Первый Том. Грешник в Аду или попаданец в заднице.

Глава 10. В аду как дома

Залитая солнечным светом пустыня, распростершаяся от горизонта до горизонта, была покрыта черным пеплом и опаленной галькой. Над ней вальсируют клубни раскаленного воздуха.

По пустыне идет Михаил, он изнемогает от жары, его одежда пропитана потом. Парень не отбрасывает тени. Его голову припекает полуденное солнце, которое светит насыщенным оранжевым светом. Его спину греет молодое желтенькое восходящее солнце. А во взгляде парня отражается третье – алое солнце, что клонится к закату.

Михаил бредет к горизонту. Каждый его шаг подобен прыжку сквозь пространство и время, стоит лишь поднять и опустить ногу, как вдруг многие километры гальки и пепла проскакивают под его стопами, а алое солнце приближается, становится все больше и больше.

Когда он, казалось бы, уже достиг горизонта, перед ним разверзается и становится непреодолимой преградой заполненная пламенем пропасть. На дне ее стенают мертвецы, они тянут гнилые руки вверх, как будто бы стремятся за что-то ухватиться и выбраться из пропасти наружу. Среди них возвышается башня из трупов, которые стоят на плечах и головах друг друга. Башня растет, все больше мертвецов взбираются на ее вершину, чтобы стать опорой для тех кто ползет за ними. Но пиком этой башни неизменно остается единственный черный череп, в глазнице которого сияет алый драгоценный камень. Черный череп взирает на Михаила снизу вверх, скрежещет зубами и требует:

– Освободи меня!

***

– Ха-а-а-а! – со сдавленным вздохом Михаил проснулся. Все там же, в темном коридоре. Он взмок, чувствовал жар внутри, но по коже гулял холодок. Парень поежился, протер лицо от пота и коснулся лба – горит.

– Бред, просто бред, я брежу.

Он надел мантию, все это время висевшую у него на плече. Достал флягу, сделал три больших глотка, хотел сделать четвертый, но задумался:

«Вода в реке стала кровью. А я пью ту самую воду» – Михаила вдруг осознал, что не может, почему-то, различить вкус – «Нет-нет, это вода! Прохладная и освежает. А не могла ли кровь попросту остыть?»

Сомнения не покидали его. Парень подготовил огненный свиток, и вылил пару капель из фляги на пол. Зажег пламя лишь на две секунды, чтобы убедиться, что во фляге у него по-прежнему вода.

– Фух! Повезло!

Михаил, не смотря на лихорадку, а возможно как раз таки из-за нее, был воодушевлен и совсем не голоден. Легкомыслие овладело им. Он вскочил на ноги и побрел по коридору, ощупывая рукой стену и мечом пристукивая «цок-цок» по полу перед собой. Свет не зажег, шел в полной темноте, шумел, и даже не задумался о том, что больше не хромает и боли ран не ощущает. Энтузиазм, почти как на прогулке в парке.

А в то же время, на том месте, где Михаил устраивал привал, вода, которую он только что пролил, окрасилась в красный, зашевелилась, вздыбилась и разделившись на кровавые жгуты проникла в щели между кирпичами, устремилась к своим истокам.

«Цок-цок» – парень беззаботно разгуливает по подземелью и даже песню напевает: «пара-па-пам-парам-пам-пам!», но вдруг замер и прислушался: «А-а-а!» – детский плач донесся до его ушей.

«Ребенок? Здесь? Но в подземелье опасно. Я должен поспешить, спасти его, пока еще не стало слишком поздно»

Михаил ускорил шаг и, ориентируясь по звуку, каким-то чудом отыскал роскошные покои – спальню, в центре которой стояла колыбель. Естественно он не мог увидеть ее в темноте и потому, отчего-то вдруг резко утратив страх перед светом, создал огонек. Только тогда он заметил бледные тени-привидения, силуэты в платьях парили между ним и колыбелью. Если бы он зажег огонь раньше, то знал бы, что некоторые из них уже давно следуют за ним и пытаются остановить.

Парень окружен призраками, но даже не вздрогнул. Единственное, что он замечает это плач младенца и колыбельку впереди, покачивающуюся с тихим скрипом. Свет пламени коснулся колыбели, у изголовья она накрыта простынею, а под простынкой чернеет непроглядная тьма, которую свет не может преодолеть. Младенец все плачет и плачет. Один из призраков покачивает колыбель, другой над чернотой играет призрачными куколками словно марионеточный мастер.

Михаил шагнул вперед, хотел приблизиться к колыбели, но прямо перед ним возник статный силуэт увенчанный диадемой и в изысканном платье. Призрак раскинула руки в стороны и жалобно взвыла «у-у-у!», как будто защищая свое чадо.

Парень встретил взгляд статного привидения и ощутил боль, словно множество крохотных иголочек впивается в его лоб, а вместе с болью возник нарастающий звук: «ро-о-О-О-О…», и за ним глухое «ПУ!» и уши заложило, как будто оглушило взрывом. Закружилась голова, но благодаря этому Михаил пришел в себя. (Или почти пришел)

– Какого хуя я делаю?

Он смотрел по сторонам и видел лишь полупрозрачные лица призраков, попятился. «У-а-а-а!» – младенец заревел еще громче.

«Западня, однозначно западня!»

Парень побежал прочь, проходя призрачные тела насквозь, при этом каждый раз его обдавал леденящий душу холод. Когда Михаил выбежал из спальни, детский плач в одно мгновение утих, будто оборвался. А парень убегал, несколько призраков кружили над ним, словно подгоняя, и прекратили преследование только тогда, когда он миновал арку украшенную розами и существами чем-то похожими на херувимов. Только крылья у них были совсем не ангельские.

Убегая, парень не заботился о том, что может потеряться, он и так уже потерян сильнее некуда. Вырвался на открытое пространство, оглядывался и бежал зигзагами, не думая об осторожности. И потому, когда усмирил страх и остановился, осознал, что не может понять даже то, с какой стороны прибежал. Зато он понял, что забрел в огромный зал, и им овладело смутно чувство «deja vu».

«Снова я вернулся сюда. Наверное, это центральное помещение».

(Или, по крайней мере, очень сильно на него похожее)

В прошлый раз, чтобы не заблудиться, он шел вдоль стены, но в этот раз их рядом нет, ведь бежал он безрассудно. На небольшом пространстве, освещенном пламенем, нет никаких ориентиров – ни мебели, ни статуй, ни столбов. А под ногами сплошная единообразная кирпичная плитка.

Выбора не было, Михаил пошел в случайном направлении и вскоре, таки наткнулся на статую. Она была размером с человека и его же изображала – лысый мужчина в одеянии древнего грека или может быть римлянина, который застыл, совершая шаг.

«Чувствую в ней магию. Знаю, опыт уже был... Не вглядываться в статуи. Не вглядываться в статуи!»

Парень поспешно отвернулся, намеренный всеми силами игнорировать каменного грека, но проходя мимо, сам не понимая, зачем это делает, взмахнул рукой, и саркастично вякнул:

– Сдрасьте!

Статуя не ответила.

Михаил шел, чувствовал затылком магию. Он оглянулся и увидел у себя за спиной все того же грека.

– Я здесь уже проходил?

Вытер пот с горячего лба. У парня все еще жар. Проходит через зал, а магия все так же позади. Остановился, развернулся.

– Я все еще на том же месте? Какой-то бред.

Идет дальше, а магия, казалось бы, преследует его.

– Э-э-э! Тебя здесь не должно быть – сказал статуе.

Он пробежал немного, но странное чувство все никак его не покидало. Он снова оглянулся – лысый грек снова за спиной.

– Не ходи за мной!

Но стоит отвернуться и статуя идет. Или быть может, Михаил застрял на одном месте?

– Хватит меня преследовать!

Статуя не слушает.

– Отстань или ответь хоть что-нибудь.

Молчание.

– Ты только со спины заходить горазд? Втихаря, пока никто не видит. А в лицо мне ничего не хочешь сказать? Боишься? – Михаил пригрозил пальцем – Правильно! Я Думгай!

Путь парня продолжается, и лысый грек за ним идет.

– Ну хватит! Это уже раздражает. Отстань! – Мишаня подкрепил свои слова звонким «дзынь!» – легкий ударом меча плашмя по статуе.

Идет дальше и вдруг чувствует, как на его плечо ложиться рука, но он не поддается а, ловко вывернувшись, оборачивается и тычет мечом в лицо статуи.

– Последнее предупреждение лысый иначе порублю в капусту… Ну или в каменную крошку.

Мишаня пригрозил, но отвернувшись, вдруг почувствовал, что статуя вцепилась в его капюшон.

– Бля! – парень дернулся, хотел отпрыгнуть, ткань затрещала и порвалась, а Мишаня упал на спину. Он вперил взгляд в лысого грека и приготовился уклониться от следующей атаки, но статуя не движется. Ее ладонь крепко сжимает кусочек капюшона.

Не отводя взгляд от противника, парень встал.

– Да ты нарвался! – стукнул лезвием меча по шее статуи, отдача пробрала руку до костей, а на статуе лишь небольшой скол.

– Ауч! Ох блин! Извиняй брат – одумался Мишаня и попятился назад.

А статуя казалось, не собирается его преследовать, она скрылась в тени. Михаил, пятясь, осматривался и в разные стороны направлял руку, держащую огонь – лысый отстал, больше никто не нападает. Но вдруг на границе света и тени показалась нога и силуэт лысого грека. Став видимым, он больше не шевелится.

Парень отскочил назад, потерял статую из виду, но потом вернулся к ней.

«Определенно поза изменилась».

– Ага! Попался! Ты хитрая мразь. А ну пошевелись!

Но статуя не движется.

– Не хочешь?

Мишаня вытянул меч вперед и не сильно стукнул пару раз по голове – грек не реагирует.

– Или не можешь шевелиться?

И снова отскочил, затем вернулся. Статуя сделала половину шага.

– Ага! Все верно! Пока я на тебя смотрю, ты беспомощен. А как тебе такое?

Парень толкнул статую ногой.

– Ауч! – камень не поддался – Крепкий ублюдок! А если так?

Он взял статую за плечи, подставил подножку и попытался ее опрокинуть.

– Хы-ы-ы! Сука! Какой тяжелый!

Оказалось сложнее, чем Мишаня ожидал, но он поднажал и таки смог повалить лысого грека на бок. «Ба-бах!» – у статуи откололась рука.

– Понял! Хъ-тьфу! – плевок в лицо беспомощному врагу.

Но ликовал Михаил не долго, вскоре в поле его зрения появилась еще одна статуя, на сей раз женщина, он сделал пару шагов к ней на встречу, и заметил уже третью статую, а позади нее на границе темноты и света показались ступни других. Как минимум десять статуй приближались к нему, делая это на удивление тихо. Окинуть взглядом всех сразу не получалось, парень вертел головой налево, направо, снова налево, а позы тех статуй, что пропадали из виду, постепенно менялись словно картинки в слайд шоу. Лица статуй были безразличны, но в свете пламени парню казалось, что на них изображены свирепые улыбки. Они приближались рывками, и постепенно окружали Михаила.

– Я понял, был не прав! Прости-ти! – конечно же он бросился бежать.

Топот его ног – это единственный звук, что раздавался в подземелье, а преследователи ничем себя не выдавали. Пару раз парню казалось, что они отстали, но оглядываясь, он каждый раз замечал каменные лица. Застыв, они тут же исчезали во тьме, чтобы через секунду вновь появиться, вновь застыть и вновь скрыться.

Но наконец-то Михаил достиг стены. Он врезался в нее с разбегу, ушиб плечо, но нашел в себе силы подняться, и побежал вдоль стены, уклонившись от преградившей путь каменной руки. Спустя минуту или две, парень уперся в угол и вжался в него спиной. Тыл прикрыт, но в поле зрения впереди столпились немые стражи темноты.

«Не моргать. Не моргать. Не моргать. Но как же хочется!»

Сложнее всего было не потерять из виду тех, что были по краям, они практически касались стен, как и Михаил.

Парень хотел бы бежать дальше, найти выход, но в углу его настигло осознание большой проблемы под названьем – манна. Нет света – нет и зрения. Едва-едва огонек погаснет, как его растерзают каменные стервятники.

«Силы на исходе. Что же делать? Нужно проверить манускрипт, вдруг открылось что-нибудь на прокачку. Отличный план!»

На ощупь отыскал в сумке манускрипт, достал его, раскрыл и… Не мог посмотреть в книгу не отведя взгляд от статуи.

«Ахуенный план! Надежный блядь, как швейцарские часы!»

Довольно громко захлопнул манускрипт и спрятал. Сполз по стеночке, присел, часто дышал, потел.

- Главное не паниковать! Успокойся, дыши. Дыши ровно…

Мишаня вдохнул, выдохнул и задумался:

«Дыхание? А возможно ли одновременно поддерживать магию и медитировать? Попытка не пытка» – вдох-выдох, вдох-выдох – «Как неудобно концентрироваться с открытыми глазами…»

Однако парень справился. Сначала его концентрации хватало лишь на то, чтобы не дать огню потухнуть, но спустя примерно час, по ощущениям Михаила целых десять часов, он сумел начать пополнять запас манны. Через некоторое время, накопив достаточно, он поднялся на ноги. Убрал меч за пояс, нащупал в сумке огненный свиток, присев на корточки, зажег огонь во второй руке и запустил его над головами статуй. Свет пламени раскрыл далеко не радужную картину – статуй было много, несколько десятков или больше. Однако каменные рожи ему уже приелись, и потому он смотрел на них без страха.

– Не дождетесь ублюдки – сказал он безразличным тоном, зажег еще один огонек и бросил вдоль стены, парочка статуй стояли довольно плотно, но все же рядом с ними можно было пройти.

Парень начал осторожно продвигаться боком пристально следя за противниками. Проходя мимо тех, что преграждали путь, приходилось либо протискиваться между статуей и стеной, либо быстро проскакивать у них между ног. Случилось пару опасных моментов, парень был вынужден отпороть кинжалом часть рукава, который поймала статуя, и по примерно такой же причине он чуть не лишился сумки, но к счастью сумел вырвать ее ремешок.

В конце-концов он дошел до арки. Рассматривать ее не было возможности. Михаил прошел сквозь нее и двигался по коридору у стеночки спиной вперед, статуи все еще его преследовали, но уже не могли окружить и оставались позади. Время от времени он оглядывался, чтобы ненароком не напороться на что-нибудь в коридоре, и правильно, это спасло его от падения в пропасть.

«Снова коридор с дырами в полу? Надеюсь не тот самый. А статуи и нежить враждуют? Да нет. С чего бы?»

Но трещин в земле оказалось не так уж и много, и вскоре коридор кончился. Минуя вход в таинственные чертоги, Михаил ощутил что-то магическое, на полу засветились пурпуром руны, но он не отводил взгляда от статуй. От входа парень шел все так же вдоль стены, он ожидал, что статуи обойдут его в темноте и снова окружат, но они так и не появились на свету.

Михаил почесал макушку и вернулся ко входу. Статуи столпились пред рунами. Парень отошел на пару шагов назад, затем вернулся. Статуи по-прежнему стоят и смотрят на него, но не смеют пересекать рунный рисунок.

– Ха! Что я говорил? – он показал им фак – Выкусите тупые ублюдки!

Однако после этого выкрика у него за спиной раздался шорох, а вслед за ним последовал вопрос:

– Кто здесь? – и вовсе не Михаил его задал.

Рунные письмена стали загораться повсюду, словно змеи устремились вглубь чертога, и там, в магическом свете показалась фигура человека в доспехах. Лицо этого человек было бледным и тощим, но на нем сияла искренняя счастливая улыбка.

– Не может быть! Еще один живой? Какое счастье…