По следу

14

В научно-техническом отделе пистолет пробыл около суток. За эти сутки удалось уточнить многое. Было установлено, что вся коллекция гильз, хранящаяся в сейфе у Северцева, стреляна именно из этого пистолета «ТТ» образца 1933 года за номером… С номером произошло затруднение. Номер оказался уничтоженным. А узнать его было абсолютно необходимо, потому что только номер мог рассказать биографию пистолета, поведать историю о том, какими путями он попал в преступные руки. К сожалению, этого не удалось узнать о пистолете «Беретта», изъятом на квартире у Багрова. «Беретта» имела иностранное происхождение, возможно, пистолет был получен первым владельцем прямо из-за рубежа, поэтому номер его 001123 в общесоюзной описи огнестрельного оружия не числился. Другое дело «Тульский Токаревский». Итак, нужно было узнать номер.

Номера на пистолетах выбиваются чеканкой, и цифры получаются как бы вдавленными в корпус пистолета. Поэтому, естественно, если уничтожить слой металла и превратить место, где были отчеканены цифры, в гладкую поверхность, то кажется, что прочитать уже несуществующий номер невозможно. Но это только кажется. Металл, в частности, сталь, из которой изготовлен корпус пистолета, как и всякое неорганическое вещество, состоит из молекул. В том месте, где металл подвергался воздействию пресса при чеканке номера, молекулы неизбежно должны были уплотниться по сравнению со всей остальной массой молекул, составляющих корпус пистолета. Причем это уплотнение проходит по вертикали не только в тонком поверхностном слое, непосредственно соприкасавшемся с прессом, но распространяется и глубоко вовнутрь. Следовательно, как ни старайся уничтожить номер, в случае необходимости его всегда возможно восстановить.

После специальной обработки пистолета восстановили уничтоженный номер 0802 и передали его в соответствующие органы, чтобы установить, кому он прежде принадлежал.

…Соня сдержала обещание, данное Басову. Назавтра она снова пришла в больницу. И вновь врач не разрешил свидания. И вновь гардеробщица и нянечка у дверей были неумолимы. На этот раз Араличева не могла передать Басову ни яблок, ни записки. Однако девушка получила ответ - вчерашнее письмо Басова. Она пробежала его здесь же, отвернувшись к окну.

- Обязательно, он просил передать на словах, чтобы сегодня или завтра обязательно.- Араличева повторила фразу, сказанную накануне Басовым.

Девушка поблагодарила и сунула ей десять рублей. Араличева спрятала деньги в карман халата.

…Вечерняя операция была несколько сложнее вчерашней. Еще днем Брайцев два битых часа тренировал специально подобранных для этой цели мальчишек. Один из них, племянник Араличевой, должен был играть главную роль.

Гринюк, одетый в полосатую тельняшку, коротенький пиджак и «бабочку», лихо сдвинутую набекрень, с независимым видом прогуливался у касс кинотеатра.

В половине девятого Брайцев издали указал мальчику на Соню, выходившую из метро. Мальчишка нагнал ее и, забежав вперед, спросил, не нужен ли лишний билетик.

- А ты кто такой? - спросила девушка.

- А вам-то что?

- «Рыбака» знаешь?

- А вон он, в тельняшке такой. А вам зачем? - с нескрываемым любопытством спросил малец и закинул рыжую голову.

- Много будешь знать, скоро состаришься,- улыбнулась девушка и, убыстрив шаг, направилась к кассам.

Мальчишка проводил ее одобрительным взглядом. Видимо, она произвела на него приятное впечатление. Но больше всего он был доволен собой, и непостижимый доселе Шерлок Холмс казался ему в этот момент примитивным дилетантом.

- «Рыбак»? - спросила она, подойдя к Гринюку.

- Допустим, - ухмыльнулся он.- А вы, как я догадываюсь, Сонечка.- И Гринюк подмигнул ей по-свойски.- Ну, как там «Скокарь», не отдышался еще?

- Пытается,- ответила девушка и тихо прибавила: - Я за керогазом пришла.

- Керогаз при нас,- процедил Гринюк,- а какая гарантия имеется?

- Какая еще гарантия? - забеспокоилась девушка.- Вот у меня его письмо.

Гринюк прочитал записку Басова и спрятал ее в карман. Соня не возражала. Потом он бесцеремонно взял ее под руку, и они, не торопясь, пошли к остановке троллейбуса. По пути Гринюк незаметно передал ей уже ставший безвредным пистолет.

…Было одиннадцатое число. Согласно записке Басова, за пистолетом должны были придти в течение четырех последующих дней, включая утро пятнадцатого. На пятнадцатое, вероятнее всего, было назначено какое-то новое дело, договоренность о котором существовала заранее. Северцев во что бы то ни стало решил поломать этот план.

На окраине Москвы, в одном из тихих переулков, где находился дом, застрахованный от огня, устроили засаду. Под наблюдение была взята квартира Сони, а также все входящие и выходящие из нее.

Между тем по мере приближения пятнадцатого Басов стал проявлять все более заметную нервозность. Тринадцатого Араличева и Карпатов, который дежурил вместе с ней, задержали Басова, когда он пытался бежать в одном белье через окно уборной. Северцев решил, что этот поступок более чем что-либо свидетельствует о полном выздоровлении и, к превеликой радости врачей, почувствовавших наконец долгожданное облегчение, приказал перевести Басова из больницы в тюрьму.

Все это время, пока проводились последние операции, связанные с ранением Басова, на Петровке, 38, не прекращались допросы.

Было бы слишком утомительно досконально описывать их, тем более, что в основном результаты допросов мало в чем влияли на ход дальнейшего следствия. Поэтому остановимся лишь на тех деталях, которые имели непосредственное отношение к делу.

Михаил Косов - «Рыбак» - оказался человеком, сделавшим в своей жизни лишь первый шаг по преступной дорожке. Еще не обладая достаточным опытом встреч со следователем, он на первом же допросе полностью капитулировал перед бесспорными фактами.

Дело в том, что сразу же после ареста Косова Северцев отобрал у него башмаки и направил их для биологического исследования. На этот раз исследование дало блестящие результаты. На нитях, скрепляющих рант с подошвой давно не чищенного башмака Косова, эксперт обнаружил мельчайшие частицы высохшей крови, которую он классифицировал по второй группе. В то же время кровь самого Косова относилась к первой группе.

Сама кличка «Рыбак» навела Брайцева на мысль возвратиться к старой, давно отброшенной версии относительно московского общества «Рыболов-спортсмен». Затребовав списки общества, он нашел в них фамилию активного члена и аккуратного плательщика взносов Михаила Косова.

Инженер Лосев, к которому съездил Брайцев, наконец вспомнил, что по его заказу Косов изготовил два десятка тяжелых блесен «шторлинг», на которые в подмосковных водоемах особенно успешно ловятся окунь и щука. Эти блесны Косов приносил ему домой, и он, Лосев, даже угощал его чаем. Далее был восстановлен в памяти тот самый вечер, когда заседала секция спиннингистов общества «Рыболов-спортсмен» и именно Косов уговаривал Лосева принять участие в массовом выезде, а сам так и не приехал.

- И кто мог подумать! - сокрушался Лосев.- Такой умелый рыболов - и такой мерзавец!

…- А вы, я смотрю, ловкач: здорово это у вас получилось с блеснами! - сказал, начиная допрос, Северцев.- Одних вещей на восемнадцать тысяч унесли. Только вот кровь на паркете не следует растирать ботинком: некультурно получается, и потом на подошве остаются следы.

- На пушку берешь, начальник? - неуверенно произнес Косов.

- Охота была брать вас на пушку! - откровенно признался Северцев.- Хотите, я вам расскажу, как было дело в квартире Лосева? Машину вы оставили во дворе, потом прошли через тот подъезд, где помещалась аптека: здесь подъезд не запирался на ночь. Поднялись на чердак, отжали замок и спустились на площадку восьмого этажа. Вы остались у двери, чтобы отвлечь внимание овчарки от окна столовой, куда, пройдя по карнизу и выставив стекло, проник Басов. Когда он уже находился в комнате, овчарка бросилась на него. Басов убил ее ножом, но она успела прокусить ему руку. Он открыл изнутри английский замок и впустил вас. Рука его была в крови, и кровь капала на паркет. Чтобы не оставлять следов, вы растерли пятно на паркете ногой. Я даже могу назвать вам точное время, когда все это происходило: в два часа сорок минут ночи.

Косов был ошеломлен осведомленностью Северцева. Он рассказал все. К сожалению, он пребывал в полном неведении относительно существования банды и был связан лишь с Дмитрием Басовым. Этой кражей в основном ограничивалось участие Косова в делах банды.

- Вы не сказали мне, каким образом к вам попал пистолет,- напомнил Северцев.

- Ночью как-то я возвращался домой… - стал рассказывать Косов.

- Где вы провели ночь?

- Да так, с одной знакомой.

- Продолжайте,- сказал Северцев.

- Значит, иду я домой, а мы с Басовым рядом живем. Он на Вятской, а я около «Динамо». Так вот, на Новослободской вдруг вижу - навстречу мне Митька. Хромает. За стену держится. Я ему помог, до дому довел. «Скорую помощь» это я по телефону вызвал. По дороге Митька рассказал мне, что его поцарапали, и отдал на сохранение свой пистолет. Митька боялся, что, если попадет в больницу, дома могут устроить обыск. Он сказал, что за пистолетом придут его кореши, которые будут предупреждены.

Басов был посложней Косова. Но Северцев располагал уже всем необходимым, чтобы в ходе допроса рассчитывать на успех.

Легенда о загадочном покушении на жизнь Басова была быстро развеяна в прах.

- Послушайте,- сказал Северцев,- мы только зря теряем время. Попробуйте посмотреть на себя со стороны: ведь уже сами по себе вы являетесь сплошным вещественным доказательством. Начнем с левой руки - отлично сохранившиеся следы собачьих клыков. Между прочим, вы счастливо отделались: еще немного, и лосевская овчарка порвала бы вам вену. Я уже не говорю о том, что на паркете у Лосевых вы расписались своей кровью. Не будем мелочны. Следующими по счету идут правое плечо, локоть и колено,- крути не крути, они ободраны, и даже сильно. Это память о сорок третьем километре Дмитровского шоссе, Басов. Далее - ваша левая нога - след милицейской пули. Мы уже не станем касаться таких пустяков, как гильза, найденная на Каширском шоссе. Попробуем подвести итог. Ко всему вышеперечисленному следует присовокупить, что шофер Валежин опознал вас. А косовские показания? Совсем упустил из виду косовские показания! Честное слово, не волыньте, Скокарь. Вам же все равно уже не выпутаться. Это конец.

И вдруг неожиданно для Северцева Басов закатил глаза к потолку и, сделав идиотское выражение лица, слезливо замямлил:

- Поеду… сейчас… в Сухум… купаться…

- Что? Что? - опешил Северцев.

- Купаться… в Сухум…- неуверенно повторил Басов и на всякий случай пустил слюни.

- Э, вот это уже зря,- критически заметил Северцев.- Неубедительно получается. Психа надо делать не так.

Но Басов продолжал сверкать белками и уверять, что поедет в Сухум.

И хотя Северцев ни на минуту не сомневался в его психической полноценности, все же, согласно существующим правилам. Басов был направлен на заключение врачебной комиссии, где его попросту подняли на смех.

Трудно было поверить, что неглупый и опытный Басов мог рассчитывать всерьез на возможность длительной симуляции психического расстройства. Скорее всего этот неловкий трюк понадобился ему, чтобы хоть как-нибудь оттянуть время. Аналогичное стремление наблюдалось и на допросах остальных подследственных. Северцев чувствовал, что в его руках отнюдь не главные заводилы банды. Кто-то более сильный, чем они, главарь, пользующийся у них непререкаемым авторитетом, находился на воле. И этот факт сам по себе связывал им языки и определял их поведение.

Профессиональное чутье не обмануло Северцева. Его подозрение подтвердилось новым фактом. Прибирая после утреннего туалета в умывальной внутренней тюрьмы угрозыска, надзиратель обнаружил записку. Написанная бисерным почерком на обороте трамвайного билета, она была скатана в тугую трубочку и вставлена в носик водопроводного крана. Очевидно, автор рассчитывал, что кто-то, находящийся не под столь пристальным наблюдением, как он, какими-то неведомыми для Северцева путями переправит записку на волю. Это был поистине отчаянный призыв подать о себе голос, хотя бы условный знак, потому что держаться далее не оставалось силы.

Записка была без адреса, обращения и подписи, но Северцев узнал почерк Багрова. Он хорошо понимал его состояние. Прижатый к стене неопровержимыми уликами, Багров не мог уже придумать ничего лучшего, как молчать, не произнося на допросах ни слова. Остальные трое, арестованные во время операции на Можайском шоссе, следовали в своем поведении примеру Багрова и напоминали в этом смысле его бледную тень: они были рядовыми в банде.

…Наступило пятнадцатое число. Сведения из дома Софьи Хмелько (такую фамилию носила знакомая Басова) были малоутешительными. В течение четырех дней за пистолетом никто не приходил.

Пятнадцатого, в девять утра, Северцев устроил очную ставку между Басовым и Багровым. Они сидели перед ним и молчали. Ни на один вопрос не последовало ответа. Можно было подумать, что Северцев встретился с глухонемыми.

- Отлично,- сказал он, когда были исчерпаны все средства.- Я никуда не спешу. Будем молчать вместе.

Иван Ильич достал из футляра очки, тщательно протер носовым платком стекла, предварительно подышав на них, и, раскрыв книгу, углубился в чтение.

Вдруг Северцеву послышалось деликатное постукивание. Как бы от скуки, опустив руки. Багров барабанил пальцами по ножке стула. Он делал это с безразличным, отсутствующим выражением лица и столь тихо, словно стеснялся отвлечь Северцева от чтения.

Иван Ильич собрался было пресечь эту фривольность. Но, вовремя передумав, сделал вид, что увлечен книгой, и стал прислушиваться.

В приемной стучала машинка, это мешало сосредоточиться, и все же… Точка-тире-точка… «Ес-ли про-дать Вол-ка, он убь-ет», - складывал по буквам Северцев.- «Волк убь-ет»… Одна и та же фраза повторялась насколько раз… Очевидно, Багров был на слишком высокого мнения о познаниях своего приятеля в азбуке Морзе.

Постукивания прекратились. Снова воцарилась полная тишина, и только сквозь обитую войлоком дверь из приемной слышался глухой стук пишущей машинки.

Итак, появилась новая фигура- «Волк». Не он ли является вожаком стаи? На протяжении всего следствия впервые появилось имя «Волка». Кто он, этот человек, который еще ни разу и нигде не оставил своего следа? А может быть, были следы, но Северцев прошел мимо и не заметил их?

Днем принесли прошитый и запечатанный сургучами пакет. Северцев, наклонившись над корзиной, сломал печати, лотом, посмотрев конверт на свет, аккуратно срезал его край ножницами.

Это был ответ на запрос Северцева относительно пистолета «ТТ» за номером 0802. В письме сообщалось, что настоящий пистолет числился за охраной Н-ского исправительно-трудового лагеря МВД СССР и, согласно докладной записке начальника лагеря, был похищен из караульного помещения ** февраля 195* года.

Северцев подошел к сейфу и извлек из объемистой лапки другое письмо. Даты сошлись. Исчезновение пистолета и побег Урганова были отмечены одними и теми же числами. Но, как известно, Урганов замерз в пути, и останки его покоились на кладбище. Каким же образом пистолет мог лопасть в Москву и очутиться в руках членов урганоеской банды? Но, позвольте, откуда вообще возникло само понятие «банда Урганова»? Какая связь существует между покойным и людьми, которые находятся сейчас под следствием?

Вопросы нагромождались один на другой. Они требовали немедленного ответа. Ответы можно было получить лишь в результате активных оперативных действий. А так как единственно известным, но малоизученным объектом теперь оставалась квартира Хмель-ко, Северцев решил сиять не давшую никаких результатов засаду и, захватив с собою оперуполномоченного, сам поехал туда…