Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века

Глава 24 ВАШИНГТОН. ЦРУ И ФБР. ИНТЕРВЬЮ О.Д. КАЛУГИНА. БЕЗЫМЯННАЯ МОГИЛА

После съемок фильма в Нью-Йорке мы на машине Э. Вержбовского отправились в Вашингтон. В Александрии, пригороде Вашингтона, мы заехали в центр контршпионажа и вопросов безопасности, где продолжили съемки. Там нам дали большие интервью Питер Эрнст — бывший высокопоставленный офицер ЦРУ, руководивший сотрудниками, работавшими с отцом до и после его побега, в том числе и О. Эймсом, и бывший сотрудник ФБР Дэвид Мейджор, в свое время — куратор отца в США по линии этого ведомства. Мейджор при президенте США Р. Рейгане руководил подразделением по контрразведке Совета национальной безопасности США, возглавлял специальную бригаду по подготовке двойных агентов. По телефону сотрудники американских спецслужб первоначально запросили за интервью 300 долларов.

П. Эрнст оказался высоким седым представительным мужчиной, который, несмотря на свои семьдесят пять лет, был весьма подтянутым, стройным и, несомненно, пользовался популярностью у женщин. Д. Мейджор был полной противоположностью: относительно невысокого роста, полностью лысым и полноватым. Однако привлекали его весьма проницательные глаза и хорошо поставленный голос. У обоих было весьма крепкое рукопожатие настоящих мужчин.

Бывшие сотрудники спецслужб поразились моим сходством с отцом, отметили, что рады нашей беседе, и даже отказались взять деньги за довольно продолжительные интервью. Они подчеркнули, что отец был не обычным перебежчиком и шпионом. Он помогал спецслужбам США не из-за материальных интересов, поскольку имел все необходимое в СССР, чего у него не было в первые годы жизни в Америке, а ради свободы и оставался, по их словам, «патриотом СССР и России». Они отметили, что отца принимал лично президент США Р. Рейган, что является редким исключением для перебежчиков и шпионов. Во встрече, происходившей в Белом доме по случаю получения отцом 28 февраля 1986 года американского гражданства, принимали также участие Государственный секретарь США, помощник президента по вопросам национальной безопасности, директор ЦРУ и другие политические деятели США. Д. Мейджор рассказывал мне: «Когда твой отец говорил на этой встрече, продолжавшейся около двух часов, его все слушали». Как известно, Рейган прислал отцу 28 февраля 1986 года следующее поздравление: «Ваше решение порвать с коммунизмом, чтобы обрести свободу в Америке, было очень мужественным поступком. Оно свидетельствует о вашей твердой решимости начать жить не по лжи. Находятся люди, приносящие правду в жертву своим стремлениям к власти и богатству. Вы, напротив, во имя правды и справедливости отказались от привилегий, которые давала вам ваша высокая должность, и это доказывает могущество тех идеалов, которыми мы, американцы, стараемся следовать. Я знаю, что акт получения гражданства имел большое значение для вас, но также и всем нам он еще раз напомнил, что наша страна остается маятником надежды для тех, кто отвергает тиранию и не может жить без свободы. Знаю, что выражаю общее мнение всех американцев, говоря вам: добро пожаловать, мой американский соотечественник Аркадий Шевченко! Сердечно поздравляю, и да благословит вас Бог».

Д. Мейджор подчеркнул, что особенно Шевченко переживал в связи со смертью жены Лины. «Я не знал его жену, — говорил сотрудник ФБР, — но мне казалось, что я сам потерял кого-то из близких».

Д. Мейджор отмечал, что мой отец был плохим шпионом в том смысле, что у него душа не лежала к такого рода деятельности, и шпионаж был ему не по плечу. Мейджор также подчеркнул, что он познакомил отца с американкой Элейн, с которой отец прожил счастливо двенадцать лет. О браке отца с Наташей сотрудник ФБР узнал случайно. Отец позвонил ему незадолго до заключения брака. В ответ на сомнения Мейджора, отец сказал следующее: «Ты думаешь, она выходит за меня замуж из-за моих денег?»

В самом начале своей беседы со мной Мейджор сказал следующее: «Я помню все — те события навсегда остались в моей памяти, они вызвали самые глубокие и горькие переживания за всю мою жизнь».

П. Эрнст также отметил, что Шевченко совсем не хотел быть Джеймсом Бондом и даже потерял одно шпионское устройство, переданное ему ЦРУ, что могло привести к его разоблачению.

В центре контрразведки на самом видном месте располагались фотографии отца с президентом США и О. Эймсом. Эти и другие фотографии отца были подарены мне. Директор центра по вопросам, связанным с прессой и киносъемками, Синтия Квитчхофф также попросила меня подписать ей книгу моего отца «Разрыв с Москвой».

Сотрудники спецслужб США помогли съемочной группе организовать интервью с бывшим генерал-майором КГБ О.Д. Калугиным (интересно, что его отец был сотрудником НКВД).

Только под давлением П. Эрнста и Д. Мейджора — своих кураторов — Калугин согласился дать интервью съемочной группе фильма о А.Н. Шевченко.

Государственные секреты бывший генерал в основном выдал в своей книге «Первый директорат», изданной в США еще в 1994 году (в России ее сокращенный вариант известен под названием «Прощай, Лубянка»). В книгу вошли совершенно секретные сведения о методах разведывательной деятельности СССР, в том числе об использовании должностей прикрытия в российских загранпредставительствах в США, а также о создании управления «К» (именно это управление провело серию акций по дискредитации ЦРУ и директора ФБР лично). Удивительно, что генерала, имеющего доступ к высшим секретам, российские власти свободно выпустили в США. Правда, Калугин дружил с Б.В. Бакатиным, который в своей книге оценил Калугина «как честного человека».

Бывший председатель КГБ В.А. Крючков отметил, что аресту Калугина помешали события августа 1991 года. В отношении своего приговора Калугин сказал следующее: «Если говорить об СССР и его опоре КГБ, то да — я хотел их разрушения, и в этом смысле я предатель». Автобусные туры «по шпионским местам», ценой в 55 долларов, Калугин проводил вместе с Д. Мейджором. На суде над генералом в 2002 году в Москве прокурор просил судей не конфисковывать имущество Калугина, «поскольку обвинение не располагает данными о корыстных мотивах преступления». Суд прислушался к этому весьма странному мнению прокурора. Очень интересно! Как будто Калугин не получил за восемь лет до приговора весьма приличного гонорара за свою книгу!

Экс-генералу КГБ нашли работу в первом в истории уникальном музее шпионажа, исполнительным директором которого является Питер Эрнст. В этом музее собрана вся история шпионажа начиная с древнейших времен и вплоть до наших дней. Всего в музее более 600 экспонатов. Самым крупным является прототип автомобиля «астон-мартин». Сам Джеймс Бонд совершил на нем свои подвиги. Среди других ценностей — знаменитая немецкая шифровальная машинка «Энигма», которая применялась нацистами во время Второй мировой войны. Закодированные с ее помощью сообщения специалисты долгое время не могли расшифровать. Специальная экспозиция посвящена истории создания советской внешней разведки, которая зарождалась в небольшом отделе ВЧК. В музее находятся так называемый «поцелуй смерти» (яд под видом губной помады, якобы находившийся на вооружении у «советских Мата Хари»), микроскопические фотокамеры, которые можно спрятать в пуговицах пальто, почтовый ящик, на котором шпион КГБ О. Эймс делал пометки мелом, предупреждая своих советских связников о необходимости встречи, и многие другие экспонаты. Кстати, П. Эрнст считает, что самыми профессиональными шпионами были агенты КГБ. Организаторы музея поставили перед собой задачу «окунуть посетителя в мир шпионажа», показать ему, какими методами и с помощью каких средств осуществляется сбор секретной информации. Шпионская техника, безусловно, меняется, становится более миниатюрной. Однако методы, используемые «рыцарями плаща и кинжала», к примеру, при осуществлении связи с Центром, контактах с агентами, хранении секретной документации, по прошествии десятилетий остаются прежними. Интересно, что этот музей, располагающийся в огромном здании стоимостью 40 миллионов долларов, находится всего в 100 метрах от штаб-квартиры ФБР. У входа в музей всегда даже собирается очередь из посетителей, несмотря на то что билет стоит 10 долларов.

Калугин не побоялся дать интервью в своем роскошном доме в Вашингтоне (кстати, он мог бы послужить доказательством корыстных мотивов поступка бывшего генерала), ибо считал, что фильм о Шевченко снимают только американцы. Однако, когда С.А. Червонная уже по окончании интервью сказала, что она из России, у бывшего генерала округлились глаза. Видимо, если бы он заранее знал о присутствии представителя российского телевидения, то никогда бы не засветил свое местопребывание в США. Калугин до сих пор опасается мести российских спецслужб. Интересно, что моя сестра как-то встретила его на одном из аукционов антиквариата. Ее представили Калугину как дочь А.Н. Шевченко. Бывший генерал шарахнулся от нее как черт от ладана, но был вынужден поддержать разговор. Моя сестра сразу же заметила испуг «бравого генерала». Он рассказывал об этой встрече и, естественно, не поведал о своих страхах и подозрениях. Как я уже писал ранее, самым интересным было заявление Калугина о том, что мой отец числился в СССР в списках лиц предателей, подлежащих уничтожению, вплоть до прихода к власти М.С. Горбачева в 1985 году. После получения отцом 28 февраля 1986 года американского гражданства он отказался от услуг ЦРУ, связанных с его охраной от КГБ, однако сохранил дома выданное ему огнестрельное оружие. Кроме того, сенсационным было заявление Калугина о том, что посол А.Н. Шевченко являлся агентом КГБ. Причем бывший генерал говорил об этом как о само собой разумеющемся. Получается, что отец был двойным агентом! Верится с трудом, однако кто знает? Калугин также заявил, что половина сотрудников МИДа СССР были сотрудниками или негласными агентами КГБ. Почти все послы и ответственные работники министерства и других организаций должны были докладывать в КГБ о своих связях, контактах, а иногда им давали особые поручения. Шевченко также был обязан собирать разведывательные данные и информацию для резидентуры КГБ в Нью-Йорке. Мой отец отказался выполнять данные указания в последние годы своей работы в ООН, но этого было недостаточно, по словам Калугина, для подозрений в измене. Калугин попросил Дроздова повнимательнее отнестись к послу и собрать побольше информации. Кстати, прежний резидент КГБ Б.А. Соломатин пытался завербовать отца еще в 1973 году. Потягивая водку, генерал говорил моему отцу следующее: «Ты мог бы быть одним из наших лучших сотрудников. Ты везде ездишь, со всеми говоришь. Тебе просто надо сообщать нам о том, что ты слышишь. Ведь, в конце концов, мы оба работаем на наше государство. Мы умеем работать, не то что эти бюрократы из МИДа: сидят, как наседки, на драгоценной информации и все никак не снесутся. Сотрудничество с нами поможет твоей карьере». Однако отец знал, что все эти заверения резидента были враньем, ибо при передаче в Москву информации никогда не указывается, кто именно сообщил ее. Поэтому отец ответил Соломатину: «Громыко ценит меня по тому, что я делаю для министерства, а не по тому, что я делаю для КГБ».

Кстати, полковник внешней разведки в отставке М.П. Любимов оценивает Соломатина следующим образом: «Генерал Борис Соломатин, в отличие от многих паркетных разведчиков, дослужился до поста заместителя начальника разведки не путем вылизывания нежных мест у руководителей ЦК и КГБ. Старый фронтовик, невозможный куряга, ценитель виски и коньяков, отъявленный матерщинник, человек с тяжелым и властным характером, Боб, как его называли между собой, всегда считался в разведке волком с мертвой хваткой, лично завербовавшим не одного ценного агента». Самое удивительное, что с этим резидентом КГБ у моего отца были неплохие отношения.

Полковник внешней разведки в отставке, «динозавр шпионажа» Л.С. Колосов отмечал в «Экспресс-газете» от 04.07.2002 года, что раньше с предателями поступали очень просто: приговаривали заочно к расстрелу, а исполнение поручали ответственному работнику — посылали его в командировку. На памяти разведчика, а он проработал более тридцати лет, «так никого и не шлепнули». Колосов подчеркнул: «На Калугина выходили, но как-то не случилось. Еще один момент: шлепнуть-то можно, но вреда от этого будет больше, чем пользы. Шумиха вокруг этого никому не нужна».

Как подчеркивает ветеран контрразведки А.А. Соколов, работавший в подчинении Калугина, в середине 1975 года под руководством последнего началась разработка операции по захвату двойного агента Ларка (бывшего капитана 3-го ранга военно-морского флота СССР Н.Ф. Артамонова) в Вене. Группа сотрудников КГБ похитила Ларка. Кстати, в группу входил мой знакомый по делу отца М.И. Курышев. Операция прошла успешно. Но ценный агент, который мог рассказать много интересного о деятельности ЦРУ, получил по прямому указанию Калугина дополнительно сильнодействующее усыпляющее спецсредство, хотя в этом не было никакой необходимости. По мнению Соколова, Калугин преследовал цель убрать опасного для него свидетеля Ларка.

На следующий день по приезде в Вашингтон мы отправились в православную церковь В. Потапова. Утром в рабочий день служба там не проводилась и никого не было. Мы стали искать могилу отца, ведь его последняя жена Наташа сообщила мне, что он похоронен на территории указанного церковного прихода. Однако на территории церкви было всего одно захоронение 1997 года, видимо, этот человек сделал для церкви «больше», чем мой отец. Мы также увидели на церковной территории припаркованный автомобиль марки «Форд», и я предложил Червонной заснять его на кинопленку. Однако она не согласилась без разрешения батюшки. Кроме того, это мог быть другой «форд». Вскоре появилась молодая женщина, которая открыла подсобное помещение церкви, где проходили благотворительные обеды. Червонная удивилась, какой беспорядок и антисанитария царили в помещении, в том числе и на кухне, где приготавливалась «бесплатная пища». Я внимательно осмотрел его и, к своему удивлению, обнаружил, что на стенде, где располагались фотографии различных людей, имевших отношение к церкви, не было ни одной фотографии отца. Женщина дала нам мобильный и домашний телефон Маши — жены Потапова, так как он находился в командировке в Сербии. От сердобольной матушки Марии я узнал, где похоронен мой отец. Она сказала, что также уезжает в командировку на два дня, и предложила сама показать могилу отца. В дальнейшем я понял, почему она проявила такую инициативу и попыталась оттянуть наше посещение кладбища. Маша отметила, что вот уже два года она не знает, где проживает последняя жена отца Наташа.

В субботу меня снимали на фоне церковного прихода В. Потапова.

В связи с тем, что американские кинооператоры уезжали из Вашингтона, мы рано утром в воскресенье отправились на поиски могилы отца. На территории американского кладбища (оно находилось в десяти минутах езды от церковного прихода Потапова) находились два участка с православными захоронениями. Один принадлежал церкви Сент Николас — самой большой и престижной православной церкви в Вашингтоне. Ее регулярно посещает с самого приезда в США моя сестра с семьей. В церкви В. Потапова сестра, пожалуй, была всего один раз во время благотворительного обеда в 1994 году. В дальнейшем сестра не пожелала иметь никаких контактов с этой церковью, так как сначала последняя жена отца распространяла среди прихожан слухи, порочащие мою сестру, а в настоящее время кто-то там распространяет дикий слух о том, что Анна якобы способствовала разводу отца с его женой Наташей. Между тем уже в 1995 году, когда отец заложил свое последнее имущество (дом в Милборо-Драйв) для получения кредита в 300 тысяч долларов США, я был свидетелем ссор отца с молодой женой, и было видно, что старый муж ей уже не нужен.

Второй участок принадлежал церковному приходу В. Потапова. Маша (так она мне представилась еще в 1994 году) уточнила, что на могиле отца установлен самый большой деревянный крест и рядом строится часовня. Мы сразу же обнаружили этот крест, однако никаких надписей на нем не было. Однако я почувствовал, что нахожусь рядом с могилой отца. Начались съемки, и я дал небольшое интервью, в котором, в частности, на английском и русском языках сказал, что безымянная могила человека, так много сделавшего для церкви В. Потапова, — это позор для него и одновременно для американского правительства, которому Шевченко оказал неоценимые услуги. Но я сделал оговорку о том, что, видимо, последняя жена моего отца, забравшая его тело из морга, специально не сделала никаких надписей на кресте, чтобы ни моя сестра, ни американское правительство не узнали о месте захоронения. Именно поэтому Ю. Дроздов писал в своей книге, что место захоронения Шевченко держится в тайне. Кстати, Наташа в своем телефонном звонке после смерти мужа соврала, заявив, что моя сестра якобы не забирала тело отца из морга в течение двух недель. То же самое повторил и священник В. Потапов. Между тем сестра передала мне документы, свидетельствующие о том, что вскрытие тела Шевченко в морге было произведено только 3 марта 1998 года, а похоронен он был 7 марта, после отпевания в церкви Потапова.

На всякий случай мы также осмотрели второй участок, на котором находились захоронения от другой православной церкви. Однако там вообще не было деревянных крестов. Интересно, что на кладбище на меня сел богомол. Эд Вержбовский сказал, что это к счастью.

Моя сестра Анна решила предпринять все возможные усилия с целью перезахоронения отца с участка церкви, которая, вольно или невольно, ускорила его смерть и привела к разорению. Тем более, что Шевченко в своем завещании выразил пожелание, чтобы его положили рядом со второй женой американкой Элейн на участке, который находится на знаменитом Арлингтонском кладбище в Вашингтоне. Там было специально куплено отцом два места. Моя сестра при мне звонила на это кладбище, и там подтвердили, что одно место до сих пор принадлежит А.Н. Шевченко.

В понедельник я позвонил В. Потапову, который вернулся из Сербии, и попросил его дать интервью российскому телевидению в связи со съемками фильма об отце. Я обратил внимание, что его голос был несколько настороженным и он явно не ожидал моего приезда в Вашингтон. Потапов ответил, что у него гости и он может принять нас только во вторник после шести часов вечера. Когда я сказал Потапову, что был на могиле отца, то священник ответил, что он давно сделал заказ на изготовление надписи на кресте, но ее до сих пор не выполнили. Это по прошествии пяти с половиной лет!

Перезвонив Потапову на следующий день, я повторил свою просьбу. Однако он гневно сказал мне следующее: «Я не буду встречаться ни с вами, ни с представителями российского телевидения, так как вы опорочили нашу церковь в своей статье в газете «Совершенно секретно»… Вы написали, что я до сих пор езжу на машине вашего отца». Странно, что Потапов за один день узнал о статье, которая вышла полгода назад. Значит, перед нашей встречей он наводил справки обо мне. Правда, его информаторы были не совсем точны. Как известно, подарок был сделан еще в 1992 году за то, что жена Потапова Маша фактически положила отцу в постель Наташу. Я и предполагать не мог, что Потапов — человек не бедный, по прошествии одиннадцати лет «до сих пор ездит на подаренной моим отцом машине». «О подарке рассказывал мне отец», — сообщил я священнику. В ответ — молчание. Правда, Потапов признал, что отец делал пожертвования в пользу церкви. Еще бы отрицать и это, ибо у моей сестры случайно сохранилось несколько счетов, подписанных отцом в пользу жены священника Маши, на сумму около 10 тысяч долларов США!

После отъезда съемочной группы из Вашингтона я проживал несколько дней у сестры. Мы практически с утра до вечера разговаривали об отце и о том, почему он умер так рано. Сестра нашла у отца видеокассеты об основах гипноза, принадлежащие Наташе. Для чего они ей были нужны, можно было догадаться. В последние месяцы своей жизни у отца, ввиду его болезни, совершенно отсутствовала воля, и он почти до самой смерти рассчитывал, что к нему вернется безумно любимая им молодая жена. Мы попытались узнать адрес Натальи Шевченко в американской адресной книге. Нашли только одну Н. Шевченко, проживавшую в собственном доме в престижном районе. Старший сын сестры Дима позвонил ей и спросил: «Это Наташа?» Она ответила, что да. Однако, когда я перезвонил еще раз, она сказала, что ее зовут Нина!

Сестра пригласила меня в гости на грандиозный день рождения к жене одного нового русского, которая проживала с дочерью в роскошном доме стоимостью более 2 миллионов долларов, находящемся недалеко от Вашингтона. Там, в частности, случайно присутствовала прихожанка церкви Потапова, приехавшая на постоянное место жительства из России в США. Она была с мужем-американцем, благородным старичком лет семидесяти пяти, который был старше своей избранницы, как минимум, лет на двадцать пять. Таким образом, видимо, сердобольная матушка Мария и ее муж продолжают и поныне свою «благородную» сватовскую деятельность.

Итак, от моего отца, сделавшего так много для американского государства, остались в США лишь простой безымянный деревянный крест и заброшенная могила. А ведь он был самым крупным перебежчиком XX века.