо, я устрою вам свидание.

— Завтра! — ещё хватает наглости ставить свои условия.

— Не обещаю, но я постараюсь. И учтите, ваше свидание будет проходить под строгим контролем сотрудника СИЗО. Схитрить не получится!

— Уверяю, всё будет в рамках правил.

Следователь кладёт лист на стол. Склонившись над ним, он берёт ручку и подписывает моё заявление. Что-то подсказывает, делает это он не потому что вошёл в моё положение, а потому, что я его утомил. Но мне нет разницы до этого.

Как раз в этот момент под своими ногами я замечаю папку, из которой выглядывает краешек снимка. Внутри кольнуло будто что-то. Я уже видел раньше его.

— Откуда это у вас? — поднимаю фотографию с пола.

Следователь отвлекается. Глянув на фотографию в моей руке, он тут же забирает её. Поднимает с пола папку и всовывает снимок внутрь.

— Это как раз фотография того самого вещдока, о котором я говорил.

Неожиданно даже для самого себя я заливаюсь громким смехом.

— Да ладно? А заявление о краже случайно не Роор Милана Степановна написала? — спрашиваю, сквозь истеричный смех.

Стерва! Так и знал, что затишье это было перед бурей.

— Нет, — сверяется он с заявлением. — Это был мужчина. А что вас так забавляет?

