Май, 2621 г.
Легкий авианосец «Царь Иван Третий».
Орбита планеты Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия.
И вот они — на палубе авианосца «Царь Иван Третий».
Александра Браун-Железнова испытывала душевное облегчение: она любила искусственную тяжесть, зато очень не любила невесомость. Да и полетов на флуггерах разведчица старалась избегать.
Бойцы осназ, имевшие приказ сопроводить великолепную Александру и ее хорошенькую спутницу строго до КПП корабельного госпиталя на второй палубе, мечтали о теплом обеде и немного скучали.
Зато Василиса…
Эмоций Василисы хватило бы на них на всех. И еще осталось бы на боевитую передовицу для газеты «Небесная гвардия»!
Авианосец! Настоящий! Ну и громадина! Внутри еще больше чем снаружи! Ангар! Свет! Техники! Пилоты! Флуггеры! Настоящие боевые флуггеры! Десятки грозных машин! Старшие офицеры! Как разодеты! Какие бороды, бакенбарды! А мечи?! А золотые погоны?!
Прямо у них под носом буксировщик тащил истребитель, покрытый свежайшим матовым лаком.
— Это «Горыныч»? — спросила Василиса, ткнув в него пальцем.
— Да, — не глядя согласилась Александра. Она что-то изучала на экранчике своих широченных наручных часов.
— Но вы даже не посмотрели… — тоном обиженного ребенка промолвила Василиса.
— Все равно «Горыныч»… Тут сейчас других нет.
— А почему нет?
Александра оторвалась от часов и укоризненно поглядела на Василису. Она не любила отвечать на праздные (с ее точки зрения) вопросы.
Вдруг оказалось, что они застряли.
Старшины из состава дивизиона палубного обслуживания, одетые в ядовито-зеленые жилеты регулировщиков и вооруженные специальными световыми жезлами, перегородили все выходы с островка безопасности, обозначенного на полу ангара желтой разметкой. Чтобы не закончить свои дни под колесами транспортно-заряжающей машины или в компрессоре вспомогательной силовой установки, регулировщиков надо было слушаться беспрекословно.
Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Александра снисходительно вздохнула и ответила Василисе:
— «Иван Третий» создан в первую очередь для того, чтобы прикрывать истребителями корабли эскадры. Конечно, он может нести не только истребители, но и ударные флуггеры. Однако в этом походе вместо них авианосец принял лишние истребители. Он взял истребителей так много, что часть даже передаст «Трем Святителям».
— Всё из-за этих… гребешков, да?
— Да. Потери будут высокими.
О, какой госпиталь был на «Иване Третьем»! Не госпиталь, а настоящий универсам здоровья!
Смотровые, операционные, палаты, инфекционный изолятор, радиационный изолятор и какой-то загадочный «Изолятор № 3»… А еще: бассейн в герметичной стеклянной галерее. А еще: баня, сауна, зимний сад…
То, что не сияло никелем, лучилось золотистым теплом панелей из натурального дерева.
То, что не лучилось золотистым теплом, источало мягкий свет.
Ну а то, что не источало мягкого света, было людьми. И вот люди резко контрастировали с праздничной атмосферой счастливого корабля, который только позавчера прибыл с благополучной Земли и еще не успел побывать в бою.
Люди были хмурыми и озабоченными.
И все, как один, носили гермокостюмы.
На одних были белые гермокостюмы с красным крестом. (Даже Василиса знала, что это означает медиков, то есть знахарей и костоправов.)
На других — темно-оливковые или матово-черные.
Такие гермокостюмы несли эмблему в виде меча, обрамленного воздетыми крыльями.
Судя по разбойничьим рожам, одетые в них добры молодцы относились к «мускулам» армии — вроде той четверки, что сопровождала их с Александрой от самой гостиницы.
Все остальные довольствовались герметичными комбинезонами оранжевого цвета. Именно такой гермокостюм Василиса получила от Александры, когда они миновали контрольно-пропускной пункт с дезинфекционной камерой.
— Это легкий скафандр, называется «Саламандра», — пояснила Александра, не дожидаясь дежурных расспросов своей подопечной. — Он может защитить от пожара, от порчи корабельной атмосферы и даже на некоторое время — от полной разгерметизации отсека.
Василиса, к чести своей, уже понимала смысл понятий «герметичный» и «разгерметизация», поэтому кивнула с самым компетентным видом.
Сама Александра тоже элегантно запаковалась в «Саламандру». При этом выяснилось, что ее юбка при помощи совершенно незаметных (неопытному глазу Василисы, по крайней мере) застежек-молний распускается на две половины, каждая из которых пристегивается к бедру таким образом, что получаются… этакие бриджи, что ли. Эта особенность явно была заложена в покрой женской военной формы умышленно, именно с той целью, чтобы дамы могли надевать гермокостюмы и скафандры, не снимая при этом юбок.
«Премудро», — одобрила такой подход Василиса.
— Итак, дорогая моя, — сказала Александра, когда они дошли до зимнего сада и уселись в тени темно-зеленой араукарии, — вам, конечно, интересно, зачем мы доставили вас сюда столь спешно, невзирая на то, что вы еще не отошли от своего, так сказать, романа с предавшим вас человеком по фамилии Стеценко.
«Но откуда она это знает? Ведь никаких записок офицеру Карими я про Стаса не писала!» — ужаснулась Василиса. Однако она быстро взяла себя в руки. И, напустив на себя важности, отвечала:
— Да, мне это очень интересно!
— Дело вот в чем. На борту корабля находится говорящий василиск. От вас требуется определить: это тот же самый экземпляр, который вы видели в жерле вулкана Смеющийся Курильщик, или не тот?
— Федот, да не тот, — машинально пробормотала огорошенная задачей Василиса. — Или тот… Что-то меня василиски не отпускают…
— Я вижу, от подобной перспективы вы не в восторге, — подмигнула муромчанке Александра. — Что ж, и впрямь, мерзее твари свет не видывал. Особенно в акселерированном варианте. Именно поэтому я обязана задать вам вопрос: вы готовы сейчас посмотреть на нашего… так сказать, арестанта? Или вам требуется успокоительное?
— Это еще зачем?
— Ну вот например гражданам Галактики Ламберту и Нечаеву лекарства очень даже потребовались. И до, и после, и… по большому счету — вместо.
— Страху натерпелись?
— Совершенно верно. Оба получили психотравмы такой силы, что от одного взгляда на василиска у Нечаева начался кататонический ступор, а у Ламберта — реактивный психоз.
— Не буду спрашивать что значат эти мудреные словеса, но смекаю, что хорошую вещь ступором не назовут, — вздохнула Василиса. — Знаете, я тоже боюсь василиска, до дрожи боюсь. Но, думаю, если смогла отогнать его солнечными зайчиками и притом не описалась от страха, то здесь уж как-нибудь… без зелья…
Александра удовлетворенно кивнула. Она ценила отважных девушек! Отчасти потому, что сама к их числу принадлежала.
— Вот это по-нашему! Ну что, пойдем тогда, посмотрим?
Василиска держали в боксе радиационного изолятора, обшитом свинцом и броневыми плитами. Для содержания такой сильной и дьявольски хитрой твари это было лучшее из возможного на борту «Ивана Третьего».
В первый же час заточения василиск разодрал в клочья и разломал всё, до чего смог дотянуться в пределах отведенного ему бокса. Внутренние камеры наблюдения тоже стали жертвой его острейших зубов — не работала ни одна.
Конечно, если бы василиск сидел в спецтюрьме ГАБ или другом подобном заведении, этот номер не прошел бы — там оптика слежения обычно бронирована столь основательно, что ее не одолеет и пельтианский халкозавр.
Но изолятор авианосца проектировался с расчетом на людей, получивших значительные дозы радиации, а не на инопланетных монстров. Так что у Александры сотоварищи имелись ровно два способа наблюдать за тварью, оба далеко не самые удобные.
Первый — через круглое смотровое окошко в бронедвери изолятора, забранное свинцовым стеклом толщиной с бутерброд.
Второй — на экранах мониторов при помощи трех камер, расставленных в ряд на штативах за тем же стеклом. Конечно, из-за такого размещения видеокамеры давали неважную картинку.
— Вот, это надо надеть, — Александра протянула Василисе нечто вроде очков синтезированной реальности (что такое СР-очки муромчанка как раз знала с детства, потому что в школе у них такие имелись — правда, весьма ветхие).
— Что это?
— Защита зрения. Акустическую атаку василиск провести не может, потому что тут многослойная звукоизоляция, — пояснила Александра. — Но эти проклятые акселераты, судя по всему, умеют гипнотизировать также и модуляцией свечения особого органа, который именуется диадемой… Короче, — прервала Александра саму себя, — глаза тоже защищать нужно. Так что надевайте и не снимайте без моего разрешения.
В довершенье ко всем прочим неладам, в изоляторе с василиском было приглушено освещение. Зловещий фиолетовый свет в боксе едва теплился. Как безлунной ночью на Таргитае, когда река и красносельские поля озарялись лишь призрачным свечением шаровых скоплений Тремезианского пояса…
— Не видно ни зги, — вздохнула Василиса, вглядываясь в глубь изолятора сквозь двойные препоны — свинцовое бронестекло и фильтрующую оптику защитных очков.
— Просто ждите. Сейчас глаза привыкнут.
Повинуясь приказанию Александры, выраженному скупым жестом, ее подручные выключили свет в госпитальном коридоре.
Василиса затаила дыхание.
Где-то там прячется самое страшное существо, какое только доводилось ей видеть. А ведь такой же василиск когда-то был талисманом клана «Алые Тигры»…
«Придумали, конечно, себе талисманчик вольные граждане Галактики, — с отстраненным сарказмом подумала Василиса. — Лучше бы нормального тигра нашли себе! А если так сильно хочется — покрасили его красной краской! К названию ближе было бы. И не пришлось бы тогда такой оравой на Наотар тащиться! Глядишь, у Гая покойников меньше было бы… А нам с дядей Толей бегать от джипсов не пришлось бы, как зайцам по меже!»
Постепенно глаза начали привыкать и обрели былую зоркость.
Ну, что там? Вдруг что-то зашевелилось у правой стены бокса…
Там, под грудой останков госпитальной койки, в блестящем хаосе раскрошенной медицинской аппаратуры…
Да, это был василиск. Крупный, трехметровый.
Могучий и беспощадный обитатель наотарских пещер.
Но никаких дополнительных деталей разобрать не получалось.
А ведь для того, чтобы выполнить просьбу Александры, Василисе требовалось рассмотреть для начала хотя бы речевой синтезатор на шее твари!
Девушка помнила, что Гай Титанировая Шкура и виденный ею говорящий василиск в жерле вулкана носили разные синтезаторы. На основании этого она полагала, что у двух разных василисков эти устройства тоже должны отличаться зримым образом… Конечно, это предположение свидетельствовало лишь о том, что Василиса не слишком сильна в логике.
Вдруг — р-раз! — темная масса метнулась к двери, и — два! — в боксе мелькнул обрывок матерчатой обшивки госпитальной койки, и — три! — лоскут светлой материи прилип изнутри к свинцовому стеклу, сделав слепым единственное окошко!
Василиса инстинктивно отшатнулась.
— Он не хочет, чтобы я смотрела?! — воскликнула она, обернувшись к Александре. — Нарочно закрыл стекло?!
— Кажется… Кажется там что-то написано!
Александра была права. На куске кожзаменителя, прижатом василиском к свинцовому стеклу, были коряво выцарапаны какие-то знаки.
— Это фарси, — сразу же определила умница-Александра. — Что неудивительно. Ведь наш клиент родом из Великой Конкордии… Там написано… погоди-ка… «Хочу»… «говорить»… «молодая женщина».
— «Как молодая женщина»? — предположила Василиса. — Тоненьким голоском, кокетливо закатывая глазоньки?
— Да нет. Не «как», а «с». С тобой он хочет говорить, это понятно. Именно ты у нас, по мнению твари, «молодая женщина», — объяснила Александра, внезапно перейдя на «ты», причем в ее голосе, как показалось Василисе, прозвучало уязвленное женское самолюбие.
— А я вообще-то не хочу с ним говорить, — честно призналась Василиса. — Я обещала вам посмотреть на него! А говорить с ним я не обещала!
Александра помолчала, собираясь с мыслями. Наконец спросила:
— Почему? Тебе что, трудно?
— Я его боюсь.
— Приехали… Сама же говорила, что не боишься!
Василиса повернулась и посмотрела на Александру, такую жесткую, такую непреклонную, с вызовом.
— А теперь боюсь.
Хотя в коридоре свет был выключен, тусклого свечения, льющегося сквозь свинцовое стекло бокса, хватало, чтобы различать черты лица собеседницы.
Грозно сведенные на переносице брови Александры не обещали Василисе ничего хорошего. Муромчанка вдруг ощутила, что московитская разведчица обладает страстной, яростной, нечеловеческой силой. Что ладная, гибкая женственность фигуры и одежды Александры обманчива. И что на Василису в упор глядит несгибаемая былинная богатырша. Которая одним-единственным движением может…
Вдруг выражение лица Александры переменилось. Волна гнева схлынула, разведчица полностью восстановила контроль над собой.
— Что ж, может это и неглупо, — сказала она. — Пусть тварь видит: от ее желаний ничего не зависит. Здесь всё решаем мы.
Она обернулась к своим помощникам и бойцам осназ, которые по-прежнему стояли за спинами всей компании с автоматами наперевес.
— Мы переходим к варианту три! — громко скомандовала Александра.
Все присутствующие уже знали, что им делать.
Один боец, приобняв Василису за плечи, оттащил ее назад.
Другой надел ей на голову защитные наушники — с подобными она уже имела дело во время охоты на василиска в жерле вулкана.
К двери бокса выдвинулись четверо осназовцев. Двое опустились на одно колено, еще двое остались стоять, и все они, вскинув автоматы к плечу, взяли дверь изолятора на прицел.
— Дверь сейчас откроется, — пояснила Александра для Василисы. — Мы дадим свет. Твоя задача — все-таки ответить на главный вопрос. Тот василиск или какой-то другой?
Василиса молча кивнула. Она чувствовала, что сейчас не время для уточнений и тем более споров.
Итак, лампы загорелись ярче, дверь распахнулась. Тварь метнулась в дальний угол бокса, инстинктивно уклоняясь от света.
Теперь муромчанка видела василиска во всех подробностях. Во лбу зверя, между глазами, светлело пятно, набранное из фотофорных клеток — пресловутая диадема.
Диадема, напоминающая по форме цветок лотоса с пятью лепестками. А у того василиска, что обещал убить их с дядей Толей на Наотаре, диадема была в виде отпечатка куриной лапы. Это Василиса запомнила сразу и на всю жизнь.
Внезапно аскселерированное чудовище заговорило. И не на фарси, а на русском языке!
— Я хотеть говорить! Я хотеть говорить! Сам! Говорить девушка!
— Ты узнала его? Это тот же василиск? — требовала Александра, полностью игнорируя василиска.
— Не тот. Нет, — замотала головой Василиса.
— Точно? — настаивала Александра. — Ты уверена? Это очень важно!
— Нет! Не тот!! Другой!!!
— Закрывайте! — крикнула Александра. — Закрывайте дверь!
Вдруг василиск, издав фирменное визжание дисковой пилы, споро перебежал… на потолок. Не прекращая движения ни на миг, он серым водопадом стек вниз, на палубу, и резко остановился только у самого комингса двери. Василиск, определенно, уважал силу и прекрасно понимал, что еще один шаг — и автоматы четверых осназовцев превратят его в мясной фарш.
— Говорить! — рявкнул он. — Говорить девушка!
Совершенно невозможно было понять: он в отчаянии? В ярости? Блефует? Искренен?
Василиса чуть подалась вперед, хотела что-то сказать…
Но дверь бокса уже захлопнулась.
— Достаточно. Для первого раза, — решила Александра.
В голосе отважной разведчицы Василисе послышалось с трудом скрываемое облегчение.
Через десять минут они сидели в углу пустующей офицерской трапезной авианосца.
По телу Василисы пробегала нервная дрожь.
Какой же все-таки ужас нагоняет говорящий василиск!
Александра — которая, к слову, сняла гермокостюм и успела переодеться в гражданское платье с непонятной нашивкой «Санконтроль», — угощала свой «ценный кадр» (так разведчица называла Василису) вкусным жасминовым чаем с густо усыпанными маком баранками и душистым, с подкупающей кислинкой, вареньем из фейхоа.
— Ну вот и отлично… Ты у меня умница… — приговаривала она. — Главное мы узнали.
— Но какая… вам разница? — с трудом выговаривая слова, спросила Василиса. — Тот это василиск? Или не тот?
— Разница есть и притом большая, поверь, — нахмурилась Александра.
— Ну и какая? Какая? — Василиса упорствовала.
Конечно, всю правду Александра говорить девчонке не собиралась. В конце концов, она и сама еще не знала, что в этой «всей правде» является настоящей правдой, а что — лишь правдоподобными фантазиями, которые мужчины в очках любят называть красивым словом «гипотезы». Но кое-что она все-таки сказала.
— Василиски входят в список животных повышенного риска. Их акселерация строжайше запрещена международными конвенциями. Которые признаются и клонами. И вот что получается: один разумный василиск — это вроде бы случайность. Можно еще со скрипом поверить, что баловался какой-то ученый маньяк в свободное от работы время… Но два разумных василиска — это уже поточное производство. А кто осуществляет такое производство?
— Кто?
— Ну конечно Конкордия! А кто же еще? Потому что у нас — односторонний мораторий на акселерацию животных, уже четверть века. А у конкордианцев есть минимум одно действующее предприятие, на Ардвисуре. И если бы нам удалось представить нашим дипломатам надежные доказательства серийной акселерации василисков, уж они клонов прищучили бы… — при этих словах Александра сладко прижмурилась, как кошка в ожидании хозяйской сметаны. — Уж прижали бы…
— А как так получилось, что василисками занимаются на Ардвисуре, а поймали вы акселерата на Наотаре? И как вам его, кстати, вообще удалось изловить?! Он же, гадина, такой изворотливый!
В отличие от праздных вопросов, вопросы по существу всегда вызывали у Александры симпатию к собеседнику.
— В том-то и дело, что канал проникновения акселерированных василисков с Ардвисуры на Наотар нам неизвестен. Могли сбежать и пробраться в трюм транспорта, следующего в систему Дромадер. А могли быть доставлены на Наотар какой-то конкордианской спецслужбой вполне сознательно. Втайне от официальных властей, с той или иной целью.
— Сознательно? — Василиса округлила глаза.
— Да.
Подобное лиходейство не помещалось у девушки в сознании. Шутка сказать! Какие-то конкордианцы специально привезли на Наотар умных василисков, те возглавили своих неразумных братьев и всей шайкой-лейкой погубили не меньше десяти человек за один день! Из которых большинство — тоже конкордианцы!
И пока Василиса осознавала масштабы вероятного лиходейства, Александра ответила на второй вопрос девушки. Ответила с торжествующей улыбкой, поскольку операция по захвату василиска составляла предмет ее законной гордости.
— Поймать мы его, скорее всего, не смогли бы. По крайней мере — быстро. Однако нам помог механический мул.
— Которого дядя Толя подстрелил?! — изумилась Василиса.
— В некотором смысле. Когда мы получили оперативную информацию об акселерированном василиске, мы немедленно послали в кратер несколько разведзондов. Первым делом нам попался на глаза механический мул. Самым интересным было то, что судя по открытым лючкам и другим деталям василиск с ним явно возился, пытался вроде как разобрать. Но мой начальник предположил, что не разобрать, а — починить! Это позволило предположить, что акселерированный василиск к нему еще вернется! Тогда мы взяли такого же точно механического мула и «загримировали» его. Нанесли эмблему «Алых Тигров», проделали дыры от пуль, открыли технологические лючки, перепачкали грязью и копотью. Но главное: в его транспортном отсеке, под брюхом, мы разместили баллоны с мощным парализующим газом, а также четыре очень прочных манипулятора. Затем мы дождались яркого солнечного полдня и подменили механического мула. Это, сама понимаешь, было тонким местом плана. Если бы василиски стали свидетелями подмены, они бы, конечно, обходили мула десятой дорогой. Но нам то ли повезло, то ли наш василиск оказался глупее, чем мы о нем думаем. Так или иначе, в ту же ночь он приполз к мулу. Когда он начал в нем ковыряться, мы дистанционно выпустили газ и скомандовали мулу крепко схватить василиска всеми потайными манипуляторами!
Хитрость и технические возможности московитов превосходили всё, что только Василиса могла себе представить. Она даже ничего не сказала, только энергично кивала Александре. Дескать, я оценила, оценила.
— Но, красавица, — Александра поменяла тон, — вот что я тебе скажу. Хочешь ты или нет, а с василиском поговорить тебе придется…
Василиса внутренне возликовала. Она ждала! Ждала именно этого! Теперь самое главное — не продешевить.
— Да боязно мне… — вздохнула она, перепрыгивая из амплуа пытливой школьницы в амплуа «я у мамы дурочка».
— Чего же ты боишься? Послушай, даже если случится невероятное, если даже василиск тебя парализует, мы будем рядом и тебя спасем!
— Все равно боязно мне. Окаменеть боюсь! — настаивала Василиса.
— Так это не смертельно! Откачаем! Нам очень важна любая информация об этих монстрах! Если он сам хочет что-то рассказать — ну так пусть рассказывает!
— Оно, конечно, так, — Василиса жалостно сомкнула брови над переносицей. — Только у нас на Таргитае, когда кому-то что-то нужно, он сперва подарок добрый сулит… Или что-то навроде подарка…
— Ах пода-арок, — радостно протянула Александра. Она наконец поняла, к чему клонит ее «ценный кадр». — Ну и чего же тебе хочется, дорогуша? Шубу соболью? Тройку с бубенцами? Кафтан парчовый?
— Хочу на пилота учиться! — выпалила Василиса.
— На пилота? — Александра отстранилась и посмотрела на девушку оценивающе. Мол, ничего себе заявления!
— На пилота. Флуггер пилотировать желаю!
Но — как назло! — продолжиться их разговору было не суждено. В который уже раз требовательно дилинькнул умный телефон Александры и она убежала секретничать.
Через пару минут голос вахтенного по корабельной трансляции сообщил, что авианосец готовится к маневру. А потому всех просят сесть и «воздержаться от перемещений».
С последними словами вахтенного в трапезную ввалились громкой, похохатывающей гурьбой пилоты в громоздких механизированных скафандрах. Их было человек десять, а то и больше.
На скафандрах пилотов красовались яркие эмблемы с надписью «19 ОАКР» и нагрудные планки «Три Святителя».
Вошедшие опустились на ближайшие ко входу стулья. Оставалось только удивляться как эти бронированные мастодонты не расплющили хрупкую с виду мебель как слон — жестянку.
— Ну повезло так повезло! — громко возмущался один пилот, чьи щеки — видимо, после бритья — отливали едва заметной синевой. — Будем теперь куковать здесь до вечера!
«Расслабься, Лёня», — порекомендовали ему сразу несколько голосов.
А пилот с азиатским разрезом глаз (как выглядят азиаты Василиса узнала, пожив в форте «Вольный») резюмировал общее настроение так:
— Да успеешь ты еще навоеваться! Вот уже агрессор…
Тут «Иван Третий» включил двигатели и на некоторое время все привычно замолчали, пережидая несильные, но все равно малоприятные перегрузки.
Когда авианосец завершил маневр, к пилотам подошла Александра.
— Вы, товарищи, с «Трех Святителей»? — спросила она. — За истребителями?
Соколы занебесья то ли знали Александру лично, то ли им о многом говорила нашивка «Санконтроль», но все они разом вскочили с мест, а их командир (который безошибочно опознавался и по возрасту, и по особому сталистому отсвету в глазах) сообщил:
— Так точно. Эскадрилья И-02 девятнадцатого авиакрыла, «Горынычи» принимать.
— Что же не принимаете?
— Напортачили в штабах. Сперва дали приказ забирать флуггеры и «Гусаром» притащили нас сюда. А здесь говорят, что наши машины подождать надо, там перестановки какие-то сложные в ангарах. Не могут их подать на катапульты.
— К счастью, это вне моей компетенции, — улыбнулась Александра. — Скажите, вы тут еще долго находиться планируете?
— Не меньше часа. Будем обедать, раз уж без дела нас оставили.
— А с вами есть лейтенант Кожемякин? — спросила разведчица.
— У нас их даже два! Хотя сейчас — один, — при этих словах командира все оглянулись на молодого мужчину с крупными чертами лица и аккуратно подстриженной русой бородой. — Вот, извольте, Фрол Кожемякин. А его брат Егор в ангаре задержался, знакомого встретил.
— У меня к вам просьба, товарищ Кожемякин, — сказала Александра. — Тут вашу землячку случайно на корабль занесло. Присмотрите за ней, пожалуйста — я должна ненадолго отлучиться.
Под требовательным взглядом своего командира Кожемякин нехотя согласился.
Хотя и чувствовалось, что возиться с гражданской девчонкой, пусть и «землячкой», ему совершенно не с руки и что он, как настоящий сокол занебесья, хотел бы сейчас лихо мчаться двухвостой кометой сквозь орбиты и траектории.
— Так ты с Мурома? — со вздохом спросил Фрол, присаживаясь рядом с Василисой и лениво теребя пальцем меню, возникшее перед ним на интерактивном стекле стола.
— Я с Таргитая.
— Вот как… А я на Вране родился.
— У шахтеров?
— Ну почти. Наш батя — горный старшина. Безопасностью рудничного дела ведал.
— Вы если с Врана, то, наверное, пельмени любите, — предположила Василиса. Обитатели неуютной планеты Вран имели репутацию отчаянных мясоедов. — Мне Александра говорила, тут повар какой-то особенный, все рекомендуют его пельмени… название у них такое диковинное… — Василиса вызвала свое меню и в два щелчка по столу нашла искомое. — Чучвара, вот! Пельмени чучвара.
— Я о таких и слыхом не слыхивал, — признался Кожемякин.
— Это узбекские народные, — подал голос из-за соседнего стола пилот с азиатским разрезом глаз.
— Рекомендуешь, Ибрагим?
— Если правильно сделаны — пальчики оближешь!
После такой рекламы половина эскадрильи, конечно же, заказала себе эти самые чучвары.
Василиса, которая в компании Александры вроде бы досыта наелась сладостей, вдруг осознала, что и ей пельмешки сейчас представляются чем-то в высшей степени соблазнительным… Эх, была не была!
Набив брюхо тройной порцией чучваров и опорожнив двухлитровый графин компота, Фрол Кожемякин заметно повеселел и подобрел.
— Ну и кто ты есть, девушка по имени Весна?
— Меня Василиса зовут, а никакая не Весна. Василиса Богатеева, воеводина дочь. Из-под Усольска.
— А сюда-то какими судьбами?..
Василиса, которой надоело пересказывать каждому встречному самые ударные главы своей одиссеи, для разнообразия напустила туману:
— Я сейчас при товарище женском офицере из разведки состою, — сказала она. — По особым поручениям. Этой… консультантшей.
Кожемякин обменялся с товарищами за соседним столом, которые вполуха прислушивались к их разговору, взглядами, которые можно было бы назвать многозначительными. Мол, чего только в жизни не бывает.
— Видишь какая ты важная… При товарище Александре… — лукаво улыбнулся Кожемякин. — А я вот простачком, на истребителе летаю.
— Почему «простачком»? Это же так здорово! — с Василисы вмиг слетела вся напускная вальяжность. — А скажите, Фрол, вот вы, как и я, муромский… И как же вас московиты летать пустили? На боевом-то флуггере?
— Я гражданство Российской Директории получил. Точнее даже не получил, а подтвердил. Потому что ото всяких этих муромских «грамот» отказался. Кабы не отказался — тогда б меня из военфлота под зад коленом, это факт.
— А если нет гражданства, как тогда? Получить его можно?
— Раньше было совсем просто. Пишешь заявление, пару анализов сдаешь, ждешь месяц, пока тебя безопасники проверят — и всё, приходи за российским паспортом. Было время — даже американцам гражданство давали! Влёгкую!
— Американцам? — Василиса наморщила лоб. Это поименование говорило ей не больше, чем если бы Кожемякин сказал «альдебаранцам». — А кто это, напомните?
— Да есть народишко один, которому вечно дома не сидится… В общем, когда в Россию орды этих самых нищих американцев и прочих нон-комбатантов полезли, пришлось все процедуры усложнять… Потом начались истории всякие нехорошие с пиратами… А потом еще и муромская эта незалежность! Доусложнялись сейчас до того, что гражданство только за пять лет дают. То есть начинаешь как раньше: приходишь к нашим, пишешь заявление, сдаешь анализы… Но вот потом паспорт ждешь не месяц, а годами! И еще не факт, что ты его вообще получишь!
«У нас»… «Муромская»… «наши»… Василиса отметила, что Кожемякин осознает себя скорее московитом, нежели муромцем!
Это было для нее в новинку. Даже покинув отчий дом по собственной воле, Василиса оставалась муромчанкой и чувствовала свою принадлежность к своему племени каждую минуту. А Фрол, выходит, не чувствовал.
— А как вам, Фрол, вдали от дома живется? — Как можно более деликатно спросила она. — Тоска не гложет?
Спросила — и сразу подумала: «Зря». Ведь, проницательно предположила Василиса, всё равно она сейчас услышит какой-нибудь казенный, бравый ответ вроде: «Во флоте тосковать устав не велит!» Или: «Служба! Не до родных осин…»
Однако Кожемякин ответил иначе.
— Тосковал бы. Еще как тосковал! Думаю даже, не смог бы я на Земле жить. Наплевал бы и на деньги, и на почет воинский, улетел бы домой. Да вот спасибо: Малый Муром помогает!
— Малый Муром? Это где еще?
— В Подмосковье. Целый городок таких как мы с тобой. С нашими порядками. Тротуары деревянные, сбитень на каждом углу, рыбалка великолепная.
— Так вы там живете?
— Ну да. Когда не на службе и не в походе — там.
— А в том городке легко поселиться?
— Как тебе сказать… Желающих много. Но, если ты захочешь, мы с братом за тебя перед городским головой похлопочем. Нам там красавицы очень даже не лишние! А зачем тебе на Землю? В даль такую?
— Да вот хочу на флуггере выучиться! Быть как вы…
— Дело хорошее. Но с твоей муромской «грамотой» вместо нормального российского паспорта… — Фрол задумчиво почесал коротко остриженный затылок.
— Ну так получу паспорт!
Фрол глянул на нее с уважением — мол, ну и решимость!
— Что же, красавица, Бог в помощь. Но помни: придется пять лет ждать!
Тут до Василисы наконец-то дошло. Пять лет. Полторы тысячи дней! Она уже какая взрослая будет! Если не сказать «старая».
— А что, муромчан с грамотами в академии точно-точно не принимают?
— Да откуда мне знать… Сейчас такого понагородили — лукавый ногу сломит! Некоторые наши военные академии учат даже клонов! Но не просто так. Там разные дипломатические хитрости, программы обмена. А вот чтобы японцев принимали или муромчан — никогда не слышал… Есть у меня свояк один, тоже с Врана. В прошлом году пробовал он поступить в Донецкий горный университет. Так что ты думаешь? Не пустили! Экзамены сдал на «отлично», а конкурс — не прошел! Значит что? Значит указание было: муромских незалежников на учебу не брать!
— Выходит, мне в летную академию никак? — глаза Василисы некстати увлажнились.
— Никак, — и, заметив разочарование, если не сказать отчаяние своей собеседницы, Кожемякин попробовал ее утешить:
— Да плюнь ты! Подумаешь, полеты! Ничего хорошего.
Но в голосе Фрола не чувствовалось привычной твердости, врать добросердечный муромчанин не умел.
Поэтому он наклонился к самому уху Василисы и промолвил:
— Что ты у меня-то спрашиваешь, у чурбана… Ты у патронессы своей спроси. Товарищ Александра — она что-то вроде княжны. Может всё! То есть совсем всё. Смекаешь?
Василиса шморгнула красным носом и кротко кивнула. Мол, благодарствую. Мол, сотворю в наилучшем образе.