Под небом Новгорода

Глава девятая. Бракосочетание, коронация 15 мая 1051 года, в Духов день

Король пришел вскоре после заутрени. Несмотря на оказавшуюся бессонной ночь, лицо девушки сияло под парчовой шапочкой свежестью и красотой. Анна согласилась для первой встречи надеть лишь то платье, которое привезла из Новгорода.

— Дело ведь не в покрое платья, а в том, что именно в этом я особенно хороша, — сказала она епископу.

Таким образом, король Франции впервые увидел принцессу, наряженную как византийская императрица. В тяжелом, расшитом драгоценными каменьями одеянии она была очень красивой. Анна преклонила колено и поцеловала руку своему будущему супругу. Король поднял ее и сказал:

— Добро пожаловать в ваше королевство, принцесса Анна.

— Благодарю вас, господин.

«Так вот каков был супруг, которому отец отдал ее…» Во время бесконечного путешествия Анна по-разному представляла его себе: высоким, толстым, маленького роста, худым, старым, безобразным, красивым, но всегда наделенным мужской уверенностью, как ее братья. Но оказалось, что король Франции был не высок, не мал ростом, не полон, не худ, не красив и не уродлив; не был он молод, не был и стар. Его писклявый голос удивлял, так же, как вялость движений и невыразительность рта со слишком красными губами. На этом ничем не примечательном лице с рыжеватой бородкой с проседью блестели маленькие черные пронзительные глаза. На длинных волосах покоилась золотая корона с вделанными в нее грубо ограненными драгоценными камнями. Ленты, украшавшие низ его одеяния и рукавов, были вытканы из золотых нитей и белого шелка; пурпурный плащ, придерживаемый застежкой с изображением льва, резко выделялся на зеленой одежде. Шелковая обувь с чередующимися красными и зелеными полосами облегала красивой формы ногу. Анна вздохнула, подумав о Филиппе.

Слуги внесли подарки королю Франции от Киевского князя. Среди них были великолепный гиацинт и очень богато украшенный молитвенник.

Прежде чем направиться в Реймс, Анна и Генрих присутствовали на мессе в монастырской церкви, строительство которой недавно закончилось благодаря щедрости короля. Под богато расписанными сводами раздавалось чистое пение монахинь. Когда служба закончилась, королевская чета, окруженная монастырской братией, направилась к носилкам, покрытым богатыми тканями, запряженным белыми волами, у которых к рогам были привязаны красные и белые ленты. Генрих помог Анне устроиться на носилках.

Медленным шагом процессия двинулась под приветственные крики толпы; люди собрались еще с вечера, чтобы увидеть будущую королеву, полюбоваться вереницей повозок с сидящими в них знатными дамами, которые соперничали друг с другом изысканностью и красотой, поглазеть на епископов в длинных расшитых накидках. Король ехал во главе рыцарей на богато убранной парадной лошади, за которой оруженосец вел боевого коня. Народ криком выражал радость при виде этого зрелища. В окружении своих воинов в кожаных остроконечных головных уборах, в ярких одеждах, с охваченными ремнями ногами и мечами на боку, державших в левой руке круглый щит с геометрическим рисунком, а в правой — короткое копье, ехали самые известные графы Франции: Ангерран, граф Понтьё и его сын Гуго; Готье III, граф Вексина; Жоффруа Мартель, граф Анжуйский; Тебальд III, граф Шартра; Галеран, граф Мёлана; Ричард III, граф Сенса. Проезжая, ни один из них не взглянул на толпившийся народ. Особенно привлекал внимание граф Валуа из Амьена, Рауль де Крепи, благодаря своему росту возвышавшийся над процессией. При его появлении крики почти замолкли, некоторые в толпе даже перекрестились. Одетый во все черное, Рауль де Крепи ехал на коне черной масти, в окружении охраны в шлемах и темных кожаных кольчугах, надетых поверх красных одежд. Ноги охранников прикрывали железные латы, а в руках они держали щиты с изображением дракона, изрыгавшего пламя. От этого отряда исходила грубая и злая сила. При виде епископов Готье из Мо, Роже из Шалона и Беруда из Суассона все присутствующие пали на колени, прося благословения. Золото украшений, сталь оружия и шлемов, зелень лугов и даже укрепления Реймса — все это сверкало под лучами солнца. Показался город, разукрашенный в честь так долго ожидаемой новобрачной.

Процессия проследовала в триумфальную арку; на всем пути воины в полном вооружении приветствовали процессию. Жители города святого Реми громко славили шествие Анна с любопытством смотрела на своих будущих подданных, толпившихся на ее пути. Они совсем не отличались от киевлян, хотя их одежда была менее яркой; мужчины казались ниже ростом, чем киевляне, зато женщины тут были более красивыми. Из узких окон деревянных домов свешивались полотнища, куски цветной ткани с приколотыми к ним цветами, ярко-зелеными молодыми ветками или с вышитыми изображениями гербов города или цехов. Не обращая внимания на охрану, дети в лохмотьях бежали вдоль процессии с протянутой рукой. Анна сделала знак Госслену де Шони, ехавшему рядом с ее носилками. Он приблизился, выразив удивление.

— Мессир, мы можем подать милостыню этим бедным детям?

— Это будет сделано, госпожа, но после церемонии. Все бедняки города званы на угощение, приготовленное по приказу короля в честь вашего бракосочетания.

Княжна поблагодарила его улыбкой.

Толпа становилась все гуще, колокольный звон все более оглушал. Анна почувствовала запах жареного мяса и пожалела, что отказалась от миски супа, предложенного настоятельницей монастыря после мессы.

Наконец носилки остановились на площади, где возвышалась недавно выстроенная церковь. На паперти стоял архиепископ Реймский Ги де Шатильон, окруженный многочисленными епископами, в полном облачении, с митрой на голове, держа посох, символ власти и кротости.

Генрих подошел, чтобы помочь Анне спуститься с носилок. Придворные дамы закрепили у нее на плечах тяжелую ярко-красную королевскую мантию. Елена расправила складки. Обе женщины обменялись растерянным взглядом, подавляя желание броситься друг другу в объятия. С сообщнической улыбкой Анна сказала по-русски:

— Я есть хочу.

Потом, отвернувшись, она подала твердую руку королю, который, казалось, совсем утонул в складках мантии. По земле, усыпанной листьями, чета направилась к собору. Подойдя к коврам, устилавшим ступени, Генрих и Анна встали на колени. Архиепископ благословил их и протянул им руку в перчатке, украшенную перстнем; Анна и Генрих почтительно ее поцеловали. Каноник поднес им Святое Евангелие, к которому они также приложились. Затем, поднявшись с колен, король и княжна вошли в собор следом за Ги де Шатильоном.

Раздалось пение. За королевской четой следовал Лиеберт из Камбрэ, которого епископ Реймский должен был посвятить в епископы; далее шли другие прелаты и прочее духовенство. Несмотря на множество зажженных свечей, Анне показалось, что в храме темно. Ничто здесь не напоминало великолепия Святой Софии. Лик Святой Девы над алтарем выглядел суровым и не имел ничего общего с гордой нежностью Девы из киевского собора. Здесь было мало золота, ценных украшений, лишь ярко раскрашенные примитивные фрески.

Стоя на коленях перед троном, Анна и Генрих предавались духовному созерцанию. В это время принцы, епископы, высшие должностные лица, рыцари, ездившие на Русь, и простолюдины, сумевшие проникнуть вовнутрь, размещались в соборе, стараясь не наступить на будущего епископа из Камбрэ, распростертого на полу, лицом вниз, с раскинутыми, как на кресте, руками. Когда все расположились, архиепископ запел, обращаясь к коленопреклоненным участникам церемонии. Лиеберт увидел приближающегося к нему архиепископа Ги с Евангелием в руках, окруженного епископами Леотериком из Лаона и Деодатом из Суассона. С их помощью архиепископ возложил Евангелие на плечи Лиеберта, который в тишине встал с пола уже в сане епископа, получил митру, пастырский посох, перстень и Евангелие. Благодарственная молитва вознеслась к Богу.

— Я рад тому, что церковь в Камбрэ вверена вам. Зная ваши достоинства, я уверен, что благодаря вам Божье слово будет всегда почитаться в вашем епископате. Да поможет вам Бог.

— Хвала Господу, — добавил Ги де Шатийон, обращаясь к присутствующим.

— Хвала Господу, — ответили все.

Затем, повернувшись к Анне и Генриху, архиепископ выразил свое удовлетворение тем, что он соединяет великого короля и такую замечательную княжну, но напомнил, что они прежде всего дети Бога и должны жить в боязни прогневать Всевышнего.

Анна выбрала в свидетели Госслена де Шони и посадника Остомира из Чернигова, друга ее отца. Со стороны Генриха эта честь была оказана Бодуэну Фландрскому, зятю короля, и Эблу де Руси. Свидетели вышли и встали подле королевской четы. Готье из Мо принял согласие супругов и благословил их. Архиепископ Реймский, в митре и с посохом в левой руке, повернулся к киевской княжне. Она подошла к нему одна и опустилась на колени перед прелатом. Знатные дамы расстегнули верх ее платья, обнажили верхнюю часть груди.

— Господи, просим тебя, благослови слугу твою Анну, присутствующую здесь, которая будет венчаться на царство. Внемли нашим молитвам.

Архиепископ сел перед Анной, отдал посох служке и взял в левую руку золотой дискос с елеем. Большим пальцем правой руки он начертал крест на лбу и груди Анны, произнося:

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, этим священным елеем ты помазана на царство. Помолимся. Пусть Господь, как и всем тем, кто причастен к Его славе, ниспошлет тебе благословение Святого Духа. И пусть Он войдет в твое сердце, и да служить тебе добру и справедливости. Да будет так.

Затем, взяв с дискоса королевское кольцо, он его осенил крестом и, склонившись к Анне, надел его на безымянный палец ее правой руки.

— Прими это кольцо, дочь моя, как знак королевского сана, знак могущества. С его помощью победишь врагов и останешься твердо преданной вере.

Он взял у епископа из Мо скипетр, чуть меньший по размеру, чем скипетр короля, и вложил его в руку, на которую только что надел кольцо.

— Прими этот знак королевской власти, называемый скипетром честности и правилом добродетели, чтобы достойно вести себя, а потом, с помощью того, чья слава простирается на все времена, перейти в вечное царство. Да будет так.

Роже из Шалона, в свою очередь, выступил вперед, взял с алтаря корону и, держа ее над головой Анны, произнес:

— Да венчает тебя Бог венцом славы и справедливости. Пусть даст он силу прийти к вратам вечного царства с нашим благословением. Милостив Тот, чья власть простирается на все века. Да будет так.

Прочитав эту молитву, он возложил корону на голову королевы.

— Прими корону во имя Отца, и Сына, и Святого Духа с тем, чтобы быть усердной в защите справедливости, доступной милосердию и беспристрастной в своих суждениях, чтобы стать достойной получить от нашего Господа Иисуса Христа венец вечного царства в сонме святых. Будь прямой и твердой в охране королевства, доверяемого Богом. Пусть Христос, посредник между Богом и людьми, найдет в тебе преданную королеву, заботящуюся о Его народе. Помолимся: Бог вечности, источник всех добродетелей, победитель всех наших врагов, благослови рабу твою, которая склоняет голову пред твоим величием. Сохрани ей цветущее здоровье и дай вечное блаженство. Всемогущий Боже, пусть раба твоя будет плодовита, как Сара и Ревекка, как Рахиль и все остальные святые женщины, верно служащие во имя чести королевства и прочности церкви Божьей. Помоги и защити ее во всем, как и всех тех, за кого она будет молить тебя. Передай ей часть славы твоей, удовлетворяй ее добрые желания, надели ее милосердием и добротой и сделай так, чтобы она всегда с любовью служила Господу. Именем Иисуса Христа, Господа нашего, да будет так.

Новоявленная королева передала ритуальные дары: хлеб, бочонок вина, голубя, тринадцать золотых монет и подарки для бедных; все это несли четыре рыцаря на ризке из красного атласа с золотыми кистями.

Король и королева вновь заняли свои места; началась обедня с песнопениями, которую отслужил архиепископ. В то же самое время королевский капеллан отслужил обедню без песнопений в боковом приделе. Анна причастилась, моля Деву Марию дать ей силы вынести тяжесть венца. Генрих казался несколько подавленным.

После церковной службы король и королева направились к королевским апартаментам в архиепископстве; перед ними вышагивали городской голова, его стража, музыканты, герольды, церемониймейстеры и четыре рыцаря, принесшие дары. За королем и королевой следовала стража. Зачарованный красочным шествием, народ не скупился на восторженные крики.