Папа, ты попал!

Глава 7. Надя

В семь часов утра я уже как штык готова к труду и обороне. Правда, трудиться пока негде, да и обороняться особо не от кого. В этом доме никто не привык просыпаться с петухами, но мне это только на руку. Должна же я как-то отблагодарить Максима за то, что выручил меня и приютил у себя. Должна.

А что с утра может быть лучше сырничков со сметанкой? Ясен-красен ничего.

Без спроса на свой страх и риск я нахожу в этой необъятной квартире кухню таких же необъятных размеров. Да это и не кухня вовсе. Это целый лабиринт! Но с горем пополам я нахожу и всё необходимое для приготовления сырников, а вот с навороченной техникой мне приходится попотеть слегка. Если бы на помощь мне не пришёл интернет, то не разобралась бы даже как включить эту ультрасовременную плиту. Но старания не прошли зря, результатом я более, чем довольна. Я успела приготовить пышные и румяные сырники до пробуждения Максима.

Завершающий штрих — сметанка. И для этого я едва ли не по пояс ныряю в бескрайние просторы холодильника. Стою кверху попой, а в этот самый момент слышу как кто-то неестественно прочищает горло.

— Доброе утро, веснушка! Ты там что, мозги остужаешь? — говорит Максим так громко, что я бьюсь головой об полку, так и не разыскав сметану.

Высовываюсь и ширю глуповатую улыбку, заливаясь краской до самых корней волос. Максим-то совсем бесстыжим оказался. Стоит тут, светит своим натренированным телом. Хоть бы майку надел что ли, да штанишки так и просят, чтоб их подтянули. Из душа небось только вышел. Тёмные волосы, вьющиеся на концах, ещё влажные, а лицо уже гладко выбрито. Голубоглазый дьявол внешне бодр и свеж, чего не скажешь обо мне.

— Это не то, что ты подумал, — отчитываюсь я в суете, резко захлопнув холодильник.

Максим прыскает со смеху и огибает кухонный островок, стремительно надвигаясь на меня. Я сильнее вжимаюсь в прохладную дверцу холодильника, опасаясь, что мне сейчас прилетит за своеволие.

— А что, по-твоему, я подумал? — встаёт напротив и вскидывает бровь в притворном удивлении. — Что ты решила вынести все мои продукты из холодильника пока я сплю?

— Я всего лишь искала сметанку к сырникам, — махнув рукой, указываю на аккуратную творожную пирамидку в тарелке.

— И? — продолжает пристально смотреть на меня, не удостоив внимания мои старания. — К холодильнику пустишь или мне нужно в упорной борьбе взламывать твою оборону?

— Моя оборона тебе не по зубам, — говорю, не подумав, в горле наступает засуха, но я спешу исправиться: — Проходи, конечно. Это же твой холодильник.

Я сторонюсь, Максим вынимает с полки бутылку воды, а заодно и сметану. Он передаёт её мне в руки и направляется за стаканом.

— Блин, забыл. Передай кубики, пожалуйста, — обращается ко мне, наливая воду. — Они снизу.

Какие ещё кубики ему понадобились?

У тебя этих кубиков полно, зачем тебе ещё? — рой опошленных мыслей атаковал мой разум на простую просьбу.

Сообразив о каких кубиках велась речь, я достаю из морозильника лёд и передаю ему вместе с формочкой.

— Присаживайся за стол и зови свою невесту на завтрак. Я тут всем наготовила, — не переставая улыбаться, накладываю в миску сметану.

Максим полностью осушает стакан, бросает ленивый взгляд на тарелку с сырниками и воротит нос.

— Извини, я на белковой диете. Жирное и жареное не ем на сушке, — как гром среди ясного неба.

Одна фраза стёрла с моего лица улыбка, да и вообще испортила всё настроение. Я тут для кого старалась, спрашивается?

— Они же из… обезжиренного творога, — говорю с трудом из-за подступившего кома к горлу. Такое чувство, будто меня макнули головой в унитаз.

— Фу! Это чем так воняет? — морщится Милана, материализовавшись из ниоткуда.

Нарисовалась — не сотрёшь. Ещё утро на дворе, а она уже при параде. Пёрышки начищены, павлиний хвост распушен, клюв разукрашен. Я же на её фоне — белая ворона. Аж как-то стыдно стало за то, что даже кудри свои не расчесала.

— Так это… сырники, — дрожит мой голос от нарастающей в душе обиды. — Будете? Они очень вкусные. Попробуйте, — ещё на что-то надеюсь я, смотря на её брезгливую физиономию.

Милана деланно тычет своим наманикюренным пальцем в мои старания и кривит рот.

— Сколько же в них растительного масла! Да моя фигура мне этого не простит. Ешь сама, — фыркает она и достаёт из холодильника связку бананов.

— Не хочу. Что-то аппетит резко пропал, — стою, подпираю собой стеночку и смотрю в пол, мечтая скрыться от них.

Я же хотела как лучше. Хотя бы притворились, что им приятно.

— Надь, а ты ведь права! — вдруг слышу Максима, подымаю вдохновенный взгляд на него и вижу, как он лопает мои сырники, да ещё с таким аппетитом, за обе щёки. — Кстати, никакие они не жирные. В самый раз. Мил, попробуй.

Милану огорчил тот факт, что Максим пошёл против правил, но как же меня он воодушевил, ведь что-то подсказывает, пошёл он против правил, чтобы не обижать меня. Спасибо и на том.

— Как-нибудь в другой раз, дорогой! — вздёрнув нос, снова фыркает Милана. — Будь готов! Через час нам нужно ехать на примерку! — надкусывает банан, и пулей выметается из кухни, скрываясь в какой-то комнате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проводив её недобрым взглядом, Максим ставит локти на стол и усердно потирает свои виски. Вся бодрость и свежесть испарилась с приходом Миланы, но с её уходом так ничего и не вернулось.

— Извини, настроение с утра поганое что-то. А сырники и впрямь очень вкусные, — он поднимается из-за стола, споласкивает свои руки, а затем подходит ко мне и подушечкой большого пальца смахивает что-то с моей щеки. — У тебя там мука… была.

Глаза в глаза. Момент достаточно странный и напряжённый. Что он ищет на моём лице? Зрачки его так и бегает по нему, что я вынуждена отвести взгляд в сторону.

— Я, наверное, пойду, — скриплю я как проржавевшая дверь, ковыряясь в своих ногтях. Нервы что ли? — Спасибо, что приютил.

— Да не за что. Скажи, когда будешь готова, я до машины тебя провожу, — бросает он и, вернувшись за стол, надкусывает очередной сырник.

— Папочка, почему ты не разбудил меня? — раздаётся звонкий голосок, как у птенчика, а потом на кухне появляется маленькая белокурая девчушка.

Она вихрем подлетает к Максиму и набрасывается на него с объятиями, а он подхватывает её, подбрасывает в воздух. Целует её в обе розовые щёчки, а потом снова и снова, пока девочка заливается заразительным смехом. Мои губы самопроизвольно расползаются при виде такой искренней радости.

У них с Миланой есть дочь. Это же просто замечательно.

— Да как же я мог тебя разбудить? Ты же так сладко спала, — светится он от счастья, держа её на руках. Вот они живые эмоции, на которые приятно смотреть. — Принцесска, познакомься с тётей Надей.

Девчушка переводит на меня свои огромные синие глаза и вмиг округляет их.

— Ой, я думала это Милана, — хмурит она светлые бровки.

Милана… Не мать она ей вовсе.

— Ну, до Миланы мне далеко, — отвечаю я ей, приходя в умиление, до того она хорошенькая. — И как же тебя зовут, принцесса?

— Василиса, — прячет она лицо от меня в своих волнистых волосах, вцепившись в шею Максима. Стесняется.

— Какое красивое имя. Тебе оно очень идёт.

Но она ничего не отвечает мне, склонив голову на отцовское плечо.

— Сходи почисть зубки, а потом позавтракаем и будем собираться, — ставит он её на пол и девчушка убегает. — Она не любит… посторонних женщин.

Так вот оно что.

— В этом вы с ней схожи, — отвечаю, не подумав. — В смысле, в общем, неважно. Я ухожу.

Тупость.

Поскольку собирать мне нечего, а зубки почистить нечем, я заправляю постель и возвращаю комнату в первозданный вид. Выхожу в коридор, чтобы обуться, а балеток моих уже и след простыл. Я обшариваю все углы, заглядываю во все шкафчики, но они как сквозь землю провалились.

— Что-то потеряла? — спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.

— Не могу найти свою обутку, — отвечаю, продолжая растерянно сканировать помещение.

— Это чёрные растоптанные калоши? — встревает Милана, являя свой надменный оскал.

— Чёрные! Нормальные! Балетки! Они новые! Специально в поездку купила, — язвлю я, даже не глянув в её сторону.

— Так я их выбросила, — как ни в чём не бывало говорит она, складывая руки на груди.

Мы с Максимом синхронно переводим на неё взгляды. Я смотрю со злостью, а он — с укором.

— Как это выбросили? Зачем? — всполошившись, прикрикиваю я.

За свои вещи я готова глотку разгрызть, но тут же вынуждена успокоить себя. Нынешнее положение не позволяет мне сейчас вымещать злость. Она хозяйка в этом доме, хоть и стерва редкостная.

— Я думала, что для этого они там и валялись. Здесь обувь обычно не стоит, знаешь ли.

— Милана, тебя кто вообще просил? — свирепствует Максим.

Ну надо же. Вчера от алкаша меня спас, а сегодня уже собственная невеста находится под ударом. Я вношу смуту в жизнь Максима.

— Я-то здесь при чём? Я же невиновата, что твоя сестра разбрасывает свою обувь где попало!

— Дай ей свои туфли! Живо! — командует он, повышая на неё голос.

— Они будут ей малы! У меня тридцать восьмой, а у неё вон какая лапа! — брызжет она ядом, в недовольстве размахивая "крыльями". — Не меньше сорокового!

Стою и сжимаю кулаки, сдерживая в себе весь негатив. Если бы не Максим, ей точно прилетело бы от меня.

— У меня тридцать седьмой! Но вы правы, мне чужое не нужно, — не желая больше спорить, я открываю входную дверь и босиком выхожу на площадку. — Максим, проводи меня до машины, в сумке у меня есть пара обуви.

Обидно до слёз за мои новые балетки, но мне нельзя показывать свою слабость. Не могу же я перед какой-то расфуфыренной девицей распустить нюни и предоставить ей тем самым возможность потешить своё тщеславие.

Бросив на Милану многозначительный взгляд, Максим выходит следом за мной и мы молча спускаемся в лифте на подземную парковку. Обнимаю себя руками и дрожу, изо всех сил стараясь удержать потоки слёз. Если здесь все такие, как Милана, то мне следует сегодня же купить билет на обратный рейс. Этот город явно не для меня. За сутки я ещё не встретила ни одного приветливого человека. Разве что Максим проявил милосердие, но скольких нервов ему это стоило…



— Слушай, Надь. Не обращай на неё внимания, — нарушает он звенящую тишину. — Милана двинутая слегка.

— Всё нормально, — хлюпая носом, скрываю лицо за локонами. — Я всё равно хотела купить себе другие. Теперь хоть будет повод.

Как только мы оказываемся у машины, я достаю из сумки свои лакированные красные сапожки, предназначенные для выступлений, и, не раздумывая, обуваюсь в них.

— Ты уверена? Это ж капец как странно выглядит, — вижу ужас на лице Максима при виде моих "казачков".

Городские. Привыкли встречать по одёжке.

— У меня другого выбора нет. Не босиком же мне идти.

— Давай я тебя… — Максим порывается навстречу ко мне, но я перебиваю его, выставив вперёд руку:

— Хватит с меня! Ты и так много для меня уже сделал.

Накинув ремешок сумки на плечо, я просто разворачиваюсь и ухожу.

— Подожди, а долг?

— Я позвоню тебе как нужны будут деньги! Всего хорошего!

Я расстроена. Я в печали, но день только начался, и то, что произошло с утра, не должно омрачить его продолжение. Всё будет хорошо. В этом я уверена.