Глава 8 «Алые Тигры»

Февраль, 2621 г.

Орбита планеты Таргитай.

Система Дена, держава Большой Муром.


Долго Василиса не проспала. Через полчаса сон как рукой сняло.

Может, причиной было то, что дядя Толя постоянно чем-то пиликал и бибикал (Василиса пока еще не вполне четко запомнила, что этот прибор называется рацией).

А может, всему виной была такая непривычная невесомость. От нее даже сердце как-то по-другому стучало. И мысли в голове вроде как замедлились.

— Дядя Толя, у меня такое ощущение, — пожаловалась Василиса, — что я вишу вниз головой. Как-то очень много крови в ней теперь!

— Ничего не могу сделать, красавица, — вздохнул дядя Толя. — Это тебе не звездолет, где дейнекс-камера стоит.

— Какая камера?

— Ну, специальная машина, которая делает так, что ты вниз головой не висишь. То есть от нее становится всё как обычно. Сила тяжести появляется, как на планете.

— А почему на флуггере такой машины нет? — печально поинтересовалась Василиса.

— Да тяжелая она и дорогая. Считается, что ради пары пилотов и десятка пассажиров держать такую на флуггере — непозволительная роскошь.

— Но у воеводы-то главного на флуггере такая машина есть? И у бояр? — не отставала Василиса.

— У бояр есть. Такие корабли яхтами называются. Но это уже звездолеты. А на флуггерах всё равно нет, — отрезал дядя Толя. — Флуггер — он от звезды к звезде не прыгает, понимаешь? Флуггер нужен, чтобы над планетой покрутиться, до спутника долететь… На флуггере подолгу не летают.

— Но мы-то уже долго, — страдальчески прогундосила Василиса.

— Это разве долго! — махнул рукой дядя Толя. — Ты молись своему Перуну, ну или кому ты там молишься, чтобы мы дня на три тут не зависли.

— А что, можем? Я думала, ваши друзья-лиходеи нас где-то здесь поджидают.

Дядя Толя промолчал, что свидетельствовало о тяжелых экзистенциальных раздумьях, гнетущих его пилотскую душу. Затем со значением промолвил:

— Начнем с того, что мои друзья-лиходеи, которые на звездолете «Бульдог», здесь меня уже не поджидают. Какой ни будь хилый ваш Звездоплавательный Приказ, а слишком долго на таргитайской орбите торчать нельзя. Могут и прихватить за пятую точку. Так что «Бульдог»… «Бульдог» тю-тю, уже свалил.

— А вдруг не «тю-тю»?! Может, проверим?

— Ты слушай, слушай, не перебивай. Проверять, красавица, такие вещи мне сейчас совсем не хочется. Если вдруг ты права, и «Бульдог» пока еще здесь, на орбите… Или если он успел слетать на базу и теперь вдруг вернулся… Это для нас не вариант. Потому что на «Бульдог» лучше не соваться. Трудновато будет объяснить, почему это я, один-одинешенек, выжил в той заварухе на вашем проклятом пастбище.

— Ну так скажите им, как все было! Вины за вами нету!

— Да их не очень-то волнует, есть вина, нету… Они же не суд, чтобы разбираться, свидетелей заслушивать, записи переговоров смотреть… Под горячую руку попаду — и всё, нет дяди Толи! Поэтому сейчас я пробую связаться с другой бандой.

— Тоже скот, небось, воруют у наших, таргитайских? — с неодобрением осведомилась Василиса.

— Да нет, у этих калибр побольше! «Алыми Тиграми» зовутся! Их профиль — самые ценные и экзотические животные, какие только ни есть в Галактике. А с экзотикой у вас на Таргитае как раз порядок.

— А какие у нас редкие животные? У нас тут в лесу волк, да медведь, да лось… Случается росомаха кое-где… Ну соболь… Но это в горах, где снег выпадает.

— Ага, медведь да волк, — дядя Толя криво ухмыльнулся. — Это в оазисе вашем среднерусская природа насажена! А так-то на Таргитае черт знает что и сбоку бантик! Выражаясь научным языком, автохтонная биота!

— Авто… что?

— Биота автохтонная! То есть флора и фауна. Местная, своя. Которая испокон веков здесь водится, до появления человека. Свой зверь, своя птица, своя рыба… А заодно всякая трава и деревья. И вот среди той биоты какой-нибудь белый плавающий звероящер-носорог — тварь обычная и ничем не примечательная!

— Я про такого и не слышала отродясь! Никак смеетесь надо мной?

— Да что за упрямица такая! — сердито насупился бывалый пилот. — Погляди, что ли, фома неверующая, в окно!

— Черно в вашем окне, дядя Толя!

— А ты ниже погляди. Не туда, где черно, а туда, где зелено. На планету свою родную погляди!

С этими словами дядя Толя ловко выпростался из ремней своего ложемента, пролетел — благо, невесомость позволяла — над ногами Василисы, и рывком распахнул бронешторки штурманских обзорных иллюминаторов, которые находились далеко внизу, возле правой ее щиколотки.

Девушка ахнула. Под ней ласковым сине-зеленым светом лучился ее родной Таргитай.

Облачности почти не было. Из космоса прекрасно просматривались желтый песочный корж неузнанного Василисой континента и искрящийся на солнце океан, располосованный рябью далеких штормов да голубыми пятнами отмелей вокруг архипелагов. За океаном виднелся другой необъятный кус суши, позеленее.

— Вот, гляди, континент, на котором ты живешь — он на большое сердце похож.

— Вижу.

— А теперь присмотрись, какой цвет у этого сердца.

— Ну… темно-зеленый… почти черный.

— А в центре пятно какое?

— Зеленое… светло-зеленое.

— А почему так, вас в школе не учили?

— Нас в школе важным вещам учили! Как землю удобрять, как болезни лечить, как электричество спроворить! А про зеленый колер нет, не объясняли.

— Ну так тогда я за вашу школу поработаю! Разъясню тебе как мне один траппер разъяснил, из ученых беглый, из биологов. На самом деле человек на Таргитае нормально жить не может. Хотя и тепла здесь хватает, и кислорода в атмосфере. Только все местные организмы очень человека не любят. Антропофобная биота, понимаешь! Одних плющей ядовитых там у вас, на Таргитае, четыреста разновидностей. Так это только сказать — ядовитых плющей! Они натурально человека убивают! Шел ты по здешнему лесу, случайно плюща коснулся — и сразу обожгло тебя, как крапивой. Только от крапивы ожог отходит быстро, а от плюща ты сам отойдешь… В мир иной.

— Страсти какие! — ахнула Василиса.

А пилот вошел в просветительский раж и останавливаться не собирался:

— Еще бы! А грибы тут какие? Грибы — все сплошь отрава! Хуже поганок! И споры у них — яд! Вдохнул один раз — и с копыт! Никакой фауны, на земную похожей, нет и близко! Мясо звероящеров — несъедобное. Рыбоящеры — горькие как редька! Крупного рогатого скота — нет! Мелкого безрогого — нет! Первые колонисты пробовали коров разводить, так те коровы и недели здесь не продержались — двинули копыта на местном силосе!

— Страсти какие! — повторила Василиса. — И как же управились? С плющами этими? С грибами? С ящерами, прости господи?

— Упра-авились, — дядя Толя широко улыбнулся. Вид у него сразу стал такой счастливый, будто и замысел, и воплощение частичного терраформирования Таргитая были его личной заслугой. — Обычным нашим рыжим муравьём управились! Оказалось, стервец этот прожорливый, во-первых, нормально живет на корму из здешних фикусов. Ну а фикусов здесь разновидностей еще больше, чем плющей — повсюду растут! А во-вторых, и это главное, травит он своей муравьиной кислотой любую другую местную флору! Под корень выводит! Дохнут от нашего муравья целые леса!

— Да нешто ж этой муравьиной кислоты хватило, чтобы леса на Таргитае извести? — с сомнением спросила Василиса.

— Тут хитрость есть. Муравьи наши не то чтобы потравили всё, как обычными ядохимикатами. Они вызвали у здешних лесов что-то вроде аллергии.

— Аллергии?

— Ну это когда буквально вот десяти молекул какого-то вещества хватает, чтобы… чтобы всех вокруг от этого вещества тошнило! Включая деревья и травы… Понятно, что тошнит их как-то по-своему. Но результат такой, что жить они в присутствии муравьев уже не могут! Дохнут! Вот что значит аллергия!

— Был у нас пастух один — Чудило. Так у всей деревни эту… аллергию вызывал. Выгнали его к лешему! Чтоб не поганил!

— Так вот, Василиса Емельяновна, пока Большой Муром еще в Российскую Директорию входил, ну и твой Таргитай с ней заодно, определили на планете несколько пунктов. И муравьев туда буквально вагонами сыпали. Потом бульдозеры долго ездили, всё расчищали. Потом строили специальные фабрики, которые почву ускоренно производят и минерально обогащают. Потом был десант биологов, ботаников с саженцами, зверьем всяким… В общем, сделали вам красиво. Вначале у них получился круг диаметром сто километров. А потом до трехсот расширили. Вот это-то пятно тебе и кажется светлым, когда из космоса на него смотришь. А что темное — то местное.

— Какие дивные дива узнаешь от вас, дядя Толя, — только и смогла вымолвить впечатленная Василиса.

У нее еще оставалась масса вопросов. Например, почему ни она, ни кто-либо из ее родни всей этой истории не знал. Или почему диковинные звери из «старого леса» не забредают в «новый лес»? Кто им не дает? Ну не муравьи же?

Но главное, почему в Усольске все делают вид, будто весь Таргитай — он вот такой, и никакой другой! Ну и в школе об этом помалкивают… Зачем?

Но задать эти вопросы Василиса не успела. Потому что на панели перед дядей Толей вдруг замигала яркая оранжевая лампочка и прозвучал противный протяжный сигнал.

Василиса не знала, что уже полчаса «Кассиопея» в автоматическом режиме бросает направленными импульсами запрос за запросом в одну строго очерченную область небесной сферы. И что мигание оранжевой лампочки означает: они услышаны, им ответили.


Начались радиопереговоры.

Василиса не поняла ничегошеньки. Какие-то цифры, названия, странные интонации, когда неясно: тебе угрожают или, напротив, рады?

Однако, хотя конкретного содержания переговоров Василиса и не понимала, она очень даже почувствовала, что дядя Толя старается изо всех сил изобразить из себя крутого, тороватого и преуспевающего космического делягу.

В конце концов пилот выключил рацию и, повернувшись к Василисе, сказал:

— Ну этот Витаро, ну жу-ук…

— Он — жук? — серьезно перепросила Василиса. После рассказов про муравьев, терраформировавших Таргитай, она уже ничему не удивилась бы.

— Да нет, не буквально, конечно. «Жук» означает хитрый человек, ловчила. Я им, понимаешь, целую «Кассиопею» рабочую пригоню. А они еще выкобениваются.

— Кому — «им»? Тем, которые зверями торгуют, правильно?

— Ну да, «Алым Тиграм». Я с ними пересекался несколько раз по делам. Ребята они сносные. Прижимистые, но Кодекс Вольных Граждан Галактики уважают. В отличие от всяких муда… других граждан Галактики. Нам, конечно, невероятно повезло, что они сейчас вообще в районе Таргитая оказались. Они много куда летают с целью промысла. Таких Таргитаев у них — дюжины две, по всему Тремезианскому поясу.

— Так а где они? Где? — Василиса начала вертеть головой в надежде увидеть за одним из бронестекол кабины как минимум рейдер «Яхонт» из одноименного сериала.

— Ну уж не на опорной орбите, доця. Можешь быть уверена. На что у Звездоплавательного Приказа радары подслеповатые, но даже их может хватить, чтобы без малого километровую дуру засечь. «Алые Тигры» свой рейдер поставили в тень недостроенной крепости что на здешней геосинхронной орбите. Притерли так, чтобы при взгляде издалека корабль полностью сливался с бортом крепости, смекаешь?

— Это кто же им позволил?! Куда стража смотрит?!

— Нету стражи никакой, красавица! Крепость потому недостороенная, что заброшенная! А заброшенная — потому что недостороенная!

— Что за крепость такая? Зачем забросили?

— Затем, что у вас, в Большом Муроме, теперь свобода и полная независимость от московитов. Крепость-то строили еще при Российской Директории! Для военно-космических сил всё той же Директории! А у вас самих пупок развяжется такие крепости достраивать. Вот она и болтается себе. Сотни тысяч тонн железа. Без толку. На орбите. Геосинхронной.

— А что значит… гео… си… хрон?..

— Это значит, нам туда часа три скрипеть. На «Кассиопеюшке»-то.

— А порулить дадите? — с надеждой спросила Василиса.

— По-ру-лить? — вытаращил глаза дядя Толя. — Это что тебе, бричка, ослом запряженная?

— Но мы же в открытом космосе! Разбиться тут не обо что! И никого вокруг нет!

— Милая моя, — с усталой укоризной промолвил дядя Толя, — открытый космос на то и открытый космос, что недруг — или друг, который всё одно не к месту, потому как тоже создает навигационное препятствие — тут в любую секунду из Х-матрицы вывалиться может. Это раз. А два — ты одним резким движением можешь дать такую тягу, что тебя же саму, дуру, перегрузками завалит в «красный туман». Но тебя-то ладно, а ведь может и меня заодно! Проще говоря, потеряем мы с тобой сознание. Кто тогда флуггер дальше пилотировать будет?

— Ну, дело ваше, — пробормотала Василиса, стараясь изо всех сил не показывать обиду.

— В общем, ты постарайся, будь добра, как-нибудь заснуть. А я на вахте, так уж и быть, постою.


Стыковку со звездолетом «Алых Тигров», носящим фэнтезийное, будоражащее нервы название «Сумеречный Призрак», Василиса проспала глубоким детским сном.

Проснулась только когда на борту «Кассиопеи» вновь объявилась сила тяжести — ее генерировала дейнекс-камера «Сумеречного Призрака».

Кровь отлила от головы. Руки стали свинцовыми. Ноги — ватными и одновременно свинцовыми. Легкие едва-едва впускали в себя воздух. И столь же неохотно его выпускали.

— Вставай, краса-девица, — дядя Толя потрепал Василису за плечо. — Сейчас нас представят не кому-нибудь, а самому главе клана. Зовут его Гай Титанировая Шкура. Только ты, пожалуйста, не пугайся.

— А пошто я должна пугаться, дядя Толя?

— Ну, видишь ли… Гай Титанировая Шкура — он не человек, а…

— Робот?

— Нет.

— Клон? — Василиса щегольнула словцом, услышанным во время последней вылазки в Усольск.

— Да нет же! Он тигр. В смысле зверь. Акселерированный!

— Аксе… что?

— Акселерированный! Ну, его интеллектуальное и эмоциональное развитие ускорено специальными приборами. И таблетками. В общем, ускорено. А потом поднято на несколько ступенек. И в итоге он такой же умный, как глупый человек.

— И говорить умеет?!

— Умеет. Для этого у него специальный синтезатор на шее имеется. Но я тебя убедительно прошу: ты молчи. В крайнем случае — соглашайся со всем. Говорить за нас двоих буду я. И помни, если мы Гаю не понравимся, если мы покажемся подозрительными, какими-нибудь там агентами вашей этой муромской безопасности… Или другой какой безопасности… трапперы вышвырнут нас в открытый космос.

— В космо-ос?

— Прямо. В открытый. Космос.

Василиса хлопала ресницами. Только там, на «Сумеречном Призраке», до нее начала доходить беспрецедентная дерзость ею же самою содеянного.


Акселерированный тигр Гай Титанировая Шкура был настроен довольно-таки по-тигриному, то есть кровожадно.

Вообще-то, его настроение было вызвано тем, что из пяти групп, отправленных охотиться в коренные таргитайские леса на «автохтонную биоту», одна растратила впустую кучу топлива и не поймала вообще ничего, а две другие как-то подозрительно отмалчивались, и у Гая шевелились подозрения, что негодяи обстряпывают за его спиной какие-то нелегальные сделки.

Но дядя Толя с Василисой этого не знали. Поэтому перетрухнули не на шутку.

— Так ты, значит, с бор-рта «Бульдога»?!! — рыкнул Гай. Его речевой синтезатор проговаривал все звуки чисто, но тигр дополнительно порыкивал собственной глоткой, аккомпанируя некоторым словам, так что выходило «знар-рчит», «Бур-рдог-ра». — Ну и кто у вас там астр-р-рогатор-р?!!

— Астрогатор? Штурман в смысле? — дядя Толя взялся лихорадочно припоминать. — Якоб по кличке Двойной Дайкири… Нет, не Якоб?.. Да не-е, точно он!

— Тебе лучше знать, — уклончиво сказал Гай. — А инженер-двигателист кто?

— Не знаю даже… Может Драган, как там его, забыл прозвище… Или Хулио Ящерица? Или теперь уже Стормо Пинчетти?

Гай бесстрастно молчал, сохраняя, так сказать, «лицо игрока в покер» — как выражались у трапперов.

— Я вообще не помню! — сдался дядя Толя. — Я же пилот флуггера, не звездолетчик.

— Пилот? Из какой бригады?

— Свена Халле.

— Из той, которая погибла в полном составе? — Гай выказал завидную осведомленность. Впрочем, все трапперы знали, что клан «Алые Тигры» ведет свои дела очень серьезно и агентурные сведения собирает что твое ГАБ — Глобальное Агентство Безопасности.

— Из той самой.

— Расскажи, как все было! — потребовал Гай.

Дядя Толя выдал на удивление толковый и сжатый рассказ.

— Значит, эта девчонка тебя и выходила раненого. Так?

— Ага! — кивнула Василиса. Она была настолько зачарована говорящим тигром, что вообще не поняла вопроса и ответила бы «ага!» на любой.

— И вы вместе сбежали? А теперь хотите, чтобы я взял вас на работу?

— Ага-ага, — хором повторили Василиса с дядей Толей.

— А что вы умеете делать?

— Я — пилот. Водил «Кассиопею», «Андромеду», «Малагу». Могу, если надо, всякие орбитально-каботажные корабли пилотировать. Мусорщик, контейнеровоз, буксир…

— Сразу видно, не самоучка, — в голосе Гая дяде Толе послышалась ирония.

— Конечно, не самоучка. Пять лет Подольской летной школы! Потом пятнадцать — по специальности работал, на всех основных маршрутах Солнечной и Барнарда.

— А потом что? Почему к пиратам прибился?

Дядя Толя надолго замолчал. Василисе стало понятно, что затронутая тема для ее товарища крайне болезненна. Однако молчать дяде Толе не велел инстинкт самосохранения.

— Да случай один… Допустил преступную халатность во время рейса, — не поднимая глаз от пола, сдавленным голосом сказал дядя Толя. — Под суд надо было идти. А неудобно перед женой — страх! Перед дочкой неудобно тоже… Такой позор! В общем, испугался. К счастью, я под подпиской был, то есть не в тюрьме еще. Так я инсценировал, будто я утонул и что рыбы меня сожрали… Гидроцикл после себя на волнах болтаться оставил, плавки окровавленные в кораллы засунул…

Тигр смотрел на дядю Толю, не мигая. Василисе почудилось, что он сейчас прыгнет и откусит горемычному пилоту голову.

— Где инсценировал? — спросил Гай.

— На Сокотре. Курорт такой на Земле есть.

— Сокотра… — повторил Гай и, отведя наконец от дяди Толи свой светло-горящий взор, задумался.

Поскольку Гай Титанировая Шкура был не человеком, а акселерированным зверем, в те секунды он ожидал, пока парсер, сопряженный с речевым синтезатором, осуществит поиск по огромной базе данных и затем вернет результаты в его мозг через имплантированный нейроинтерфейс. То есть его «задумчивость» была не вполне тем, что под этим словом привыкли понимать люди.

Но вот поиск по слову «Сокотра» завершился. Данные поступили в тигриный мозг и Гай, вновь вперившись в дядю Толю тяжелым плотоядным взглядом, проговорил:

— Сокотра — остров в Индийском океане, на юге. А Российская Директория, насколько я помню, это северная часть континента Евразия. Если ты действительно был под подпиской о невыезде, как смог пересечь границу и попасть на Сокотру?

Но поймать дядю Толю на слове было ох нелегко!

— Сокотра — заморское владение России. Так что когда летишь из Москвы на Сокотру, границу не пересекаешь.

Тигр еще раз «задумался», проверяя эту информацию. Затем он милостиво повелел:

— Продолжай. Ты инсценировал, что тебя сожрали рыбы. Что было дальше?

— Дальше все поверили, что я погиб. Или сделали вид, что поверили. Ну а сам я тем временем к трапперам нанялся. Контакты у меня имелись после одного случая, когда мы с этими ребятами друг другу крепко подмогли… Но это длинная история.

— Не жалеешь? — спросил Гай со своей фирменной тигриной усмешкой.

— Жалею, — честно признался дядя Толя. — За дочкой страшно скучаю. Ну и за Наташкой, то есть за женой. Но за ней скорее как за человеком, чем как за женщиной. Часто просыпаюсь среди ночи, и думаю: а вот если бы я тогда под суд пошел, не сдрейфил, так уже, наверное, и вышел бы… А может и раньше даже вышел — адвокаты, амнистия, деятельное раскаяние осужденного… А так — ни документов, ни доброго имени.

— Да знаю я, мне можно не объяснять. Тут каждый второй такой.

— А так, выходит, я сам себя наказал даже больше, чем меня Родина бы наказала.

Гай Титанировая Шкура понимающе кивнул, чем еще больше удивил Василису. Она, конечно, и раньше подозревала, что животные — они очень умные. Но теперь ее подозрения были подтверждены даже не на сто, а на все триста процентов. А история дяди Толи ее очень тронула, хотя слово «халатность» ассоциировалось у нее исключительно с банно-купальным предметом одежды, халатом.

Меж тем, речь вновь зашла о ней.

— А девчонка что умеет?

— Я умею ухаживать за зверями. И вкусно готовить умею, — отвечала Василиса. — Ну а еще прясть, вышивать, бисером и гладью, кружево плести, — быстрой скороговоркой закончила она.

— Ухаживать? А что, это нам нужно. А насчет готовки… Пожалуй, тоже бывает нужно. На «Призраке»-то коков полно. А вот в высадочных партиях, на планетах, бывает и впрямь готовить некому… Так что берем тебя, пожалуй. Точнее так: вас обоих берем. И запомните: начнете тут заниматься подозрительными делишками, вынюхивать, выспрашивать, контачить с кем не просят — откушу вам головы.

После этих слов Гай Титанировая Шкура широко раскрыл пасть и грозно, громко зарычал.

В этом рыке было столько непокоренной мощи дикой природы, что она вмиг развеяла старательно сотканную иллюзию «антропоморфности» Гая. А ведь еще минуту назад Гай и впрямь казался им мудрым, хотя и мрачноватым человеком, лишь по недоразумению очутившимся в тигриной шкуре!

Загрузка...