Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ)

ГЛАВА 28. Ястреб Парящий в Небе

После разговора с лейтенантом Аркеттом наша жизнь изменилась.

Ричард и я стали ещё ближе, чем были. Я могла уйти от него, узнав, что богата, но не смогла. Полковник Монтгомери пообещал помочь с моим наследством, как только мы приедем в Сент-Огастин. Беспокоиться за его неприкосновенность мне не стоило. Раз Кристофер не запустил свои руки в моё приданое до сих пор, значит, не по зубам братцу. Наш отец всё предусмотрел. Эдмунд Дарлингтон хорошо знал своего сына, поэтому теперь я спокойно спала по ночам, не думая, какие подлости мне готовит брат. Кристофер бессилен перед законом. С копиями он не сможет ничего изменить. Прислать за мной своего друга, было похоже на отчаянный шаг исправить своё разорённое положение. А мне этот просчёт в плане брата, придал уверенности в себе.

В конце осени мы возвращались в Сент-Огастин и к этому времени я буду готова к мести. Первым моим действием после изгнания самозваного жениха было написать письмо мисс Ричмонд, где я подробно изложила всё, что узнала о махинациях брата и его банкротстве. Я надеялась, к моему приезду, возлюбленная моего отца успеет подготовить почву для суда над Кристофером и Гарри. Я твёрдо решила отстаивать свои права в суде и выдвинуть обвинения в убийстве своего отца. К тому же полковник

Монтгомери убедил меня, что мои слова будут услышаны английской Фе-мидой правосудия. Я — была, есть и остаюсь свободной! Я не рабыня! Вы представить себе не можете, какое это счастье быть хозяйкой своей жизнь. Кто был рабом, тот меня поймёт.

Отъезд завидного жениха Аркетта вызвал новую волну сплетен. Миссис Литл снова обвиняла во всём меня. Будто это ревность полковника

Монтгомери сыграла роковую роль в его отправке из форта. Я бесстыдно поощряла интерес лейтенанта к моей персоне, вот комендант Ред-Ривер и избавился от молодого соперника. Об этом мне рассказал сам Ричард за ужином на следующий же день, как мы помахали аферисту ручками.

Быстрая, однако, миссис Литл! Мы вместе посмеялась над ней и пошли спать в нашу уютную постель. Полковник ревновал меня, но ревновал когда был повод. А повод я давала лишь однажды, смотря на Железное Перо глазами полными нескрываемого восхищения. Мой спаситель не появлялся в форте несколько месяцев, и Ричард был спокоен. Я только чувствовала некую недосказанность и пустоту в нём. И это было связано с письмом, полученным из дома. Несколько раз я пыталась завести разговор с Ричардом на эту тему, но он, улыбаясь, говорил:

— Всё хорошо, Лилия.

Всё хорошо, но глаза печально гуляли по комнате, не задерживаясь да-же на мне. Словно он боялся, что посмотрев в них, я найду ответ сама. И я догадалась о причине грусти моего «мужа». Он овдовел. Это знание аукнулось мне тупой давящей болью на сердце.

Мы хорошие друзья. Мы нежные любовники. Мы близки, как никогда.

Но, Ричард больше не просил меня остаться с ним. Он обещал помочь с наследством и уплыть потом обратно в Англию. При этом его страсть и чувства ко мне не изменились, только какая-то сила держала полковника. Сначала я думала, это правда обо мне так повлияла на Ричарда. Потом меня начали терзать мысли о жене и наследнике, которого он так ждал.

Но поразмыслив, я поняла: брак не мешал Ричарду иметь любовниц.

И только один-единственный взгляд моего «мужа» открыл мне глаза на правду. Ричард оценивающе посмотрел на Джорджиану. Он смотрел на неё, как мужчина смотрит на женщину детородного возраста. В то мгновение я почувствовала жгучую ненависть. Я возненавидела дочь миссис Литл за её способность рожать. Она глупа, как винная пробка, но обе-щает быть плодовитой. Сама мамочка хвалилась, что в их роду женщины рожают без устали. Если бы они с капитаном Литл жили не в Ред-Ривер, то у них было бы много детей. Здесь в холодном и суровом крае это невозможно.

Ненависть не самое хорошее чувство в человеке, но мне не стыдно.

Как любовница, я устраивала Ричарда, а вот как жена, нет. Мы жили с полковником почти год и беременность не наступала. Признаться, мой «муж»

очень усердно исполнял свой «супружеский» долг. Будь на моем месте

Джорджиана, то Ричарда осчастливила и одна попытка. Её сестра, не успев родить, опять ждала ещё одного ребёнка. А я не могла! Но, ведь когда-то я мечтала не испытывать мук материнства, боясь потерять родную кроху. Это было раньше, до встречи с Ричардом Монтгомери.

Чем чаще я думала о своей несостоятельности, как женщины, тем больше я ненавидела Джорджиану. Почему? Я с болью понимала, что после меня у Ричарда появится новая жена. Настоящая жена! Женщина, которая даст ему то, чего он так желает. А желает пока ещё мой «муж» продлить свой род. Я не в состоянии это сделать, так зачем предлагать мне своё имя. Моё отношение к статусу любовницы, я тоже высказала. Это неприемлемо для дочери Эдмунда Дарлингтона. Наши отношения обречены на разлуку, несмотря на то, что нам так хорошо вместе. Мы понимали друг друга с полуслова. Чувствовали настроение друг друга. Но этого недостаточно, чтобы пожениться. Брак — это, прежде всего, дети. Их у нас не будет.

Засыпая в его объятьях, я молилась, чтобы место рядом с ним заняла любая другая девушка, но не Джорджиана. Этого я бы не вынесла. Душевная боль делала меня одинокой. Даже Сара не могла заполнить это одиночество. Это под силу только другому мужчине. Тому, кто найдёт нужные слова для успокоения души и сердца. Но, кто знал, чтобы избавиться от пустоты надо потерять.

Весна пролетела незамедлительно. Вся маленькая долина пестрила сотнями луговых цветов. Я, не таясь, выходила за стены форта. Часами бродила по траве, собирая букеты для дома. Аромат цветов заставлял ме-ня забывать о ревности к Джорджиане. Полковник Монтгомери всё чаще наведывался к семейству Литл. Звал собою, но я отказывалась, ссылаясь на усталость. Приходя из гостей, мой «муж» любил меня так неистово, словно в последний раз. Время шло, и неумолимо приближалась наша разлука.

В середине июля я, как обычно, гуляла по лугу за стенами форта. Меня окликнул Натан. Наш воспитанник бежал ко мне.

— Миссис Монтгомери, можно я с миссис… и Галчонком пойду к дедушке и бабушке в племя? — спросил он подбежав.

Ну, как я могла запретить? Конечно, разрешила. Натан запрыгал на месте от радости. У ворот показалась Сара с дочерью. Она, наряженная в одежду своего народа, махала мне рукой.

— Лили, идём с нами! — звала она.

И я подумала: почему бы и не пойти. Ричард будет занят до вечера, а потом по привычке зайдёт в гости к Литлам. Если честно, я хотела разве-яться и надеялась увидеть Железное Перо.

— Иду! — согласилась я, взяв за руку Натана, побежала с ним к Саре.

Мы уже отошли от ворот, как голос сержанта Виллоу остановил нас.

— Миссис Монтгомери, вы куда? — спрашивал солдат на вышке.

— К индейцам! Вернусь вечером! — отозвалась я.

— Полковник Монтгомери будет недоволен! — его слова летели мне вслед.

Но, я ничего не ответила. Лишь махнула рукой на прощание. Пусть будет недоволен. Может, мне этого и надо, чтобы он вспомнил, как дорога я была ему.

Сара давно стала замечать охлаждение между мной и Ричардом. Спрашивала пару раз все ли у нас хорошо. Я отвечала: да и натягивала улыбку на своё лицо. Правда, эта улыбка давалась с таким трудом. Улыбаюсь, а глаза на мокром месте. Вот и в тот день она снова задала вопрос, который на этот раз нашёл ответ.

— Лили, у вас что-то случилось? — обнимая, сказала подруга.

— Да, Сара, — и слёзы сами побежали по щекам, словно потоки талой воды с гор весною. — Мы расстанемся с Ричардом скоро. Нас ничего не связывает.

Хоть Сара и была моей подругой, но я не всё ей рассказывала. Мои отношения с Ричардом были тайной. Для неё я миссис Монтгомери, а не мисс Дарлингтон. И она восприняла охлаждение полковника ко мне, следствием бездетности. Да и в Ред-Ривер эти сплетни усердно распуска-ла миссис Литл.

— Лили, — сильнее прижала меня к себе Сара, — у тебя буду дети.

— Нет, — мотала я головой, плача у неё на плече, — не будет. Я знаю это, Сара.

— Моя мать может видеть то, что скрыто от других людей. Хочешь, я поговорю с ней, и она спросит у духов, будут ли у тебя дети?

С нашей зимней встречи прошло много времени. Помнится, шаманка, сказала, что больше помощи мне ждать от неё не стоит. Но, так хотелось узнать испытаю ли я когда-нибудь счастье материнства.

— Она мне не будет помогать, — утирая слёзы, говорила я. — Сама так сказала.

— Лили, она не будет помогать Красному Лису, а тебе поможет, — дала мне надежду дочь шаманки.

Обнявшись, мы пошли дальше. По дороге к поселению гуронов я больше не плакала. Некогда было. Натан и Галчонок баловались, бегая друг за другом, а мы не сводили глаз с них.

Подруга шла медленно, и очень осторожно ступая по тропе. Это на неё не похоже. Обычно она вёрткая и быстрая, как Галчонок. А тут идёт и всё руку к животу тянет. Я заволновалась. Может, у неё что болит или не здороваться.

— Сара, тебе плохо? — спросила я, пробегая взглядом по ней.

Вроде не бледная. Румянец и глаза блестят. На болезнь не похоже.

— Мне? — переспросила она улыбаясь. — Мне очень хорошо, Лили, и моему малышу тоже.

Я опустила взгляд на живот подруги. Она беременная! Вот счастье! Я

радовалась так, словно это я жду ребёнка, а не она. За Сару я радовалась искренне. Она заслуживала счастья, как никто другой в этом форте. И, видно, бог её любил, раз даровал младенца за младенцем.

— Я поздравляю тебя! Сколько уже? А так даже не видно! Кого вы хотите? — чуть не крича, тараторила я.

— Мало ещё, вот не видно, — смущённо отвечала Сара, — и всё равно кто. Главное, что мы его уже любим и ждём.

Детей должны любить и ждать. Я своего не хотела. Он был моим напо-минанием о грехопадении в тени акаций. И вряд ли я смогла бы его полюбить. Не смогла бы заставить не видеть в дитя своего сводного брата. Я бы так же ненавидела его, как Кристофера. Наверное, это правда, что у неза-коннорождённых детей чёрные души. Ведь во мне было слишком много ненависти. А в не рождённом плоде греха с родным братом была бы душа чернее вдвойне. Или я неправа? И во мне говорит та же ненависть, что и к сыну моего отца.

В прошлый раз нас встретили воины племени. И я всё ждала, когда на пути появится Железное Перо. Но мы подошли к самым стенам, а никто так и не преградил нам дорогу.

— Может, что-то случилось? — встревожено спросила я Сару.

— Нет, Лили, — засмеялась она, — нас давно уже заметили, и даже провожали.

Оглядываясь по сторонам, я пыталась рассмотреть наших провожатых среди деревьев. Никого не увидела. Лес их дом, так что в этом нет ничего удивительного. Войдя в поселение, я ещё и расстроилась. Железное Перо и воины ушли на охоту. А я так надеялась его увидеть.

В этот раз нас в племени встретили более дружелюбно, чем зимою.

Красный Лис, как называли полковника, сделал много для мира между нашими народами. В форте поощрялась торговля с индейцами на взаимовы-годных условиях. И стало заметно меньше стычек между дикарями и солдатами. Новый комендант не собирался делить с гуронами их землю. Он старался сохранять хрупкий мир. Нередко ему для этого приходилось наказывать белых за преступления в отношении индейцев. Это не нравилось колонистам. Многие осуждали полковника Монтгомери за излишнюю мягкость. А вот сами индейцы прониклись уважением к Красному Лису. Теперь для них он бы не только смелый и сильный воин, но и хороший союзник. Под покровительством коменданта Ред-Ривер племя гуронов могло не опасаться нападения ирокезов. Давние и жестокие враги затаились, не решаясь отомстить за предательство, как они считали. Соседи форта не пришли на помощь ирокезами вовремя его осады, а они ушли вглубь леса. Ко всему прочему сын вождя ирокезов погиб от стрелы, а не от пули.

Вождь поклялся отомстить, но пока его месть была только на словах.

В поселении Сара потянула меня к своей матери. Шаманка не очень мне обрадовалась. Она смотрела на меня и качала головой, будто вся моя жизнь была ей ведома и во взгляде одно осуждение. Указав на очаг в центре дома, как когда-то её муж мне, мать Сары села возле него. Я приняла приглашение и опустилась рядом.

— Моя дочь сказала, что ты хочешь, знать дадут ли тебе духи снова ди-тя? — спросила она через Сару.

Моя подруга переводила и сама удивлялась словам своей матери. Она задавала другой вопрос. Ведь Сара не знала о беременности, от которой я избавилась.

— Да хочу, — ответила я, умоляющими глазами глядя на подругу.

Меньше всего мне хотелось видеть такое же осуждение в глазах Сары.

Дело в не недоверии, а в моём нежелании открывать тайны, которые тер-зают мою душу.

— Посмотри мне в глаза, Чёрная Лилия, — приказала шаманка.

Я подчинилась. В её тёмно-карих глазах танцевали всполохи огня.

Но стоило мне всмотреться, как чёрные зрачки шаманки резко расшири-лись и меня сковал страх. Настоящий страх перед неизвестностью. Ведь в её глазах я не видела ничего, кроме черноты и пустоты.

— Я ничего не вижу, — прошептала я, отшатнулись в сторону от очага.

В мои глаза, словно насыпали песка. Они заслезились и защипали.

Моргая ими, я пыталась рассмотреть старуху, но её уже не было рядом.

Шаманка стояла позади меня. Я ощущала жену вождя своей спиной. От её тела было так же жарко, как от огня. Как быстро она двигается и с бесшум-ностью кошки в немолодом возрасте.

— Ты всё увидела, Чёрная Лилия, — наклонившись, зашипела она, как змея, мне на ухо.

— Нет, — не согласилась я, — в твоих глазах только чернота и пустота.

Шаманка жутко засмеялась.

— Так ты душу свою увидела, — снова шептала она мне на ухо. — Пока ты не отпустишь свой гнев, духи не позволят тебе стать матерью.

«Отпусти гнев… отпусти…», — эхом разнеслось по дому.

Я открыла глаза. Шаманка на своём месте. Сара рядом, держит меня за руку. До сих пор не понимаю — это было видение или явь. Но страх холодком бежит по спине, стоит вспомнить тот день. Я словно слышала голос, который давно забыла. Шаманка говорила со мной голосом моей матери. Её присутствие я ощущала, как прикосновение летнего тёплого ветерка на своём лице.

— Мама…, — прошептала я, всматриваясь в полумрак дома шаманки.

Сквозняком качнулись пучки трав и бубен на стене. Тишина. Её больше здесь нет. Мама ушла. Мне захотелось закричать от боли, что сдавила грудь и не давала свободно дышать. Я приложила руку к сердцу, пытаясь глубоко вздохнуть.

— Тебе не больно, — через дочь сказала шаманка, — это гнев так тер-зает тебя.

— А если я не хочу его отпускать, — задыхаясь, сказала я, — что тогда?

На каменном лице вечно угрюмой старухи появилась улыбка. Улыбка, заставившая меня вздрогнуть, потому что похожа была скорее на оскал волчицы, чем на дружелюбную эмоцию.

— Ты пришла за ответом, Чёрная Лилия. Духи дали его тебе.

— Это не ответ. Это новая загадка, — негодуя, сказала я.

— Значит, ты не готова услышать ответы на свои вопросы, — шипела старуха.

— Я хочу…

— Шшшш, — перебив меня, она приложила палец к своим губам. —

Поздно.

Шаманка перевела взгляд с меня на свою дочь. Впервые я заметила в её глазах боль. Так смотрела моя мама на меня в день, когда последний ребёнок Эдмунда попросился на свет. Она, словно прощалась со мной, зная заранее, что больше не увидит. Взгляд шаманки медленно сполз с ли-ца Сары на её живот, и она что-то сказала на своём языке. Дочь поняла.

— Что происходит, Сара? — спросила я, услышав шум на улице.

— Они пришли, — засуетилась подруга и шаманка вместе с нею.

Они подорвались с места и выскочили из дома. Я за ними. Вокруг уже была настоящая резня. Большая часть воинов ушли на охоту. Поселение без защиты, чем и воспользовались враги.

Женщины бегали, ища своих детей, и истошно орали. Детский плач.

Стрелы свистели так, что заглушали стоны раненых. Ирокезы не брали в плен. Они убивали. Осознав это, я испугалась, что сейчас где-то среди этой бойни Натан и Галчонок. Они играли с местными детьми. Оглядываясь по сторонам, я начала звать:

— Натан! Галчонок! Где вы?!

Я кричала, опираясь рукою об бревенчатую стену дома советов. Среди бегающих людей я нашла Сару. Она тоже звала детей, но её голос, как и мой заглушала страшная песня бойни. Я уже отчаялась увидеть Натана и Галчонка живыми, как откуда-то долетел до меня зов воспитанника.

Вслушиваясь в крики, я всё же смогла определить, откуда он меня звал.

Натан держал на руках Галчонка и бежал сквозь сражавшихся людей ко мне. Малышка прижалась к нему, обхватив обеими ручонками ещё тон-кую шею мальчика. Я бросилась к нему навстречу. Мне наперерез из ниоткуда выскочил индеец. Замахнуться он не успел. Подруга всадила ему нож прямо в горло. Фонтан из крови обрызгал меня, но я была так ошеломлена происходящим, что не придала этому никого значения. Не останавливаясь не на мгновение, я бежала к воспитаннику и дочери Сары. Встретившись на средине улицы, я, прикрыв спину мальчика собой, тянула Натана и его ношу обратно к дому советов. Почему-то мне казалось, что там спасение.

Подбежавшая Сара подхватила Галчонка на руки, и крикнула:

— За мной!

Моё предчувствие о безопасности в доме оправдалось наполовину.

Сара бросилась с Галчонком в дальний угол дома и принялась копо-шиться в темноте.

— Что ты делаешь? — справилась я, не понимая, зачем эти метания.

Надо искать выход из дома или хотя бы укрытие, а не раскидывать шкуры. В любой момент сюда может ворваться разъярённый враг и нам несдобровать.

— Помоги! — крикнула, не оборачиваясь, она. — Скорее, Лили!

Я подбежала к ней. Под ворохом шкур лежало бревно. Сара пыталась его сдвинуть. Одной никак не получалось. Зачем ворочать эту деревяшку я поняла присмотревшись. Под ней было углубление. Лаз. Упёршись руками в бревно, мы стали двигать его. Оно было слишком тяжёлое и, казалось, вросло в землю. Даже подбежавший Натан не смог существенно помочь нам сдвинуть его. Образовалась узкая щель, через которую взрослому человеку не протиснутся, но ребёнку можно.

Крики с улицы не так уже слышны. Бойня подходила к концу. Победителем вышло не племя моей подруги. Прижав к себе дочь, Сара поцеловала её в последний раз. Галчонок не хотела отпускать мать. Маленькая девочка понимала, что мама не пойдёт за ней. Она останется здесь в доме, куда вот-вот ворвутся напавшие ирокезы.

— Всё, милая, — шептала Сара, опуская дочь на землю, — лезь.

— Нет, мамочка, — плакала дочка, вцепившись в неё, — я не полезу без тебя. Там темно. Там страшно.

— Натан полезет с тобой, — она уже пихала Галчонка сама под бревно. — Давай милая, и скажи папе, я его люблю. Хорошо?

Девочка мотала головой и упиралась.

— Лезь! — крикнула в отчаянии Сара, времени совсем не оставалось, чтобы спасти жизни детей.

Заревев, Галчонок всё-таки полезла. Настала очередь Натана. Он тоже запротестовал.

— Я останусь! Я буду сражаться, как отец и дед! Я мужчина! — кричал он.

Уговаривать его, как Сара дочь, я не стала. Я обняла его и сказала:

— Ты мужчина, Натан и сейчас нужен ей, — кивнула в сторону Галчонка, — без тебя она не дойдёт. Придёте в форте, расскажешь обо всём Ричарду. Ясно?

— А вы? Что будет с вами?! Они убьют вас, как маму и сестёр? — его глаза заблестели.

В те минуты о своей участи в руках дикарей я не думала. Мне было важно спасти детей. Обнимая воспитанника, я поцеловала его в щёку.

— Иди, мой мальчик, — шептала я ему на ухо. — Они не тронут нас. Я

жена Красного Лиса. Они не посмеют.

Больше убеждала я себе, чем мальчика. В это мне хотелось верить.

Ирокезы брали пленных и охотно шли на обмен.

Натан всхлипнул пару раз у меня на плече и полез в щель за Галчонком. Как только мальчик скрылся, в дом вбежал дикарь. Сара накинулась на него, с ножом. Я, пользуясь суматохой и темнотой в доме, набросила на бревно шкуру, чтобы скрыть лаз.

Громкий вопль раздался за моей спиной. Это кричала Сара. Я обернулась и застыла от ужаса. Индеец откинул мою подругу, как тряпку в сторону. Она, замахнувшись ножом, снова попыталась ударить врага. Тот увер-нулся и ответил, полоснув нападавшую на него женщину томагавком по животу.

Всё так быстро происходило, что я не успела сразу осознать трагедию, разыгравшуюся на моих глазах. Сара, защищая детей, отвлекала врага от лаза. Он был поглощён схваткой с хрупкой, но отчаянно смелой женщиной, что не заметил меня в углу дома. И только мой истошный крик заставил его поднять глаза с умирающей и посмотреть в темноту.

Я сама выбежала на тусклый свет, сочившийся из разорванных шкур, служивших дверями в доме советов. В доли секунды я оказалась возле Са-ры. Прижимая ладони к животу, она открывала рот и ничего не могла произнести. Мгновения смерти забрали её голос, оставив только боль и слёзы в глазах. Она умирала, как и дитя внутри её. Последний вздох подруги долетел до меня и её веки закрылись.

Сары больше нет.

Мой отец умер на моих руках, но я была к этому готова. Врач был неоптимистичен в своих прогнозах. Смерть подруги стала настоящим потрясением. Такая внезапная и жестокая смерть. Обнимая её ещё тёплое те-ло, я кричала так сильно, что заложило уши. Вцепившись в Сару, я умоляла её не покидать меня. Это было похоже на безумие. Умом я понимала, что для моей лучшей подруги всё кончено. Она больше никогда не улыбнётся мне, а её звонкий смех не позовёт за собою. Я снова потеря и моя утрата в этот раз была больнее и мучительнее, чем предыдущие. Если бы мне сказали: «что ты готова отдать, чтобы она жила?», я бы ответила, не задумываясь: «то, что мне дороже жизни». Я отдала бы свою свободу за неё и её дитя.

Сильные пальцы впились мне в плечо, так что привели в чувства. Убийца моей подруги одним резким движением поднял меня с земли и развернул к себе лицом.

Дьявол воплоти. Вот кто предстал передо мной. Полностью выбритый череп, и только на макушке волосы заплетены в тугую длинную косу. Чёрная полоса боевой раскраски, как маска скрывала его лицо. И на этой чёрной ленте, углями горели карие глаза. Его взгляд заставил моё сердце замереть от страха. Но, вспомнив о подруге, я сжала кулак и ударила его по щеке. Господи, я уже приготовилась последовать за Сарой, когда увидела в его глазах мелькнувшую злость. Вместо того чтобы убить меня, он сильнее вдавил свои пальцы мне в плечи, и оскалился.

Наверное, другая на моем месте упала бы в обморок или зарыдала. Я

не сделала ни того, ни другого. Я плюнула своему страху в лицо. Гордо задрав подбородок, посмотрела на индейца. Пусть убивает. Дети уже далеко. Мы спасти их. Теперь наши жизни не имеют значения.

— Ты идёшь со мной, Чёрная Лилия, — прохрипел дикарь.

Он знал, как меня звали люди из племени Сары.

— Скажи своё имя, чтобы я могла проклинать тебя в своих молитвах, —

гнев просто разрывал меня на куски, когда я это ему говорила.

Пальцы, впивающиеся в мою кожу, разжались, и его ладонь медленно поползла по плечу к шее. Добравшись до неё, они сомкнулись уже на горле. Сожми он его, так же сильно как плечо, то задушил бы мгновенно.

Но его пальцы осторожно подтянули меня к нему ближе. Нагнувшись, убийца прошептал, не сводя горящих злобой глаз:

— Моё имя на вашем языке звучит, как Ястреб Парящий в Небе, и твой бог мне нестрашен. Духи моих предков меня защищают.

Сказав это, Ястреб Парящий в Небе поводок меня на улицу