Пилот-девица

Глава 9 Хозяйство цувертера Пивня

Март, 2621 г.

Форт «Вольный».

Планета Зиберта, система Моргенштерн, Тремезианский пояс.

Трапперы клана «Алые Тигры» жили на базе, которая несколько помпезно (по мнению дяди Толи) и очень романтично (по убеждению Василисы) именовалась фортом.

У форта имелось собственное имя — «Вольный». Относительно этого имени вкусы Василисы и дяди Толи сходились: оно не нравилось обоим.

Форт «Вольный» располагался на планете Зиберта. Это всесторонне неприятное небесное тело являлось третьей планетой системы Моргенштерн — одной из многих в Тремезианском поясе, за которыми давно утвердилась дурная слава.

В густой как суп атмосфере Зиберты бушевали штормовые ветры. Но трапперский звездолет «Сумеречный Призрак» решил не дожидаться улучшения погоды, болтаясь на орбите, и решительно пошел на посадку.

Для этого кораблю потребовалось для начала преодолеть высотный ураган.

— Ураган у них тут в аккурат под термопаузой, — пробормотал дядя Толя, но для Василисы его слова, конечно, были вычурной бессмыслицей.

После термопаузы «Сумеречный Призрак» прошел — с изрядной поперечной болтанкой — слой стратосферных метановых облаков. Ниже, на высоте в пятнадцать километров, начались башнеподобные аммиачные тучи.

Василиса, которой «жук» Витаро милостиво дозволил глядеть в один из экранов внешнего наблюдения, восторженно ахнула.

В ослепительных лучах Моргенштерна облака-башни переливались сотнями оттенков синего, голубого, сиреневого, фиолетового. Трапперский рейдер скользил между ними, как… Василисе не доставало слов и образов, чтобы сказать — как!

— Любо! Любо! — восторженно восклицала она, нетерпеливо подпрыгивая на месте.

Дядя Толя и Витаро — люди, мягко говоря, не самые сердечные и вообще недобрые — обменялись за спиной муромчанки отцовскими улыбками. Такое душевное тепло, такой свет искренней радости исходили в ту минуту от нечаянной пассажирки трапперского рейдера!

Увы, очень скоро иллюминированное волшебство закончилось.

Корабль вошел в самые низкие, самые теплые облака из водяных паров.

Дивная картинка на мониторах сменилась непроглядной войлочной мглой. Пошла вторая волна болтанки — еще более изнурительная, чем предыдущая.

Чтобы парировать небесный шторм, пилотам рейдера пришлось запустить на всю катушку не только маневровые, но и орбитальные двигатели. Стало так шумно, будто они всей компанией зачем-то решили пересидеть грозу под водопадом.

Тут-то Василиса наконец поверила, что Зиберта, вопреки своему имени сказочной принцессы, действительно крайне опасная и малоприятная планета — как ее и анонсировал дядя Толя.

Наконец корабль, громыхнув посадочными опорами по скальной породе, сел на замаскированную посадочную площадку форта «Вольный».

Еще десять минут техники прилаживали к одному из шлюзов корабля переходную тубу-«гармошку». А затем дядя Толя с Василисой, сопровождаемые Витаро, отправились навстречу новой жизни…

Стоило им попасть в форт «Вольный», как случилось нечто неожиданное.

Пока они летели, дядя Толя взирал на коридоры и выгородки «Сумеречного Призрака» с самым скучающим видом. Не вызвали у бывалого космического волка никаких эмоций и атмосферные красоты Зиберты. Но в трапперском форту дядя Толя преобразился!

— Нет, ты только погляди, — трещал он, ни к кому особенно не обращаясь, — чисто, как в операционной! Светло! Хвоей пахнет! Горшки с цветами везде! Да что они вообще себе думают?! Что за русские порядки?! Тут же отребье из всех директорий! Сброд блатных и шайка нищих, натурально! Да они как не трапперы вообще! Это сколько ж надо киберуборщиков нагнать?! Полироли жидкой одной, небось, литров сто в неделю уходит! И это трапперская вольница… Держите меня, православные!

Василиса же принимала светлые, опрятные интерьеры форта за должное. Там всё было как на рейдере «Яхонт» из сериала. То есть в точности так, как — по ее мнению — и должно быть в космосе везде!

Близ одного из лифтов высокий, с длинным костистым подбородком и холодными глазами «жук» Витаро притормозил.

— Что ж, господин Харин, вам туда, — он указал пальцем в направлении коридора, выстланного голубой ковровой дорожкой. — Дойдете до ангара, представитесь технику по имени Абдулла Али Илмаз. Он подыщет для вас койку и все прочее… А ты, bellezza, пойдешь со мной, — последние слова Витаро обратил уже к Василисе.

Почему-то Василиса была уверена, что тут и конец ее экзотическому знакомству с дядей Толей. Может быть даже, они вообще никогда больше не увидятся. Вот сейчас дядя Толя, махнув рукой после какой-нибудь неласковой белиберды вроде «Ну бывай, коза», потащится искать упомянутого техника Абдуллу — и всё.

Но оказалось — вовсе нет!

— Не так быстро, — дядя Толя повернулся и тяжелым взглядом бывалого траппера поглядел на Витаро в упор. — Я должен убедиться, что у девушки будут достойные соседки. Ну и что вообще… всё чинно-благородно. Я ведь за нее вроде как отвечаю… Понял?

Соседок у Василисы не оказалось ни одной. С женщинами у трапперов вообще была напряженка.

Жить ее определили поближе к месту работы — прямо в зверинец. Точнее, в комнату, которую раньше занимал смотритель зверинца (трапперы почему-то называли его на немецкий лад — цувертер) с зоологической фамилией Пивень.

Бедолага Пивень пропал без вести десять дней назад на фирновых ледниках планеты Вентус, где «Алые Тигры» пытались пополнить ассортимент своего фантастического зоомагазина удивительной летающей рыбой ихтиоптериксом.

Куда именно задевался Пивень, без устали обсуждали в трапперской пивной все последние дни.

Версии озвучивались разные.

«Инфаркт, мужик он уже немолодой.»

«Сбежал, потому что денег был должен серьезным людям.»

«Ухнул в промоину — и с концами!»

Но версии версиями, а реальность, данная в ощущениях, была одна: спасмероприятия ничего не дали, за два дня от бедолаги не дождались ни ответа, ни привета. Хоть бы какой хрип в рации, хоть бы одна сигнальная ракета!

В общем, опрятная каморка цувертера Пивня теперь пустовала. За зверьми ухаживать было некому, кроме охранника, инвалида Жиля.

Жиль был ленив, немолод, одноног и, главное, находился на особом счету за давние заслуги перед кланом. И, стало быть, убирательно-кормительную работу смотрителя считал для себя унизительной.

А диковинных животных в зверинце «Алых Тигров» было ох немало! И каждое требовало своего особого подхода.

Взять хотя бы исполинскую морскую звезду по имени Марина с планеты Желтый Мыс.

Для нее специальные устройства воссоздавали ядовитый океан ее буйной родины. Устройства, случалось, барахлили, заканчивались реактивы, да и грубияны-трапперы то и дело пугали нежную красавицу, стуча кулаками по бронестеклу аквариума.

Или вот, к примеру, паук-попрыгун, названный Вратарем за свою страсть повисать на декоративных воротцах.

Кормить Вратаря нужно было только особыми улитками с его родной планеты Квай, непременно живыми. И не просто так «кормить», а закладывать тушки в специальную пушечку наподобие тех, которые плюются мячами на теннисных кортах. Пушечка выстрелит улиткой в паука, паук подпрыгнет, поймает улитку и вуаля — позавтракал!

Что уж говорить о знаменитом пельтианском халкозавре!

Зверь этот, помимо свирепости, отличался отвратительным нравом. Он был агрессивен, как сто бойцовых псов и при этом глуп, как амеба. Но даже у такой няшки были особые требования!

Например, ему надо было подтачивать когти особой машинкой, предварительно обездвижив в углу вольера при помощи механических манипуляторов. А чтобы у него не пересыхали трахеи, требовалось два раза в день включать в гигантском вольере установки искусственного дождя.

Гай Титанировая Шкура уже многажды давал себе зарок не связываться с пельтианскими халкозаврами — одинаково утомительными и в ловле, и в содержании — а главное, лично ему, тигру, чем-то невыразимо антипатичными. Но всякий раз жадность побеждала. Вот и сейчас богатый клиент из числа потомственных нефтяников Директории Ислам пообещал ему сумму, отказаться от которой Гаю не хватило моральных сил.

Украшением зверинца по праву считался крупный (с хвостом — три метра) и вполне половозрелый василиск.

Это исключительно редкое животное, на воле обитающее в подземных кристаллических лесах, что заполняли пещерные комплексы нескольких погасших вулканов планеты Наотар, было старожилом форта «Вольный».

По сути, василиска — единственного из всех — не предполагалось никому продавать или дарить.

Когда-то от этого экземпляра отказался клиент (точнее, клиента попросту застрелили), а новых желающих купить диковину никак не находилось…

В итоге Гай, а вместе с ним и его соратники так привыкли к уроду, что уже не могли себе представить жизни без него. Фактически, василиск, которому дали регбистское имя Буч, стал своего рода талисманом трапперского клана «Алые Тигры».

Ни на одно животное не похожий, Буч на длинных, как бы птичьих ногах с цепкими пальцами и длинными когтями медленно носил свое тучное, но при этом гибкое, покрытое крупными, антрацитно блестящими чешуями тело по вольеру и изредка издавал звуки, похожие на шипение крупной змеи.

Несмотря на годы, прожитые в одном и том же тесном вольере, василиск с энергичным изумлением вертел своей ящерообразной головой на длинной лебединой шее и взгляд его как будто спрашивал сердито: «Это что еще такое? Куда меня занесло?»

Солнечного света василиск совершенно не переносил. Как и вообще любых плотных фотонных потоков из середины оптического спектра. Василисе было велено никогда и ни за что животину ярким светом не освещать.

Жиль рассказал Василисе, что голосовые связки василиска Буча подрезали в первый же час после его поимки. В природе голос василиска похож на визг циркулярной пилы, а вовсе даже не на змеиное шипение, по децибельной же громкости приближается к пневматическому молотку!

Но дело даже не в децибелах. А в том, что некоторые частоты издаваемых василиском звуков — и дальше Жиль начал изобильно сыпать непонятными для Василисы словами — воздействуют на ту часть головного мозга человека, которая называется «палеокортекс».

Достаточно короткой акустической атаки — и человек впадает в ступор, как бы каменеет. И вот пока окаменевшая жертва не может двинуться, василиск подбегает вплотную, перекусывает ей глотку и, вдосталь насосавшись густо пенящейся алой крови, по-гурмански медленно выедает ее вкусные потрошки.

— Но это в природе потрошки. Причем не человеческие, ясное дело — где они столько людей найдут, дураков нет! — а наотарских пещерных лемуров. Здесь же мы кормим его обычной говядиной из расчета два килограмма в день, — пояснил Жиль. — Мясо ты будешь брать на кухне, у помощника повара по имени Дино, размораживать в микроволновке, и класть вот сюда, — Жиль показал на выдвигающуюся пластиковую кормилку своим пухлым лиловым пальцем. — Главное, не суй в кормилку свои бархатные ручки. Ну и в глаза ему пореже смотри. От этого потом голова адски болит — сто раз проверял…

Василиса, ошарашенная знакомством с трапперским талисманом, лишь покорно кивала. Да, мол, все сделаю, как велено.

Жиль еще много говорил о ее обязанностях. Как именно убирать, чтоб на полу клетки не оставалось разводов, как выставлять освещение на ночь, как менять картриджи с химикатами и как вызывать ветеринара.

Что могла Василиса записала — своими вычурными круглобокими муромскими каракулями. Что не могла — запомнила.

Последним пунктом в ее тетради значилось: «Пиво для Жиля носить из автомата по правую сторону от входа в Главный Ангар. Кукурузное пиво категорически не брать — от него Жиля пучит.»

А потом Василиса собрала вещи цувертера Пивня в большую коробку из-под апельсинов, застелила его койку свежим бельем и, едва коснувшись ухом подушки, заснула.

Дни сменялись днями. Василиса трудилась в трапперском зверинце не за страх, а за совесть.

Многому пришлось научиться, многое — позабыть. Например, вкус парного молока. Или кислый, дразнящий ноздри запах моченой репы.

Лишь иногда, по выходным, у Василисы выдавалась возможность немного почитать.

И тогда, лежа на узкой койке, она читала с планшета книги из серии «Библиотека юного космонавта».

Казалось бы, что за смысл читать про космос, несколько недель безвылазно находясь в этом самом космосе?

Но Василиса таким вопросом не задавалась. Вместе с юными космонавтами она входила в атмосферы удаленных планет, на ходу штопала метеоритные пробоины, заслонялась экранами от протонных вспышек, доедала последние тюбики протеиновых консервов.

Раз в три дня Василису навещал дядя Толя — пилотируя свою старушку «Кассиопею», он тоже трудился на благо клана.

Сам дядя Толя говорил, что выполняет личные поручения Гая Титанировой Шкуры. Но Василиса, которая успела уже немного изучить своего незадачливого и при этом крайне тщеславного друга, подозревала, что дядя Толя немножечко привирает, чтобы ее впечатлить. И что на самом деле он выполняет вполне тривиальные рейсы с рудой на борту между копями Шварцвальда и «Вольным». От рассвета и до обеда, по расписанию.

Однажды Василиса сообразила, что если брать пиво в автомате не только для Жиля, но и для дяди Толи, их досужие беседы станут более продолжительными и занимательными.

Так и вышло: дядя Толя начал рассказывать соленые анекдоты, делиться минимально отретушированными «для дофина» случаями из жизни, а однажды, расчувствовавшись, даже подарил Василисе пистолет.

— Трофейный! — пояснил дядя Толя, многозначительно качнув головой.

Смысла слова «трофейный» Василиса не знала. Его пришлось посмотреть в словаре.

За пару вечеров добрый дядя Толя научил Василису всему, что девица должна знать о пистолете. Вот обойма, вот патроны, вот баллончик жидкого пороха, а вот — предохранитель. Чик вверх, чик вниз. Так — стреляем, этак — выстрела не будет.

— Пре-до-хра-ни-тель. И запомни, егоза, миллионы гражданских чистоплюев погорели на том, что размахивали перед носом у лихих ребят стволом на предохранителе. Поэтому если уж влезла в неприятности, с предохранителя — долой!

Кроме дяди Толи, Василиса много общалась со сторожем Жилем. Этот неопрятный шестидесятилетний звездопроходец, с протезом вместо правой ноги и надписью «Я ТАК И ЗНАЛ» на футболке, воплощал идеальный тип наставника тех самых лихих трапперов из клана «Звездные Бульдоги», которые нашли свой конец под пулями да картечью красносельских мужиков.

Но вот сейчас Жиль по иронии судьбы наставничал не над трапперской молодежью, а над Василисой.

Жиль рассказывал немного и рассказы его были крайне скудны на эмоции — словно он экономил не только слова, но и восклицательные знаки вместе с вопросительными.

Так, самые невероятные подробности жизни и анатомии наотарских василисков в его изложении звучали следующим образом:

— Бывают еще диадемы. Такие пятна во лбу. Сам не видел. В книгах не пишут. Рассказывал один серьезный человек. Диадема бьет по мозгам светом. Вроде как акустическая атака. Только светом. Рубит хуже чем криком. Тоже валит в паралич. А еще несут яйца. Яйца из благородных камней. Василиск жрет там под землей минералы всякие. Вроде как улучшает их. И откладывает яйца. Бывают рубиновые, бывают сапфировые…

Ну и так далее. В глазах Василисы эти истории чего-то стоили бы, будь они расцвечены личным сопереживанием рассказчика. А так — всего лишь какие-то унылые небылицы.

Зато у Жиля была отличная коллекция из тысяч комедий — от зари кинематографа и до дня сегодняшнего. Он смотрел и пересматривал их в одиночестве своей каптерки.

Громче всего сторож смеялся над комедиями со стародавним клоуном Нильсеном — немолодым и одышливым.

Но Василиса, как ни тщилась, ничего столь уж гомерически смешного в них не находила. Тем более что клоун Нильсен, седой, благовидный кривляка, был страсть как похож на усольского градоначальника Орлика Петровича Батогина, который частенько бывал в гостях у ее тяти.

«Это ж надо, до чего доброго человека нужда довела!» — жалела клоуна Нильсена сердобольная Василиса, когда тот в очередной раз напарывался стыдным местом на какой-нибудь поручень, пень или сапог агрессивного супостата.

Однажды утром, когда Василиса возилась с картриджем системы жизнеобеспечения морской звезды Марины, заждавшейся прилета своего нелегального покупателя с далекой Земли, в зверинец явились гости.

Поскольку трапперы, народ косный и малолюбопытный, зверинец обычно вниманием не жаловали, гости эти стали для муромчанки полной неожиданностью.

Первый был уже знаком Василисе как заместитель Гая Титанировой Шкуры. Он был импозантно чернокож, плотен телесно и, не снимая даже на ночь, носил пальто фасона тренчкоат (который Василиса, конечно, называла «камзолом»). Его звали Боб Джи Кейн. У него был бархатный голос и обходительные манеры преуспевающего столичного жиголо.

Второго гостя Василиса видела первый раз в жизни.

Боб Джи Кейн называл его «господин Блад». А также, когда хотел подольститься, «Кормчий».

Интуиция подсказывала Василисе, что Боб Джи Кейн не любит и побаивается этого самого Блада, который, к слову, был одет более чем экзотично — в белый костюм-тройку с черной бабочкой. Картину изнуренного аристократизма довершала трость с набалдашником в виде головы какого-то диковинного гада.

Боб Джи Кейн и господин Блад пришли в зверинец на короткую экскурсию.

Точнее, они хотели посмотреть на одного-единственного зверя — василиска Буча — о чем тотчас сообщили Жилю, который расплылся в раболепных гримасах и понесся заваривать ароматный бразильский кофе по собственному тайному рецепту.

«Какое счастье, что я успела с утра всё вылизать в клетке этой уродливой твари! Вот было бы позорище, если бы не успела!» — ликовала Василиса, краем уха прислушиваясь к разговору между важными гостями (Жиль называл их «виплом»).

— Так вот он какой, этот наотарский эндемик… Что ж, он воистину прекрасен! — не скрывая восхищения, воскликнул господин Блад и воздел руки вверх на манер жрецов Перуна при исполнении обрядов. — И вполне отвечает своему названию! Это царь! Царь зверей! Опасный и неустрашимый!

— Да, он у нас такой, — самодовольно ухмыльнулся Боб Джи Кейн. — Уже несколько раз нам предлагали продать негодяя… Но мы — ни в какую!

— Отчего же?

— Много разных причин. Одни только так называемые опаловые яйца дают неплохой доход. И со сбытом нет проблем, ведь этот особый опал очень ценится!

— И что, он действительно несет яйца, как о том рассказывают? И как часто? — поинтересовался господин Блад, и этот его интерес был по-детски искренним, что удивило даже Василису.

— Еще как! Раз в месяц. Максимум — в два месяца! Р-раз — и яйцо!

«Ну и враль…» — с неодобрением подумала Василиса.

За те недели, что она прибиралась за василиском, тот ни разу не снес не то что опалового яйца, а хотя бы опаловой горошины, даже «так называемой». И никаких признаков того, что снесет в обозримом будущем, не демонстрировал!

Василиса так увлеклась своими потаенными мыслями, что когда господин Блад подозвал ее, она отреагировала не сразу. Пирату пришлось позвать ее дважды!

— Не бойся нас, дитя мое! — произнес тошно-сладеньким голосом неразоблаченного педофила господин Блад.

— Василиса! Слышала, что сказано?! — поддержал дорогого гостя грозный Боб Джи Кейн.

Тарахтя ступенями, Василиса второпях слезла с высокой стремянки, вытерла руки о спецовку и подошла к гостям, стараясь не глядеть в глаза мужчинам, как того требовал строгий муромский этикет. Да и без этикета ей было ясно: ни к чему это!

— Скажи-ка, дитя мое, — вкрадчиво промолвил Блад, — какие они, эти опаловые яйца, которыми несется ваш василиск?

В первое мгновение Василиса хотела сказать правду. Мол, работаю недавно, легендарных яиц увидеть не успела.

Но, уловив напряжение или даже угрозу, которые исходили от Боба Джи Кейна, чувствительная Василиса поняла, что за правду тот ее попросту прибьет. Поэтому она освежила в памяти недавние рассказы сторожа Жиля и, старательно изображая поселковую дурочку, каковой отродясь не являлась, отвечала:

— Тут, сударь, дело-то какое… Они в слизи все выходят, энтые яйца… И мне не велено самой их оттирать. На такое дело особый человек даден, Жилем прозывается. Но однажды Жиль показывал мне, каковы из себя яйца эти диковинные. Сияют, что твое золото! Будто внутри у них — огонь! И не простой такой огонь… а как бы… горний! — Василиса закатила глаза к потолку и трогательно сложила на груди свои ладошки.

Кормчий с недоумением посмотрел на Боба Джи Кейна. Мол, что за говорок? Что за странная девчонка?

— Да из Большого Мурома она. Ретроспективная до жути, — пояснил Боб Джи Кейн. — Приютили из жалости. От родителей сбежала. Те ее били и поступать на учебу не разрешали.

Последнее сообщение вызвало в господине Бладе неожиданно бурное оживление.

Он улыбнулся во все тридцать два холеных фарфоровых зуба. Потрепал Василису по щеке и вынул из внутреннего кармана своего белого пиджака… двойное складное зеркальце! Крышечка зеркальца была украшена эмалью и полудрагоценными камнями.

— Сбежала? Из дому? Ай да умница! Ай да лисичка! Характер! Глазки! Прелесть! Уважаю! Вот тебе, ромашечка, — с этими словами господин Блад протянул Василисе зеркальце.

Если бы Василиса зналась в латинице, она разглядела бы в извивах узора монограмму «J.B.», что означало, конечно, Jeremiah Blood — «Иеремия Блад». А будь она поопытней — заподозрила бы Кормчего в кривой сексуальной ориентации. Ну разве пресловутый «нормальный мужик» будет носить в кармане зеркальце? Он же не женщина, у него тушь на глазах потечь не может! Но Василиса была настоящей муромчанкой. И ничего такого не подумала.

Думала же она о другом: надо бы отказаться от подарка… Уж больно не понравился ей этот Кормчий, а ведь у них считалось, что от дурных людей подарки ничего окромя несчастий не приносят. Но Боб Джи Кейн сделал такое лицо, что Василиса поняла: тут не до шуток, подарок придется взять, потому что «так велено».

— А что сбежала — так это правильно! — продолжал Блад. — Сам от своих ноги сделал, когда мальчишкой был! Однажды после очередной взбучки выскочил из дома, пешком до космодрома дошел, пятнадцать километров между прочим, в контейнеровоз забрался — и бывайте, мама с папой, сами тяните свою рабскую лямку, растите свою кукурузу и пойте алилуйю в церковном хоре! Ваш сын выбрал судьбу свободного человека!

Прочие обитатели зверинца никакого интереса у злодея в белом не вызвали.

И хотя Василиса, чтобы впечатлить гостя, специально положила пельтианскому халкозавру в кормилку свежего мяска (пусть Кормчий поглядит, с какой потешной жадностью зверь ест!), на чавкающего насекомоящера никто даже не взглянул. Подумаешь! Да и к душистому кардамоновому кофе, принесенному сторожем, никто не притронулся.

— Ф-фух, — хором вздохнули Василиса и Жиль, когда двери за «виплом» с успокаивающим шипением затворились.

Василиса мирно спала в своей каморочке, когда вдруг погруженный во мрак зверинец озарили разгоревшиеся по-дневному световые панели. (Исключая, разумеется, сектор василиска, где панели раз и навсегда были настроены на тусклое, зловещее синее свечение.)

Девушка посмотрела на часы — было пять часов утра по местному времени.

Хм. Утро наступило на три часа раньше положенного!

Недовольно засопев, Василиса села на кровати и потянулась. Не иначе как Жиль напился и балует!

Свет действительно включил Жиль — когда явились люди Кормчего, он в восемнадцатый раз досматривал «Без вины виноватый», свою любимую комедию из такого далекого и такого невегетарианского двадцатого века.

Три сонных небритых мордоворота уголовной наружности, не вынимая из уголков рта обильно дымящих кубинских сигар, вкатили в зверинец похожий на огромный гроб контейнер для транспортировки живности. Вслед за чем потребовали:

— Давайте сюда вашего василиска, нам пора лететь!

— Что значит «давайте сюда»? — осведомился Жиль, предусмотрительно отступая к пульту сигнализации, где, само собой, имелась кнопка вызова вооруженного наряда. — На каком основании?

— А на таком, что ваш главный его нашему главному в покер проиграл!

— Наш главный в покер не играет. Тиграм это вообще не свойственно, — спокойно сказал Жиль.

— Мы не тигра вашего имеем в виду. А этого… ну… Кейна, — пояснил самый мордатый. И затушил сигару в подошву ботинка.

— Минуточку, господа, я должен проверить эти сведения, — ледяным тоном произнес Жиль.

Сведения, увы, подтвердились. Бледный как полотно Боб Джи Кейн приказал Жилю «оказать всемерное содействие» в пересадке и транспортировке твари на «Левиафан» — корабль пиратов Иеремии Блада.

Василиса, которая уже поняла, к чему все идет, живо натянула спецовку и теперь стояла рядом с Жилем, лупая сонными глазенками.

Ох и намаялись же они с этим василиском!

Тварь тоже была спросонья. Она шипела, кусала манипуляторы, скакала по вольеру, бросая на пиратов за стеклом взгляды, исполненные отборной, не животной, но уже человеческой какой-то ненависти.

Василиса совала Бучу мясо и вкусняшки.

Василиса наполняла его поилку заплесневелым йогуртом, до которого тот был охотником.

Василиса уговаривала его. Ни в какую! Лишь при помощи брандспойта, изрыгающего жидкий азот, им с Жилем удалось загнать инопланетного хищника в жерло транспортировочного контейнера.

И когда захлопнулся его люк, похожий на крышку пусковой ракетной шахты, они еще долго были обречены слушать, как злобно бьется зверь, как он скребет контейнер когтями и надсадно шипит.

— Не хочет ехать к новому папочке, — печально вздохнул Жиль.

Но подручным Иеремии Блада было плевать на желания василиска Буча.

— А кто у него спрашивает? Главное, что Кормчий хочет, чтобы он ехал. Так что пусть сворачивает базар, пока его на ремни не нарезали!

Подведя такую четкую черту под ситуацией, несвятая троица укатила контейнер с василиском в неизвестность.

— Ну вот и славненько, — промолвила Василиса, утирая трудовой пот со лба.

Говоря по совести, василиск Буч ей никогда не нравился. Хотя, в принципе, отзывчивое сердечко Василисы было открыто всякой божьей твари.

Дело было даже не в том, что василиск — хищник.

Подумаешь!

Вон халкозавр — хищник из хищников, безо всяких проблесков ненасилия и непротивления. Однако Василисе халкозавр нравится. И Василиса ему нравилась.

Когда она убирала в клетке, халкозаврушка, муси-пуська, терся о манипулятор своим гладким боком. А василиск — тот даже не поворачивался, когда Василиса наливала ему питательный витаминно-кровяной коктейль, который он, по уверениям Жиля, любил даже больше плесневелого йогурта!

Василиск не реагировал и когда она ласково звала его, чтобы дать вкусняшку, хотя девушка знала: он слышит, всё прекрасно слышит и понимает!

Какое-то густое, хотя и немного абстрактное зло распространялось во все стороны от этой уродливой зверюги.

Как, впрочем, и от господина Блада в белом костюме. И в этом плане Василису совсем не удивляло, что Блад приложил все усилия к тому, чтобы овладеть злюкой Бучем. Подобное к подобному…

Зеркальце, подаренное Бладом, однако, ей настолько понравилось, что уже через два дня она носила его всюду вместе с идентификационной картой и гигиеническими салфетками.

А вот Жиль, в отличие от Василисы, воспринял потерю питомца чрезвычайно близко к сердцу. Он даже отступил от своей всегдашней экономной манеры общения и заговорил как нормальный человек:

— Он мне как брат был, Вася! Понимаешь? Как брат! Я когда в его глаза смотрел, сразу понимал — вот его не одурачишь! Вот он — всему знает цену! Всех насквозь видит! Э-эх, был бы он человеком — цены б ему не было. Я даже Гаю нашему как-то докладную записку накатал. Мол, давайте его на Ардвисуру пошлем, бабла клонам заплатим, пусть они его там акселерируют, ведь есть же у них средства!

— «Акселерируют»? — испуганно переспросила Василиса.

— Ну, ускорят! Мозги ему прокачают! Как и самому Гаю в свое время. Когда-то он ведь простым тигром был, по джунглям шароебился, тигриц это самое…

— А, акселерированный! Вспомнила! Ну и что же Гай на твою записку ответил?

— Сказал, что запрещено это законом — василисков акселерировать.

— А почему запрещено?

— Да кто ж его знает?! Вон у клонов и собак акселерировать нельзя. Считается, они и так достаточно хороши, без всяких вмешательств. Да что акселерировать! Там щенку даже поводком по попе в сердцах не врежешь — хоть бы даже он твои выходные туфли изгрыз в мелкие лоскуточки. Точнее, врезать-то можно. Но потом, если тебя на таком поймают, штраф придется платить, и немаленький! В пользу приютов для бездомных псин, которых там они по всей Конкордии понастроили. Короче, не пролезло тогда мое предложение… А ведь какие могли быть результаты! Акселерированный василиск! Эх, когда Гай вернется… Устроит он старичку Кейну холокост за то, что тот Буча нашего, милягу, в карты спустил. И кому! Чудакам этим на букву «эм»!

Прошла еще неделя — хлопотная и сумбурная.

После отъезда мордатых коллег господина Блада, у Василисы добавилось обязанностей: в зверинце появились две дюжины веселых розовых мартышек.

Мартышки скакали, ели, гадили, галдели и, главное, были настолько уморительными и милыми, что отойти от их вольера не представлялось никакой возможности!

Никогда раньше Василиса мартышек, тем более таких, кораллово-розовых с голубыми глазами, не видела — ну, кроме как по визору. Очарованная улыбка не сходила с ее доброго курносого личика.

Поэтому когда свалившийся как снег на голову дядя Толя, свежевыбритый и поддатый, заявил, что ей надо собираться в дорогу, она даже немного расстроилась.

— Собираться? А куда мы едем-то? — спросила она, усаживая дорогого гостя за откидной столик в своей каморке.

— Летим на Наотар. К братьям по Великорасе. Василиска добывать. Взамен того, которого простофиля Кейн пролюбил.

— Пролюбил?

— Ну в карты проиграл!

И дядя Толя зачем-то с чувством продекламировал:

Полковник был большая сука,

И пасовал на трех тузах.

Его пример другим наука –

Он девять взял на распасах!

В другой раз Василиса полюбопытствовала бы, какой именно карточной игре посвященно это нравоучительное стихотворение, но ее сейчас заботило другое.

— А зачем нам… новый василиск? — осторожно поинтересовалась она. — Как по мне, так я и за старым… ну как бы… не соскучилась.

— Того же мнения, — кивнул дядя Толя, прикладываясь к найденному в холодильнике пиву. — Но старшие наши — они по-другому на вещи смотрят. Говорят, после того как Буча увезли, Госпожа Удача от «Алых Тигров» решительно отвернулась!

— И в чем, интересно, это выражается? — спросила Василиса, старательно подражая ясной и деловой манере, в которой изъяснялись герои ее любимых сериалов.

— Ну вот, например, турбина ветроэлектростанции позавчера гавкнулась. Турбина — это такая штука, которая как мельница, только крыльев у нее много-много, — пояснил дядя Толя.

— Да знаю я, ученая уже! — отмахнулась Василиса. Она и впрямь знала про турбину — прочла в «Справочнике юного космонавта».

— И ладно бы просто сломалась, — продолжал дядя Толя. — Но сорвало ее с постамента и трех людей покалечило! Трагедия… А ты и не знала о том небось!

— Не знала, вестимо. Откуда мне знать? Кроме Жиля и мартышек никого не вижу!

— А вчера еще, — продолжал нагнетать дядя Толя, — пилот Мишель Рондо вернулся из рейса с трайтаонской оспой!

Василиса ахнула и закрыла лицо руками, поминая чуров. Оспы она боялась страшным суеверным страхом малограмотной селянки.

— Его, конечно, засунули в карантин, когда диагноз поставили. Жить будет. Но мало ли! Может он кого заразить успел, просто болезнь еще не проявилась? Сколько лазили по всяким джунглям, а такую гадость еще не цепляли!

— Ну, это всё можно объяснить научно! При чем тут удача?! — Василиса скрестила руки на груди. Уж очень ей не хотелось снова возиться с загадочным злюкой-василиском, пусть и счастливым талисманом!

— Я тоже так считаю. Но нас с тобой, как обычно, никто не спрашивает. Начальство велело нам документы получать.

— Какие еще документы? — Василиса была совершенно уверена, что Личной Грамоты ей хватит по гроб жизни на все социальные нужды, включая банковские, медицинские и интимные.

— То есть — какие? Конкордианские визы, разрешение на охоту… Справку медицинскую… Ну, которая после анализов.

— А что, мы с вами тоже охотиться будем? — удивилась Василиса.

— Кто его знает, — пожал плечами дядя Толя. — Но порядок такой, чтобы у всех было разрешение на охоту. Иначе клоны нас на свой дорогой Наотар просто не пустят… Бюрократия!

— А пистолет? Можно взять пистолет, который вы мне дарили?

— Забудь. У клонов очень строгие правила на короткоствол. Проще три войны осилить, чем одно разрешение на ввоз родить.