По следу

19

В кармане охотничьей куртки Волкова Брайцев нашел два троллейбусных билета. Сотрудники Управления троллейбусного транспорта по номерам установили дату продажи - месяц, число и даже час, а также маршрут троллейбуса и примерную остановку, на которой сели пассажиры.

Число совпадало с днем выезда Волкова на охоту. Маршрут троллейбуса был четвертым. Примерная остановка - район Якиманки. Сопоставив эти данные с окончанием названия улицы, которая фигурировала в неотправленной телеграмме Волкова - «…нка», Северцев пришел к выводу, что встреча между Волковым и Ургановым состоялась где-то недалеко от квартиры последнего. Однако в доме 2 по Якиманке никаких жильцов, похожих на Урганова, не оказалось. Тогда Северцев собрал у себя группу участковых из отделений милиции, расположенных в этом районе. Введя их в курс дела, чтобы они прониклись всей важностью предстоящей задачи, Северцев раздал участковым по экземпляру фотографий Урганова. От участковых требовалось только одно: сегодня же осторожно проверить подведомственные дома и в случае малейшего подозрения немедленно сигнализировать Северцеву.

Участковому уполномоченному Карпову лицо Урганова показалось знакомым. «Уж не тот ли это жилец пенсионерки Авдеевой, которого я чуть было не оштрафовал за проживание без прописки?» - подумал Карпов.

На обратном пути он мучительно вспоминал фамилию жильца - не то Посенцов, не то Поченцов, но уж, конечно, не Урганов…

Приехав в отделение, Карпов первым делом зашел в паспортный стол и, рассказав по величайшему секрету девушке-паспортистке то, что он слышал у Северцева, попросил ее помочь уточнить фамилию. Фамилия оказалась не Посенцов и не Поченцов, а Почепцов Евсей Матвеевич, уроженец Ростова-на-Дону, прописанный в Москве временно.

Ангелину Леонтьевну Авдееву он застал на кухне, где она жарила для своего жильца яичницу с луком. Карпов справился о здоровье, расспросил про житье-бытье и, решив, что предварительной подготовки достаточно, перевел разговор на главное.

- А что,- насторожилась Авдеева,- он у меня прописан! Еще с двадцать пятого февраля.

- Да не про то я,- таинственно зашептал Карпов.- Как он у вас тут, не выпивает? Не шумит?

- С чего вы взяли? - поразилась Авдеева.- Разве поступало какое-нибудь заявление?

- Заявлений не поступало, но…- Карпов оглянулся по сторонам и, удостоверившись, что вокруг нет никого, достал фотографию Урганова: - Он?

- Он,- подтвердила Авдеева.- А что стряслось-то?

- Ничего,- успокоил Карпов и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил, кивнув на уже начавшую подгорать яичницу.- Ужинать, значит, собираетесь?

- Нет,- возразила Авдеева,- это как раз ему.

- Ну, ну,- промычал Карпов,- стало быть, приятного аппетита! - Он еще раз оглянулся вокруг и строго предупредил: - Только об этом разговоре ни-ни! Под вашу личную ответственность! Твердо?

Но, очевидно, Авдеева недостаточно твердо уяснила себе, в чем должна состоять ее личная ответственность, потому что, когда через сорок минут, окружив дом на Малой Полянке, Северцев вошел в квартиру Авдеевой, комната, занимаемая ее жильцом, оказалась пустой. По свидетельству Авдеевой, жилец собрался за четверть часа, позвонил по телефону в справочную какого-то вокзала и, сказав, что отбывает на несколько дней, исчез. Все это произошло мгновенно, после того, как она передала ему содержание своего разговора с участковым уполномоченным.

К великому счастью Карпова, его в этот момент не оказалось поблизости, ибо Северцев был почти невменяем. Ему хотелось биться головою об стену от ярости на сверхъестественную глупость участкового Карпова, который своей медвежьей услужливостью погубил все.

Приступили к обыску. Пока Брайцев с Карпатовым перебирали по одной вещичке нехитрый гардероб Урганова, Северцев широкими шагами расхаживал по комнате, прикуривая одну папиросу от другой.

Искали адреса, письма, хотя бы конверт, один из тех, в которых, по словам Авдеевой, аккуратно получал письма Евсей Матвеевич.

Но ни писем, ни конвертов не было. Гася папиросу о чугунную пепельницу, стоящую на причудливом ломберном столике, Северцев обратил внимание на пресс-папье. Вместо ручки на посеребренной пластинке возлежала дева с распущенными волосами и русалочьим хвостом. Поднеся к свету эту вещичку, Северцев случайно повернул ее промокашкою вверх и вздрогнул от неожиданности. На промокашке отпечаталась часть адреса - улица и номер дома. Приставив к ней зеркальце, Северцев прочитал: «…Низами, дом 18, кв. 23, Шахсейнову».