Паутина Шарлотты

14. Доктор Дориан

Назавтра была суббота. Ферн стояла около кухонной раковины: мама мыла посуду после завтрака, а Ферн вытирала. Миссис Эрабл молчала. Она думала о том, что хорошо бы Ферн пошла гулять с другими детьми, вместо того чтобы опять сидеть в амбаре у Зукерманов и наблюдать за животными.

— Шарлотта так замечательно рассказывает истории, просто лучше всех, — заговорила Ферн, тщательно вытирая глубокую тарелку.

— Ферн, — строго сказала миссис Эрабл, — нельзя все время выдумывать, чего нет. Ты же знаешь, пауки не могу ничего рассказывать. Пауки вообще не умеют разговаривать.

— А Шарлотта умеет, — возразила Ферн. — Она, конечно, не может разговаривать громко, но говорить умеет.

— Что же она рассказала? — спросила миссис Эрабл.

— Ну, она рассказала про свою двоюродную сестру, как в ее паутину попала рыба. Правда, здорово?

— Ферн, девочка моя, ну как же рыбка может попасть в паутину? — проговорила миссис Эрабл. — Ну ты же понимаешь, что этого не может быть. Ты же все это сочинила.

— Да нет, все это было на самом деле, — настаивала Ферн. — Шарлотта никогда не врет. Ее кузина сплела паутину над ручьем. Однажды она там сидела, а какая-то маленькая рыбка выпрыгнула из воды и запуталась в паутине. Понимаешь, мама, рыбка зацепилась одним плавником, она бешено била хвостом, чешуя ее сверкала на солнце. Представляешь себе, как провисла паутина под тяжестью рыбы. Шарлоттина кузина металась туда-сюда, рыба трепыхалась и безжалостно била ее по голове, а она ловко уворачивалась и выпускала…

— Ферн, — в голосе матери звучало раздражение, — прекрати! Прекрати выдумывать дурацкие небылицы.

— Я ничего не выдумываю, — возразил Ферн. — Я рассказываю, как было.

— Ну и чем дело кончилось? — поинтересовалась мать, которую несмотря ни на что разбирало любопытство.

— Шарлоттина кузина победила. Она опутала рыбу своими нитями всю целиком, а потом съела ее, когда рыба была совсем готова. Паукам тоже надо есть, как и всем прочим.

— А, наверное, — рассеяно проговорила миссис Эрабл.

— А еще у Шарлотты есть другая кузина, так она воздухоплаватель. Она встает на голову, выпускает много-много нитей, и ветер несет ее по воздуху. Правда, здорово, а мама? Неужели тебе бы так не хотелось?

— Да, пожалуй, было бы неплохо, — согласилась миссис Эрабл. — Ферн, послушай меня. Я бы хотела, чтобы ты сегодня не ходила к дяде Хроумеру, а пошла погулять на воздухе. Найди своих подружек и поиграйте во что-нибудь интересное. Ты слишком много времени проводишь в амбаре. Мне не нравится, что ты все одна да одна.

— Одна? — переспросила Ферн. — Одна? Там в амбаре мои лучшие друзья. Мы там все вместе, и нам совсем не скучно.

Ферн зашагала по дороге, ведущей к дому Зукерманов, и вскоре скрылась из виду. Мать принялась вытирать пыль в гостиной. Но и за работой она все время думала о Ферн. Как-то странно, чтобы маленькая девочка так интересовалась животными. В конце концов миссис Эрабл решила, что надо посоветоваться со старым доктором Дорианом. Она села в машину и поехала в деревню, где он вел прием.

У доктора Дориана была густая борода. Он обрадовался прйходу миссис Эрабл и усадил ее в мягкое кресло.

— Я насчет Ферн, — объяснила миссис Эрабл. — Ферн слишком подолгу просиживает у Зукерманов в амбаре. Мне кажется, это ненормально. Она сидит на скамеечке в углу амбара и часами наблюдает за животными. Просто сидит там и слушает.

— Как это замечательно! — воскликнул он. — Там, наверное, такая чудесная тишина. У Хоумера, кажется, есть овцы?

— Да, — ответила миссис Эрабл. — Вообще-то все это началось с поросенка. Мы позволили Ферн выкармливать его из бутылочки. Она зовет его Уилбером. Потом Хуомер купил этого поросенка, и с тех пор Ферн ходит к своему дяде, чтобы побыть с поросенком.

— Я кое-что слышал об этом поросенке, — отозвался доктор Дориан, открывая глаза. — Говорят, это чудо-поросенок.

— А слышали о том, что в паутине появились надпись? — с тревогой спросила миссис Эрабл.

— Да, — ответил доктор.

— Ну, и как это надо понимать? — спросила миссис Эрабл.

— Что понимать?

— Вам понятно, как могла в паутине появиться надпись?

— Ох, нет, — проговорил доктор Дориан. — Этого я не понимаю. Но уж если на то пошло, я и вообще не понимаю, как это пауки плетут паутину. Когда там появились эти слова, все стали твердить, что это чудо. Но никому не пришло в голову, что паутина сама по себе уже чудо.

— А что такого удивительного в паутине? — недоуменно спросила миссис Эрабл. — Не понимаю, почему вы говорите, что паутина — это чудо. Паутина она паутина и есть.

— А вы никогда не пробовали соткать паутину? — спросил доктор Дориан.

Миссис Эрабл нервно заерзала в кресле.

— Нет, — ответила она, — но я умею вышивать салфетки и вязать носки.

— Конечно, умеете, — сказал доктор, — но вас кто-то научил этому, так ведь?

— Да, меня научила моя мать.

— Ну, а кто учил паучиху? Молодая паучиха знает, как плести паутину без всяких там объяснений. Ну признайтесь, разве это не чудо?

— Да, наверное, вы правы, — согласилась миссис Эрабл. — Я никогда об этом не задумывалась. И все-таки я решительно не возьму в толк: как в паутине появились слова. Мне это непонятно, а непонятных вещей я не люблю.

— Никто не любит, — вздохнув проговорил доктор Дориан. — Я врач, а врачам полагается все понимать. И тем не менее я понимаю далеко не все и совершенно не собираюсь из-за этого расстраиваться.

Миссис Эрабл снова занервничала.

— Ферн считает, что животные разговаривают друг с другом. Доктор Дориан, вы верите, что животные умеют разговаривать?

— Сам я ни слова от них не слышал, — ответил доктор Дориан. — Но это еще ничего не доказывает. Вполне вероятно, что какое-нибудь животное и обращалось ко мне со всей учтивостью, а я даже и не понял, потому что просто не обратил внимания. Дети гораздо наблюдательнее взрослых. Если Ферн утверждает, что у Зукерманов в амбаре животные разговаривают, я готов ей поверить. Может быть, если бы люди поменьше разговаривали, животные могли бы сказать побольше. Люди болтают без умолку, это уж вы мне поверьте.

— Ну что ж, пожалуй, вы меня немного успокоили насчет Ферн, — проговорила миссис Эрабл. — Так вы действительно считаете, что я зря волнуюсь?

— Она хорошо выглядит? — спросил доктор.

— Да, вполне.

— Аппетит хороший?

— О да, ей все время хочется есть.

— Ночью спит хорошо?

— Да, конечно.

— Тогда беспокоиться нечего, — заключил доктор.

— Как по-вашему, ведь не всю жизнь у нее на уме будут одни коровы, да свиньи, да гуси, да пауки?

— Сколько лет Ферн?

— Восемь.

— Что же, — сказал доктор Дориан, — я полагаю, она всегда будет любить животных. Но не думаю, однако, что она проведет всю жизнь в зукермановском амбаре. Kafc насчет мальчиков — она дружит с мальчиками?

— С Генри Фасси, — радостно ответила миссис Эрабл.

Доктор Дориан снова прикрыл глаза и глубоко задумался.

— Генри Фасси, — пробормотал он. — Хм-хм, — превосходно. На мой взгляд, у вас нет ни малейшего повода для беспокойства. Пусть Ферн проводит время со своими друзьями из амбара, если ей нравится. Осмелюсь утверждать, что с пауками и поросятами ничуть не менее интересно, чем с Генри Фасси. И все же, я предсказываю, что придет день, и Генри скажет что-то невзначай, и его слова вдруг заинтересуют Ферн. Дети поразительно меняются год от года. А как поживает Эйвери? — спросил доктор, снова открыв глаза.

— Эйвери? — миссис Эрабл заулыбался. — Ну, Эйвери как всегда прекрасно. Вечно весь в волдырях и укусах. То пчелы его жалят, то осы, притаскивает домой змей и лягушек, крушит все, что попадает ему под руку. В общем, с ним все в порядке.

— Ну и хорошо! — сказал доктор Дориан.

Миссис Эрабл поблагодарила доктора Дориана за совет и распрощалась с ним. На душе у нее сильно полегчало.