Паутина Шарлотты

12. Собрание

Как-то вечером, через несколько дней после того, как на Шарлоттиной паутине появилась надпись, паучиха созвала всех животных на собрание в подпол под амбаром.

— Сначала я проведу перекличку. Уилбер?

— Здесь, — отозвался поросенок.

— Гусак?

— Здесь-здесь-здесь! — ответил гусак.

— Такое впечатление, что у нас тут три гусака, — проворчала Шарлотта. — Ты что, не можешь сказать просто «здесь»? Почему ты все время все повторяешь?

— Так уж я устро-тро-троен, — ответил гусак.

— Гусыня?

— Здесь-здесь-здесь! — откликнулась гусыня. Шарлотта метнула в нее сердитый взгляд.

— Гусыня с первого по седьмой?

— Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! — ответила гусыня.

— Да, собрание получается солидное, — заметила Шарлотта. — Можно подумать, что у нас три гусака, три гусыни и двадцать один гусенок. Овцы?

— Бе-е-е, — хором отозвались овцы.

— Ягнята?

— Бе-е-е, — хором отозвались ягнята.

— Темплтон?

Нет ответа.

— Темплтон?

Нет ответа.

— Ну что ж, собрались все, кроме крысенка, — сказала Шарлотта. — Думаю, мы можем начать без него. Я полагаю, все заметили, что тут происходит последние несколько дней. Послание, прославляющее Уилбера, которое я выткала в паутине, было получено. Зукерманы попались на мою хитрость, а с ними и все остальные. Зукерман считает, что Уилбер необыкновенный поросенок, а стало быть, не станет ни убивать его, ни есть. Осмелюсь утверждать, что моя выдумка сработала и жизнь Уилбера будет спасена.

— Ура! — закричали все.

— Большое спасибо, — сказала Шарлотта. — Теперь далее. Я собрала вас, чтобы выслушать ваши предложения. Мне нужны новые идеи для паутины. Людям надоело читать «Ну и поросенок!» Если кто-нибудь может придумать какое-нибудь другое послание или высказывание, я с удовольствием вытку его в паутине. Ну, какие будут предложения по новому лозунгу?

— «Превосходный поросенок» не подойдет? — спросил кто-то из ягнят.

— Не годится, — решительно заявила Шарлотка. — Похоже, будто мы еду расхваливаем.

— Как насчет «Красавец, красавец, красавец»? — предложила гусыня.

— Два лишних «красавца» убрать, и будет то, что надо, — решила Шарлотта. — Я думаю слово «красавец» должно произвести впечатление на Зукерманов.

— Шарлотта, — протянул Уилбер, — но я же не красавец.

— Это не имеет никакого значения, — заявила Шарлотта. — Никакого. Люди всегда верят печатному слову. Кто-нибудь знает, как пишется «красавец»?

— По-моему, так, — сказал гусак: — «К», потом два «р», потом два «а», потом два «с», потом два «а», потом два «в», «е» и два «ц».

— Я вам тут не акробат, — с негодованием проговорила Шарлотта. — Только тот, кто страдает пляской святого Витта, может выткать такое слово в паутине.

— Прости-прости-прости, — сказал гусак.

Тут заговорила старшая овца.

— Я согласна: если мы хотим спасти Уилберу жизнь, надо, чтобы в паутине появилось что-нибудь новое. А если Шарлотте нужна помощь в поиске слов, ей надо обратиться к нашему другу Темплтону. Он регулярно бывает на свалке и может там достать старые журналы. Пусть он оторвет кусок, где есть реклама, принесет к нам в амбар, а Шарлотта скопирует нужные слова.

— Прекрасная мысль, — сказала Шарлотта. — Только я не уверена, что Темплтон захочет нам помочь. Вы уж знаете, какой он: всегда думает только о себе, никогда не позаботится о ближнем.

— Я его уговорю, можете не сомневаться, — сказала старая овца. — Я буду взывать к его низменным инстинктам, а их у него, хоть отбавляй. Вот он идет. Я объясню ему, в чем дело, а вы пока помолчите.

Темплтон вошел в амбар в своей обычной манере: крадучись и держась поближе к стене.

— Что здесь происходит? — спросил он, увидев, что все в сборе.

— У нас тут важное совещание директоров, — ответила старая овца.

— Ой, кончайте, а? — проговорил Темплтон. — Меня точка берет от этих собраний. — Темплтон полез вверх по веревке, свисавшей вдоль стены.

— Послушай, Темплтон, — обратилась к нему старая овца, — в следующий раз пойдешь на помойку, сделай кое-какие вырезки из журналов. Шарлотте нужны новые идеи — она напишет послание в паутине и спасет Уилберу жизнь.

— Да пусть сдохнет, — отозвался Темплтон, — мне наплевать.

— Совсем будет не наплевать, когда зима наступит, — отвечала овца. — Совсем не наплевать, когда проснешься январским утром, на дворе ноль, а Уилбера нет в живых, и никто не придет с ведром чудесного теплого пойла и не выльет его в кормушку. Уилберовы объедки — это твое главное пропитание, Темплтон. И ты это знаешь. Уилберова еда — это твоя еда, и потому какая судьба будет у Уилбера, такая будет и у тебя. Если Уилбера убьют, его кормушка опустеет, и ты так отощаешь, что у тебя живот станет просвечивать насквозь.

У Темплтона дрогнули усы.

— Может, ты и права, — проворчал он. — Завтра после обеда схожу на помойку. Если найду кусок из журнала, принесу вам сюда.

— Спасибо, — сказала Шарлотта. — Собрание откладывается. У меня сегодня вечером много дел. Мне надо расчистить место в паутине и написать там «красавец».

Уилбер покраснел.

— Шарлотта, но я же никакой не красавец. Я просто обыкновенный, средний поросенок.

— Я считаю, что ты красавец, если тебя интересует мое мнение, — с чувством в голосе произнесла Шарлотта. — А это самое главное. Ты мой лучший друг, и я считаю, что ты очень красивый. Ладно, хватит спорить, иди спать.