Под небом Новгорода

Глава тридцать седьмая. «Вперед!»

В ночь с 27 на 28 сентября 1066 года дождь перестал идти и ветер подул с юга. Герцог приказал отплывать. Отстояв последнюю мессу в церкви Святого Валерия, Гийом пошел на корабль. Герцогиня, которой он поручил управлять Нормандией, сопровождала его. С ней были придворные дамы, граф и графиня де Валуа.

— Госпожа моя, я поручаю тебе прекрасную Нормандию. Пока я буду в отсутствии, управляй ею с мудростью. Мой верный друг приор Лафранк поможет своими разумными советами. С помощью Бога, святой Богоматери, святого архангела Михаила заботься о стране, как о наших детях, — сказал Гийом, нежно целуя Матильду.

— Будь уверен, я сделаю все возможное. Береги себя. Пусть Бог тебе дарует победу!

Герцог повернулся к Анне и преклонил колено.

— Что до вас, графиня Анна, крестная моего прекрасного корабля, прошу, молитесь за меня.

— Не было дня, чтобы я не молилась за вас. С этого часа и до вашей победы я буду молиться еще чаще. Да хранит вас Господь, Гийом.

Герцог встал, повернулся к Раулю де Крепи, стоявшему возле супруги, и сказал ему:

— Граф, берегите королеву. Вы знаете, как она мне дорога.

— И мне тоже, сеньор. В вашем совете нет необходимости. Я завидую, что вы отправляетесь воевать. Если бы на мне не лежало тяжелой ответственности, я бы присоединился к вам. Да хранит вас Господь.

Лошадей погрузили ночью. Они спокойно стояли на судах. Последние воины устраивались на кораблях. «Завоеватель» и его военачальники стали на колени, чтобы получить последнее благословение епископа Байенского.

Сделав последний прощальный жест, герцог поднялся на борт «Моры». Трубач, стоявший на носу, протрубил отплытие. Медленно, на веслах флотилия вышла из русла реки и дошла до косы Хурдель. Там подняли паруса. Двор верхом доехал до косы. Там с высоты все смотрели на величественное прохождение кораблей.

Один за другим поднимались паруса. Красный с золотыми полосами парус «Моры», сверкая в лучах заходящего солнца, возвышался над всеми остальными. Присутствовавшие молчали, восхищенные видом сотен и сотен кораблей, отправлявшихся на завоевание Англии. Анна и Матильда решили вернуться, когда на горизонте можно было различить только несколько точек.

Более быстрая «Мора» так далеко ушла вперед от остальной части флотилии, что Гийом, не хотевший высаживаться ночью, приказал спустить парус, бросить якорь и зажечь факелы, чтобы указать путь остальным судам. Эта остановка вызвала недовольство окружающих и обеспокоила самого Гийома. Чтобы развеять опасения, он распорядился подать еду и пригласил соратников разделить с ним трапезу. Притворное хорошее настроение герцога и обилие вина сняли напряженность. Вдруг наблюдатель закричал:

— Корабли на горизонте… Их четыре… шесть… десять… двадцать… пятьдесят…

Казалось, что виден густой лес из парусов. Глашатай передал кораблям распоряжение лечь в дрейф в ожидании рассвета.

Всем казалось, что рассвет никогда не наступит. Наконец затрубила труба. Подняли якоря и распустили паруса. Было утро 29 сентября, день святого Михаила, покровителя Нормандии.

Попутный ветер быстро донес корабли до берега. Они причалили в лагуне Певензи около трех часов пополудни. Погода была хорошая. Врага не было видно, все казалось пустынным. Лучники, держа луки в руках, первыми сошли на берег и залегли на песчаном берегу, чтобы прикрыть высадку. Царил ужасный беспорядок. Лошадей спустили после: многие кони старались убежать, к великому отчаянию оруженосцев. Плотники собирали инструменты, необходимые для возведения укреплений, кухари — продовольственные запасы, оруженосцы — оружие и доспехи, моряки спускали паруса и укладывали весла, а рыцари вооружались и надевали доспехи.

Гийом следил за всем. Он последним сошел на берег. Спускаясь, он споткнулся и упал. Толпа закричала, многие сказали себе: «Это плохое предзнаменование!» Но Гийом со смехом поднялся, поднял руки над головой и громко воскликнул:

— Сеньоры, благодарение Богу, я полной горстью взял эту землю, и будьте уверены, я ее не брошу! Она целиком наша. А теперь я хочу посмотреть, кто проявит смелость!

Один из рыцарей, услышав слова герцога, сорвал клок соломы с крыши пустой хижины, подбежал к герцогу, преклонил колено и сказал:

— Сеньор, возьмите этот знак ваших прав. Я произвожу вас в хозяина этой страны. Она бесспорно принадлежит вам!

Продолжая улыбаться, Гийом произнес:

— Согласен. И пусть Бог окажет мне поддержку!

Воины еще раз приветствовали герцога.

Вадард, как мог, проявлял старание. Его помощники разбежались по селению, убивая кур и баранов, свиней и быков. Разожгли костры, стали жарить добытое. Менее чем через три часа после того, как ступил на свою новую землю, Гийом впервые принял пищу, освященную его братом Одоном.

После ночного отдыха Гийом с двадцатью пятью рыцарями отправился разведать окрестности. Болотистая местность не позволяла развернуть войско. Обсудив это со своим Советом, герцог решил достигнуть полуострова Гастингс и укрепиться там. Туда добирались по морю и по суше.

Две недели в городе и на полуострове слышался стук плотничьих молотков: на пригорках строились деревянные башни и частоколы. Гийома можно было увидеть повсюду: он осматривал укрепления, проверял, в хорошем ли состоянии лошади и оружие, разведывал местность. По возвращении из одной такой поездки Гийом узнал о разгроме норвежской армии и ранении короля Геральда в Стамфорд-бридже, что произошло 25 сентября. Гийом плохо знал Геральда, но уважал его за храбрость. Он тотчас продиктовал письмо к королеве Анне, в котором выражал свое соболезнование.

Монах, посланец Геральда, явился с просьбой о переговорах. Он напомнил о правах своего господина на английский трон:

— Вот что король Геральд передает вам. Он не знает, зачем именно явились вы на его землю. Он хорошо помнит, что король Эдвард решил сначала сделать вас своим наследником на английском троне, и что он сам, Геральд, будучи тогда в Нормандии, подтвердил эту преемственность. Но он знает, что Английское королевство принадлежит ему, потому что тот же Эдвард, его господин, в последние минуты жизни даровал Геральду свое королевство. С того времени, как блаженный Августин Кентерберийский пришел в эту страну, стало общим правилом считать действительными дарения, сделанные в последние минуты жизни. Поэтому Геральд просит вас удалиться из страны со всеми вашими людьми подобру-поздорову. Иначе Геральд нарушит все договоры, заключенные с вами в Нормандии. Он оставляет выбор за вами.

Герцог очень спокойно выслушал монаха. Немного поразмыслив, он спросил:

— Обязуешься ли ты довести моего посланца до твоего господина в полной безопасности?

— Сеньор, я позабочусь о нем, как о самом себе.

Привели монаха-переписчика из Фекампского монастыря. Гийом сказал ему:

— Точно передай мои слова Геральду, называющему себя английским королем. Не безрассудно, а сознательно, ведомый справедливостью, пришел я в эту страну, коей мой господин и родственник, король Эдвард, сделал меня наследником, как сам Геральд это утверждает. Эдвард считал, что я из всех, кто связан с ним родством, был самым способным, могущим оказать ему помощь при жизни и управлять его королевством после его смерти. Этот выбор был сделан с согласия вельмож, присягнувших в том, что они признают меня господином после смерти Эдварда. Они поклялись, что, пока он жив, не будут пытаться завладеть страной, чтобы отнять ее у меня. Эдвард прислал мне заложником сына и племянника Годвина. И наконец, он послал самого Геральда в Нормандию, чтобы он там принес передо мной присягу, которую в мое отсутствие принесли в мою пользу отец Геральда и другие вельможи. Геральд принес клятвенное обещание верности, он обещал мне Английское королевство. Я готов защищать перед судом это королевство по нормандским или английским законам. Если нормандцы и англичане заявят, по правде и справедливости, что владение этим королевством законно принадлежит Геральду, пусть владеет он им в мире. Но если же они решат, что по справедливости королевство должно быть возвращено мне, пусть он оставит его. Я не хочу, чтобы его и мои люди, невиновные в наших распрях, гибли в битвах. Я убежден, что Английское королевство принадлежит мне, а не ему.

Братья Гийома, епископ Байенский и граф Мортенский, как и все присутствовавшие члены Совета, одобрили слова послания.

Геральд приказал своему войску вооружаться. Так как от него настоятельно требовали ответа, он сказал:

— Пусть Бог по праву сделает выбор между Гийомом и мной.

Гийому передали эти слова. Он очень рассердился, узнав о приближении врага. Большая часть нормандцев отправилась грабить, и потому военный лагерь был почти пуст. Гийом приказал всем оставшимся взять оружие и выслушать мессу. Герцог повесил на шею реликвии, на которых присягал Геральд. На Гийома принялись надевать панцирь, покрытый металлический чешуей и головками гвоздей. Неловкое движение слуги вывернуло панцирь наизнанку.

— Плохое предзнаменование! — сказал один из воинов.

Герцог рассмеялся:

— Я вижу в этом скорее знак перемен: сегодня я герцог, завтра буду королем!

Облаченный в воинские доспехи и вооруженный, герцог поднялся на выступ, встав лицом к нормандской армии. Рядом с ним застыли два епископа, Эвд Байенский и Жоффруа Кутанский. Сын Руа Белого нес епископскую хоругвь. Звучным голосом Гийом воскликнул:

— Соратники, приветствую вас! Сейчас ваши руки должны доказать, какой силой вы наделены и какая храбрость вас воодушевляет. Дело идет не только о том, чтобы жить как господа, но о том, чтобы живыми выйти из этой ситуации. Если вы будете биться как подобает мужчинам, то добьетесь победы, славы и богатства. Иначе вас быстро перебьют или возьмут в плен и вы станете игрушкой в руках врагов. Кроме того, вы навек покроете себя позором. Нет для нас дороги к отступлению. С одной стороны воины и враждебная, незнакомая страна закрывают выход, с другой стороны — море. Воинам не пристало бояться численности врага. Англичане часто погибали от вражеского оружия. Их побеждали, и они подчинялись чужеземцам. Вообще они никогда не славились ратными подвигами. Храбрость небольшого числа воинов может уничтожить много вооруженных, не искушенных в битвах врагов, особенно если защищается правое дело. Будьте отважными, и ничто не заставит вас отступить. Тогда победа возрадует наши сердца. Я полагаюсь на вас, рыцари благородной Франции, и на вас, воины из Бретани, не умеющие отступать; полагаюсь на вас, воины из Мена, славные в войне; на вас, ратники с храбрым сердцем из Фландрии; на вас, ратники из Калабрии, Пуйи, Сицилии, чьи нравы горячи, и на вас, нормандцев, привыкших к подвигам, я рассчитываю! Вперед!

Эхо донесло воинственный клич нормандцев до передовых постов англичан. Было пять часов утра 14 октября 1066 года. Заря едва вставала.