Пасынки Колумба. Книга первая. Сирота

Глава 16

Сколько он лежал, Рики не помнил. Все было в какой-то дымке. Когда он пришел в себя, то понял, что его рубашка стала мокрой от выступившего пота. И ужасно хотелось пить. По всему салону гладера неподвижно раскинулись тела его пассажиров. Живые, он видел, что они дышат. Но по-прежнему без сознания. Он протиснулся вперед, проползая мимо свесившихся с кресел тел, добравшись до большой сумки, в которой, как он видел во время поездки, находились еда и питье. Ему, кстати, так и не пообедавшему в доме дяди, поесть не предложили. А сейчас Рики только ужасно хотелось пить.

Выпив, наверное, литр необычайно вкусного напитка, он постарался взять себя в руки и осмыслить произошедшее.

Чужой эмпат. Четвертого уровня. Только такие эмпаты могут свалить любого человека. Третьеуровневые этого делать не умеют. Вот чужак и свалил всех, включая дядю. А тот даже не почувствовал вмешательства. В отличие от Рики. Ну и какой же нужно сделать вывод? У Рики эмпатия четвертого уровня. С этим разобрались. Конечно, новость отличная, но радоваться нужно позднее, сейчас не до этого.

Что же произошло после того, как чужак вырубил всех в гладере? Тот принялся за него, и ничего у эмпата не получилось. Рики оказался чужаку не по зубам. И в этой схватке он победил. Значит, он не только имеет четвертый уровень, а скорее всего, Рики не самый худший из других эмпатов такого ранга. Этого чужака он оказался сильнее. Кстати, а что с ним?

Рики стал сканировать окрестности и только почти на самом краю своего восприятия уловил чужой разум. Не эмпата. Тот человек был испуган и торопился, кого-то неся с большой натугой. Эмпата? Возможно. Рики вдруг решил созорничать. Вдруг получится? И послал импульс, похожий на тот, каким он свалил эмпата. Получилось плохо, его противник остался цел, но зато врага охватила паника, и тот, судя по всему, избавившись от груза, бросился бежать прочь. Это хорошо. Если человек бросил чужого эмпата, то… То что? Да пока ничего. Он сам же из гладера не выйдет. Во-первых, нет никакого смысла рисковать. Мало ли что? Эмпатия эмпатией, но так можно попасть и под чужой бластер. А для этого есть охранники. Вон они валяются без сознания. А, во-вторых, он не знает кода для открытия дверцы. Это в обычных гладерах паролей нет, а в армейских имеются специально для таких вот ситуаций. Хотя, возможно, водитель (или это обязанность начальника охраны) мог его и не включать.

А еще, что радовало, Рики вспомнил слова Владина о том, что двум эмпатам четвертого уровня не следует пересекаться друг с другом. Иначе один, более сильный, может выжечь тому, кто слабее, целый уровень эмпатии. Поэтому, возможно, у чужого эмпата теперь станет всего-навсего третий уровень. Отлично! Ведь, кто знает, если снова им придется схлестнуться, не победит ли в следующий раз чужак?

Ну, а теперь последнее. Что делать дальше? Признаться в обладании даром? Нет, нельзя. Лучше молчать. Иначе как все объяснить дяде и сенатору, когда они очнутся? Вопрос, конечно, еще тот. А когда, кстати, те должны очнуться? Владин не говорил про время. Зато сказал, что у всех будут болеть головы. Долго и очень сильно. Поэтому им не до деталей станет. А объяснить Рики может просто: он тоже потерял сознание, зато очнулся раньше всех. И будет делать вид, что голова сильно болит. Отлично. Так и сделать!

Пассажиры гладера стали приходить в себя, когда уже стояла глубокая ночь. Они очумело смотрели, пытаясь вспомнить и понять, что же такое с ними произошло. Задавали вопросы, которые в своем большинстве оставались без ответа. А что сказать, если сам ничего не помнишь и не понимаешь? Да еще и голову так сильно ломит. Запасы напитков быстро таяли.

Когда сенатор и дядя Эвин немного оклемались, Айсберн тут же приказал водителю ехать в Лендон. И как можно скорее.

- Что, Эвин, прошляпил эмпата? – зло спросил сенатор дядю.

- Четвертый уровень, что вы хотите, мистер Айсберн? Откуда они такого взяли?

- Да все оттуда, из Брамингейма.

- Выходит, настолько все серьезно?

- Да, но об этом не здесь. Ты лучше скажи, почему они, повалив всех, нас не сожгли? Ведь могли?

- Могли. Мне и самому это непонятно. И еще вот что, мистер Айсберн. Хоть и не стоит здесь говорить, но если они до сих пор находились у объекта, значит…

- Я понял.

- С другой стороны, если нас не сожгли, значит, мы опоздали. Совсем на немного.

- Да. И в поселке уже нет никого из них. Фора значительная. Сколько прошло времени? Шесть-семь часов. Пусть, час-два на сборы, значит, фора в пять часов. Достаточно, чтобы добраться к Лендону, обогнуть его и мчаться к Брамингейму.

- Они могли поехать в объезд.

- Это нам ничего не даст. Несколько дорог и где они именно сейчас? Даже если связаться с канцелярией правителя, пока те будут тянуться, мы сами давно окажемся в городе.

- Значит, мы проиграли?

- Если было, что проигрывать.

- То есть ничего не было? Перелопатили все, поэтому нас и отпустили?

- Да.

- Мистер Айсберн, я вот что подумал. А если они не нашли не потому, что не было, а потому, что нашел Ирвин?

Рики вздрогнул. Вот тебе и сильная головная боль. Хотя дядя эмпат и может облегчить тяжесть в голове. Впрочем, теперь это неважно – Рики проиграл, дядя догадался, что они с отцом нашли эти накопители.

- Вот как? – сенатор задумался. – И тогда где же они?

- У тех, кто убил Ирвина.

Ого! Дядя, хоть и догадался, но все же не до конца. И теперь у Рики появилась возможность выкрутиться.

Сенатор развернулся, выискивая Рики, который сжался за спинкой расположенного перед ним кресла.

- Мальчик. Как его?

- Рики.

- Ах, да, Рики. Скажи, при тебе вы копались в гладере?

- Да, мистер Айсберн.

- И ты все видел?

- Да.

- Не отвлекался, не оборачивался?

Сенатор сам подсказывал Рики его ответы.

- Почему? Я же все головой крутил по сторонам. Там же трава высокая.

- Зачем?

- А вдруг крайши? В долине два крайша жили.

- Ясно. И твой отец мог что-то поднять, кроме бластеров и батарей? Мог, а ты не заметил?

- Мог.

- Ты понял, Эвин? Куда ветер дует?

- Они люди сенатора…

- Тихо. Приедем в Лендон, буду разбираться.

В город гладер въехал только перед рассветом. Сенатор прошел в дом, туда же ушел и дядя, а Рики остался один перед дверью. Если не считать охранника с бластером наготове. А гладер водитель отогнал куда-то за дом. Рики присел на ступеньке, обхватив руками колени. И задремал.

Дядя его разбудил, когда рассвело. Стояло раннее утро.

- Ну что, племянник, выдохся? Не так просто денежки даются. Поедем домой, там отоспишься. Может, и мне несколько часов удастся украсть. Есть, наверное, хочешь?

- Да, дядя, я ведь не обедал.

- Я тоже. Терпи.

После случившегося нападения дядя ни разу не пытался забраться в его голову. То ли устал, то ли дядина голова все-таки сильно болела, а может, Рики стал ему не интересен? Все может быть.

Остаток утра Рики провел на том же, что и вчера, диванчике. Когда он проснулся, совсем не выспавшись, уже был день. Пока приводил себя в порядок и завтракал, с тренировки вернулся Владин.

- Ты где был?

- С твоим отцом и сенатором Айсберном уезжал.

- Ох ты! А куда?

- В Запретную долину.

- Что-нибудь интересное было?

- Было. На нас напали. Обстреляли из бластеров. Но почему-то не сожгли.

- Ха! А на чем ездили?

- На армейском бронированном гладере.

- Эх ты, деревенщина! Знаю я этот гладер, ездил на нем. И не раз! Его нельзя сжечь. Потому что он бронированный!

- Тогда почему главный из охранников сенатора приказал остановить гладер, сказав, что иначе подобьют?

- При движении в брюхо могут засадить. Да и то броня должна выдержать. Риторо просто перестраховался, а ты и поверил, - ответил Владин с усмешкой.

- Сенатор тоже перестраховался? Он крикнул, чтобы мы быстрее уезжали, иначе нас всех сожгут. Подойдут и спокойно изжарят. Это он так сказал.

- Что-то ты врешь, братец. Или не знаешь, что в армейском гладере девять боевых бластеров? И энергии для них хватит на серьезный бой. Как они спокойно подойдут? Ну-ка объясни, лгунишка ты наш.

- Как подойдут? Очень просто. Ногами. Спокойно подойдут к гладеру и из нескольких ручников, направленных в одну точку, прожгут дыру в гладере.

Рики сейчас подтрунивал над Владином, оттягивая до последнего раскрытие секрета вечерних событий.

- У тебя плохо с головой? Как они подойдут к гладеру? Отец их за сто метров вычислит, даже если они будут прятаться.

- И после из гладерных бластеров по чужакам?

- Наконец-то дошло до твоей тупой башки!

- А если некому стрелять по чужакам?

- Чего?

- Они же всех нас вырубили. И дядю тоже.

- Чего?!

- Да, эмпат четвертого уровня всех и вырубил.

- Если соврал, лучше признайся сейчас же, иначе плакать будешь. И синяков не оставлю, я это умею. Соврал?

- Нет.

- Ну, смотри… А почему не стали жечь?

- Не знаю.

- А потом что было?

- Все очнулись, и сенатор приказал возвращаться.

- Ладно. Пока поверю, но смотри, если соврал. А теперь рассказывай все подробно.

Рики сообщил Владину все, только не стал упоминать Брамингейм. Ведь и сенатор в машине не стал при всех этого говорить. А про само нападение знали одиннадцать человек – вряд ли это секрет. И дядя молчать не запрещал.

- У нас два эмпата четвертого уровня. Робино и Оскар. Вот знать бы, кто из них это сделал!

- Это лендонские эмпаты?

- Они.

Про то, что там действовал чужой эмпат, Рики решил промолчать. Если скажет, то заронит зерно сомнений Владину, тогда потянется ниточка к Брамингейму.

К обеду возвратился и дядя Эвин. Он уезжал по делам, когда Рики спал. Дядя был мрачен, от недосыпа на его лице появились большие подглазины.

- Отец, это правда, что вас всех вырубили, или братец на неприятности нарывается?

- Правда. Ты уже успел растрепать? – сказал он Рики.

- Но вы мне не запретили.

- Не запретил. После всего этого просто забыл. Что ты ему рассказал?

- Только про нападение. Там же народу много было. Про остальное не говорил.

- Это хорошо. Владин, ты тоже держи язык за зубами. Все слишком серьезно.