Как мне рассказывали М.И. Курышев и другие работники КГБ, с того момента, как мой отец остался в США, обо всем, что происходило в нашей семье, докладывали лично члену Политбюро ЦК КПСС, председателю Комитета государственной безопасности СССР Ю.В. Андропову. Видимо, поэтому у меня не было проблем с устройством на хорошую работу, восстановлением прописки в квартире отца, защитой диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук, получением доступа к материалам «для служебного пользования», необходимым для научной работы, с поиском рецензентов моих научных монографий и т. д. Хотя и М.И. Курышев говорил, что даже в сталинские времена сын за отца не отвечал, но в действительности это было не так. Например, сын В.Г. Деканозова — руководителя внешней разведки НКВД в 1938–1940 годах, а затем заместителя министра иностранных дел, которого в дальнейшем объявили шпионом и расстреляли, — работал за пределами Москвы, в местах довольно отдаленных, кажется, в Грузии. Он приезжал к нам в Институт государства и права на заседания ассоциации международного права в 80-х годах. Сын Деканозова, скромный человек с печальными глазами, был кандидатом юридических наук и защитил диссертацию по редкой теоретической международно-правовой теме, а затем написал интересную статью «Общее наследие человечества». В андроповские времена детей предателей не наказывали, а, наоборот, поощряли, если они вели себя патриотически. Однако, как мне представляется, только если эти дети входили в круг советской элиты. Как вспоминает бывший известный журналист, посол и по случайности министр иностранных дел СССР на три месяца Б.Д. Панкин в своей книге, однажды в 80-х годах молодая жена представителя ВААПа (Всесоюзное агентство по авторским правам, Панкин был тогда его председателем), доктора философских наук Л. Митрохина выбрала свободу и попросила политического убежища для себя и двух своих детей-близнецов, родившихся у Митрохина за границей. Митрохин отказался от уговоров ЦРУ остаться в США, а в Москве его исключили из партии. И это было при Брежневе. Можно было бы представить судьбу нашей семьи при Сталине! В те времена судьба практически всех родственников «шпионов» была весьма печальна. А ведь шпионами они стали в подавляющем своем большинстве по ложным обвинениям.
Отец писал: «Я понял, что давно потерял Геннадия. Ради его же собственного блага я никогда не толкал его к критике советской власти, никогда не обсуждал ни с ним, ни с Анной мои истинные намерения. Я даже Лине не раскрывался полностью. С годами я понял, что обсуждение недостатков советской власти даже в семейном кругу может стать опасным».
Конечно, помощь со стороны КГБ в моем случае объяснялась скорее высокими связями отца в СССР. Кроме того, оставшись в США, он шантажировал руководство СССР тем, что он выдаст все, если тронут его детей. Его сенсационная книга, в которой он дает нелицеприятные характеристики почти всем высшим руководителям СССР, а также работникам МИДа и КГБ, вышла в свет только в феврале 1985 года. Отцу не разрешили помогать детям материально, однако гарантировали, что они не пострадают в результате его поступка.
Стоило мне только позвонить в компетентные органы, и все сложные вопросы тут же разрешались. Хотя я сменил фамилию и отчество, все в институте знали, кто я такой на самом деле. И это несмотря на то, что Курышев сказал мне следующее: «Когда вы будете заполнять анкету в отделе кадров института, напишите в ней любых придуманных родителей. Мы наврем для вашего же блага». Его заместитель И.К. Перетрухни вспоминает: «Непросто обстояло дело и с Геннадием… После увольнения из МИДа встал вопрос о его трудоустройстве. Добровольно принять на работу сына изменника родины никто не соглашался… После целого ряда длительных переговоров, которые вело руководство Главного управления с руководителями некоторых институтов. отлично понимавшими, в свою очередь, что в любом случае «протеже» органов госбезопасности будет невыездным и в каком-то смысле обузой, было принято единственное правильное в сложившихся условиях решение об изменении в интересах Геннадия его фамилии и некоторых установочных данных и выдаче ему по согласованию с соответствующими инстанциями новых документов».
Когда я наконец получил все документы, связанные со сменой фамилии, в том числе паспорт и диплом об окончании МГИМО, я позвонил директору Института государства и права Академии наук члену-корреспонденту АН СССР Б.Н. Кудрявцеву. Он мне ответил: «Можете не приходить к нам на работу. По моим данным, вы не желаете у меня работать». Никакие аргументы по поводу того, что задержка была обусловлена сменой фамилии, директор не принял. Видимо, до него дошли слухи, что я предпринимаю все усилия для сохранения дипломатической карьеры. Я тут же позвонил Курышеву. Уже на следующий день полковник КГБ сообщил: «Все в порядке. Можете устраиваться на работу в институт. Удивительно, что его директор не имеет даже «вертушки». Кстати, в дальнейшем Б.Н. Кудрявцев стал в 1984 году академиком и получил «вертушку», а во время перестройки М.С. Горбачева в 1988 году сменил академика П.Н. Федосеева на посту вице-президента Академии наук СССР. Кроме того, он оставался почетным директором Института государства и права. Посол в отставке В.Л. Исраэлян, у которого дача (весьма не бедная) находилась недалеко от особняка Кудрявцева, говорил мне с нескрываемой завистью: «Бы бы видели дачу академика!» 11 апреля 2003 года советнику Академии наук России Б.Н. Кудрявцеву была объявлена благодарность Президента РФ Б.Б. Путина. Это было сделано в связи с 80-летием академика и за его большой вклад в развитие юридической науки. Обычно после такой крупной даты дают какой-нибудь солидный орден. Однако, видимо, это был не тот случай, и вклад академика не был таким уж большим.
До назначения В.Н. Кудрявцева директором нашего института был член-корреспондент Академии наук СССР В.М. Чхиквадзе. Однако в середине 70-х годов разразился большой скандал, оказалось, что директор института являлся собственником трех роскошных дач и, как писал известный историк Р. Медведев в своей книге «Личность и эпоха. Политический портрет Л.И. Брежнева», «сдавая их внаем, наш главный «законник» получал немалые доходы». Возможно, частично это было правдой, так как мне в 1979 году старожилы института рассказывали похожую историю. По советским законам данный поступок рассматривался в качестве уголовного преступления, но Чхиквадзе отделался партийным взысканием и даже не потерял своей должности, хотя его и обязали продать две из трех дач. Следует учитывать, что он входил в номенклатуру среднего звена, а она во времена Брежнева была неприкасаемой. Когда я пришел в 1979 году в институт, то он еще был заместителем директора. Это был очень умный, интеллигентный человек и крупный юрист. Он с симпатией ко мне относился.
Итак, 24 апреля 1979 года я был зачислен на должность младшего научного сотрудника сектора общих проблем международного права, где проработал до 1 июля 1997 года, дослужившись до старшего научного сотрудника. Моим непосредственным начальником являлся заведующий сектором, профессор, доктор юридических наук Н.А. Ушаков — человек весьма либеральный и умный, имеющий также диплом о высшем образовании математика. Он был членом Комиссии международного права, в которую входили 25 ученых из различных стран мира, которые пользовались признанным авторитетом в области международного права. Сессии комиссии ежегодно проходили в Женеве. С ним было легко работать.
Была определена тема моей диссертации — режим нераспространения ядерного оружия и правовые проблемы его укрепления. Я сам ее выбрал, так как на основе моей солидной дипломной работы вполне можно было быстро подготовить кандидатскую диссертацию.
С момента появления ядерного оружия данный вопрос не потерял своей актуальности до сих пор. Как известно, США первыми и единственными в мире испытали во время военных действий атомные бомбы в 1945 году, уничтожив сразу более 200 тысяч мирных жителей японских городов Хиросима и Нагасаки. Причем в этом не было никакой военной необходимости. Таким путем США хотели испугать Советский Союз, который, разгромив фашистов, стал великой военной державой. Однако, как известно, И.В. Сталин был не из пугливых и дал указание любым путем ускорить изготовление атомной бомбы. Были выделены огромные средства, в том числе и на разведку. Атомный проект возглавил Л.П. Берия. СССР стал ядерной державой уже в 1949 году (неприятная неожиданность для США) главным образом благодаря практически бескорыстной помощи выдающихся западных физиков-ядерщиков, которые, сочувствуя идеалам советской власти, сотрудничали с советской разведкой или делились с СССР определенной информацией, способствовавшей созданию супербомбы. Великобритания испытала свою атомную бомбу в 1952 году, Франция — в 1960-м, КНР — в 1964 году. Это все официальные ядерные державы. Индия провела в 1974 году ядерный взрыв в мирных целях и фактически присоединилась к «атомному клубу». В настоящее время к странам, обладающим ядерной технологией или атомным оружием, также относятся Пакистан, Израиль, ЮАР, КНДР. США также обвиняли Ирак в том, что он «тайно создал ядерное оружие». Но никаких доказательств этого они так и не нашли. Основная задача пяти главных ядерных держав — не допустить приобретения другими странами такого оружия. Считается, что чем больше государств обладает атомными бомбами, тем сильнее вероятность ядерной войны. Однако данная точка зрения, которую я был вынужден отстаивать много лет, не является бесспорной. Здесь проявляется эгоизм держав, уже получивших доступ к этому страшному оружию массового уничтожения. Несомненно и то, что ядерное оружие является фактором, сдерживающим войну, так как обычными средствами ее выиграть не всегда удается. В то же время ни в коем случае нельзя допустить приобретения атомного оружия террористами. Уже приняты определенные эффективные международно-правовые меры для предотвращения таких терактов. СССР на протяжении многих лет брал на себя торжественное обязательство не применять первым ядерное оружие. В настоящее время Россия отказалась от подобного одностороннего международно-правового обязательства. И это не случайно, ибо в случае нападения на нашу страну государства, обладающего значительно большими людскими ресурсами, еще неизвестно, кто выйдет победителем в данном конфликте.
В зарплате в институте я существенно потерял. Как младшему научному сотруднику без ученой степени мне «положили» 125 рублей в месяц. В МИДе СССР я получал на должности атташе 198 рублей, включая надбавку за знание двух иностранных языков, не считая зарубежных командировок. Однако в институте режим работы был на протяжении многих лет весьма вольготным. Мы были обязаны посещать заседания сектора, которые, как правило, имели место раз в неделю, а также заседания ученого совета по международному праву. Последний собирался один раз в месяц. В основном сотрудники института работали в библиотеках или дома. Так что это компенсировало маленькую зарплату. Можно было подзаработать на лекциях и статьях.
В нашем секторе работал доктор юридических наук, профессор В.И. Менжинский — друг отца. Его советы были очень полезны для меня как начинающего ученого. Будучи прежде проректором МГИМО по учебной части, Виктор Иванович был близок к семье А.А. Громыко и помогал министру принимать в МГИМО детей высокопоставленных чиновников МИДа и ЦК КПСС. Однако после конфликта между М.А. Сусловым и А.А. Громыко Виктор Иванович был вынужден перейти на работу в наш институт. Менжинский общался с сыном министра Анатолием и сообщал мне самые последние «сплетни», связанные с отцом. Правда, информация, которую сообщал мне Менжинский, как правило, подтверждалась М.И. Курышевым. Я как-то спросил Виктора Ивановича, не является ли он родственником известного революционера и чекиста В.Р. Менжинского. Но мой наставник с негодованием отверг это предположение.
В нашем секторе также работал старейший юрист-международник, профессор Д.Б. Левин, автор многочисленных книг по международному праву, по которым учились все юристы страны. Правда, в восемьдесят лет он стал чудаковатым и открывал все двери в институте рукавом пиджака, боясь «микробов». Я обычно не любил присутствовать на похоронах сотрудников института, но в данном случае отдал должное видному специалисту по международному праву.
Диссертацию я написал практически за год. У меня было опубликовано несколько статей по разоружению. Этого было достаточно для защиты. 22 апреля 1980 года (день рождения В.И. Ленина) я и Н.Ф. Касьян (в институте ходили слухи, что он был связан с КГБ) стали кандидатами юридических наук. У Николая после защиты был микроинфаркт, и мы очень переживали за его здоровье. Положительный отзыв из МИДа на мою диссертацию помог мне организовать друг отца Г.С. Сташевский.
Одновременно вместе со мной на работу в наш сектор в институте пришел А.Г. Днепровский, сын сотрудника секретариата ООН Гелия Днепровского (из МИДа он ушел в отставку, имея дипломатический ранг посланника). Отец описывает его как тайного руководителя операций КГБ в ООН во время трех приездов Днепровского в Нью-Йорк в период с 1965-го по 1978 год. В 1978 году он был переведен из Нью-Йорка в Женеву, где занял стратегически важный пост для КГБ в отделе кадров и смог вести наблюдение за приемом на работу и продвижением работников по службе в европейской штаб-квартире ООН. Элегантный, изящный, отменно вежливый, Днепровский часто навещал моего отца во время его работы в ООН. По крайней мере один раз в месяц он предпринимал деликатные, но настойчивые усилия внедрить в штат заместителя Генерального секретаря ООН одного из своих людей. Он всегда был точно осведомлен, какая именно штатная единица освобождалась, и находил вполне подходящего кандидата, наверняка связанного с КГБ. Большинство «приобретений» Днепровского занималось тем, что собирало информацию, действуя с помощью подкупа. Наличные деньги были всегда при них. Некоторые из агентов КГБ делали это поразительно неаккуратно. Один из них — сотрудник отдела космоса Олег Першиков — даже оставлял большие суммы денег для подчиненных на своем рабочем столе.
В институте также работал Карпец, сын И.И. Карпеца, генерал-лейтенанта МВД СССР, бывшего заместителя Н.А. Щелокова. В то время Карпец-старший возглавлял Всесоюзный научно-исследовательский институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. В дальнейшем к нему на работу пришел первым замом директора (затем он стал директором) скандально известный «своими сексуальными похождениями» после «демократической революции» 1991 года Ю.И. Скуратов, которого Б.Н. Ельцин назначил Генеральным прокурором РФ, а затем снял этого неугодного и строптивого чиновника, который осмелился проявлять в своих решениях самостоятельность, не принятую в «демократической» России.
Карпец-младший дружил с П.Г. Паламарчуком, внуком Маршала Советского Союза П.К. Кошевого. Карпец и Паламарчук почти всегда ходили вместе, и я неоднократно шутил в этой связи: «Вот идут К. Маркс и Ф. Энгельс», так как оба сотрудника института носили соответствующие бороды. Карпец не возражал против такого сравнения, а вот Петя никак не хотел, чтобы его сравнивали с Марксом, ибо он был евреем. Паламарчук несколько раз давал мне пропуск на Новодевичье кладбище, где был похоронен его дед (оно было в 80-х годах закрыто для посетителей). Петя рассказывал мне различные интересные истории. Например, как он был в гостях на Старом Арбате у Джуны Давиташвили. Ходили слухи, что она лечила нетрадиционным способом самого Л.И. Брежнева. Я спросил Паламарчука: «Ну а ты испытал на себе ее возможности?» Петя ответил: «Она пыталась вылечить мой радикулит, но ничего у нее не получилось. Зато она разрешила мне дотронуться до ее интимного места». В дальнейшем П.Г. Паламарчук стал известным писателем, членом Союза писателей СССР (вступить в союз ему помог тогдашний председатель В.В. Карпов). Петя безвременно ушел из жизни в сорок два года от цирроза печени, написав много интересных книг патриотического направления. Однако большую часть своей жизни он посвятил уникальному подвижническому труду по составлению четырехтомного справочника по всем существующим и разрушенным церквам Москвы — «Сорок сороков» с многочисленными иллюстрациями (Париж, 1988–1990; в 1992–1995 гг. переиздан в Москве).
В институте также работал Н.Б. Крылов — внук С.Б. Крылова, одного из крупнейших юристов-международников, с 1946-го по 1952 год члена Международного суда ООН (он похоронен на Новодевичьем кладбище). Крылов-старший преподавал международное право моему отцу. Весьма способный ученый, Николай Крылов стал в нашем институте одним из самых молодых докторов юридических наук. Женившись на девушке весьма оригинальной внешности, дочери академика О.Т. Богомолова, в настоящее время директора Института международных экономических и политических исследований Российской академии наук, Крылов-младший в 1989 году с молодой женой уехал на работу в США, где получил со временем американское юридическое образование (наше гуманитарное образование и ученые степени там не имеют силу). Он стал работать в американской фирме и получал более 100 тысяч долларов США в год. Позднее он попытался стать депутатом Государственной думы России. Его родной брат — С.Б. Крылов (тезка известного деда) — стал при А.В. Козыреве его замом, а затем послом России в Бельгии и Германии.
В нашем секторе работал старшим научным сотрудником кандидат юридических наук Д.И. Бараташвили; мы знали о его княжеском происхождении. Это был милейший человек. Мы испытывали друг к другу взаимные симпатии. Дмитрий Иванович рассказывал, как во время учебы в Высшей дипломатической школе в 1944 году вместе А.Ф. Добрыниным он одалживал будущему послу в США свои ботинки. Бараташвили был вынужден уехать в конце 80-х годов к больной матери в Грузию и об этом очень жалел.
В 1987 году к нам в сектор пришел на работу доктор юридических наук В.В. Пустогаров, полковник КГБ в отставке. Менжинский тогда возмутился в разговоре со мной — мало нам других проверяющих-чекистов! Однако Пустогаров оказался очень милым и интеллигентным человеком. Мне было интересно с ним общаться. В дальнейшем он написал неплохую книгу о крупнейшем русском юристе-международнике и дипломате Ф.Ф. Мартенсе. Любопытно, что, когда Пустогаров обращал внимание на фотографии в газетах министра иностранных дел России А. В. Козырева, то всегда «восхищался» его огромным носом. «Ну и нос!» — говорил он.
В нашем секторе много лет работала Э.Г. Василевская — дочь полководца Великой Отечественной войны Г.К. Жукова, который добивался побед над фашистами в основном только тогда, когда имел большое численное превосходство над противником и за счет больших жертв. Дочь Жукова занималась исследованием проблем международного космического права. Когда я пришел на работу в институт в 1979 году, она носила фамилию другого известного маршала — Василевского, однако в разгар перестройки М.С. Горбачева снова стала Э.Г. Жуковой.
В начале 80-х годов у нас в институте кандидатам наук разрешали работать по совместительству только на четверть ставки, да и то этого добиться было не просто. Работать на полставки могли лишь доктора наук по решению директора. Я искал дополнительных заработков. Немного денег удавалось получить за переводы и статьи. Однако этого явно не хватало. Поэтому я стал изучать книги по разведению аквариумных рыбок и закупать соответствующее оборудование. С 1982-го по 1985 год я продавал рыбок (в основном цихлид) на Птичьем рынке. За все время его существования я был, пожалуй, единственным продавцом — кандидатом юридических наук и пользовался там достаточным авторитетом, ибо часто бесплатно консультировал всех желающих по юридическим вопросам.
Когда Ю.В. Андропова избрали в 1982 году Генеральным секретарем ЦК КПСС, я с надеждой ждал в нашей жизни перемен в лучшую сторону, так как всегда считал, что России необходим жесткий правитель. Мне кажется, что если бы Андропов пришел к власти в конце 70-х годов и не был бы смертельно болен, то в нашей стране не проводились бы такие болезненные эксперименты и Советский Союз до сих пор бы существовал, а реформы проводились бы по типу китайских.
Еще Гоголь писал, что основная проблема в России — «дураки и плохие дороги», однако к этому следует добавить русскую лень и ложные надежды на царя-«батюш-ку», который обо всем позаботится. Отсюда нежелание хорошо работать. Правда, русский народ, пожалуй, самый талантливый и изобретательный в мире, и обидно, что он в основной своей массе жил в бедности в царской России, в СССР, да и сейчас живет в нищете. Одной из причин было повальное пьянство, которое поощряли все власти. При Андропове также появилась дешевая водка, которую народ сразу же окрестил «андроповской». Забавно, что можно было попасть в милицию, если ты произносил это название в присутствии сотрудников милиции. Один раз я был свидетелем такого случая на Птичьем рынке. При Л.И. Брежневе основная масса населения имела гарантированный нищенский заработок, которого вполне хватало на пропитание, некачественную одежду отечественного производства и оплату коммунальных услуг. Элита же, работники ЦК КПСС, партаппарата, генералитет и дипломаты жили в относительной роскоши и имели возможность покупать недоступные основной массе населения вещи за рубежом или в спецраспределителях. В то же время десятки миллиардов долларов тратились на поддержание псевдокоммунистических партий и режимов во многих странах мира (по некоторым оценкам, только за последние десять лет существования СССР на «помощь» различным странам было истрачено 85 миллиардов долларов США). Андропов не мог положить этому конец, однако он прежде всего попытался остановить беспредельную коррупцию и безделье, которые расцвели в брежневскую эру пышным цветом. Коррупция тогда имела место везде: на самом верху, в государственном аппарате и торговле. Генерал КГБ в отставке Ю.И. Дроздов и журналист В. Фарбышев отмечают в книге «Юрий Андропов и Владимир Путин. Пути к возрождению», что, по неподтвержденным данным, шеф КГБ почти еженедельно клал на стол Брежнева «особую папку» с сообщениями о том, что, например, в Москве были арестованы министр рыбной промышленности А.А. Ишков и его заместитель Рыков. Правда, Ишков не был наказан, расстреляли лишь его заместителя. При обыске у обоих было обнаружено 6 миллионов рублей и один миллион долларов. Андропов, своей властью члена Политбюро, вызвал якобы на совещание в столицу Медунова и объявил о его смещении с поста первого секретаря Краснодарского крайкома партии, а чекисты после обыска квартиры Медунова изъяли четыре контейнера ценностей. Золото, драгоценности, антиквариат были изъяты в большом количестве на квартире и даче бессменного со времен Сталина секретаря Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе. Только вмешательство Брежнева приостановило следствие по этому делу. Дроздов и Фарбышев далее подчеркивают: «Утверждают, будто однажды среди подобных донесений Андропова Брежнев прочел следующее:
«В ходе операции были вскрыты многочисленные связи между дельцами «подпольной экономики» и членами семьи Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева Л.И. По самым скромным оценкам, члены семьи товарища Брежнева Л.И. только за последние три года получили в виде прямых взяток деньгами, подношений драгоценными камнями, мехами, предметами антиквариата, похищенными из музеев ценностями на общую сумму:
Брежнева-Чурбанова Галина Леонидовна — 3,1 миллиона рублей и 600 тысяч долларов;
Брежнев Юрий Леонидович — 3,4 миллиона рублей и 450 тысяч долларов;
Брежнев Яков Ильич — 1,4 миллиона рублей и 500 тысяч долларов».
Кроме того, в этот список был включен первый зам Андропова — Цвигун Семен Кузьмич, который незаконно получил 4,2 миллиона рублей и 1,5 миллиона долларов.
«Вышеназванные лица, втянутые в преступную деятельность, обеспечивали дельцам подпольной экономики протекцию различных министерств и должностных лиц для получения из государственных фондов сырья, оборудования и машин, а также способствовали проникновению преступных элементов на высокие партийные и государственные посты…»
Без взяток нельзя было получить высокую должность в любом министерстве и даже купить элементарные носильные вещи и продукты, не говоря уже о самых дефицитных. Помимо борьбы с коррупцией, Андропов намеревался всех заставить работать. Людей стали отлавливать в рабочее время в кинотеатрах, барах и банях, что вызывало недовольство некоторых сотрудников и нашего института. Однако я недоумевал по этому поводу. Если у тебя много свободного времени, то это не значит, что ты должен его бесцельно тратить. Надо было работать в библиотеке или дома — там никаких проверок не было. Как пишут Ю. Дроздов и В. Фарбышев в упомянутой книге, по официальным данным, андроповские акции за пятнадцать месяцев его правления по укреплению порядка и дисциплины привели к росту производительности труда сразу на 10 процентов.
Завесу секретности над личной жизнью Андропова впервые попыталась приоткрыть дочь родного брата Л.И. Брежнева Любовь Брежнева в своей книге «Племянница генсека». Она, в частности, отмечает, что ее отец шутил по поводу неравнодушия шефа КГБ к высоким полным блондинкам, которым Андропов устраивал квартиры в центре и очень прилично одевал. Племянница Брежнева бывала в гостях у одной из таких блондинок и описывает это в своих мемуарах. Кроме того, как подчеркивает племянница генсека, жена Андропова Татьяна была наркоманкой. Семья шефа КГБ жила по соседству с Брежневым, так что тем приходилось быть свидетелями безобразных сцен, когда Татьяна Андропова закатывала истерики, требуя наркотиков. Отношения Брежнева с Андроповым, которого генсек называл «умным, коварным и жестоким», были, по мнению племянницы, очень сложными в том смысле, что оба играли в какую-то невидимую миру, но опасную игру — «кто кого». В период заговора против Хрущева, когда Андропов исполнял одну из важных ролей, у них с Брежневым был четкий договор, что в случае победы Андропов получал пост шефа КГБ. «Стал бы такой осторожный человек, как Андропов, рисковать своей шкурой и «таскать каштаны» для меня за мои красивые голубые глаза!» — сказал Л.И. Брежнев своему брату. Далее племянница Брежнева вспоминает, что вопреки распространенному мифу о его скромности Андропов был не лишен амбиций и всю жизнь рвался к власти. По словам Л.И. Брежнева, это был очень закомплексованный человек. Когда для Андропова пришла пора избавиться от Брежнева и дискредитировать генсека и его близких, он приказал распустить по всему миру компромат на его семью. Писатели, работавшие исключительно по заданию шефа КГБ, как Рой Медведев, быстро состряпали бульварную литературу о Галине Брежневой, о ее алкоголизме и страсти к бриллиантам. Но, как отмечает племянница генсека, оба сына Андропова, Болодя и Игорь, были алкоголиками, а Болодя побывал даже в тюрьме. Возможно, все это частично правда, однако на протяжении всей книги Л. Брежневой видно ее предвзятое отношение к КГБ, который всячески препятствовал ее связям с иностранцем. Следует отметить, что Андропов передавал все свои деньги, положенные за звание генерала армии, в детский дом. Вряд ли кто из членов Политбюро ЦК КПССС поступал аналогичным образом.
В целом Андропов еще в середине 60-х годов понимал, что СССР необходимы серьезные экономические реформы. Его помощники готовили ему соответствующие проекты и документы, но, по некоторым данным, высшее руководство Советского Союза во главе с Л.И. Брежневым препятствовало этому и боялось таких реформ. Однако, когда у Андропова появилась такая возможность в 1982 году, у него уже не было здоровья и времени, так как, по его мнению, данные реформы должны были проводиться постепенно, дозированно, и он был, безусловно, прав. Ему удалось лишь частично ограничить повсеместную коррупцию, и это была не месть клану Брежнева, а целенаправленная и продуманная политика. Новый генсек К У. Черненко сразу же свел ее на нет. С другой стороны, Андропов прекрасно понимал, что, проводя постепенно экономические реформы, нельзя было разрушать политический строй. Этому могли, в частности, способствовали различные разоблачения (Катынь и другие) и диссидентское движение. Следует отметить, что, в отличие от своих предшественников, Андропов действовал в плане борьбы с диссидентами достаточно мягко. Между прочим, А.Н. Косыгин хотел посадить А.Д. Сахарова в тюрьму, а не сослать в Горький. По моему мнению, М.С. Горбачев не являлся продолжателем дела Андропова, что и привело к разрушению СССР. Кстати, после избрания генсеком Горбачев практически не упоминал Андропова и не желал упоминания его имени другими. Сын Андропова также считает, что его отец ни в коем случае не назвал бы Горбачева в качестве своего преемника ввиду его небольшого опыта.
Мой отец писал в своей книге, что у Андропова была репутация одного из самых умных членов Политбюро. Наблюдая его в разных обстоятельствах, отец восхищался, как мастерски Андропов умел создавать впечатление некоторой нерешительности и добродушия. Он не приказывал, а предлагал, избегая повелительного тона. Но эта мягкость была обманчива. О таких людях говорят: мягко стелет, да жестко спать. Андропов в два-три раза увеличил штат агентов КГБ за рубежом, они стали скрываться за более высокими дипломатическими рангами, им запретили пить на работе.
Представляется, что одной из причин развала СССР была вакханалия гласности. Кроме того, к самостоятельной власти и богатству рвались руководители союзных республик, отнюдь не заботящиеся об интересах своих народов, а только стремившиеся к собственному обогащению и пожизненному правлению, подчас переходящему к их наследникам.
А.Н. Яковлев, которого Андропов явно не любил, называет его «состоявшимся Берией». Однако подобное сравнение несправедливо. Тут проскальзывает личная обида «архитектора» перестройки, который покинул и своего благодетеля Горбачева, как только тот потерял власть. Андропов был скорее партийным и политическим деятелем. Первым кадровым чекистом, который получил высшую власть в России, является В.В. Путин.
Андропов был выдающимся государственным деятелем, и жаль, что история не отвела ему больше времени. Не случайно из всех советских вождей его личность в народе до сих вызывает особое уважение, и не переименован в Москве проспект Андропова, а в КГБ у него было уважительное прозвище «хозяин».