Первый Архонт

Дом Сомнений. Часть III

Риттер на нетвердых ногах вырвался из комнаты, заваленной старым хламом. Тьма вокруг продолжала кучковаться и систематически атаковать его, едва ли позволяя свободно бродить по дому. Но юноша не сдавался. И, хотя его уверенность, пусть и медленно, но таяла, он продолжал идти вперед и пытаться не накручивать себя.

— Я столько раз делал это, почему в этот раз так сложно?!

Риттер шел, касаясь руками стен, и не понимал, отчего его так терзают сомнения. Или… не хотел понимать.

“Я должен что-то сделать, или мы все здесь погибнем”.

— МЕЛИССА! — прокричал он, прекрасно понимая, что она не откликнется.

Подойдя к очередной двери и попытавшись её открыть, он обнаружил, что та заперта, и, развернувшись, побрел дальше.

“Раз заперта, чего пыт… Стоп!”

Он вернулся назад и со всей силы пнул ногой в область замка. Трухлявая дверь развалилась куда легче, чем ожидал юноша, из-за чего он немного завалился внутрь.

Риттера встретил зловонный запах гнили и мертвечины такой силы, что свалил бы с ног или вывернул желудок многим, даже подготовленным людям. Риттер подавил рвотный позыв. Тьма ненадолго отступила, и юноша поспешил изучить тела. Это были незнакомые ему путники, и прекрасно сохранившиеся одеяния никак не выдавали их принадлежности. Поддавшись привычке, Риттер решил обыскать останки. Но в этот раз вместо оружия или чего-то, что могло бы представлять ценность в данной ситуации, он попытался найти документы или любые другие опознавательные знаки, чтобы потом, когда все закончится, сообщить об обстоятельствах смерти этих людей.

Найдя все необходимое, Риттер уже собирался уйти, когда его взгляд упал на мечи, покойно хранившиеся в ножнах путников. Он хотел взять один из них в руки. Или даже взять оба. Но, несколько секунд посомневавшись, он заметил, как тьма снова начала к нему подступаться, и тут же устремился прочь из комнаты.

— МЕЛИССА! — вновь прокричал юноша.

Риттер продолжал исследовать дом. Проведя в поисках несколько часов и сорвав голос, пытаясь докричаться до своих спутниц, он все больше напоминал пьяного, шатаясь от бесконечных нападок скорби и сомнений. Он даже не смог придумать никакого плана, кроме как попытаться спасти Мелиссу и Агнолию. Ощущения были такими, будто он провел в этом месте целую вечность, и в какой-то момент Риттер уже почти верил, что он здесь абсолютно один, или что за очередной дверью найдет только мертвую спутницу. Последняя мысль обдала его ледяным дыханием, и голова в очередной раз прояснилась.

Совсем выбившись из сил, Риттер продолжал плестись по доскам настолько сгнившим, что тьма проглядывала даже через щели между ними.

Маленькая принцесса уже потеряла это прозвище для всех обитателей замка и королевства, кроме своего папы. Молодая девушка с длинными черными волосами давным-давно свыклась с шепчущимися тенями в своей спальне. Иногда ей даже казалось, что это тени боятся ее, ведь Агнолия все эти годы не переставала практиковаться в использовании оружия. В какой-то момент она устала скрывать это от матери и всех остальных и просто решила присоединиться к практикующимся рыцарям. Благородные воины тут же побросали оружие и отправились за королевой, вслед за чем последовали новые запреты. Но молодая принцесса, усвоив урок, пришла и на следующий день и попросту напала с деревянным мечом на одного из донесших на нее. Бедолаге пришлось защищаться, а у Агнолии наконец состоялся ее первый поединок. Так она постепенно всех приучила к тому, чтобы они фехтовали с ней.

Долгие годы тренировок и противостояния матери принесли свои плоды. Девочка сформировалась в прекрасную девушку, а мать поседела и уже была не в силах так напирать на нее. И хотя папа старался сохранять нейтралитет, он все же пытался поддерживать королеву. Девушка понимала почему и не держала на него зла.

С самого рождения молодую принцессу оберегали как зеницу ока, и ей почти никогда не доводилось покидать стены замка, разве что вместе с родителями и огромной свитой из лучших рыцарей королевства. Но однажды утром мать постучалась к ней в покои. Отложив меч, принцесса собрала волосы в тугую косу, чтобы её растрепанные пряди не задержали королеву на больший срок, чем той необходимо. Сделав это, Агнолия открыла дверь, встав в проходе.

— Доброе утро, Ваше Величество!

— Доброе утро. Мы приняли решение отправить тебя в Балариэльскую Академию. Ты отбываешь через неделю. Начинай приготовления, — мать Агнолии изо всех сил старалась не обращать внимания на прическу дочери, невольно поправляя свой идеально собранный пучок.

— Что? Почему?

Королева строго посмотрела на дочь.

— Не пререкайся. Разве так я учила тебя реагировать на новости? Это воля отца, так что прими это и начинай собираться.

Оставшись в одиночестве, Агнолия попыталась прикинуть, почему столь яростно охранявшие свое чадо родители наконец решили её отпустить. Приняв это за победу, девушка тут же отправилась на тренировочную площадку, дабы отыскать своих спарринг-партнеров и поделиться новостями.

— Хех, как интересно это они Вас отсылают, Ваше Высочество, прямо перед визитом Архонта Войны! — рыцарь резко смолк, поняв, что сболтнул лишнего.

Агнолия оказалась настолько ошарашенной от этого известия, что пропустила выпад соперника. Девушка вскрикнула. Её правый глаз тут же залила кровь.

— МЕЛИССА! — донесся до нее чей-то крик.

Крик был таким надрывистым и с ноткой отчаяния, словно кричавший боялся её не найти.

“Какой же прилипала”.

Девушка продолжала невесомо плыть. Бесконечная воронка черной воды без единого отблеска света продолжала затягивать ее в самое сердце. Сердце чего?

Мелисса загрустила. Кто-то давным-давно забытый снова больно кольнул её сердце. Она смотрела вперед и видела, как девушка с белыми волосами танцует и грациозно кружится. Когда незнакомка начала петь, голос ее был чистым, а песня — грустной. Тонкие пальцы перебирали струны на давно забытом инструменте. Это было красиво. Мелисса хотела бы уметь так же. Но она не умела. И никогда бы не научилась этому.

— МЕЛИССА! — снова раздался чей-то голос. Он был гораздо ближе, чем в прошлый раз. На плечах и руках стали появляться ощущения, будто кто-то аккуратно прикасается к ней, но через очень толстый слой ваты.

Мелисса легла поудобнее в своей маленькой лодке посреди океана тьмы. Девушка с белыми волосами ушла. Так же, как и все остальные. Мелисса забыла её. Она уже слышала шум водопада, к которому приближалась все это время. Он не стал для нее чем-то неожиданным. Она решила, что он попросту ей был не интересен. Впрочем, как и сейчас. Мелисса перестала испытывать эмоции. Забытые забыты, что о них горевать. Она мерно покачивалась в своей лодочке, и глаза начали слипаться. Она захотела спать. Мерный шум водопада убаюкивал вместе с несуществующими волнами. Еще чуть-чуть, и она наконец погрузится в сон. Девушка чувствовала, что давно пора. Она чувствовала непомерную усталость.

— МЕЛИССА! — крик был совсем рядом.

— МЕЛИССА! — кричал Риттер.

Юноша старался растрясти Архонта, но окутавшая её тьма практически не давала к ней прикоснуться. Слишком злой на устроившее все это чудовище, Риттер практически полностью освободился от пут темной скорби. Он хватал темные, вязкие, дымчатые щупальца и пластами отрывал их от Мелиссы, но в этих местах тут же появлялись новые.

— МЕЛИССА! Ты же Архонт, БОРИСЬ! Что вообще тебе может быть не по плечу?! — в его криках было уже больше хрипоты, нежели голоса.

Холодная и влажная комната была пуста. Тот, кто её обустроил, позаботился об удобстве пленницы и разместил ее в самом центре. У висящей в воздухе в коконе из собственных переживаний Мелиссы лицо по-прежнему излучало царственное безразличие.

Риттер смотрел на нее и судорожно перебирал варианты. Ни один из известных ему способов вернуть человека в сознание сейчас не подходил. Но теневое покрывало уже почти полностью поглотило девушку. Юноша продолжал кричать и трясти ее изо всех сил до тех пор, пока совсем не лишился голоса и не начал кашлять кровью.

Видя, как та, за кем он решил следовать, медленно пожирается чудовищем, Риттер почувствовал подступающий к горлу ком. Это ощущалось куда более явственно, чем жжение в области шеи. Испытав это опустошительное чувство, юноше захотелось упасть на колени и заплакать. Горечь от поражения, которую испытывал Риттер, заставила щупальца скорби, столь сильно прицепившиеся к Мелиссе, возжелать новой добычи.

Вместе с тьмой, рванувшей к сознанию Риттера, его охватило озарение. Чудовище просто выбирало самое сочное блюдо.

— Что ж, это я могу тебе предоставить, — с этими словами он выдавил последние остатки голоса.

Риттер начал вспоминать старую жизнь. Семью, которой он лишился практически сразу. Дни, когда, чтобы зализать раны, он забирался в самую темную нору, в которой неизбежно предавался меланхолии. В бесконечной тьме собственного отчаяния он прятался от демонов, тогда еще не зная, что это вотчина одного из них.

Тени затаились, выжидая.

Риттер упал на колени и обратил взор на Архонта. Она была прекрасна, но он не испытал облегчения. Бессмертная владычица судеб спала, найдя покой, и юноша искренне боялся, что она так и не очнется. Что все это было зря. Он вспомнил решения, которые принял, осознав себя новорожденным в этом мире. Принципы, которых он придерживался все шестнадцать лет этой жизни, не только не сработали, но и, возможно, привели к его смерти, как и к смерти его спутниц.

“Бездарно потраченная жизнь…”

Но тьма не наступала. И хотя редкие отголоски были не в силах сдержаться и бросались на юношу, все они будто чувствовали, что он не искренен. И он тоже это чувствовал.

Риттер встал. Тишина вокруг стала звенящей, словно сам дом, его рассохшиеся стены и пол ждали чего-то вместе с недвижимой завесой теней. Юноша подошел к Архонту, пытаясь вспомнить ее глаза. Не способный говорить, он просто шевелил губами:

— Будь мне на тебя плевать, дал бы пощечину. Все равно, что это противоречит принципу незлобивости, — он тяжело выдохнул. — Жизнь человека должна быть дороже принципов. Но я не могу тебя ударить даже ради твоего спасения. Да и не уверен, что это бы сработало.

Мир потихоньку начал сужаться. Будто тени старались приблизиться, чтобы услышать беззвучные слова Риттера.

— Я не знаю, что делать, — он продолжал смотреть на девушку, не отрываясь и не моргая. — Я знаю, что нужно менять эмоции, чтобы вырваться из его сетей. Но как сменить эмоции у спящего человека?

Он даже не заметил, как волнуется. Щупальца Короля Уныния уже почти сплелись вокруг шеи Риттера. Знал бы демон, кто именно оказался в его логове, непременно действовал бы расторопнее.

— Вообще, есть у меня одна идея. Но я надеялся обойтись без этого… Слишком пошло. Неуважительно… Я знаю, что ты вряд ли простишь меня за это, но я не способен придумать чего-либо еще.

В следующий миг он наклонился и… их губы соприкоснулись.

Щупальца вмиг вцепились в душу Риттера.

“Ах, вот оно что…” — только и успел подумать юноша, как провалился во тьму кошмаров.

Девушка с черными волосами только что покинула придворного лекаря. Её лицо украшала богатая повязка с вкраплениями драгоценных камней. Мать и её папа были вне себя, когда узнали о произошедшем.

— Подумать только! Королевская особа, наследница престола, принцесса, и без глаза! — королеву совершенно не волновал злобный взгляд дочери. — Все! Больше никаких мечей, копий, топоров и прочего. Никогда, ты слышишь?

Агнолия вскочила и шагнула вперед так агрессивно, что мать отшатнулась, а королю пришлось рвануться вперед, чтобы в случае чего остановить дочь.

— Да как ты смеешь! — прошипела принцесса. — Сперва отсылаешь меня, хотя прекрасно знаешь, что я уже все решила для себя. А теперь…

Взгляд матери стал таким же гневным, как и у дочери.

— Как смеешь ты?! Так говорить со своей матерью! Я делаю только так, как будет лучше для тебя. Прямо сейчас ты можешь видеть результаты своего непослушания.

Король усмехнулся, но тут же осекся, испугавшись, что его оплошность заметили.

Ненависть его дочери улетучилась. Впервые в жизни девушка поняла, что отец никогда не был на ее стороне. Бросив на него взгляд, полный разочарования, и отказываясь верить в предательство самого близкого человека, девушка ощутила, как её глаза начали наполняться слезами. Это только прибавило болевых ощущений к ноющей ране. Ощутив непреодолимое желание остаться наедине с собой, принцесса поспешно удалилась, не найдя в себе сил взглянуть на отца в последний раз.

Её покои были полны змеиным шипением столь долго ждавших теней, но и сейчас ни одна из них не набросилась на Агнолию. Переживающая столь много эмоций девушка даже не могла нормально взяться за меч. Руки дрожали то ли от слабости, то ли от потрясения. Она бродила по комнате взад и вперед, шатаясь, но не имея возможности сесть. Все, что в ее жизни было хорошего — эта комната и тренировочная площадка, и теперь ее проклятая мать посягнула как на то, так и на другое, выгоняя из дома как раз перед приездом ее кумира.

— Нет, так не пойдет!

Агнолия собрала свои вещи, взяла надаренных её матерью драгоценностей, которые девушка надевала только по приказу королевы, и той же ночью покинула замок.

Жизнь вне дворца оказалась куда проще. Никто не говорил, как ей стоит одеваться, как говорить и, самое главное, оказалось, многие вопросы решались либо деньгами, коими для Агнолии выступали взятые с собой украшения, либо силой, в чем молодой принцессе мало кто мог противостоять. На фоне бесконечных дневных унижений, учиненных матушкой, девушка своими силами превратила свое тело в прекрасное оружие. А пара особенно сильно радеющих за нее рыцарей показали много весьма эффективных приемов для самых разнообразных ситуаций. Самым сложным было скрываться, поскольку отсутствие глаза сильно выдавало. Девушка избавилась от повязки в тот же момент, как увидела свой портрет на двери одной из таверн столичного города. К сожалению, это вызвало осложнения при заживлении, поскольку в глазницу достаточно быстро попала грязь, но, на счастье девушки, гноящаяся и грязная рана обеспечила ей достаточно хорошую маскировку.

Спустя неделю столицу взбудоражили новости о прибывшем Архонте. Арес вошел в город как триумфатор, под крики толпы и с почетным караулом, обеспеченным королевской семьей. Архонту не нужны были никакие спутники, тем более телохранители, но свита позволяла ему выглядеть куда более важной особой, а от такого Арес никогда не отказывался. Внезапно его шествие прервали чьи-то крики, когда какая-то чумазая девчонка с отвратительным лицом напала на одного из рыцарей и подозрительно легко его одолела. Охранники вместе с городской стражей тут же бросились на перехват. Но девушка, умело пользуясь столпотворением, мечом и внезапно вставшими на ее сторону несколькими рыцарями, добралась до Ареса.

— Серьезно, хочешь бросить мне вызов? — не скрывая азарта, бросил Архонт.

Агнолия благоговейно преклонила колено и подняла перед собой меч.

— Я хочу стать вашей ученицей, — с трудом держа ровный тембр, сказала девушка.

Схватка вокруг прекратилась. Сторонники Агнолии быстро донесли до всех, кем является прервавшая их особа.

Арес тут же потерял интерес к происходящему.

— Пфф, возвращайся в свой хлев. Я не беру учеников.

— Сейчас, — прошипела одна из теней, что уже окутали весь окружающий мир.

И круг сомкнулся.

Внезапно охвативший жар вынул Мелиссу из тьмы в тот момент, когда она уже почти добралась до центра водоворота. Вернувшись в реальность, первым, что она почувствовала, были чьи-то мягкие губы. Все существо девушки оказалось в этом прикосновении. Она резко открыла глаза, не понимая, что происходит, но за мгновение до этого с силой оттолкнула наглеца, осмелившегося…

— Ты же был мертв, — прошептала она, в мгновение ока потеряв весь запал.

Прямо перед её взором предстала картина, как Риттер с закатившимся глазами проваливается во тьму.

Прошло несколько секунд, прежде чем пришло осознание.

— Риттер! — крикнула Мелисса. Но комната уже была пуста. Роящиеся тени старательно избегали свою прошлую жертву, а самая большая из них, окутавшая молодого адъютанта, растворилась в щелях между досками вместе с ним.

Мелисса огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она и как здесь оказалась. Комната казалась нетронутой, не считая нескольких кровавых пятен на полу. Продолжая пребывать в сомнениях, девушка наверняка знала одно: что-то утянуло Риттера. А потому тотчас приняла решение вернуть его. Как минимум чтобы заставить объясниться.

Сделав твердый шаг вперед, она повелела полу под ее ногой покрыться настолько холодным льдом, что любая тварь, засевшая под ним, непременно бы обожглась. Затем, когда её воля была исполнена, девушка с рыком ударила кулаком по наледи, совершенно не заботясь о себе. Кровь с разбитого кулака окропила место удара, а пол разбился на ледяные щепки, представляя взору до боли знакомую картину. Скопище тьмы, словно гигантский водоворот, стекалось куда-то вглубь здания. Девушка спрыгнула вниз. Кровь, продолжая мерно капать с её руки, словно огнем жгла щупальца из теней, и те с шипением отступали от мест, куда упали капли.

Быстро оглядев помещение, Мелисса вновь сделала ледяной шаг, и вся огромная комната, весь пол, стены и потолок тут же покрылись ледяной коркой. Морозная прохлада по каким-то неведомым причинам разогнала затхлый воздух, и голубое сияние тысячелетних ледников, которым Мелисса одарила свое творение, озарило пространство.

Тени сжались и начали извиваться. Колоссальный сгусток чего-то влажного, мерзкого и явно бывшего сердцем укоренившегося зла находился прямо в центре помещения. Риттера же нигде видно не было.

“Убить тварь. Вернуть Риттера. Где Агнолия?”

Встряхнув головой, девушка решила, что думать она будет потом. Сейчас пришла пора выпустить наружу всю свою разрушительную силу, чтобы отплатить твари её же монетой.

Это была борьба льда и тьмы. Клубящиеся щупальца бросались на Мелиссу, оставляя гигантские дыры в стенах и полу, и там, куда приходился удар появлялись новые разломы с щупальцами.

Движения девушки больше напоминали танец. Риттер хорошо объяснил ей принцип сотворения магии, и эффективность её заклинаний подтверждала, что он оказался прав. Каждый взмах руки, каждый шаг творили ледяные цветы, латая дыры в реальности или разрезая воздух и тьму ледяными клинками, брошенными в их сторону.

Лед и тьма воистину подходят друг другу. В другой вселенной они бы прекрасно сошлись в несокрушимом дуэте. Но эта чернота была лишь аллюзией на темные материи или даже пустоту, существующие за пределами мироздания. А потому их противоборство напоминало борьбу с депрессией. Планомерные действия, повторяющиеся раз за разом, из чистого упорства, злобы или банального желания жить. Мелисса старательно двигалась к тому, чтобы отринуть эмоции. Так прекрасно умеющая притворяться девушка в жизни предпочитала холодный расчет. Вместо того, чтобы как в начале боя продолжать яростно бросаться на врага, она попыталась оценить ситуацию. И расклад был неутешительным. Противника явно что-то подпитывало. И она даже была уверена, кто.

— Идиот! — не удержалась она. — Высвободив меня, преподнес себя на блюдечке.

Противостояние зашло в тупик. Каждый удар и выпад, каждая новая возможность тут же нивелировались противодействием соперника. И хотя Мелисса этого не знала, ледяной воздух постепенно распространился по всей территории топей Глашатая.

Хуже того, Архонт потеряла самообладание, когда осознала, что поскольку Риттер является батарейкой, то затянувшееся сражение может его убить. Она бросилась вперед, пытаясь нарастить темп, отчего теперь её движения стали больше напоминать методы Ареса, нежели грациозный танец.

Столь яро сторонившиеся Архонта части теневого водоворота внезапно отрастили клыки. Неверный шаг и… Девушка поняла, что слишком поздно. Один из отростков быстро сформировался в новое щупальце, схватил её и впечатал в стену. Едва успев сотворить барьер, Мелисса все равно получила достаточно повреждений, чтобы услышать хруст в районе грудной клетки. Издав сдавленный крик, девушка обратила злобный взор на продолжавшую сжимать её тварь, и та, промерзнув насквозь, рассыпалась ледяной пылью.

Тени сгущались, и Мелисса, на мгновение открывшая свой разум для атаки, чуть было снова не очутилась в той самой лодке, из которой её вытащил Риттер.

Она со всей силы ударил себя в грудь, одновременно с этим повелевая костям вновь стать целыми, и это сработало, хоть и вызвало у нее жуткую боль.

— Верни мне Риттера, мразь! — прошипела девушка и приготовилась нанести удар.

Чей-то крик прервал настрой Мелиссы. Почти за долю секунды пламя охватило весь потолок подвального помещения, где велась схватка. Затем прозвучал удар, еще один, и еще, и вместе с повалившимися трухлявыми досками сверху появилось белое пятно.

Холодный воздух почти тут же среагировал с теплом, проникшим в помещение, и образовавшийся туман заволок почти все пространство. Но Мелисса, сумев разглядеть строгое, но знакомое лицо, приободрилась и с удвоенной силой бросилась вперед.

Лед и пламя хлестали сердце тьмы, и они оказались куда более отличным сочетанием. Девушки, питаемые яростью и ничем иным, морозили и жгли щупальца, вырывая их из водоворота. Тени в стенах выжигались и покрывались коркой льда прочнее алмаза. Когда окружение было зачищено, Агнолия сформировала пламенный кнут и с каждым ударом по сгустку тьмы начала выкрикивать проклятия и оскорбления в сторону существа.

Мелисса в это время активировала магическое зрение и пыталась найти Риттера. К своему удивлению, она нашла там кого-то еще, куда более ярко пылающего жизнью. Даже не смотря на то, что Агнолия продолжала беспощадно атаковать кокон, темная сущность вцепилась в пленников всеми фибрами души. И хотя все попытки сопротивляться и атаковать девушек сразу же прерывались адъютанткой Ареса, Мелиссе пришлось приложить все усилия, все оставшиеся силы на то, чтобы вырвать людей из удушающей хватки демона. Только когда она вырвала их из плена и обрезала последний цепкий хоботок склизкой тьмы, хватающийся за одного из людей, атаки Агнолии начали наносить ощутимый урон твари. Девушки переглянулись и, мрачно улыбнувшись, сосредоточили оставшиеся силы на уничтожении врага. Десятки ледяных копий, вырвавшихся из земли по кругу, мгновенно проткнули начавший визжать и извиваться сгусток, пока Анголия, сцепив руки, поливала его огнем. Соратницы почти физически ощущали его боль, скорбь и горечь поражения, столь жалкими были завывания.

Когда все закончилось, и от присутствия мерзкого существа не осталось и следа, обе девушки упали без сил. Они держались из чистого упорства, чтобы не потерять сознание.

— Как я рада, что ты жива! — искренне улыбнулась Мелисса. — Черт возьми, как же я рада, — девушка плюхнулась на спину, широко расплывшись в улыбке.

Агнолия усмехнулась в ответ и попыталась подняться, но сил не было совсем. Тогда она начала ползти в сторону вызволенных из плена людей.

— Кто второй? — судорожно вопрошала она.

Мелисса вспомнила, насколько слабыми были те двое, и, перевернувшись, тоже поползла к ним.

— Я… Я не знаю, но он силен. Возможно…

— Архонт?

Мелисса, бывшая куда ближе к освобожденным, чем Агнолия, первой добралась до цели, но она двигалась к Риттеру. Она схватила его за плечо и начала тормошить в надежде, что он подаст признаки жизни. Потом с трудом перевернула и попыталась нащупать пульс.

— Проверяй дыхание, так проще, — посоветовала Агнолия, видевшая потуги Архонта.

Мелисса рывком подтянулась ближе к Риттеру и положила голову ему на грудь.

— Живой… — Мелисса почувствовала небольшое давление в глазах. Закрыв их, она просто начала благоговейно наслаждаться дыханием юноши.

Агнолия добралась до второго освобожденного. Она видела, что он немного не подходит по комплекции под Ареса и по-другому одет, но все равно не оставляла надежду. Перевернув лежавшего без сознания, Агнолия разочаровалась. Перед ней лежал почти что скелет, но еще живой Себастиан Тейн.

Ваэль взяла несколько дней на размышления, дав Лассаэру дозволение отправиться на разведку. Вернувшись в свои покои, эльф разложил перед собой искусно изготовленные реплики доспехов, что он носил дольше, чем был способен помнить. Не смотря на абсолютную точность, которой он достиг, потратив на изучение ковки далеко за десяток лет, доспехи все равно не могли сравниться с теми, что он носил прежде. Но сегодня, сейчас, Лассаэр решил, что они подойдут как никогда лучше. Эльф был способен облачиться в боевое снаряжение почти так же быстро, как иные надели бы ночную рубашку, но все же делал это медленно и церемонно. Доспех идеально подошел ему, но Лассаэр все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Он сделал несколько разминочных движений и убедился, что иглоподобные пластины, покрытые сквозными бороздами черной сажи, ничуть его не сковывают. Последней он надел на лицо маску, все так же гневно взирающую на мир. И хотя это тоже была лишь реплика, её эльф ценил куда больше, чем оригинал.

Прибыв на куртину, обращенную в сторону казавшихся бесконечными пустошей, Лассаэр обнаружил там того, кого, как ни пытался, не мог воспринимать всерьез.

— Ты идиот, если собираешься отправиться туда в одиночку. И что это за рухлядь ты на себя напялил? — удивительно спокойным голосом обратился к эльфу Думгни.

Лассаэр не нашелся с ответом, а потому решил просто пройти мимо, но дворф преградил ему дорогу.

— Эй! Я не шучу. Нас ждет тяжелая битва, а один из… — Думгни зажмурился, словно съел целый лимон, и нехотя выдавил: — …лучших воинов собирается просто подохнуть в пустошах.

Лассаэр даже слегка проникся теплыми чувствами.

— Не переживайте, господин. Со мной ничего не случится. И смею напомнить, что я отправляюсь на разведку как раз для того, чтобы предотвратить грядущую битву.

Думгни сплюнул.

— Превентивным ударом? Это еще больший идиотизм. Ваэль мне рассказала. Если вы хотите что-то там важное уничтожить, то ничто не справится с этим лучше старой доброй дворвьей артиллерии.

— Я ничуть не сомневаюсь в огневой мощи ваших орудий, но, при всем уважении, Вас не было в битве за Те Шуль. Уже тогда Король Гордыни обрушил на войско Ареса ураган из пламени и камня, который превосходил бы по огневой мощи вашу артиллерию, будь ее даже в десять раз больше. А в тот момент в его руках была только одна печать. Сомневаюсь, что с тех пор он стал слабее.

Думгни Железокованный долго и весьма злобно смотрел на Лассаэра. Но в итоге не выдержал и отступил.

— Смотри там не сдохни, эльф.

После столь своеобразного прощания Лассаэр сбросил со стены веревку, привязанную к толстенному штырю, вмурованному в крепостную стену. Когда дворф убедился, что эльф благополучно добрался до низа, он тут же перерубил эту веревку топором. Немного насладившись звуками устроенной внизу бойни, что доносились до него с небольшой задержкой, Думгни направился поговорить с Ваэль.

— Достопочтимая Ваэль, Владычица времен, — церемониально начал он. — Не соизволите ли Вы все же рассказать мне происходящие в мире новости, дабы я мог оценить ситуацию и принять в происходящем непосредственное участие?

Девушка недоверчиво посмотрела на внезапно переменившегося в поведении собрата.

— Ну по-другому же Вы не хотите со мной разговаривать, — тут же объяснил дворф, немного наклонив вбок голову.

Лассаэр, расправившись с толпой бездумных сородичей… бывших сородичей, отправился на встречу горизонту. Впервые за долгое время, с тех самых пор, как прибыл в крепость Ареса, он почувствовал себя свободным. Ничего не нужно было больше говорить, выдумывать… Наконец-то можно было снова стать собой. И хотя он все еще изучал характер нового себя, поскольку был уверен, что на него, хоть и не заметно, влияет воля Первого Архонта, он все равно был рад воцарившемуся на душе покою.

Продвигаясь вперед, эльф испытывал одновременно и чувство ностальгии, и странное чувство неправильности. Казалось, будто сама реальность этого места противится ему, и такое он ощущал впервые, направляясь в пустоши, а не наоборот. Это напомнило ему о необходимости как можно быстрее найти какой-нибудь отряд блуждающих здесь демонов, возглавляемых кем-то разумным. Потому как сам, лишенный магии, он не был способен прокладывать маршруты в междумирье.

Междумирье — тайные тропы, сотканные из безумия и магии, с помощью которых демонические орды передвигаются между мирами. Они были сконструированы таким образом, чтобы путники, зашедшие сюда случайно, обязательно попадали в царства наиболее или, напротив, наименее подходящие их душам в зависимости от случая. На поддержание этих путей уходило неимоверное количество энергии, и поэтому, как правило, активными оставляли только те, что вели в мир, который Короли или кто повыше избрали следующей целью. Ступить на тропу было достаточно легко, ведь они размывали границы мироздания, с которым соприкасались. А потому как для навигации необходимы были магические способности и знания, как их применить, на эти пути слишком часто ступали безмозглые твари и потерявшие рассудок демоны, живущие на окраинах, и, не способные выбраться, сбивались в стаи и блуждали по пустошам междумирья.

Лассаэр не был способен выбирать направлений. Лишенный магии, он даже не смог бы понять, окажись он уже на тропе. Но среди разведчиков, вернувшихся с донесениями, не было способных магов. Лассаэр в целом сомневался, что смог бы разыскать хоть одного волшебника родом из этого мира, которому хватило бы способностей прокладывать пути. А потому эльф сделал вывод, что как разведчики, так и армия демонов, все находились на материальном плане. На всякий случай Лассаэр решил обзавестись проводником, дабы и самому не оказаться в бесконечных пустошах или лабиринтах.

Удача быстро улыбнулась эльфу, и он наткнулся на один из отрядов разведки. Он сразу узнал символы, которые несли на себе встреченные ему демоны. Рыцари Пепла. Когда-то каждый, вступивший в эти ряды, клялся в верности лично Лассаэру. Ныне же названный Бог Войны должен был сражаться с теми, кого когда-то обучал. Немного поразмыслив и оценив способности отдыхающих разведчиков, Лассаэр решил выйти к ним в открытую.

Воины, увидев древний доспех, рыжие волосы, клинок и манеру держаться, тут же пришли в смятение. Формально они считали его пропавшим без вести. В период войны за Землю многие могущественные демоны перестали существовать или сошли с ума и исчезли, а потому пропажа величайшего демона-дуэлянта хоть и ошеломила всех, но все же не была невероятной. И теперь, видя своего старого господина, демоны не представляли, что им делать. Неподчинение ему грозило низвержением, а подчинение — войной с новым Королем.

— Господин! — пророкотал один из закованных в громоздкую броню верзил.

— Господин?! Дезертир! Схватить его, — ткнул в сторону Лассаэра другой, самый мелкий из демонов. Его тонкие, похожие на ветви кустов руки и ноги были покрыты обрезками железа не толще человеческого волоса.

Самый высокий из демонов, пятирогий, худой и паривший над землей даже в состоянии покоя, принял вертикальное положение.

— Прежде, чем решать, что делать нам, — медленно говорил он, — сначала убедитесь, что перед нами не подражатель, — он жестом велел обоим заговорившим атаковать Лассаэра.

Верзила взял свой топор, что был длиннее Лассаэра на добрую половину его роста, и ударом в землю направил огненные трещины в сторону эльфа. В этот момент тонкорукий демон рванул вбок, чтобы застать противника врасплох аккурат в тот момент, когда он будет занят уклонением от атаки здоровяка.

Лассаэр увидел брешь между всполохами пламени в движущейся на него волне и, сделав легкий шаг, остановился как раз там, куда собирался ударить второй демон. Едва мечи нападающего оказалось в паре сантиметров от его шеи, эльф, немного сдвинувшись и чуть вынув свое оружие из ножен, сломал нос мелкому демону рукоятью клинка. Не соизволив дождаться криков худого, эльф бросился вперед, шагая точно по выброшенным из земли осколкам, и вмиг оказавшийся на плече у верзилы, прервал его череду побед (потому что проигравшие / умершие демоны низвергаются вниз, и начинают все сначала).

— Это и вправду Вы, — с довольной улыбкой заключил командир разведчиков, неотрывно наблюдавший за схваткой. Он продолжал парить, но, дабы не спровоцировать Лассаэра, развел руки в стороны и выбросил все предметы, что в них были.

— Ты решил, как ко мне относиться? — голос эльфа был повелительным.

— Сделаю все, что прикажете, — демон приземлился, сделал несколько шагов вперед и поклонился Лассаэру.

— Отведи меня к новому Королю.

Ставка воинства была действительно огромной. Многие чудовища и твари, существующие на грани между растением и животным, злобно скалились на эльфа, чувствуя его новую натуру, когда как каждый, кому хватало ума узнать в Лассаэре своего бывшего господина, почтительно расступались и изо всех сил сдерживали менее сообразительных собратьев.

Рыжий клинок — так его звали на протяжении тысячи тысяч лет. Демон с рыжими волосами, орудующий обоюдоострым оружием, нередко пылающим пламенем, был синонимом смерти для всех, с кем он сталкивался в бою. Слушая перемежающийся благоговейный шепот с самыми гнусными проклятиями, которые, однако, не дотягивали до брани Думгни, эльф в сопровождении свиты добрался до ставки командира. Новый Король был ни кем иным, как предшественником Лассаэра.

С трудом сдерживающее себя от потребности убивать чудовище вышло навстречу гостю и заговорило низким, дымчатым басом:

— От тебя воняет, — налитые кровью глаза изучали пришельца с головы до пят на всех доступных ему спектрах восприятия.

— … — эльф гордо взирал на собеседника.

— Зачем ты явился сюда? — так и не разгадав намерений Лассаэра, прямо спросил демон. Он сделал еще пару шагов к бывшему Королю.

— Я ищу то, что принадлежит моему господину, — прямо заявил эльф.

Демон рассмеялся. Окружающее их воинство тут же выказало смятение. Некоторые начали рваться в сторону незваного гостя, но другие их остановили.

— Значит, это правда. Сменил поводок, — Король немного успокоился. — И как, лучше?

Лассаэр опустил взгляд на пару мгновений.

— Пока не знаю.

Король Гнева хмыкнул. Что-то рокочущее внутри него на протяжении вот уже целой вечности сейчас только тлело.

— Дерьмово, — он развернулся. — В черепушке правда его сила?

Глаза Лассаэра вмиг вспыхнули. Он непроизвольно сделал шаг вперед, даже не заметив этого.

— Верни мне печать!

— Ты смеешь требовать?! ПРОВАЛИВАЙ! — вспыхнул демон и начал ходить взад и вперед.

Окружающая толпа тут же начала отталкивать гостя на выход из лагеря, хотя и с некоторым негодованием. Герцог же неожиданно рыком и жестом приказал им остановиться, и, смерив эльфа тяжелым взглядом, добавил:

— Готовь свою жалкую крепость, мы скоро придем, — он развернулся спиной к собеседнику и пошел в свой шатер.

Лассаэр не желал уходить просто так и хотел было остановить демона, но шагнувшее к нему воинство заставило поумерить свой пыл. Поняв, что большего ему не светит, эльф начал оглядываться вокруг в поисках того, кто привел его в этот лагерь.

— Проводишь меня? — с небольшой долей веселья произнес он.

Яростный крик вновь прокатился по земле. Король Гнева, Красный Герцог, развернулся и, расталкивая уже окруживших его предшественника демонов, подошел к Лассаэру. — Этот ублюдок, Первый человечишка. Он что-то говорил о “жемчужине в короне Архонтов”. Он нанесет свой удар там, — демон едва не скрипел зубами, еле сдерживаясь, чтобы не напасть на собеседника. — Делай что хочешь с этой информацией, но если тебя не будет на стенах, — он попятился, указывая пальцем в сторону эльфа, — я воспользуюсь его даром! Ты понял?!

— Да.

Демон отвернулся.

— Проводите его назад! Мы выступаем через три дня.