Плохая мать

Глава восемнадцатая

К счастью, закончилась еще одна глава моей жизни. Мистер Патч пропал без вести. Никто не знал, куда он делся, когда ушел из школы в тот холодный зимний день. Мама загнала его машину в наш отдельно стоящий гараж и накрыла ее брезентом, отряхивая руки и напевая, когда мы уходили. Мелодия была знакомой и навязчивой.

Ду-да! Ду-да! О! Вот так денек!

Несмотря на нежный, мелодичный голос мамы, я вздрогнул.

— Как насчет мороженого на ужин сегодня вечером, Дэнни Бой? — спросила она. — Я бы сказала, что мы это заслужили, не так ли? Мятное?

Миссис Патч появилась в новостях, ее глаза покраснели, голос дрожал, когда она говорила в микрофон о том, каким добрым и нежным человеком был ее муж, как любил учить, что общество им гордилось, а также обо всем том, что люди иногда говорили, прежде чем узнавали, что делал их любимый человек на самом деле. В душе Патч — настоящий демон. На возвышении рядом со своей матерью стояла маленькая девочка с серьезными глазами, и я задался вопросом, насиловал ли он и ее тоже, или предпочитал мальчиков и испытывал особую привязанность к таким сиротам, как я, у которых не было защиты. Но когда полиция наткнулась на большой запас детской порнографии на его домашнем компьютере, расследование застопорилось. Было ли это из-за отсутствия зацепок, или потому, что полиция тихо решила, что миру будет лучше, если он останется пропавшим без вести, я не знал. Меня заботило лишь то, что мои «репетиторские» занятия закончились. Кстати, меня до сих пор подташнивало, когда я слышал упоминание о периодической таблице элементов, поскольку именно на этой странице была открыта научная книга, которую мистер Патч принес мне домой, когда впервые изнасиловал меня. К счастью, разговоры, которые могли напомнить о тех занятиях, возникали не так часто, и, возможно, вы были бы удивлены, если бы они вообще возникали. Но это происходило. О, да. Они возникали.

«О, посмотри на этот закат. Это чистое золото.»

«Шпинат так полезен для здоровья! В нем много кальция.»

Вы поняли суть.

В любом случае, двигаемся дальше. До мистера Патча я не выносил, когда ко мне прикасались, но теперь, хотя прошло уже пару лет, я все еще отшатывался от человеческого контакта. Проблема была в том, что мне хотелось, чтобы это нравилось. Я начал обращать внимание на девочек в моей школе. У меня пересыхало во рту при виде голых ног и обтягивающих блузок. Мне нравилось, когда они проходили мимо меня достаточно близко, чтобы я мог почувствовать запах их волос, но не настолько близко, чтобы они касались меня. Поэтому, когда девочка на уроке английского, которая сидела рядом со мной, та, кого я впервые начал называть Улыбашкой не только потому, что она часто это делала, но и потому, что она обращала их в мою сторону, начала болтать со мной до и после урока, я был счастлив и преисполнен надежды, что, возможно, смогу быть нормальным, по крайней мере, в каком-то смысле.

Может быть, мой отец не уничтожил меня окончательно. Может быть, мистеру Патчу тоже этого не удалось.

Никто не должен был знать, что происходило в моем прошлом. Я бы скрыл это. У матери не было бы причин причинять боль или убивать кого-либо из-за меня. То, что она сделала, могло остаться тайной, только между ней и мной. Я безоговорочно доверял матери. К тому же, теперь я был больше и сильнее — никто не собирался снова преследовать меня. Никто не собирался угрожать мне или унижать.

Улыбашка спросила, не хотел ли я пойти посмотреть фильм, экранизация по книге, которую мы читали на уроке английского. Я не знал, приглашала ли она меня на свидание или просто хотела пойти как друзья. И я не был уверен, на что надеялся. Нет, это ложь, а я изо всех сил стараюсь не лгать. Всегда ли мы осознавали свою ложь? Я удивлен. Разве не все мы постоянно лжем, сознательно или нет? Признаем мы это или нет? Я видел себя в определенном свете, и поэтому даже здесь и сейчас я представлял себя вам таким, каким сам себя воспринимал. Но, возможно, это восприятие неточно. Возможно, ваше восприятие меня было бы иным? Ложное восприятие — это то же самое, что ложь? Я думал, что нет. Что, если вы крепко придерживались этого ложного восприятия, потому что правда была бы невыносимой? Эти вопросы я бы хотел обсудить с кем-нибудь. Возможно, это имело бы значение. Возможно, это изменило бы ситуацию.

Но я отвлекся.

Я надеялся, что нравился Улыбашке больше, чем как друг. Поэтому сильно нервничал. Откуда мне было знать, что делать? Откуда мне было знать, что сказать? В моей жизни никогда не было мужчины, который научил бы меня вещам, которые мне нужно знать. И я не мог спросить маму. Мальчики не спрашивали своих матерей о таких вещах.

За год до этого я устроился на работу в местный продуктовый магазин, чтобы расставлять товары, так что у меня были собственные деньги, которые я мог потратить. Когда настал день нашего свидания в кино, я встретил Улыбашку возле кинотеатра, придя в новых джинсах и тщательно выглаженной рубашке. Девчонка сказала мне, что я хорошо выглядел, и согласилась, когда я предложил попкорн и напиток. Она непринужденно болтала, и мне показалось, что я кивал во всех нужных местах. Когда мы заняли свои места в затемненном зале, я почувствовал себя более расслабленным. Обнадеживающе. Когда начался фильм, Улыбашка придвинулась ко мне ближе, так близко, что наши плечи соприкоснулись, а затем и колени. Мое дыхание участилось, я занервничал, но по-другому, испытав удовольствие и боль одновременно. Она потянулась и взяла меня за руку, прохладное прикосновение ее пальцев напугало меня так, что я чуть не вскочил с кресла, и она тихо хихикнула, сжав мою руку в своей. Мы сидели так много долгих минут, которые показались мне вечностью. Вечность.

Я остро осознавал каждый вдох, каждое движение, каждое тихое урчание в животе. Я мог поклясться, что чувствовал, как молекулы моего тела перестраивались, создав нового человека, которым я мог бы стать, зная, что такая девушка, как эта, хотела взять меня за руку и положить свою сладко пахнущую головку мне на плечо. Я почувствовал, что стал твердым, молния моих новых джинсов болезненно вдавливалась в мой набухший пенис. Это напомнило мне об ужасной боли и непонятном удовольствии, которые я испытывал в этой области раньше. Нет, нет, нет, нет. Я отчаянно пытался развеять свои мысли, но безуспешно. Это напомнило мне о мистере Патче, и я начал потеть, в моей голове появился жужжащий звук. Я не хотел думать о мистере Патче. О, Боже. Я больше никогда не хотел думать о нем, но особенно не здесь, когда локоны девушки щекотали мою щеку, а ее гладкие пальцы переплетались с моими.

Я не хотел чувствовать себя грязным. Не хотел отстраняться. Но мое тело было горячим и твердым, и я чувствовал, как мои руки становились липкими, а эрекция набухла в штанах, несмотря на то, что я изо всех сил старался подавить ее. Чем больше я расстраивался, чем больше возмущался от своей реакции, тем больше заводилось мое тело. Это было страдание. Мое сердце колотилось в груди, яйца ныли от желания облегчить боль, а образы в моей голове продолжали мелькать, быстро и яростно. Тошнотворно. Деревянная поверхность стола прямо под моим лицом. Цветные квадраты периодической таблицы Менделеева. Никель. Кобальт. Магний. Попкорн перекатился у меня в животе. И поэтому, когда Улыбашка повернула голову, прижалась своим мягким, горячим ртом к моей шее и поцеловала меня там, а ее рука скользнула к моей выпуклой промежности, я эякулировал в буквальном смысле слова от удовольствия и стыда, крик замешательства и отвращения нарушил относительную тишину кинотеатра.

Девушка быстро подняла голову и так же быстро убрала руку, и я почувствовал ее пристальный взгляд на той стороне моего лица, которая уже горела от унижения.

Затем я услышал шорох поворачивающихся голов, почувствовал на себе их потрясенные взгляды и встал, пнув недоеденный попкорн, стоявший на полу, и, спотыкаясь о ноги людей, начал протискиваться по проходу, спеша к выходу. Я бежал всю дорогу до дома, прежде чем отпереть дверь и ворваться внутрь. Только тогда я позволил слезам пролиться. Только когда я нашел маму.

Она взяла меня за руки и утешала.

— Ну, ну, мой дорогой, — сказала она. — Каждому мальчику иногда нужна его мать. Ты никогда не будешь один.

После этого Улыбашка по-прежнему была добра ко мне, но как-то отстраненно. Она сердечно приветствовала меня в классе и даже понемногу болтала то тут, то там. Но как только звенел звонок, она хватала свои вещи и бросалась к двери. Однажды, в конце нашего выпускного класса, я увидел ее сидевшей на скамейке возле спортзала. Я осторожно приблизился, собираясь с духом и формулируя извинения — объяснения — я знал, что уже давно запоздал с этим. Но когда я встал перед ней, и она посмотрела на меня с терпеливым интересом, слова перепутались в моей голове, и, не произнеся ни слова, я оставил ее там, где она сидела.

«У тебя язык отнялся, Дэнни Бой?» подумал я, вспомнив старую мамину шутку, и бросился прочь.

Да, очевидно, он и это забрал. Что еще мне предстояло узнать только со временем? Что еще у меня украли, чего я никогда не получу обратно? И с чего все началось на самом деле?

Рабочий стул Кэт заскрипел, когда она откинулась на спинку, ожидая, пока Сиенна закончит читать. На мгновение они обе замолчали, прежде чем Кэт сказала:

— Очевидно, что тело и эта записка были оставлены намеренно, — она постучала по копии записки, лежащей перед ней на столе, — именно в этом доме. Итак, — продолжила она, — дело не только в том, что наш парень узнал имя одного из детективов, работающих над делом — тебя — и добавил твое имя к тому, что он хотел, чтобы было у полиции. На этот раз он либо изучил ваше прошлое, или заглянул к Декеру. Или вы оба каким-то образом вовлечены в его маленькую извращенную игру. В любом случае, теперь он делает это расследование гораздо более личным.

Сиенна тихо вздохнула. Она была согласна с ее умозаключением. Просто не понимала, как он мог узнать, что она или Гэвин арендовали этот дом одиннадцать лет назад. Но если он втянул в это Гэвина, то почему? Это из-за нее? Она повертела шеей из стороны в сторону и сделала наклоны головы к плечам.

— Какие публичные записи могли содержать старую информацию об аренде? — Кэт пожала плечами. — На некоторых сайтах «поиска людей» перечислены все известные адреса за последние годы. Если вы подписали договор аренды, то это может храниться там. Мы проверим это, посмотрим, насколько легко или сложно было получить этот адрес, поскольку он связан с тобой. — Она сделала паузу, и Сиенна увидела, что она оценивала ее боковым зрением. — Постарайся не волноваться, хорошо? Этим психам нравится иметь личную связь с полицией. Это заставляет их чувствовать себя важными.

— Нет, я знаю. И не волнуюсь. — В основном. Она носила оружие и хорошо с ним обращалась. Вполне могла защитить себя. Было более… жутко, чем что-либо другое, осознавать, что человек, которого она узнала в странном смысле благодаря его письмам, возможно, наблюдал за ней.

Кэт покрутила ручку.

— Я поручила нашему новому стажеру выяснить, кому принадлежит дом, и кто недавно жил в нем.

— Хорошо, отлично. — Учитывая нехватку персонала, с которой они в настоящее время сталкивались, им повезло, что на их запрос ответил стажер из программы уголовного правосудия местного колледжа. Проверка его биографии только что завершилась, так что теперь молодой человек помогал им отслеживать зацепки и другую информацию, которую можно было получить с помощью компьютерного поиска — как засекреченную, так и нет, — поэтому Кэт и Сиенна могли быть на месте.

Как бы то ни было, у них по-прежнему не хватало рабочих рук, и продолжали совершаться преступления, не связанные с этим убийцей, которые все еще требовали внимания правоохранительных органов. Сиенна вспомнила, что Ингрид говорила о том, что решение одобрить ее перевод было легче принять из-за нехватки персонала, но она не осознавала степень отчаяния департамента. Что ж, по крайней мере, она сейчас нужна, даже если изначально и не была такой желанной.

Как будто ее мысли вызвали его, в комнату торопливо вошел молодой стажер Ксавье.

— Возможно, у меня здесь что-то есть, — сказал он, — об учителе, которого вы хотели, чтобы я нашел? Тот, кто, возможно, пропал без вести, а позже было обнаружено, что в его компьютере нашли детское порно?

— Да? Что у тебя есть? — спросила Сиенна, и в ее голосе зазвучала нотка надежды. Последняя часть была определенно… грустной? Это подходящее слово? Может ли, или, что более важно, должен ли человек расстраиваться из-за маньяка, который совершал жестокие убийства? Вероятно, нет. Но, что ж, это моральная дилемма, над которой стоило поразмыслить позже. Прямо сейчас им просто нужно было поймать этого парня, чтобы он больше никому не причинил вреда.

Он протянул ей пару компьютерных распечаток.

— Хорошо, итак, Шелдон Бил, учитель естествознания в средней школе Коппер-Каньон, пропал двадцать лет назад.

Кэт подошла к Сиенне и присела на край стола.

— Двадцать лет?

Сиенна посмотрела на нее, почувствовав внутренний щелчок, как будто кусочек головоломки только что встал на место.

— Это соответствовало бы состоянию мумифицированного тела, которое мы только что нашли, — сказала она, прежде чем снова посмотреть на Ксавье. — Отличная работа. Что-нибудь еще?

— Посмотрите на другую распечатку, — сказал он, указав на бумаги в ее руке. Рядом с ней зазвонил телефон, и Кэт отвернулась от них, ответив на звонок. Сиенна посмотрела на то, на что указал Ксавье.

Поверх стопки бумаг лежала фотография школы, о которой он только что упомянул. Под ней располагался плакат «Пропал без вести», который был создан после исчезновения Шелдона Била. Он был довольно симпатичным мужчиной с искренней улыбкой. Но чувство глубокого отвращения охватило ее, когда она перевела взгляд с его застегнутой рубашки на очки в проволочной оправе, и в ее голове промелькнуло описание его жестокого обращения, данное «Дэнни Боем». Она просмотрела остальную информацию на распечатке, а затем взялась за третью, которая представляла собой новостную статью с подробным описанием последних событий по делу. Фотография, которая сопровождала ее, была с первой пресс-конференции, когда мужчина только пропал без вести. На нем женщина стояла перед микрофоном, по одну сторону от нее находился полицейский, а по другую — маленькая девочка. Она выглядела очень серьезной, если не сказать испуганной. Взгляд серьезный. Сердце Сиенны сжалось. В статье подробно описывался прискорбный факт, что на компьютере пропавшего мужчины была обнаружена детская порнография. Расследование принимало новый оборот, и полиция задавалась вопросом, было ли это исчезновение связано с его ненормальными наклонностями. Ей вспомнились слова о затягивании дела из записки, которую она недавно прочитала.

Было ли это из-за отсутствия зацепок или потому, что полиция тихо решила, что миру будет лучше, если он останется пропавшим без вести, я не знал. Все, что меня заботило, — это то, что мои «репетиторские» занятия закончились.

Последней распечаткой была фотография Шелдона Била, стоявшего с небольшой группой учеников. Слоган под фотографией идентифицировал их как шахматную команду средней школы Коппер-Каньон. На нем были брюки цвета хаки, рубашка на пуговицах и спортивная куртка с заплатками на локтях.

Сиенна снова почувствовала это жужжание, хотя и более сильное.

Кэт повесила трубку и повернулась к ним.

— Это был Арт, судмедэксперт, — сказала она. — Он только бегло осмотрел тело, но может подтвердить, что на костях есть что-то похожее на следы от ножа.

— Это тоже сходится, — пробормотала она, подумав о том, как Дэнни Бой описал жестокое убийство мистера Патча. Сиенна подняла распечатки, которые только что просмотрела, чтобы показать Кэт.

Кэт осмотрела их, прежде чем ее взгляд встретился с Сиенной.

— Ну, здравствуйте, мистер Патч, — сказала она.

Сиенна посмотрела на Ксавье, который выжидающе наблюдал за ними. Он был симпатичным парнем, высоким и немного неуклюжим, с гладкой смуглой кожей и внимательными глазами с длинными ресницами, загибающимися вверх.

— Я собрал на него все, что смог найти, — сказал он, — но может быть и больше.

— Продолжайте искать, если не возражаете, — сказала Кэт. — Но вы, возможно, только что раскрыли это дело. Отличная работа.

То, как расплылась улыбка парня, заставило Сиенну тоже улыбнуться.

— Конечно. Хорошо, да, сделаю, — ответил он, поворачиваясь и почти вприпрыжку возвращаясь к маленькому металлическому столу, который ему выделили в углу комнаты.

— Шелдон Бил, ты грязный, развратный ублюдок, — пробормотала Кэт, более внимательно просмотрев распечатки, которые только что вручила ей Сиенна.

— Это он, не так ли? — сказала Сиенна, но на самом деле ей не нужно было спрашивать. Именно так все и было.

— Да, и стоматологическая карта подтвердит, принадлежит ли тело, которое мы только что нашли, этому мужчине, но, если бы я была любительницей ставок, которой, кстати, не являюсь — азартные игры вызывают у меня тошноту, — тогда я бы сказала «стопроцентно».

— Если это наш мистер Патч, Кэт, то мы всего в одном шаге от самого Дэнни Боя.

— Что означает, что эти письма не выдумка, Сиенна. Он рассказывает свою историю. Все это произошло на самом деле. По крайней мере… что-то из этого произошло.

Сиенна на мгновение постучала себя по подбородку.

— Если это мистер Патч, он отдал его нам. Буквально. Он должен был знать, что личность мистера Патча может привести к его собственной. Так зачем ему это делать?

— Я не знаю. Но точно уверена, что нам нужно пойти в школу и взять список его учеников за тот год, когда он исчез, — сказала Кэт, схватив свою сумочку. — Одного из этих учеников вполне могли звать Даниель, и у него тоже был отец, который исчез.

— Согласна. Мы попросим Ксавье проверить, не имели ли Рива Килинг или Бернадетт Мюррей какого-либо отношения к Коппер-Каньону, что освободит нас для встречи с сестрой Бернадетт, если она тоже захочет нас увидеть, — сказала Сиенна, тоже схватив свои вещи и последовав за Кэт к двери. У нее было сильное предчувствие, что они вот-вот сделают еще один шаг вперед на этой сложной игровой доске, которую Дэнни Бой установил для них.