По следу

7

Летняя ночь коротка. Когда Северцев с Брайцевым вышли на Петровку, уже начинало светать.

Они медленно шли по направлению к центру. Иван Ильич шутил, и Сергей Васильевич чувствовал, что у его спутника отличное настроение. Для этого было основание: удалось нащупать ту главную нить, с помощью которой вскоре распутается и весь узел. Версия приобретала законченные формы, и полковник без труда изложил ее Брайцееу.

Итак, во время своего пребывания в лагере молодой и неопытный Коваленко попал на глаза матерому уголовнику Урганову. Тот пригрел парнишку, быстро подчинил его своему влиянию, рассчитывая в будущем сделать одним из своих помощников. Как раз в этот период Урганов вынашивал план какого-то нового дела, которое собирался осуществить, когда окажется на свободе. Дабы поразить воображение юноши, он поделился с ним своим замыслом. Но произошло непредвиденное: Коваленко отказался.

Он работал, чтобы по возможности сократить срок заключения и таким образом порвать с Ургановым. Тот заметил эту перемену, но не придал ей особого значения. Коваленко нужен был ему не сейчас, и опыт подсказывал Урганову, что есть немало способов, с помощью которых впоследствии легко будет отрезвить юношу, если тот, паче чаяния, совсем отобьется от рук.

Поэтому, узнав, что Коваленко амнистирован, он, не задумываясь, начертил ему план местонахождения «малины» - главной штаб-квартиры его банды.

Но Урганов еще раз ошибся. Перспектива честной жизни оказалась для юноши увлекательнее грязной «романтики» уголовщины: он не пришел в шайку. Более того: каждый новый шаг Коваленко - вечерняя школа, футбол, девушка - оставлял у участников банды все меньше и меньше сомнений относительно его теперешних взглядов на действительность.

Таким образом, в Москве оказался свидетель, посвященный в замыслы Урганова, человек, знающий явки, имеющий возможность в любой момент провалить банду.

Отчаянные попытки «привести мальчика в чувство» окончились безуспешно. И вот тут-то… Здесь можно было поставить жирный вопросительный знак, потому что дальнейшие действия ургановских молодчиков противоречили элементарной логике.

- Допустим, что удар ножом в Загорянке, - рассуждал вслух Северцев, - был оправданным действием с ясно поставленной целью: устранить свидетеля. Но для чего им понадобилось впутывать Коваленко в историю с такси, подвергать его опасности ареста и ставить под угрозу судьбу всей банды, когда они отлично понимали, что Коваленко на допросе может рассказать все?

- Что ж, - после паузы заметил Брайцев, -вполне возможная версия. Однако у нас с вами нет еще уверенности, что это не просто красиво придуманная легенда. Я помню аналогичный случай в сорок шестом, в Брянске…

- Оставим в покое воспоминания, - перебил Северцев. - Завтра, то есть уже сегодня с утра, вы посетите пивную на Шарикоподшипниковской улице и проверите показания Коваленко. Хорошо было бы найти остальные осколки настольного стекла, даже если для этого вам пришлось бы съездить на городскую свалку. Я возьму на себя Загорянку. Сойдутся концы с концами, - значит, ночью мы проведем операцию по очистке ургановского гнезда.

- Во вторник одним из первых посетителей пивной на Шарикоподшипниковской улице был Сергей Васильевич. Заведующий, представительный мужчина лет сорока пяти, вначале долго не мог понять, чего, собственно, добивается от него этот вежливый молодой человек.

Да, действительно, случай, которым интересуется товарищ следователь, имел место. Когда? Несколько дней назад. Возможно, в четверг? Именно в четверг, - впрочем, число легко уточнить по акту. А разве был составлен соответствующий акт? Разумеется. Как же можно без акта. Пускай стекло стоит гроши, а все-таки государственная собственность.

- Не сохранились ли случайно осколки стекла? - спросил Брайцев.

- К сожалению, нет. - Заведующий широко улыбнулся. - Скорее всего, их выбросили вместе с остальным мусором в выгребную яму, тут, во дворе. Это уже не первый случай. Тонкое прислали с базы стекло, ни в коей мере не может служить настольным.

Брайцев вышел во двор. Он установил, что яму чистят раз в две недели и последняя машина приезжала за мусором дней десять назад. К великому удивлению заведующего пивной, официантки и жильцов дома по

Шарикоподшипниковской улице, Брайцев, сняв китель, полез в выгребную яму.

…Северцев приехал из Загорянки только в начала пятого. На письменном столе его ожидало стекло, привезенное с Шарикоподшипниковской улицы, и акт спектрального анализа.

- Показания Коваленко соответствуют действительности, все сошлось, - доложил Брайцев.

Но Северцев даже не читал акта.

- Не могло не сойтись! - воскликнул он. - Ах, если бы вы только знали, до чего ж это замечательный парень! - Северцев звонко щелкнул портсигаром и с удовольствием затянулся папиросой.- А ну-ка, давайте его сюда!

…Дверь кабинета приоткрылась. На пороге в нерешительности остановился Коваленко.

- Проходи, проходи! - слегка подтолкнул его в спину конвойный.

- Можете заниматься своими делами, Лукин, - весело сказал полковник.

Конвойный не понял. Он продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.

- Товарищ Коваленко освобождается из-под стражи, - объяснил Северцев. - Давай, Виктор, подсаживайся к нам.

Но глазе Коваленко по прежнему смотрели с недоверием.

- Честное слово, освобождаетесь! - повторил полковник.- Вот чудак-человек, не верит! - И он обернулся, ища поддержки у Брайцева. Брайцев утвердительно кивнул головой.

- Между прочим, - в глазах полковника заиграли веселые искорки, - мы с тобою теперь в некотором роде родня. Я, кажется, отлично справился с ролью свата.

- Вы были там? - Губы юноши сжались. - Вы же дали мне слово не вмешивать ее в это дело!

- А разве я говорил, что вмешал? Я просто съездил, как сват,- и полковник звонко рассмеялся.

- А чем же вы объяснили им свой приезд?

- Просто. Решил похлопотать за друга, вернее, за сына моего старого друга. Короче говоря, батька не возражает.

- А вы не шутите?

- Вот еще, охота была мне с тобой шутить!

Теперь уже рассмеялся Коваленко.

- Так, значит, мне можно идти, Иван Ильич? - Он впервые обращался к нему по имени-отчеству.

- Разумеется, - ответил полковник, потом, немного помедлив, спросил: - Кстати, какие у тебя планы на вечер?

- Увижусь с матерью, в баню схожу и потом к Наташе. А в чем дело-то?

- Видишь ли, Виктор, мы хотели просить тебя, чтобы сегодня вечером ты проводил нас на ургановскую «малину».

- Сегодня не могу. Сегодня я поеду к ней! - упрямо и, как показалось Северцеву, даже зло отрезал Коваленко.

Но полковник не сдавался. Он исподволь начал новую атаку.

- Это в твоих же собственных интересах, Витя, еще немного задержаться тут. Кто может поручиться, что Урганов еще раз не попытается свести с тобою счеты?

- Свободен я или нет?- глухо спросил Коваленко.

- Формально я не имею никакого права далее задерживать тебя здесь. Но чисто по-человечески…

- По-человечески нужно отпустить меня! А что касается Урганова, в конце концов эта история началась не сегодня с утра. До сих пор он меня не слопал. Будем надеяться, что обойдется и впредь.

- Как знаешь, - развел руками Северцев.- Но завтра в десять утра быть здесь! Ясно?

- Ясно, - улыбнулся глазами Коваленко.

- Ступай! Капитан оформит тебе пропуск.

Проводив Коваленко, Брайцев возвратился в кабинет Северцева.

- И все-таки вы зря отпустили его сейчас, Иван Ильич.

- А вы думаете, что можно было содержать его под стражей до окончания следствия? Сколько еще продлится оно? И сколько там человек, в ургановской банде? Кто нам позволит держать хлопца? Никто.

Соединившись с таксомоторным парком, он сообщил, что можно присылать за машиной: она ему больше не нужна. Потом, вызвав к себе лейтенанта Гринюка, поинтересовался, какие новости в шестом таксомоторном. Особых новостей не было; расследование подвигалось туго.

Стрелки часов приближались к шести. Северцев вызвал машину и уехал домой.

…Ночью его разбудил телефонный звонок. Докладывал дежурный по МУРу. На перегоне между Мытищами и Тайнинкой с электрички сорвался юноша. Был ли это несчастный случай, самоубийство или убийство - установить не удалось. Несколько пассажиров и проводник, находившиеся в вагоне, слышали крик о помощи, но, выскочив на площадку, уже не обнаружили никого. Труп был доставлен в Мытищи и сдан в морг районной больницы. На трупе нашли документы, удостоверяющие личность погибшего: заводской пропуск и паспорт на имя Коваленко Виктора Григорьевича, 1935 года рождения.

Полковник застонал и уронил трубку.

Через двадцать минут после телефонного звонка Северцев уже был в Мытищах. Он с трудом отыскал дежурного врача и вместе с ним спустился в подвал, где помещался морг. Морг был совсем пустым. В маленькой больнице умирали редко.

- Вон там, в углу, - указал врач, пропуская Северцева вперед.

В углу, у бетонной стены, слегка позеленевшей от сырости, на железном столе лежало тело, покрытое чем-то белым. Из-под простыни виднелись желтоватые ступни. Они казались неестественно большими.

Северцев подошел к столу, приподнял край покрывала и тотчас же опустил его. Последняя слабая надежда, что произошло какое-то недоразумение, рухнула. Он узнал это лицо - под простыней лежал Коваленко.

Северцева охватила апатия.

Коваленко был мертв. И вместе с ним исчезла та основная нить, с помощью которой Северцев рассчитывал так легко довести до конца следствие. Он не знал адреса ургановской «малины», и назначенная на завтра облава уже не могла состояться. Он не имел понятия о характере преступления, которое задумывал в лагере Урганов: Коваленко не успел рассказать об этом…

Единственное, что еще оставалось в руках Северцева,- это сам Урганов. И, возвратившись перед рассветом к себе на Петровку, он послал шифрованную телеграмму начальнику лагеря.

В полдень пришел подробный ответ. Алексей Урганов, осужденный к двадцати годам лишения свободы, из лагеря бежал. Ввиду бушевавшей пурги организовать немедленные поиски не представлялось возможным. Однако весной, когда стал таять снег, в тундре, неподалеку от лагеря, был найден обглоданный хищниками человеческий скелет. При исследовании обрывков одежды на поясе кальсон обнаружили вышитую черными нитками фамилию владельца: «Урганов». Скелет погребли на кладбище при лагерном госпитале, и дело Алексея Урганова было прекращено.

У Северцева опустились руки: последняя нить оборвалась. Так закончилась первая версия, оставив много недоуменных вопросов и не пролив никакого света на существо дела.