Первые строки

ОБНОВКА

На строительную площадку Тимофей приходил рано. Он усаживался на штабель бетонных блоков, доставал из фуражки иглы и прилаживал новую заплату на ветхие, обрызганные раствором штаны. День ото дня спецовка делалась толще, плохо гнулась в коленках и своей тяжестью напоминала скафандр водолаза. Работать в таких штанах Тимофею было неудобно и жарко. Но проворно ковыряя иглой, он утешал себя: «На работе — не в парке. Тут хоть шевиот надень — все одно раствором заляпаешь».

В этот день уединение Тимофея было нарушено.

— Доброе утро, — услыхал он и, подняв голову, увидел незнакомую девушку.

— Що треба? — нарочито сердито протянул Тимофей, оставляя иглу в заплате.

— Галкина… бригадира. Меня к нему в бригаду на работу направили, — торопливо ответила девушка.

— По какой же части, — насмешливо спросил Тимофей, — каменщиком или плотником?

— Не привередлива — все делать буду…

— Плоское таскать, круглое катать, — дополнил Тимофей и захохотал, поблескивая зубами, как бы хвастаясь их белизной.

Но девушка не смутилась. Прищурив глаза, она подчеркнуто вежливо спросила:

— А вы, видимо, работаете ночным сторожем? Удобно устроились: швейное ателье открыли без отрыва от производства…

Тимофей вдруг поперхнулся, а забытая игла уколола ногу. Но пока он вытаскивал ее из заплаты, девушка ушла, и Тимофей успел увидеть лишь ее затылок. Светлые косички, уложенные подковкой, напомнили ему цветущий подсолнух. Покатые плечи девушки вздрагивали — она смеялась…

— Значит, окончили десятилетку и по путевке комсомола к нам на Урал?

— Да, товарищ Галкин, хочу поработать, выбрать профессию и заочно учиться дальше.

— Так вот, Наташа Горбань, — сказал бригадир, — для начала поработайте подсобницей. Будете помогать хорошему монтажнику. Хоть и молод, а уже имеет шестой разряд, ремесло в руках держит крепко. Вон он стоит — сейчас познакомлю. — Галкин указал на черноволосого парня, который стоял с рулеткой в глубоком котловане. Они подошли к краю котлована, и перед Наташей появилась добродушное загорелое лицо Тимофея.

…Ковшом-лопатой Наташа Горбань подавала раствор из бадьи на стену. Башенный кран подносил полуторатонный блок и плавно опускал его на приготовленное место. Тимофей и его напарник только слегка поправляли ломиком блок, равняя его по натянутому шнуру.

— Людей не видать, а как дело спорится, — удивлялась Наташа. — Вместе с машинистом крана нас всего четверо, а какую стену возвели!

— Наташа, раствор! — прогремел Тимофей, затем, сделав паузу, ласково спросил: — Устала? Ну, ничего, крепись. Еще два, три блока положим и — по хатам.

— Как по хатам? — удивилась Наташа. — Ведь раствора еще много.

— А мы его одним махом выработаем. — Тимофей подмигнул напарнику, хитро улыбнулся девушке и крикнул машинисту крана: — Вира!

Бадья с раствором поднялась вверх и поплыла в воздухе в сторону от котлована. Наташа, недоумевая, поглядела на Тимофея.

— Раствор «схватился» — окреп, значит, — пояснил он девушке. — Да ты не пугайся, мы частенько вываливаем его на дорогу.

— Но ведь он денег стоит?! — возмутилась Наташа.

— Сто рублей кубометр, — уточнил Тимофей. — Но ведь это только на бумаге, мы же раствор не покупаем, и горевать очень не стоит… На стройке не то пропадает Поработаешь — привыкнешь.

Наташа помыла руки под краном водопровода «времянки» и позвала Тимофея:

— Помоги закрыть воду — я не могу.

— Зря стараешься — вентиль сорван.

— А как же вода?

— Здесь не коммунальная квартира, деньги не с нас с тобой брать будут — пусть бежит.

По дороге к дому Наташа шла поодаль, не поворачивая головы в сторону спутника. Это его сердило и вместе с тем вызывало какое-то странное, еще не испытанное чувство робости перед девушкой.

— Мне сюда, — сказала Наташа, останавливаясь на перекрестке, и кивком головы показала вправо. — До свидания!

— Может, проводить? — робко спросил Тимофей.

— Нет, не надо, — ответила девушка, сердито оглядывая спутника с головы до ног.

— Вид у меня, конечно, не того, не рыцарский, — знаю, спецовка заплатанная, — сказал Тимофей. — Видно, потому и не гожусь тебе в попутчики. Стыдишься меня?

— Ваш костюм — вам и стесняться. — Наташа потупилась, но потом встряхнула головой и глянула на Тимофея: — А к слову, и на работе человек должен выглядеть прилично.

— Спецовка дело такое: лишний денек поносил — копеечка в кармане. А говорят: копеечка рублик бережет. Не сердись, Наталка. Доживу до получки, куплю новую спецовку. Попомни мое слово.

— Копеечку бережешь?! — крикнула девушка. — А раствор, а вода — это тебе не копеечка?

Она круто повернулась и пошла прочь.

Наступил день получки. Наташа бережно завернула в платочек деньги и торопливо пошла из конторы. От трамвайной остановки шел Тимофей.

— Дают гроши? — спросил он, останавливая Наташу.

— Народу мало, беги.

— А ты дождешься меня? — Тимофей взял девушку за руку. — Вместе сходим в кино…

— Не пойду, — Наташа высвободила руку, — спешу в универмаг. Как ты думаешь, к лицу мне будет голубая косынка?

На другой день поутру шел дождь, и бригада Галкина собралась в участковой конторке. Наташу поздравили с первой получкой, а она рассказала, как ходила по магазинам и, вместо заветной косынки, облюбовала и купила матери шерстяную шаль.

— Это дело понятное, — заговорил каменщик Кочетков. — Мать не обойдешь стороной. А вот мой напарник Тимофей…

— Купил спецовку? — перебила его Наташа.

Но на губах Кочеткова играла лукавая усмешка:

— Тебе не угадать, какую с этой получки Тимофей отхватил обновку.

— Уж не легковую ли машину? — пошутил кто-то.

— Нет, не «Победу», а… семь кубометров раствора, — продолжал Кочетков. — Главное не понятно, зачем он ему? То ли жениться задумал и особняк хочет поставить, то ли монумент себе перед общежитием воздвигнуть…

— Ну, хватит балагурить, — сказал бригадир Галкин. — Тимофей расплатился за раствор, а ведь в том, что он вылил раствор, повинны и ты и я. Ведь начальник удержал с Тимофея весь месячный перерасход раствора по бригаде. Остался он без получки.

Прошло два дня. Наташа шла с работы, раздумывая о Тимофее, который сегодня кричал на нее за то, что она нечаянно столкнула вниз несколько кирпичей.

— Почему не дождалась? — услышала девушка за спиной голос Тимофея. — Сердишься, что ругал за разбитые кирпичи?

— Нет. — Наташа замедлила шаг. — Я рада, что ты изменился.

— Это ты о новой спецовке? Понимаешь, Наталка, оконфузили меня хлопцы. Спецовку и двести рублей принесли в общежитие с запиской в придачу: «В кредит погоревшему от сочувствующих».

— Неужели?! — Наташа раскатисто захохотала.

— Ты чего? — строго спросил Тимофей. — Уж не твоя ли работа?

— Работа бригадная, инициатива моя.

— Милосердствуешь, значит?

— Обидела — надо и утешить.

— Про раствор ты донесла?.. Так я и думал. Эх, Наталка!..

Они сели на крутом берегу заводского пруда. Вода под обрывом казалась желтовато-мутной, как будто бы в ней развели горчицу. Горизонт скрадывался сизыми облаками. У противоположного берега вода отливала стальным глянцем, и на нем, как на копировке, громадами цехов, опрокинутым лесом труб с рваной шапкой дыма отражался завод.

— Тебе нравится? — спросила Наташа.

— Это ты о чем? — отозвался Тимофей.

— О заводе.

— А я думал о косынке, которую ты собиралась купить с получки.

— Не пришлось, — глубоко вздохнула Наташа.

— Так вот же она, Наталка! — Тимофей набросил на плечи девушке голубую прозрачную ткань…