Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина

17 Мотивационный метод

На следующее утро мы с Холой гуляли под небом таким ярким, что оно напоминало открытую рану. Четыре слипающихся от недосыпа глаза растерянно моргали при виде разбросанных то тут, то там маленьких ферм, которые, похоже, не сильно изменились со времен Гражданской войны.

— Хола, — сказал я. — Прости, что привез тебя сюда. Я думал, будет весело.

«Эй, — ответила она, — не переживай. Я всегда не прочь прокатиться в машине».

— Ты выглядела очень несчастной в дороге.

«Я скучаю по мамочке».

Без комментариев.

«Ты, случаем, не проголодался?»

— Может, у нас и получится узнать что-то полезное, — продолжил я, не особенно прислушиваясь к собаке. — Надо держать уши торчком.

«Это был звонок к завтраку?»

И вот я сижу за круглым столом в подвале рядом со Стеллой, той самой толстой заводчицей ЧИПов, и ее приятельницей Ирен, владелицей крупного питомника на севере Нью-Йорка. Мы слушаем Джека и Венди Вольхардов, которые напутствуют нас на трудовые подвиги.

— Носите непромокаемую обувь, — посоветовала Венди. — Большинство занятий проводятся на открытом воздухе, трава очень сырая. В свободное от тренингов время собаки должны находиться в комнатах. Сухими.

Венди — худощавая британка с острыми скулами, серьезная, спокойная и скупая в движениях. Мы ловили каждое ее слово, подавшись вперед. Пока она полумеханически произносила речь, не повышая и не понижая голоса, я вдруг сообразил, кого она мне напоминает: типичная альфа-самка.

— Следите за выходами, — говорила она. — Собаки часто затевают стычки, когда сталкиваются в дверных проемах или на парковке… Телевидения здесь нет, — продолжал литься монотонный голос, — телефонов тоже, хотя на парковке иногда удается поймать сигнал. Новости только сбивают с толку. Проживите эту неделю, уподобившись своим собакам.

— Звучит вдохновляюще, дорогая, — заметил Джек, с лучезарной улыбкой разворачивая к нам непомерно длинное туловище.

Этот пожилой, но удивительно моложавый южанин с короткой седой бородой и потрясающим чувством юмора составлял разительный контраст с женой. Просто инь и ян во плоти. Венди смотрела на него снисходительно и чуть свысока. Мы явно наблюдали один из величайших романов в истории человечества.

— Кто из вас, — произнес Джек, — выгуливает собаку хотя бы три часа в день?

Из шестидесяти присутствующих руку поднял только один — крутой на вид парень в военной форме. Позднее я узнал, что это владелец цветочного магазина.

— В профессиональном инструкторском лагере Вольхардов, — сказал Джек, — довольно большая нагрузка. Скорее всего, на второй день вам покажется, что вы больше не можете. Это в порядке вещей. Поэтому настоятельно просим воздержаться от драк в свободное время…

— На третий день, — продолжил он, когда смех стих, — собаки тоже начнут проявлять признаки усталости. У них больше терпения, чем у людей.

Далее он объяснил последовательность занятий — мы с Холой планировали посетить все, кроме начального, который иронично назывался «Первый круг». Уровни сложности соответствовали трем массам АКС: Начальный, Развивающий и Практический.

— По сравнению с Начальным уровнем, — сказал Джек, — в Развивающем к стандартным командам и стойкам добавляются прыжки. На Практическом уровне собака должна приносить вам дичь. — Пауза. — По команде. — Смех в комнате. — Желательно целиком.

При желании этот парень мог бы пойти в комики.

Джек и Венди Вольхарды — это Билл и Хиллари Клинтон среди дрессировщиков. За долгие годы брака они выпустили множество книг, видеокурсов и тренингов, которые спасли психику более чем двадцати тысячам собачников. Они были пионерами в области тестирования щенков на темперамент, собачьего питания и альтернативных методов лечения. Кроме того, они написали книгу, которая возглавляет мой личный хит-парад (разумеется, после Сьюзан Конант), — «Тест СХГ: у каждого пса есть шанс».

Во время перерыва я поговорил с Келли — секретаршей, которая приехала одна, — и убедился, что она знает о собаках гораздо больше моего. Когда я совсем приуныл, в подвал ворвалась Стелла. На ней лица не было.

— Эта монахиня — сущий кошмар, — пожаловалась она, имея в виду Ирен. — Оккупировала единственный работающий телефон, стоит там и орет на какого-то парня. Я так поняла, у них аукцион. Только и слышно: «Продавай! Покупай! Прижми их к стенке!» Понятия не имею, чем они торгуют, черт возьми!

— Ух ты, — сказал я. — Не знал, что в литургии есть такие слова.

— Иисус никогда не упоминал собак, — заметила Келли, и я подумал: ну вот, еще одна.

— Знаете что, — сказала Стелла, — если она собирается висеть на телефоне всю неделю, это я прижму ее к стенке!

— Гм… — предупреждающе кашлянул я.

В погреб с торжествующим видом вплыла Ирен и заняла свое место.

Когда все собрались, Венди встала перед чистой белой доской и принялась делиться с нами сакральным знанием.

— Собаки думают, рассуждают и обладают собственным языком, — сказала она. — Называется он «язык тела». У людей такой тоже есть. На самом деле ведь вам достаточно нескольких секунд, чтобы подсознательно оценить собеседника, опираясь лишь на его жестикуляцию.

Я тут же вспомнил, как определил серость большинства находящихся в комнате, хотя мы еще и словом не перекинулись. Если на то пошло, разговоры только мешают.

— Мы предлагаем вам перестать суетиться на эту неделю, — продолжала Венди. — Многие из вас все время двигаются, даже не подозревая об этом. Но животные замечают каждый жест, и это сбивает их с толку. Даже если вы наклонитесь на четверть дюйма, собака может расценить это как сигнал к действию. Поэтому, если хотите наладить контакт со своим питомцем, учитесь наделять смыслом каждое движение.

Венди рассказала, что на эту мысль ее навели занятия с немецким полицейским Йоргом Силкенатом, который в восьмидесятых годах разрабатывал метод дрессировки под названием «Шутцхунд».

— Он не произносил ни слова, — пояснила Венди. — Все общение с собакой было построено на жестах. Считается, что это секретный метод, который передается между поколениями, от мастера к ученику, как в средневековых гильдиях. В том, что мы собираемся вам предложить, нет ничего оригинального, — заметила она. — Просто эти практики никогда никем не записывались.

Другим источником вдохновения для Вольхардов послужил австрийский психолог Конрад Лоренц, который в своем классическом труде «Агрессия» разделил животных на поведенческие группы, различающиеся по силе так называемых мотиваций.

— Все собаки уникальны, — сказала Венди. — Двух одинаковых нет. Каждой требуется индивидуальный подход. Чтобы понять, какой тип тренировки подходит именно вашей собаке, нужно понаблюдать за ее поведенческими актами. Так вы вдвое сократите время дрессировки и сбережете нервы питомцу. Беспокойная собака необучаема.

У Холы беспокойства не занимать, это точно. В последний день курса «Поведение в семье» тренер сказала, что это как-то связано с моей собственной нервозностью, но я не знал, что делать с этим открытием, кроме как нервничать по этому поводу еще сильнее.

— Существуют три главные мотивации, — вещала Венди. — Охотничья — этот тот инстинкт, который побуждает собак бегать за мячиками и драть рубашки, словно убитую дичь. Стайная — связанная с размножением, воспитанием и иерархией в группе. И наконец, защитная, которая в равной мере может относиться к драке или бегству. Это инстинкт самосохранения. Для выживания необходимы все три мотивации, но у каждого животного их соотношение различно. Нужно понять, какая мотивация является для вашей собаки основной, чтобы добиться максимально эффективной дрессировки. Грустно видеть, что в последнее время заводчики искореняют проявления защитной мотивации в породе. В результате мы получаем зверей, которые уже не являются зверями в полном смысле слова. Американское общество по защите животных даже усыпляет наиболее энергичных собак. И кто остается? Ущербные псы с мертвым разумом. Для успешной дрессировки энергичность просто необходима.

Я вспомнил слова Сьюзан Конант: «Вы можете заставить собаку вести себя спокойнее, но, если она лишена природной живости, глупо рассчитывать, что это качество однажды появится само собой».

Уж чего-чего, а живости у Холы хоть отбавляй.

— Для эффективной дрессировки вам нужно знать, на какой мотивации сделать акцент в тех или иных обстоятельствах, — объяснила Венди. — В обществе хозяина у собаки усиливается стайная мотивация. Минимум движений, спокойная поза, прямая осанка. Многие новички совершают ошибку, когда отдают команду «Ко мне» и наклоняются всем корпусом вперед. Для собаки это противоположные сигналы. Начинающий уровень АКС, который заканчивается тестом на звание Собаки-компаньона, в основном связан со стайным поведением. Прогулки на длинном поводке, восьмерки, стойки, команда «Место» — это все стайное. Когда вы добавляете команду «Апорт» на Развивающем и Практическом уровне, то имеете дело с охотничьей мотивацией. Чем слабее у собаки защитный инстинкт, тем больше язык тела должен быть…

Теория все усложнялась, и в какой-то момент я перестал конспектировать.

Беспокойная собака необучаема.

У меня было чувство, что я являюсь законным участником этого сборища лишь до тех пор, пока не попытаюсь переключить Холу с охотничьего поведения на стайное, проведя ее по кругу на коротком поводке (иногда это срабатывает), и она не выдаст меня с головой.

Точ.

Разумеется, так и вышло.

Если и есть в мире люди более пунктуальные, чем Анонимные алкоголики, то это, несомненно, собаководы. Ровно за минуту до девяти часов весь Первый круг собрался в крытом домике для пикников у подножия горы. За стеной оглушительно журчал ручей. Я огляделся: примерно двадцать человек, большинство — женщины, и большинство — с собаками крупных пород. Я насчитал пять немецких овчарок, двух бельгийских, несколько лабрадоров, колли и одного громадного белого медведя, которого никогда раньше не видел и больше никогда, надеюсь, не увижу.

По этим собакам было видно, что их дрессировали с первого дня жизни, но хозяева все равно тряслись, словно только что ступили на сушу после двухнедельного морского круиза. А ведь они водили фургоны, обклеенные «собачьими» стикерами, в которых под вольер выделялось отдельное помещение — целая комната. Даже одеты они были по-особому — большинство предпочитали бесформенные толстовки с надписями вроде «Любовь с первого гава», — но что самое удивительное — многие делали пометки в ежедневниках с глянцевыми страницами. Да, у них были ежедневники!

Сам я, разумеется, забыл ручку, оставил дома непромокаемые ботинки и ездил на машине, в которую не влезла бы и самая маленькая собачья клетка — впрочем, посадить Холу было трудной (да и не нужной) задачей.

— Добро пожаловать в Первый круг, — поприветствовала нас инструктор Мэри Джо, энергичная, фигуристая и очень громкая дама, которая буквально заражала окружающих своим восторгом. Она была известна в основном тем, что учила маленьких собак глупым щенячьим трюкам. По слухам, именно Мэри Джо дрессировала Милли — знаменитого спаниеля первого президента Буша.

— Начнем с команды «Сидеть», — сказала Мэри Джо. — Пожалуйста, встаньте на колени позади ваших собак. Да-да, правильно. Теперь осторожно положите руки на их задние лапы и слегка нажмите, помогая сесть.

Что?!

Хола знала команду «Сидеть»; она выполнила бы ее даже во сне. Но я вообще-то думал, что для этого нужно встать лицом к собаке, поднять ладонь, произнести «Сидеть!», а потом угостить ее хот-догом.

Первая проблема — здесь не было хот-догов. Вторая — все стояли на коленях. Третья (по правде говоря, это ее надо бы назвать первой) — Хола билась в истерике, что довольно скоро заметили Мэри Джо и ее ассистенты. Не могу подобрать другого слова — именно билась в истерике. Она металась взад-вперед, норовя сорваться с поводка, и при этом издавала такой пронзительный визг, что его, судя по всему, было слышно в Ричмонде.

— Черт! — прошипел я в ее сторону. — Прекрати немедленно!

Поскольку Мэри Джо стояла на коленях, из круга нас вывела ассистентка Салли, пожилая женщина из Миссури. Мы втроем отошли в сторону.

— Вы нагибаетесь, — сказала Салли. — Нагибаться нельзя.

— Но Мэри Джо попросила нагнуться…

— Не нагнуться, а припасть к земле. Корпус при этом должен оставаться прямым. Вот так. Да, правильно.

Я попытался схватить Холу за задние лапы, но она вывернулась и отбежала, насколько позволял поводок. Я встал и замотал поводок обратно.

— Представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы у вас над головой навис великан.

— Паршиво.

— А теперь вообразите, что он в пять раз больше вас ростом.

— Я понял.

Еще около часа мы тренировались у стенки дома, чтобы у Холы было меньше шансов улизнуть. Я чувствовал себя так, будто пытался проткнуть струной живого лосося.

— Как ее успокоить? — спросил я у Салли, поражаясь ее бесконечному запасу терпения.

— А вы ее не успокаивайте. Просто улыбнитесь. Настройтесь на положительные эмоции. А потом дайте собаке задание и посмотрите, что будет.

Во время следующего (вечернего) занятия Мэри Джо подошла к нам с Холой, некоторое время понаблюдала, как мы боремся, а затем произнесла:

— Вам нужно больше энергии и мотивации, Марти. Точнее, вам нужно поставить перед собой цель заразить целью вашу собаку. Помните, ваша собака в точности отражает ваше состояние.

— Что с ней? Дома она так себя не ведет, — соврал я.

— Она расстроена. И напугана. Держу пари, у нее сильная тенденция к бегству. Да. Ей хочется отсюда удрать.

Какое открытие!

В тот вечер мы проехали двадцать миль в сгущающихся сумерках, пока добрались до ближайшего магазина, который выглядел так, словно только что пережил массовое нашествие зомби. Я собирался позвонить Кларку.

Видимо, я ошибся номером, потому что, к своему удивлению, вместо Кларка услышал Глорию:

— Ты заблудился?

— Если бы, — ответил я, быстро соображая. Перед отъездом в лагерь я на всякий случай написал ей электронное письмо и рассказал о своих планах. — Мы в лагере. Тут ужасно. Я думаю уехать. Полный провал. Хола ведет себя отвратительно.

— Слушай, — сказала Глория, — это не Гарвард. Ты в отпуске. Успокойся.

— Курс оказался слишком сложным. Мы недостаточно умные.

На другом конце провода раздался подозрительный хруст.

— Что там у тебя? Ты что, ешь?

— Чипсы. Так что с Холой?

— Она худшая собака в лагере.

— А ты не думал, что остальные чувствуют то же самое?

— Да, — подтвердил я. — Абсолютно все чувствуют, что Хола — худшая собака в лагере.

Опустим смех за кадром. Как говорят АА, истеричное — значит историчное. Затем я понял, что Глория не смеется вместе со мной.

— Извини, — сказал я. — Это был долгий…

— Просто помни: у тебя собака, которая требует особого подхода, — посоветовала жена. — Ей тяжело. Ей нужно много поддержки. Посмотри, что будет завтра.

И она положила трубку.

Я наконец оторвался от романа Сьюзан Конант и поднял воспаленные глаза на Холу, которая лежала на свободной половине кровати.

— Что скажешь, малышка? Вернемся в Нью-Йорк?

Хррррррр… хрррр…

— Мы можем уехать прямо сейчас, Шмо. Никаких сожалений или чувства вины. Если тебе будет легче…

Хррррррр… мммм…

Хола перебирала лапами во сне, будто крутила большой невидимый мяч. Нос уткнулся в белоснежный кончик хвоста.

— Ну что, останемся еще на денек?

Хрррррр…

Хрррррр…