которую смогу прочитать, когда буду наверху, то со мной ничего не случится».
Он довольно потер передние ноги и написал большими буквами:
«НЕ ПАДАЙ, СЛОН!»
Затем положил записку под каштаном и полез наверх.
Но когда он добрался до половины дерева и его совсем не было видно за листьями, под каштаном как раз проходил сверчок. И прочитал записку.
«Ах, — обрадовался он. — Ну наконец-то!» Он давно уже искал слово «НЕ». У него уже были слова «Нигде», «Никто», «Никогда» и «Ничего». А «НЕ» еще не было.
Он довольно пошевелил усиками, оглянулся по сторонам, никого не увидел и оторвал слово «НЕ» от записки.
Его самым заветным желанием было повесить это слово на дверь, перед табличкой со своим именем. Получилось бы «НЕ СВЕРЧОК». Он бы сидел дома, стрекотал во всю глотку и поглядывал через щелку на проходящих мимо зверей.
— Не сверчок? — говорили бы они. — Не сверчок? А кто же тогда стрекочет?
А потом они стучали бы в дверь и кричали:
— Кто там стрекочет?
Он бы не отвечал и не открывал им дверь, а продолжал бы стрекотать еще громче. А звери были бы озадачены. Сверчок любил озадаченность. Морщины на лбу, сомнения и озадаченность.
Довольный, он полетел домой, зажав под крылышком слово «НЕ».
Когда слон, кряхтя и запыхавшись, преодолев долгий путь, добрался до верхушки каштана и чуть не упал, он вспомнил о своей записке. «Ах да, — подумал он. — Вот и хорошо…» Он посмотрел вниз и прочитал.
— Что? — удивленно крикнул он.
Потом перечитал записку еще три раза.
— Но ведь было нельзя…??? — воскликнул он. И пошатнулся.
«Значит, можно», — смирился он и с жутким шумом полетел вниз с верхушки каштана.
Чуть позже его нашла белка, а рядом с ним записку. Очень осторожно она выпрямила ему погнутый хобот. Слон открыл глаза и простонал:
— Теперь я совсем ничего не понимаю, белка.
— Да, — сказала белка и села на траву рядом с ним.