Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века

Глава 15 УСТАНОВЛЕНИЕ ПЕРВОГО КОНТАКТА С ОТЦОМ

Осенью 1989 года мне позвонил Петр Паламарчук и сказал, что видел книгу отца «Разрыв с Москвой» на русском языке на международной выставке, которая проходила на ВДНХ (сейчас ВВЦ — выставочный центр). Я очень благодарен Пете, к прискорбию друзей, безвременно ушедшему из жизни в сорок два года.

Книга отца впервые вышла в свет на английском языке в феврале 1985 года, то есть за два месяца до начала перестройки М.С. Горбачева. Русское же издание появилось в связи с многочисленными просьбами русскоязычного населения США в июле 1985 года. Перевод был сделан с английского языка эмигрантами из СССР. Отец мне признавался в 1994 году, что, к сожалению, перевод был не совсем удачен, содержал неточности и стилистические погрешности.

Издатель книги на русском языке Илья Левков отмечал, что книга моего отца на английском языке ошеломила всех своей сенсационностью. «Альфред Кнопф» — издательство, выпустившее английский оригинал, — пошло на необычный прием — книгу специально не рекламировали заранее, и она вышла в свет внезапно, на следующий день после выступления отца по американскому телевидению.

Книга была переведена почти на все языки мира. После издания книги в Финляндии отец был приглашен в качестве официального гостя данной страны. Как мне сказали в КГБ, это вызвало официальный протест со стороны МИДа СССР, Финны извинились и заявили, что подобное больше не повторится. Однако у Э.А. Шеварднадзе через три года была уже другая точка зрения на поступок отца, так как министр дал указание МИДу заверить дарственную Шевченко на дачу в пользу дочери, как я писал ранее. Книга отца была названа газетой «Вашингтон пост» бестселлером номер один в 1985 году. За все издания книги отец получил более одного миллиона долларов США.

В 1988 году я пытался заказать книгу отца через межбиблиотечный обмен с зарубежными библиотеками, но мне отказали, мотивируя это тем, что подобного рода литературу нельзя получать. В том же году одна молодая сотрудница спецфонда библиотеки приняла мой заказ на книгу, признав ее наличие. Однако впоследствии, видимо посоветовавшись с начальством, она ответила, что ошиблась и такой книги вообще нет в библиотеке. Я предлагал представить любые допуски и справки, но мне было отказано. Лондонское издание книги отца было рассекречено и передано в обычный спецфонд библиотеки в начале 1989 года (после ухода на пенсию А.А. Громыко), где я ее впервые прочитал и переписал в общую тетрадь. Кстати, получена книга была уже примерно в середине 1985 года, о чем свидетельствовал штамп о приемке. Однако и в 1989–1990 годах книга вообще не числилась в каталогах спецфонда и была выдана только мне по моему требованию. Я был очень благодарен сотрудникам спецфонда, которые, узнав, что я — сын Шевченко (тогда я был вынужден носить фамилию жены Нины и придуманное мной отчество в честь первого сына), стали ко мне относиться с особым вниманием.

Уже в оригинальном английском тексте отец высоко оценил М.С. Горбачева еще до его прихода к власти и говорил о нем как о человеке, с которым надо связывать будущее нашей страны. Отец встречался и разговаривал с Горбачевым еще в 1977 году, отдыхая с моей мамой в Кисловодске, остановившись в номере, где постоянно отдыхал А.Н. Косыгин. В этом номере была даже правительственная связь («вертушка»).

Ряд лиц, знавших А.А. Громыко и имеющих высшие дипломатические ранги в СССР, считали правдой почти все, что написано в мемуарах отца, особенно применительно к личности министра иностранных дел и его окружения. Высоко оценена книга и среди некоторых прогрессивно мыслящих, честных и умных офицеров КГБ, фамилии которых я по вполне понятным причинам не могу назвать. Конечно, на Западе мемуары отца вызвали неоднозначную реакцию, но в целом большой интерес, как мне говорил заместитель главы делегации Швеции на Конференции по разоружению Й. Моландер (сейчас он посол и глава делегации), с которым я разговаривал на состоявшейся в апреле 1991 года в Москве Международной конференции экспертов и ученых по запрещению и уничтожению химического оружия. Я помогал В.Л. Исраэляну провести эту конференцию и был членом ее оргкомитета.

Может показаться странным, что отец так долго «проталкивал» свою книгу в свет. Впрочем, срок в семь лет для написания довольно объемистых мемуаров в 528 страниц на чужом языке (последний вариант книги отец писал сразу на английском), предназначенных для привередливого, привыкшего к различным рода сенсациям западного читателя, не представлялся слишком большим. Отцу помогла его вторая жена, американка Элейн (он женился на ней в конце декабря 1978 года), которой он и посвятил свою книгу (кстати, она была очень похожа на мою покойную маму). Элейн даже ушла с работы (она была репортером уголовной хроники, а также занималась сделками с недвижимостью) с целью помочь мужу написать книгу на хорошем английском зыке.

А проститутка Джуди (КГБ считал, что ЦРУ поймало отца именно на ней. Но отец связался с ней лишь в мае 1978 года), облившая отца грязью и выдавшая его местопребывание КГБ в благодарность за подаренные 40 тысяч долларов США, меньше чем за год настрочила свой роман, правда, с помощью опытной американской журналистки. Начальник службы безопасности МИДа, полковник Второго главного управления КГБ СССР (внутренняя контрразведка) М.И. Курышев с ехидством, радостью и гордостью рассказывал мне, что отец испытывал сложности как с работой, так и с изданием своей книги в США. Издатель русского варианта книги Илья Левков признавался мне, что отец со слезами на глазах почти в два раза сократил свои мемуары. «Не обо всем можно писать даже в США», — говорил Илья. Отец мне рассказывал, что ЦРУ тоже боялось его мемуаров: а вдруг он напишет что-нибудь не то? Кроме того, после опубликования такой сенсационной книги, за которую он получил огромный гонорар, отец становился независимым человеком от спецслужб США.

Книгу отца попытались принизить в 1990 году. Вышла в свет заказная статья в «Совершенно секретно» некого А. Палладина, а ранее опус О. Кедрова (О. Калугина) в «Неделе». В 1990 году я дал ответ на пасквиль генерала КГБ Калугина (в дальнейшем, как я уже отмечал, ставшего также изменником родины) в своем интервью «Аргументам и фактам», а в 1991 году — на письмо журналиста-международника А. Палладина в своей статье в журнале «Совершенно секретно». Интересно, что моя статья должна была выйти в день августовского путча. Естественно, А. Боровик задержал выпуск номера. Во время попытки переворота 1991 года я чувствовал себя не в своей тарелке, ибо по тем временам статья была довольно откровенная и нелицеприятная для КГБ.

В США выходили, по всей видимости, заказные статьи, целью которых было опорочить мемуары отца. Здесь также просматривалась рука всемогущего КГБ. В книге отца содержались разоблачительные сведения очевидца о действиях высших руководителях нашей страны и довольно точные, до того времени нигде не публиковавшиеся их политические портреты! Следует подчеркнуть, что мемуары отца не являются популярным пособием о КГБ или вообще о деятельности спецслужб. Он никогда не сотрудничал с КГБ и отказался от работы там еще в 1956 году после окончания МГИМО. Подробно о КГБ написали С. Левченко, О. Гордиевский, а в 2002 году А. Литвиненко (уже о ФСБ) и многие другие бывшие чекисты, не желающие скрывать горькую правду о некоторых зловещих сторонах деятельности этой в целом необходимой организации.

В своей книге, как отмечал И. Левков в октябре 2003 года, отец впервые откровенно написал о МИДе, который был своего рода закрытым «английским» клубом. Будучи джентльменами и после ухода на пенсию, дипломаты даже сейчас не пишут всей правды о министерстве и его руководителях. А во времена выхода в свет книги отца истинная информация о МИДе была «за семью печатями».

По моему мнению, книга отца отчасти способствовала тем демократическим изменениям, которые начал М.С. Горбачев, правда, весьма непоследовательно и с большими ошибками. Исследователь мемуаров советских перебежчиков Джей Бергман отмечает, что некоторые мемуары служили оружием в борьбе за свержение советского режима, в частности, целью мемуаров Кравченко, Шевченко, Хохлова, Дерябина, Пирогова, Левченко и Агабекова было достижение освобождения советского народа от тоталитарного режима.

Вот только часть комментариев, опубликованных во влиятельной американской газете «Нью-Йорк таймс» 30 июля 1985 года в связи с девятым изданием книги отца. «Нет вопроса, что Шевченко имел допуск к значительной информации и его отчет вносит значительный вклад в понимание Западом советской внешней политики» (Дмитрий К. Сайме). «Напряженнейший триллер с кодовыми именами и секретными встречами… удивительный документ» (Кристофер Леманн-Хауп). «Шевченко знает больше о Политбюро, чем кто-либо другой, который пожелал обсуждать такие вопросы перед западной общественностью в постсталинскую эру» (Конор Круиз О’ Брайн). «Впервые мы имеем того, кто глубоко описал, как работает советская внешнеполитическая система… Раньше такое никогда не имело места» (сенатор Д. Патрик Мойнихен). Журнал «Тайм мэгезин» писал в феврале 1985 года о книге отца: «Удивительный документ, иногда такой же захватывающий, как шпионский роман… Незабываемое чтение». За десять лет до выхода книги отца этот престижный журнал рекламировал только книги трех политических деятелей: бывшего государственного секретаря США Александра Хэйга, президента США Дж. Картера и бывшего помощника президента по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджера. Влиятельная газета «Кристиан Сайенс монитор» отмечала: «Прочитайте ее… Это более подробный и научный взгляд, чем простой антисоветизм, который обычно высказывают те, кто выступает против коммунистической системы».

В статье американского журналиста Эдварда Эпштейна в журнале «Нью-Рипаблик» от 15 июля 1995 года утверждалось, что Шевченко написал книгу с помощью ЦРУ. Отец ответил на это вздорное обвинение в газете «Вашингтон таймс» от 1 августа 1985 года следующее: «ЦРУ было «последним местом», которое оказало бы мне помощь в данном деле». Агентство всячески препятствовало разоблачению деталей шпионской деятельности моего отца.

Кстати, в своей книге отец впервые признал, что он сотрудничал с ЦРУ. Ранее у КГБ были лишь косвенные доказательства его шпионской деятельности. Естественно, подробностей вербовки Шевченко и его сотрудничества с ЦРУ и ФБР КГБ не знал и выдвигал в этой связи банальные версии, не соответствующие действительности. Нужно же было оправдаться перед Андроповым и другими членами Политбюро ЦК КПСС за гигантский провал! Даже сейчас бывший генерал КГБ О.Д. Калугин, проживающий в США и осужденный заочно в 2002 году за измену родине, заявляет, что грубость резидента КГБ в Нью-Йорке в отношении агента КГБ Шевченко (?!), у которого было сильно развито чувство собственного достоинства, могла сыграть определенную роль в побеге высокопоставленного дипломата. Видимо, Калугин «очень любил» Дроздова и поэтому обвинил его в том, что никоим образом не могло повлиять на решение отца остаться в США. Описывая Дроздова в своей книге как серьезного противника, в отличие от его предшественника Б. Соломатина, отец признается, что сразу же решил держаться от него подальше. «Мускулистый и лысый, с глазами василиска, Юрий Иванович Дроздов был внушительным противником… Он производил впечатление недоброжелательного человека, однако прекрасного работника», — писал отец. Но Шевченко согласился работать на ЦРУ еще до назначения Дроздова резидентом.

Итак, после телефонного разговора с П. Паламарчуком я сразу же поехал на ВДНХ и, отстояв многочасовую очередь (тогда интерес к западным книгам в СССР был огромен), стал искать издательство, которое опубликовало книгу отца. Там я познакомился с главным редактором издательства «Либерти» (по-русски «Свобода») Ильей Левковым и пригласил его к себе домой. Он подарил мне два экземпляра книги отца и обещал передать ему от меня письмо и фотографии Письмо отцу и наши фотографии Илья отправил дипломатической почтой через посольство США в Москве, так как он боялся их изъятия шереметьевской таможней. Я не сомневаюсь, что о нашей встрече было все известно КГБ, поэтому опасения Левкова были не напрасны.

Много лет, начиная с 1979 года, я очень осторожно (ведь наша семья все время находилась под бдительным оком КГБ) пытался связаться с отцом, обращаясь с соответствующими просьбами к различным западным ученым на международных научных конференциях, которые проходили с участием Института государства и права АН СССР. Но все эти попытки были тщетны.

Только благодаря Пете и Илье я осенью 1989 года установил постоянный контакт с отцом. Мы часто переписывались, и почти каждый месяц я получал от него посылки (он называл их почему-то «передачами», видимо, рассматривал СССР как тюрьму) и деньги.

Одним из первых, кто не побоялся передавать мне деньги и посылки от отца, был Виктор Аксючиц, который дружил и с П. Паламарчуком. Аксючиц впоследствии стал депутатом Государственной думы России. В одну из первых наших встреч в 1989 году он подарил мне литературно-философский журнал русской христианской культуры «Выбор», выходивший под его редакцией. Это был практически самиздатовский журнал, который был отпечатан на пишущей машинке, а затем отдан в переплет. В № 6 за октябрь — декабрь 1988 года были, в частности, опубликованы статья В. Аксючица «Крест и Голгофа Бога и человека», а также статья П. Паламар-чука «Александр Солженицын: путеводитель». Кстати, Н.В. Осинова, будущая роковая жена отца, являлась секретарем редакции данного журнала.

Однако в дальнейшем, в конце 90-х годов, видимо, судьба Аксючица сложилась не совсем удачно. Мне рассказал мой бывший сослуживец по Институту государства и права АН СССР А.Г. Днепровский в феврале 2003 года, также друживший с Паламарчуком, что Аксючиц в последние годы работал чуть ли не дворником. В Союзе писателей России, который находился на Комсомольском проспекте, почти напротив православной церкви Святого Николы на Хамовниках, где я крестил в 1989 году сына Аркадия, мне также не сумели дать телефон Аксю-чица, и один писатель сказал, что встретил как-то Виктора и он был весьма «заросшим». Правда, Аксючиц выступал в программе В.В. Познера «Времена» от 14 декабря 2003 года и выглядел весьма прилично. Там он был представлен в качестве политолога. После этого я позвонил телеведущему с надеждой узнать телефон Виктора. Однако жена Познера, которая подошла к телефону, услышав, по какой проблеме я беспокою Владимира Владимировича, страшно возмутилась, что я посмел обратиться к нему с таким мелким вопросом.

Посылки и деньги от отца мне также часто передавал Михаил Фишгойт, который проживал в Нью-Йорке и встречался с отцом до его последнего брака. Отец не раз отдыхал с ним в своей четырехкомнатной квартире на Виргинских островах, которую его молодая жена Наташа заставила продать, хотя квартира и приносила доход более 15 тысяч долларов США каждый год. Миша рассказывал, что он был очень благодарен моему деду Шевченко Николаю Ивановичу. Как я уже отмечал, мой дед спас во время сталинских репрессий во второй половине 40-х годов мать Фишгойта — Мину Моисеевну. Кстати, в начале 60-х годов она была моей первой учительницей английского языка. В Москве в моей школе этот предмет стали преподавать только с пятого класса.

В конце 1989 года я передал с Фишгойтом отцу письмо от его матери Софьи Ивановны. Последний раз я был с женой Ниной у нее в гостях в Евпатории летом 1987 года. Мать отца очень жалела сына и думала, что он бедствует в США, «стоит в очереди за благотворительным обедом».

После получения письма от матери отец сразу же прислал мне деньги, которые я отправил бабушке. Она очень ждала письма от сына. Но он долго не решался ей написать, видимо, ему было стыдно и затруднительно откровенно объяснить свой поступок. Однако деньги для матери он пересылал мне несколько раз. Через год после установления моего контакта с отцом его мать умерла на девяностом году жизни, и, как говорили в Евпатории, видимо, не своей смертью. Были охотники на ее отдельную двухкомнатную квартиру в центре города.