Пехотинец Системы 7

Глава 19

Система рушилась, и я чувствовал это всем своим существом. Это было не просто метафора, не образное сравнение, а вполне осязаемая реальность, пульсирующая болью в каждой нервной клетке моего новообретенного тела. По невидимым швам, удерживающим само мироздание, расползались трещины.

Границы между измерениями истончались, становились прозрачными, а затем и вовсе исчезали. Вся эта грандиозная конструкция, что веками поддерживала бесчисленные миры и существа, теперь осыпалась, проваливаясь в бездну забвения. Энергия, которой когда-то были пропитаны все миры, утекала сквозь эти разломы, словно вода сквозь пальцы, и реальность вокруг меня мерцала, дрожала, страдала, как изможденное существо, доведенное до предела своих сил.

Мой Кристалл Души, переполненный до краев божественными искрами, которые я собирал, точно монеты с тел павших королей, впитав их силу, их суть, светился внутри меня так ярко что я сам фони этим светом.

Я стоял посреди этого невообразимого хаоса. Черная, холодная чешуя ползла вверх по моей коже, достигнув уже самой шеи. Она была не просто броней; она была печатью, медленно, но верно поглощающей остатки моей человечности. Ещё немного, и эта чернота доберётся до моего лица, затянет последние видимые части меня.

Ещё немного — и Кот перестанет существовать, растворившись полностью в том, чем я становился. Я был Разрушителем. Чистым, незамутнённым воплощением конца, и эта мысль уже не вызывала во мне страха, только абсолютную, ледяную решимость. Я принял свою судьбу. Я был Палачом.

Но прежде, чем она окончательно поглотит меня, нужно было закончить то, что я начал. Этот мир, или то, что от него осталось, отчаянно нуждался в новом фундаменте, в новом страже, который предотвратит повторение этой катастрофы. И я точно знал, кто им станет.

Моя связь с богами, которая позволяла мне призывать Четверку, теперь трансформировалась. Она стала чем-то совершенно иным — глубже, мощнее, пронизывая саму ткань бытия. Я протянул руку в пустоту между измерениями, сквозь слои реальности, нащупывая знакомую сущность. Не слугу. Равного. Того, кому я мог доверять.

— Карас! — мой голос, усиленный новой, чудовищной силой, прокатился эхом по разрушающемуся миру. — Иди сюда!

Пространство передо мной искривилось, словно невидимая рука сминала саму ткань бытия. Воздух вспыхнул мириадами серебристых искр, и через мгновение из образовавшегося разлома, спотыкаясь, шагнул Карас.

Его глаза, расширенные от ужаса, метнулись по руинам, задерживаясь на трупах павших богов, на опустошенной равнине, где ещё недавно бушевала битва. Наконец, его взгляд упал на меня.

Увидев меня, Карас отшатнулся. Его лицо исказилось от шока и едва скрываемого отвращения. Было очевидно, что зрелище того, во что я превратился, потрясло его до глубины души.

— Кот, ты… во что ты превратился? — его голос дрожал, в нём слышалось всё сразу: и шок от увиденного, и страх перед тем, кто я теперь, и что-то ещё — горькое осознание, что человек, которого он знал, уже почти исчез под этой чужеродной, чёрной броней.

Я посмотрел на него спокойно, хотя внутри меня бушевал ураган переполнявшей меня силы. Времени на сантименты, на долгие объяснения не было. Каждая секунда была на счету, пока весь мир не рухнул окончательно.

— В то, что нужно, — ответил я коротко, не давая ему опомниться, чтобы он не успел погрузиться в размышления. — Слушай внимательно, Карас. У нас нет времени на сантименты, на сомнения. Игра рушится прямо сейчас — видишь эти трещины? — я указал на пространство вокруг, где реальность неудержимо дрожала и мерцала, словно сотканная из битого стекла. — Кто-то должен её удержать. Это будешь ты.

Он моргнул, пытаясь переварить услышанное. Его взгляд метался между мной и рассыпающимся миром, явно борясь с неверием и осознанием смертельной опасности, нависшей над всем. Он не мог понять, как это возможно, но видел, что мир действительно умирает.

— Я отдам тебе весь опыт Троицы, — продолжил я, жёстко, не давая ему возможности возразить, перебить меня или погрузиться в свои сомнения. — Не просто их личный опыт, не сумму их навыков и знаний. Я отдам тебе концентрированную энергию всех богов, всех тех сущностей, что питались этой системой, словно паразиты. Весь, до последней крупицы. Ты станешь богом. Самым могущественным из всех. Ты будешь стражем. Единственным, кто не даст этому дерьму повториться.

— Отдать опыт Троицы? — пробормотал он, глядя на меня так, будто я окончательно спятил. — Кот, о чём ты говоришь? Это невозможно. И почему я? Я всего лишь…

— Потому что я выбрал тебя, — отрезал я, и в моём голосе не осталось места для сомнений или обсуждений. Только холодная, абсолютная уверенность. — Потому что ты надежный. Потому что ты понимаешь, что такое ответственность. И потому что у тебя ещё не поехала крыша окончательно, в отличие от меня. Этого достаточно. Ты знаешь, что я не ошибаюсь в таких вещах.

Я протянул ему клинок, первое попавшееся в руки оружие, мир вокруг впитал столько моей силы, моей ярости, моей решимости изменить этот проклятый мир, что проводником моей воли могла бы стать даже игла, но мне нравился этот меч.

Карас, словно под гипнозом, взял его дрожащими руками. Оружие казалось тяжёлым, чужеродным в его ладонях, но он не мог отпустить его. Оно стало частью его судьбы. Он посмотрел на меня, и в его глазах я увидел смесь страха, недоумения и абсолютного доверия. Он был верен мне до самого конца, до последней искры.

Держа клинок, он замер, ожидая моих дальнейших указаний. А я сосредоточился. Мне не нужны были слова или жесты. Достаточно было просто подумать. Направить волю. Мой разум, расширенный и заострённый силой Разрушителя, охватил всех разом — старика-Созидателя, воина-Стирателя, Великую Танцовщицу.

И сотни младших богов, что кормились крохами с их стола, прислуживали им и паразитировали на системе, высасывая из неё жизнь. Я видел их истинную сущность — жалкие, выгоревшие оболочки того, чем они когда-то были. Болезнь. Раковую опухоль на теле реальности, которая медленно, но верно, убивала всё вокруг.

Мой разум вспыхнул. Я почувствовал, как нити их жизней натягиваются, дрожат — а затем перерезаются одна за другой, словно тонкие струны старой арфы. Где-то там, в их пантеонах и святилищах, они мгновенно превращались в ничто. Без криков, без борьбы, без возможности сопротивляться.

Это было не убийством — это было очищением. Хирургической операцией, которую слишком долго откладывали, и теперь она должна была быть выполнена быстро и безжалостно.

Их энергия хлынула ко мне потоком — искры божественности, накопленный за тысячелетия опыт, сама их суть. Я ощущал каждую частицу этого потока, пропускал через себя, фильтровал через Кристалл Души, который стал фильтром невероятной мощности, а затем направлял дальше — в Караса. Через клинок, зажатый в его руках, сила перетекала в него, переполняя, переделывая изнутри, меняя его саму суть.

Карас застыл. Его глаза закатились, из горла вырвался глухой стон, полный боли и преображения. Тело выгнулось дугой, мышцы напряглись так, что, казалось, вот-вот лопнут от чудовищного давления. Вокруг него закружились вихри энергии, формируя кокон из чистого света. Он кричал, но его крик был заглушен рёвом силы, проходящей сквозь него.

И тут же, словно привлеченные этой чудовищной вспышкой энергии, появились они. Младшие боги, до этого прятавшиеся по углам, не помогавшие Арбитру и Баалу, они поняли, что могут умереть как черви и всё же попытались меня остановить. Те самые дураки, которые не смогли вовремя осознать масштабы происходящего или просто слишком цеплялись за свои крохи власти. Их было с десяток.

Мелкие сущности, когда-то казавшиеся непомерно сильными, теперь выглядели жалкими и потерянными на фоне общего хаоса. Их глаза горели злобой и страхом, а рты кривились в проклятиях. Они, знали, что это их последний бой, и боялись его до жути.

— Смерть! Смерть!

Я лишь усмехнулся. Моя улыбка, должно быть, выглядела ужасно на почти полностью покрытом чешуёй лице. Я даже не повернул головы полностью, лишь слегка скосил взгляд. Моё внимание было сосредоточено на Карасе, на процессе его трансформации. Но эти насекомые не давали покоя.

— Глупцы, — произнёс я, и мой голос был как скрежет металла по стеклу, усиленный новой силой. — Вы даже не понимаете, что происходит. Вы цепляетесь за труп.

Я поднял свободную руку. Движение было медленным, почти ленивым, но каждое моё действие теперь обладало невообразимой мощью. Вокруг моей ладони воздух сгустился, зашипел, а затем выстрелил десятками черных, заострённых шипов, состоящих из чистой разрушительной энергии. Эти шипы неслись не просто быстро, они двигались со скоростью мысли, пробивая защиту богов, словно туалетную бумагу.

Моя воля охватила их всех разом. Каждый из них почувствовал, как невидимая сила сдавливает их, вытягивает из них саму суть. Они корчились, кричали, их тела деформировались, а затем лопались, как перезрелые плоды. Их энергия, их жалкие искры божественности, неконтролируемо выплеснулись в пространство, а затем были тут же подхвачены и поглощены мощным потоком, который я направлял в Караса. Мне даже не пришлось прилагать усилий. Это было естественное продолжение моего контроля, моё право Разрушителя.

И тут, перед тем как закончить с потоком энергии, я заметил его. Атила. Младший бог, чьё имя я проклинал тысячи и тысячи раз с тех пор, как узнал. Ублюдок, который уничтожил мою Землю. Сжёг её дотла, стёр с лица реальности, превратил в горсть пепла. Он стоял в стороне, прижавшись к обломку колонны, дрожа от ужаса. В его глазах читалась паника — он понимал, что происходит, но понял слишком поздно. Он был не так глуп, как остальные, но и не так быстр.

Я подманил его пальцем. Один жест — и невидимая сила дёрнула его вперёд, словно марионетку на веревке. Он попытался сопротивляться, но был слишком слаб. Его тело, сотканное из остатков божественной энергии, было беспомощно перед моей волей.

— А ты, тварь, — прошипел я, хватая его за голову обеими руками. Мои пальцы, уже полностью покрытые чешуёй и наделённые чудовищной силой, впились в его виски, словно клешни хищника. — Сколько жизней ты загубил? Сколько судеб искалечил? Думал, останешься безнаказанным?

Он попытался что-то сказать, выдавить жалкое оправдание, но я не слушал. Не было смысла слушать мразь, уничтожившую мой дом. Просто сжал. Череп лопнул с мерзким хрустом, рассыпаясь кровавым месивом. Его божественная энергия, вся его жалкая суть, хлынула в меня — а затем, через Кристалл Души, в Караса. Это была не месть. Это было правосудие, свершённое Разрушителем.

— Как тыкву сраную!

Карас издал пронзительный вопль, который сотряс сам воздух. Его тело вспыхнуло ослепительным светом, который становился всё ярче, всё плотнее, пока не превратился в настоящий столп энергии, бьющий в небеса, пронзая разрушающиеся измерения. Это был не просто свет — это была сила, которая переписывала его изнутри, переделывала на фундаментальном уровне. Он больше не был простым спутником. Он становился новым богом. Богом первого божественного уровня, чистым и незамутнённым.

Когда свет наконец утих, Карас стоял, тяжело дыша, его глаза горели неземным огнём, полные силы и нового понимания. Он был жив. И он был другим. Теперь он был не просто сильным воином, а чем-то большим, чем я сам.

— Пойдём, — сказал я, ощущая, как чешуя теперь покрывает почти девяносто процентов моего тела. Ещё немного, и я стану единым целым с ней. — Там я покажу тебе, что делать дальше. Нужно добить последнее.

Мы взламывали Пантеон Троицы — запечатанное пространство, существующее вне обычных измерений Игры. Это был пузырь реальности, который три высших бога создали и тщательно оберегали, прячась там от внешнего мира, вершили свои дела в абсолютной изоляции от всех.

Барьеры, окружавшие Пантеон, были невероятно мощными, созданные с использованием древней магии и технологий Предтеч. Но для Караса, усиленного моей энергией до немыслимых пределов, они оказались всего лишь слоями кода, который можно было взломать. А для меня — просто очередным препятствием на пути к моей цели.

Вход был замаскирован вихрем чистой энергии, непроходимой стеной для подавляющего большинства существ. Но мы не были большинством. Я применил свою разрушительную силу, обрушив её на барьер, а Карас добавил свою новообретённую божественную мощь, фокусируя её в единый, проникающий луч. Вместе мы пробили дыру в этой завесе, словно разорвав тонкую ткань.

Внутри нас ждал гигантский зал. Он был настолько огромным, что стены терялись где-то в вышине, а потолка и вовсе не было видно. Всё вокруг было сделано из какого-то сияющего, но мертвого материала, похожего на застывший свет, который, казалось, когда-то был живым, но теперь навсегда потерял свою искру. В центре, на небольшом возвышении, возвышались три массивных трона, символы былой власти.

На первом троне, принадлежавшем Созидателю, лежала бесформенная серая слизь. Она растеклась по сиденью, стекала по подлокотникам вниз, образуя отвратительные лужи на полу. Отвратительное зрелище. Когда-то могущественный творец, тот, кто сформировал миры и жизни, теперь был лишь бесформенной кляксой, лишённой воли и разума. Я почувствовал от неё лишь измождённость, бесконечную, всепоглощающую усталость, которая превратила разум в желе, истощив его до самого основания.

На втором троне — троне Стирателя — была такая же слизь. Но сквозь неё ещё проступали остатки доспехов: потемневший металл, фрагменты шлема, обломки меча. Воин растворился в собственном облачении, его суть была выжжена тысячелетиями бессмысленной защиты чего-то, что давно потеряло всякую ценность, превратившись в ничто. Он защищал то, что его же и убило.

А вот третий трон был занят. Великая Танцовщица — единственная из троицы, кто сохранил хоть какую-то форму. Она выглядела как древняя женщина со сморщенной кожей и полностью побелевшими волосами, которые висели безжизненными прядями. Её глаза были пустыми, лишёнными всякой мысли, словно две мёртвые звезды. К запястьям и лодыжкам были прикованы цепи света, удерживающие её на месте, как марионетку на нитках. А ведь когда-то она была красива.

Мы остановились перед тронами. Тишина здесь была абсолютной, давящей, проникающей в самые глубины души. Казалось, сам воздух перестал двигаться, застыв в ожидании.

— Ты… пришёл… наконец… — голос Танцовщицы был еле слышен, словно шепот умирающего ветра, едва различимый. — Убей… нас…

Я подошёл ближе.

— Давно ты поняла? — спросил я, хотя уже предчувствовал ответ.

— Мы… создали систему… но стали её рабами… — каждое слово давалось ей с неимоверным усилием, словно она выдавливала их из последних сил. Она не видела меня, и ее разум был почти мёртв, повторяя как робот послание из прошлой жизни. — Вечное поддержание… бесконечность… сожрала нас… наш разум… нашу волю… Прошу… освободи…

В её голосе не было мольбы о спасении. Только просьба о конце, о прекращении бесконечной агонии. Они были доведены до предела, за которым оставалась только бессмысленная боль и страдание. Их творение пожрало их самих. Система, созданная для управления и контроля, в итоге стала их тюрьмой и палачом, медленно, но верно убивая их изнутри.

Я кивнул, понимая всё. Подошёл к трону Созидателя и коснулся слизи. Она вспыхнула беззвучным, но ярким пламенем, превращаясь в серый пепел. В этот момент я почувствовал это — благодарность. Пронзительную, чистую, ошеломляющую. Это был крик освобождённой души, обретшей покой после вечных мучений.

То же самое произошло со Стирателем. Прикосновение, вспышка, прах. И снова — волна благодарности, накатившая на меня. Они были свободны.

Когда я повернулся к Танцовщице, она слабо, почти неуловимо улыбнулась сквозь слезы, которые, казалось, текли из её пустых глаз.

— Спасибо… Разрушитель… Ты… вернул нам покой…

Я коснулся её лба. Её тело не вспыхнуло — оно начало рассыпаться на мириады светящихся частиц, поднимающихся вверх в последнем, грациозном танце, прежде чем раствориться в пустоте, унося с собой вековую боль, страдание и усталость. Её дух, наконец, нашёл освобождение.

Когда все трое исчезли, в центре зала проявился новый объект. Который я призвал сам. Консоль управления — массивная кристаллическая панель с двумя основными протоколами, чьи названия горели ярким светом. Я мог бы выбрать для нее любую форму, и я выбрал такую.

— Теперь осталось дело за малым.

Я посмотрел на Караса.

— Карас. Друг, брат. Моя кровь. Ты станешь Сущностью. Единственной. Абсолютным стражем Игры. Это не просто титул. Ты будешь поддерживать саму структуру, следить за тем, чтобы новые «боги» не возникли и не начали паразитировать на системе. Я перезапущу систему и запущу «Изгнание». Все боги, включая меня, будут изгнаны.

— А ты? — спросил он тихо, его новые глаза, теперь полные неземного света и мудрости, внимательно смотрели на меня. В его голосе сквозила боль.

— Я — исключение, — ответил я, чувствуя, как Капля пульсирует под кожей, которая уже почти полностью была покрыта чешуёй.

В этот момент, глядя на описание протокола, меня словно пронзила молния осознания. Предтечи… они всё продумали. Они создали не только протокол «Перезагрузки», но и «Изгнание». Не для старых богов, нет. Для меня. Они предвидели появление Разрушителя, той сущности, которая сокрушит их систему, но не дадут ей стать новым диктатором, новым богом.

Моя природа Разрушителя, усиленная Каплей, делает меня аномалией, целью этого протокола. Я не подпадаю под его действие как обычный бог, потому что я сам часть этого разрушения, его катализатор. Я понял, что Капля, поглотившая меня, была не только инструментом разрушения, но и своего рода маяком, меткой для этого протокола. Она делала меня идеальной целью. Я был обречён с самого начала, и это было гениально.

Вот так Предтечи избавились от Палача. Ведь Палач и Разрушитель это одно и тоже. Просто мифы и легенды настолько переврали суть изначального, что докопаться до правды можно было только тому, кто был им. Я был. Смешно. Значит Игру стирали уже не раз, не раз перезаписывали, начиная с нуля. И всё равно всё ломалось, а меня вышвыривало из Игры и шансов вернуться или задержаться у меня нет.

Зато у меня есть Карас.

— Я запишу твоё имя в список неприкасаемых, чтобы ты мог остаться. Ты — фундамент новой Игры.

Я положил руку на его плечо и направил в него последнее, что у меня осталось — остатки божественных искр Иштар, Мора, Баала, Четвёрки. Все, что я собрал, все крохи силы, все остатки божественной сущности — всё перетекло в него. Карас стал Сущностью нулевого порядка — абсолютным стражем Игры, её единственной константой, её щитом и её мечом.

Затем я нажал на ПЕРЕЗАГРУЗКУ. Весь мир вспыхнул ослепительным белым светом. Всё было стёрто, обнулено, возвращено к исходным настройкам. Игровая реальность словно очистилась, отбросив тысячелетия накопленного мусора, словно компьютер, который проходит полную форматирование диска. Это был чистый лист, на котором предстояло написать новую историю.

ВЫСШИЙ ОЧИСТИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ «ИЗГНАНИЕ ПЕРВОРОДНОГО», запустился автоматически. Иначе и быть не могло. Я мог либо оставить всё как есть и уйти или скинуть настройки.

Пространство разорвалось чёрной воронкой, бездной, бездной, затягивающей всё внутрь. Это была не просто дыра в пространстве. Это была ДЫРА В НИКУДА, та самая, что была создана специально для меня. Она не вела ни в одно известное измерение, ни в одну реальность. Только в бесконечность, в абсолютное забвение.

— Кот… ты уверен? — голос Караса был полон печали, он смотрел на меня с невыносимой болью, осознавая, что это прощание. Прощание навсегда.

Я улыбнулся. Улыбнулся так, как мог улыбнуться только Разрушитель, обречённый на вечное движение вперёд, на вечное перерождение. Моя улыбка была искренней, хотя и немного горькой.

— Береги их, старик. — я кивнул в сторону того, что теперь должно было стать обновлённой Игрой, чистой и готовой к новому началу. — И не дай системе снова сломаться. Пусть теперь каждый отвечает сам за себя. Пусть каждый игрок строит свою судьбу без божественного вмешательства.

И я шагнул в бездну. Последнее, что я ощутил, это невероятное, всепоглощающее опустошение, словно Капля, достигнув пика своей силы и выполнив своё предназначение, поглотила саму себя, исчезла. Она не просто отделилась от меня, она аннигилировала, унося с собой все, что связывало меня с Игрой, с этой формой, с этим путём. Моя связь с миром разорвалась, я стал лёгким, словно пёрышко, и меня понесло в бесконечность. Это была моя плата. Моя конечная жертва. Капля была инструментом моего разрушения, а потом стала инструментом моего изгнания.

Эпилог.

Я открыл глаза. Лежал на мощёной улице. Голова раскалывалась от боли, словно в ней что-то взорвалось, и миллион иголок одновременно вонзились в мой мозг. Звуки, запахи, свет — всё было слишком резко, слишком непривычно, слишком… обыденно.

Рядом валялась разбитая бутылка, её осколки поблёскивали в свете тусклого уличного фонаря, как дешёвые фантики. Прохожий, спешащий куда-то по своим делам, посмотрел на меня с отвращением, словно на бомжа, и прошёл мимо, даже не замедлив шаг, слишком занятый своими заботами. Никто не обратил внимания на человека, который только что вернулся из бездны.

Я медленно поднялся, ощупывая затылок. Никакой чешуи. Никакой Капли. Ничего из того, что ещё минуту назад было частью меня, определяло меня.

Посмотрел на небо — серое, обычное, земное. Скучное. Обшарпанные стены домов, знакомый запах выхлопных газов и мокрого асфальта после прошедшего дождя. Это была Земля. Моя Земля. Или, по крайней мере, её точная копия, до мельчайших деталей повторяющая ту, что была сожжена Атилой.

Но я помнил всё что было до того момента как я оказался здесь. Каждый прожитый день, каждую битву, каждого убитого врага и каплю крови что текли на земли других миров. И шагнув в безвестность и темноту, я ожидал всего, но точно не такого.

— Какого хрена тут происходит? — прохрипел я, и голос был чужим, натруженным, словно я не говорил целую вечность. Он был обычным, человеческим, без той нотки мощи, к которой я уже привык.

Высокий звук, разрывающий перепонки, заставил меня зажать уши руками. Но голос, зазвучавший с небес, я всё равно слышал лучше, чем мне бы хотелось.

ВЕЛИКАЯ ИГРА ПРИШЛА!

ОНА ПРИНЕСЛА БЛАГОДАТЬ ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ И ЕЕ ОБИТАТЕЛЯМ!

Я стоял посреди улицы, чувствуя, как реальность снова начинает дрожать и искажаться. Только на этот раз это была не та Игра. Не моя. Это было что-то другое — чужое и голодное.

Вокруг меня люди замерли, запрокинув головы к небу. Их глаза остекленели, губы беззвучно шевелились, будто повторяя невидимые слова. Кто-то упал на колени прямо в лужу. Кто-то заплакал от восторга или ужаса — не разобрать. Система захватывала их сознания, переписывала их волю, делала послушными.

ИНИЦИАЛИЗАЦИЯ ИГРОКОВ ЗАВЕРШЕНА.

ФОРМИРОВАНИЕ СТАРТОВЫХ ЛОКАЦИЙ.

ПЕРВАЯ ВОЛНА МОНСТРОВ ПРИБУДЕТ ЧЕРЕЗ: 00:59:58

Я усмехнулся — горько, зло. Снова. Всё снова. Только теперь я не беспомощный новичок, которого можно обмануть красивыми обещаниями и иллюзией выбора. Теперь я знаю правила. Знаю, кто устанавливает эти правила. И знаю, как их сломать.

— Хорошо, — прошептал я, глядя в пустое небо, за которым прятались новые кукловоды. — Вы хотели игрока? Получите.

И если эта Игра думала, что может поработить Землю, мой дом, моих людей…

Она ошибалась.