По следу

11

Артель имени Красина специализировалась на групповых съемках. В летнее время, когда количество заказов на групповые портреты снижалось, артель устанавливала несколько временных точек в наиболее людных местах Москвы…

Председатель артели - деятельный молодой человек, выслушав лейтенанта Карпатова, с готовностью взялся ему помочь. Дело в артели было поставлено солидно: старые негативы и корешки квитанционных книжек сохранялись в течение нескольких лет.

Чтобы как-то сузить круг поисков, начали с выяснения, кто из фотографов за два последних года работал в Серебряном бору. Насчитали пять человек. Из архива бухгалтерии приволокли целую гору запыленных квитанционных книжек.

Около семнадцати часов подряд Карпатов вместе с двумя девушками, добровольно вызвавшимися помочь ему, перебирал корешки квитанций. Но квитанции на имя Багрова не обнаружилось. Тут Карпатова осенила мысль. «А почему непременно квитанция выписывалась на фамилию Багрова? - подумал он. - С таким же основанием расплачиваться за фотографии мог и другой человек, изображенный на обрезанной части фотоснимка. Не исключено, что этим человеком была женщина. Тем более, что на обороте фотографии сохранилась часть подписи: «…ииа». Зина, Нина, Галина, Ирина… Или же окончание фамилии: Малинина, Силина, Забродина… Да мало ли имен и фамилий, оканчивающихся на два этих слога!»

Карпатов решил еще сузить круг поисков и просматривать лишь те негативы, квитанции к которым были выписаны на фамилии женщин.

Случайно зашедший в кабинет старший лаборант артели взглянул на часть открытки, изъятой при обыске у Багрова, и сказал, что отпечаток сделан на «Мимозе». Этой бумагой пользовались в конце прошлого лета. Партия была небольшой. Числа можно легко уточнить по копиям накладных.

Так еще раз сузился круг поисков, и к вечеру Ивану Ильичу принесли шесть экземпляров фотографий Николая Багрова и его знакомой. Квитанция была выписана 28 августа прошлого года на имя Корнеевой Н. И.

Это пришлось как нельзя кстати, потому что на первом допросе Багров категорически отверг предъявленные обвинения. Он отрицал все. Когда Северцев спросил его, чем же, наконец, он объяснит незаконное хранение оружия, и положил на стол пистолет «Беретта», Багров удивленно пожал плечами.

- В глаза этого не видел.

- Бросьте валять дурака! - сказал Северцев. - Пистолет найден в вашей комнате. Вот акт, подписанный понятыми. Тут уж никуда не попрешь.

Но Багров ухитрился вывернуться:

- Позвольте, но пистолет обнаружен а стене, а тайнике, за обоями…

- А вы откуда знаете, где он обнаружен, ведь вы же не видели его в глаза?

- Я же грамотный, об этом сказано в акте.

Он был прав, и Северцев разозлился на себя за этот промах.

- Я получил комнату в позапрошлом году по ордеру райжил-отдела, - объяснял Багров. - До меня в ней находился другой жилец. Я же не обязан был заниматься простукиванием стен и поисками тайников.

- Вы случайно не в курсе, куда переехал прежний жилец? - спросил Северцев.

- На Ваганьковское кладбище! - с издевкой ответил Багров.

Крыть было нечем. Северцев взвесил на ладони густо смазанный пистолет, достал из кармана платок и вытер руки. По видимому, оружие давно уже лежало без употребления. Калибр гильзы, найденной на Каширском шоссе, был 7,62 миллиметра. Пистолет «Беретта» имел укороченные патроны 9-миллиметрового калибра. И здесь концы не сходились с концами.

И хотя первый допрос окончился ничем, хотя Багров никогда еще не состоял под следствием, Северцев своим профессиональным чутьем угадывал, что перед ним матерый бандит, ловкий и умный противник. Северцев отлично знал: рано или поздно будет сбит этот нагловато-снисходительный тон и разговор пойдет по-иному. Однако этому должна предшествовать долгая, тяжелая и кропотливая работа, которая называется следствием.

…Спустя сутки после ареста Багрова Мария Гонтарь была приглашена в уголовный розыск. Ее принял все тот же «чудаковатый» капитан, с которым она познакомилась а ГУМе.

- А, старая знакомая! - улыбнулся он.

Увы, ее уже не могли обмануть ни эта деланная мягкость, ни кажущееся простодушие.

Но Сергей Васильевич на этот раз и не собирался играть в «кошки-мышки». Ему необходимы были конкретные сведения, и он не сомневался, что получит их.

- Что вы можете рассказать о человеке, с которым вас видели в ресторане? - прямо спросил он.

- Ничего! - зло отрезала Гонтарь.- Я не знаю его!

- Неправда!- насмешливо сказал Брайцев. - Вы же сами рассказывали мне в ГУМе, что он ухаживает за вами, водит в кино и даже слушать цыганские романсы.

- А с вашей стороны это было подло! Подло! - закричала она.

- Ну, я думаю, мы не станем сейчас обсуждать вопросы морали. Так как же, будете рассказывать?

- Не буду! - И она отвернулась.

- Послушайте, Мария Гонтарь, у меня нет времени взывать к вашему сознанию!-Он решил не церемониться с ней. - Ваш приятель - бандит, занимающийся открытым грабежом. На его руках кровь человека.- Брайцев остановился, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.- Вы его подруга и соучастница. Вы помогали ему, и я мог бы просто посадить вас, но я думал…

- Не докажете! - Это был не крик, а скорее стон. - Не докажете! - повторила она и вдруг, побледнев, покачнулась на стуле.

Брайцев налил воды и протянул ей, но она отказалась.

- Докажем, - сказал он таким миролюбивым тоном, как будто речь шла о стакане воды.- Если забыли, я напомню вам одну фразу из известной вам записки: «Мальчик расшибся…» Ясно? - Он еще раз сделал паузу. - Может, вы вспомните, что говорилось в записке, переданной из тюрьмы для вашего Николая?

Разумеется, Брайцев не имел ни малейшего понятия ни о какой другой записке, кроме той, которую только что процитировал. Но сейчас он бил наугад…

- Вспомню, - вдруг тихо сказала Гонтарь, - сейчас… - Она действительно напрягла память, что-то вспоминая.- Вот… кажется, так: «Горшок раскололся, и его выбросят…»

Брайцев не ожидал такой удачи.

- А знаете ли вы, что в результате одной этой фразы был убит человек? Вот он, полюбуйтесь! - И Брайцев положил перед ней фотографию трупа, сделанную в мытищинском морге. Это, как и ожидал он, произвело на нее ошеломляющее впечатление.

- Ну, в последний раз, будете говорить или нет?

- Буду, - прошептала Гонтарь. Теперь она сама потянулась за стаканом, но руки ее дрожали, и стекло стучало о зубы.

- Я слушаю вас! - сказал Брайцев, усаживаясь в кресло.

- Что я наделала! Что я наделала!- шептала она, вздрагивая.- Они же играли мною, как последней дурой!

- Вот именно, - согласился Брайцев.

Он извлек из стола еще одну фотографию.

- Опять про убийство? Не нужно! Не хочу смотреть! - запротестовала она.

- Нет, нет, не пугайтесь, - успокоил Брайцев.- На этот раз более мирный сюжет. Вы знаете эту девушку?

Он показал ей одну из открыток.

- Нинка Корнеева, знаю, а этот, в трусиках, он.

- Догадываюсь, - улыбнулся Брайцев.

- У нее дочь от него. Только вы не трогайте Нину. Она и без того несчастная. А то узнают они, плохо ей будет. Они шутить не любят.

Брайцев уже имел случай убедиться, что это не пустые слова.

- Пожалуй, на сегодня достаточно, - сказал он.

Она посмотрела на него долгим, вопросительным взглядом. Он понял смысл этого взгляда.

- Дайте-ка сюда ваш пропуск. - Брайцев размашисто расписался и поставил печать. - Впредь будьте разборчивее в своих привязанностях!

Она аккуратно сложила пропуск и встала.

- У меня к вам просьба,- сказал Брайцев.

- Какая?

- Познакомьте меня с Корнеевой.

- Нельзя!

- Даю вам слово, они не тронут ее.

- Когда знакомить? - спросила Гонтарь.

- Чем скорее, тем лучше. Хотя бы даже сегодня вечером.

Она подошла к двери, потом вновь возвратилась и, расстегнув кофточку, положила что-то на стол.

- Отдайте ему. И скажите, что мне от него ничего не нужно.

Это был медальон, похищенный на квартире у Лосевых.

Вечером на площади Свердлова, возле Большого театра, Брайцев снова встретился с Марией Гонтарь. Гонтарь пришла не одна. Она познакомила Брайцева с Ниной Корнеевой.

Гонтарь оказалась права: Нина действительно ненавидела Николая Багрова, который испортил ей жизнь.

Багров, по профессии шофер, недолго задерживался на работах. Она служила подавальщицей в кафе, и в основном они существовали только на ее зарплату. А когда у них родился ребенок и она вынуждена была уйти с работы, он стал уносить из дому вещи. Он буквально раздел ее, не останавливаясь даже перед тем, чтобы продать распашонки ребенка. А потом, когда в доме уже не осталось ничего, он выгнал ее среди зимы вместе с шестимесячной дочкой. Однако по существу дела Брайцев узнал немногое.

Однажды - это было несколько месяцев назад - у Белорусского вокзала ее нагнало такси. В машине находились Багров и еще один молоденький парнишка, который назвал себя Федей. За рулем сидел Митька Басов. Тогда еще она не знала его, но как-то во время болезни Багрова тот посылал ее на Вятскую улицу отнести Басову какую-то записку. Вятская - это она точно помнит, только вот номер дома забыла, но его не трудно найти: как раз напротив клуба.

Федю она потом не раз встречала на улице Горького и в кафе «Националь». Фамилии его и места жительства Корнеева не знала. Также ей ни разу не приходилось слышать фамилии Урганова или каких-либо других фамилий, кличек и имен.

…В эту ночь произошло еще одно нападение иа такси.

В первом часу ночи шофер Валежин привез пассажира на сорок третий километр Дмитровского шоссе. Когда стали рассчитываться, Валежин не сумел дать сдачи со ста рублей. Поставив машину на обочине шоссе, он вместе с пассажиром прошел к даче.

Возвращаясь обратно, Валежин увидел у машины двоих: худощавого с длинными руками и второго, поплотней. «Повезло, - подумал Валежин, - а я еще беспокоился, что придется гнать вхолостую такой конец!» Но ожидавшие не собирались ехать.

- Закурить не найдется?- спросил один из них и придвинулся вплотную. Второй зашел сзади. Валежин почувствовал, что начало не предвещает хорошего.

- Не курю, - коротко ответил он и сделал шаг в сторону.

В этот момент в бок ему уперлось что-то твердое. «Пистолет!»- мелькнуло у Валежина. Да, это был пистолет.

- Ключи от машины! - сказал коренастый. - И можешь катиться к чертовой матери!

Валежин порылся в кармане и протянул ключ от французского замка. Переложив пистолет в левую руку, коренастый направился к машине. Худощавый, не упуская из виду Валежина, торопливо зашагал за ним.

- Это не тот ключ! - послышался из машины голос коренастого.- Ты что, с нами шутки вздумал шутить? - Последовало грязное ругательство.

- Да что вы, ребята, - примирительно сказал Валежин, - машина с характером, сам с ней всегда волынюсь! А ну-ка, пусти!

Он зашел с другой стороны кабины и рванул на себя дверцу. Вторая дверца тоже оставалась открытой.

Присев рядом с коренастым. Валежин тщетно пытался втиснуть ключ в замочную скважину. Коренастый с подозрительностью наблюдал за ним. Худощавый продолжал стоять на шоссе шагах в трех - четырех.

- Вот дурак! - воскликнул Валежин. - А ведь действительно ключ не тот! Прости, ошибся с перепугу!

Не давая им опомниться, он вставил в замок другой ключ и, резко двинув коренастого плечом, рванул машину с места. Но коренастый каким-то образом все же успел ухватиться рукой за выступ двери и повиснуть на ходу.

Раздался выстрел, другой, третий… Лобовое стекло треснуло по всем направлениям, покрывшись тысячами косых линий. Крайне неудобное положение, в котором Продолжал висеть коренастый, мешало ему попасть в Валежина.

Между тем машина все увеличивала скорость. Сквозь мутное лобовое стекло Валежин ничего не видел перед собой. Он ни разу не обернулся. Прямо, только прямо, до боли в пальцах, впившись в руль!

Вдруг машину круто мотнуло. Очевидно, она боком задела за какой-то предмет. Скорее инстинктивно, чем сознательно, Валежин затормозил.

Коренастого уже не было. В какой момент он сорвался с машины, Валежин не заметил.

Как ни странно, но в общем машина оказалась цела, за исключением лобового стекла, помятого крыла и разбитой фары. Достав из-под сиденья гаечный ключ, Валежин выбил растрескавшиеся остатки и, свернув на окружное шоссе, поехал в город.

Первым же встречным орудовцем машина была остановлена. О случившемся немедленно сообщили в МУР, и из Москвы выехала дежурная опергруппа. Был обследован значительный участок Дмитровского шоссе, начиная с сорок третьего километра. Но, кроме осколков стекла, никаких иных следов ночного поединка не удалось обнаружить.

Северцев, которому доложили по телефону о случившемся, отнесся к этому известию спокойно. Показалось, что новый случай даже обрадовал его.

- Так и есть! - говорил он на утреннем совещании.- Я давно предполагал, что им главным образом нужна машина. И не любая «Победа», а именно такси. Я даже позволю себе сделать вывод, что грабеж, которым сопровождался первый угон, был лишь маскировкой основной цели - завладеть самой машиной. Для чего им понадобилось такси? Пока что мы с вами этого не знаем. Очевидно, за спиной этой группы стоит какой-то опытный бандит с далеко идущими планами. Но в конце концов нам сейчас и не обязательно знать их. Важнее другое. Когда был взят .Багров, можно было предполагать, что дальнейшие события будут развертываться двояко: либо банда на какой-то срок притаится, пережидая опасное время, либо, напротив, перейдет к активным действиям, создавая тем самым видимость, что Багров не имеет к ней отношения. Теперь мы видим, что подтвердилось второе. Прекрасно, нам это только на руку. Следовательно, не сегодня-завтра нужно ожидать нового нападения на такси. Будем считать, что мы получили предупреждение…

Вошла секретарша и доложила о прибытии товарищей из ОРУДа. Северцев попросил тотчас же провести их в кабинет.

- Я хочу познакомить вас с планом операции,- сказал он, когда орудовцы заняли места,- которая будет проведена в общегородском масштабе. В общих чертах план заключается в следующем…

…В начале четвертого Брайцев. принес фотографию Дмитрия Басова и сообщил, что, по имеющимся сведениям, тот возвратился домой на рассвете и вновь вышел из дому в два часа дня, заметно прихрамывая на правую ногу. Но Северцев приказал пока не трогать его.

Гринюк, закончивший расследование по шестому таксомоторному парку, установил, что накануне кражи на Каширском шоссе Баг- ров целый день провел в гараже, куда он заходил якобы за трудовой книжкой. Однако здесь же выяснилось, что трудовая книжка была получена им давно вместе с расчетом. Теперь стало ясно, откуда был добыт номерной знак для автомашины.

В помещении отдела было как-то необычно тихо. Готовилась операция. Шла охота за ургановской бандой.

И наконец мышеловка захлопнулась.

Около двух часов ночи на Можайском шоссе, не доезжая Кунцева, наряду милиции, находившемуся здесь, удалось окружить троих, пытавшихся захватить машину; четвертый бежал и, отстреливаясь на ходу, легко ранил в плечо лейтенанта Кондрашина. Но, по видимому, и сам был ранен. Быть может, легко, но ранен.

Утром на допросе арестованные отказались назвать свои имена. Для опознания задержанных в угрозыск были приглашены Валежин и Корнеева.

Как показал Валежин, бандитов, которые напали на него на Дмитровском шоссе, среди арестованных не было. Корнеева тоже не узнала никого.

Значит, торжествовать еще было преждевременно: часть банды продолжала разгуливать по Москве.

Водитель такси Вартанов, которому среди других фотографий показали портрет Басова, узнал в нем четвертого бандита, ранившего лейтенанта Кондрашина. Однако Северцев вновь не разрешил трогать Басова, рассчитывая, что, находясь на свободе, он рано или поздно выведет на след последних остатков бандитской группы.