Под солнцем Мексики

У ДРЕВНИХ ХРАМОВ

Как ни интересен Мехико с его многоэтажными зданиями, друзья решают показать мне Теотуакан — древний город ацтеков, построенный во II–VIII веках нашей эры. Покинув столицу, мы преодолеваем унылый 40-километровый путь к развалинам. Они раскинулись на площади около семнадцати квадратных километров. Сейчас здесь нет жилых построек. От прежних сооружений сохранились только две гигантские пирамиды — шестидесятиметровая пирамида Солнца и чуть меньшая пирамида Луны. Они выражают суровый дух индейского искусства.

Все четыре плоскости пирамиды Солнца уложены относительно небольшими камнями из вулканической пемзы. На вершину пирамиды можно взобраться по лестнице. Но сделать это не легко: подъем немилосердно крут, ступеньки высоки и неудобны. У самой вершины они исчезают, и взбираться приходится, цепляясь за камни. Зато с верхней площадки открывается широкая панорама окрестных гор.

По соседству с пирамидами расположен музей. В нем выставлены предметы, найденные при раскопках возле пирамид. Меня интересуют грозные фигуры змей с огромными зубами и раздвоенным языком, с телом, покрытый грубым подобием перьев. Самая крупная базальтовая скульптура пернатой змеи из найденных в мексиканской долине достигает в диаметре сорока сантиметров.

Скульптуры змей я видел во многих музеях Мехико. История сохранила легенду, объясняющую причину преклонения древних обитателей страны перед змеей и птицей.

Последней и наиболее могущественной цивилизацией на этой территории было государство ацтеков. В XIII веке этот воинственный народ двинулся с севера страны в поисках земель, благоприятных для земледелия. Долго длился этот поход, пока наконец на берегу озера Тескоко ацтеки не увидели орла, терзающего змею. По предсказанию богов, это был знак обетованной земли. Здесь, на месте теперешней столицы Мексики, в 1325 году был основан город Теночтитлан.

Искусство ацтеков носит на себе отпечаток их религии. Ацтеки развили и довели до завершения идею о мироздании, как о единстве и равновесии двух противоположных начал — жизни и смерти. Нарушение этого равновесия по представлению ацтеков должно было привести к космическим катастрофам, угрожающим существованию людей. Чтобы избежать этих катастроф, нужны были бесконечные человеческие жертвоприношения. Эта идея нашла образное воплощение в изображении страшной ацтекской богини жизни и смерти Коатликуэ. Вместо головы у нее череп. Одежда состоит из сплетающихся клубков змей. Богиня обладает четырьмя руками.

Притягательная сила пирамид — свидетелей далекого прошлого — настолько велика, что, несмотря на усталость, мы бродим среди них до вечера. Но к сожалению, пора возвращаться.

Эти пирамиды — след исчезнувшей древней цивилизации — обнаружены случайно. Еще недавно их покрывал многометровый слой земли и никто не подозревал об их существовании.

Теперь пирамиды восстановлены и снова владычествуют над окрестным ландшафтом.

Нас, привыкших к высоте небоскребов, к колоссальным зданиям городов, не так-то просто удивить масштабностью сооружений. Поражают глаз и воображение замечательные пропорции и простота пирамид, как бы возносящихся к небу.

Соборы, построенные позже испанцами вместо разрушенных индейских храмов, чужды этим сухим, выжженным, пустынным долинам, усеянным камнями, где кое-где встречаются кактусы и одинокие деревья, искривленные ветрами… Этому ландшафту как нельзя лучше отвечают гигантские каменные пирамиды с их простотой и законченностью линий, повторяющие своими очертаниями далекие горы.

Древние индейцы не упрятывали своих идолов — богов в темный сумрак храмов. Они ставили их под открытым небом, огромных и могучих. Как и они сами, их «боги» не боялись ни палящего солнца, ни ясного неба. Это были сильные свободные «боги» мужественных, свободолюбивых людей. Каменные идолы не всегда отличались красотой, но всегда — мощностью.

В Национальном музее антропологии в Мехико я увидел скульптуру Шочипилли — бога искусства и радости, высеченную из цельной глыбы красного камня. Застывший в напряженной позе с восторженным выражением лица каменный бог ацтеков казался воплощением творческого экстаза. На его скрещенных ногах и простертых руках разбросаны чашечки цветов. Глаза устремлены к небу, рот полуоткрыт. Такой бог искусства мог быть создан лишь у народа, для которого идея прекрасного была неразрывно связана с идеей внутреннего содержания людей. Скульпторы умели передавать сложные движения, знали анатомию человека и животных.

Фигура Шочипилли обладает такой силой воздействия, что, глядя на нее, забываешь обо всех нарушениях скульптурных канонов. Скульптурные памятники и живопись современной Мексики, вероятно, потому-то столь монументальны, что ее скульпторы и художники унаследовали эти традиции прошлого.

Трудно отвести взгляд от глаз каменного истукана. И это здесь, в музее. А какой же силой воздействия на неискушенных индейцев должна была обладать эта статуя под открытым небом, при ярком солнечном свете, придающем каменной резьбе свою особую жизнь и краски!

Но как строили индейцы свои храмы, ваяли крупные статуи? Как удавалось людям, не знавшим даже колесной повозки, притаскивать сюда эти каменные блоки? Как удавалось придавать им такую форму? Какими орудиями поднимали один блок над другим, каким чудом они держались и держатся до сих пор?

В книге Фоссета «Неоконченное путешествие»[1] я нашел довольно любопытное объяснение этой загадки, на мой взгляд, довольно правдоподобное. «Говоря о пернатых всей перуанской и боливийской Монтаньи, следует упомянуть о небольшой птичке, похожей на зимородка. Гнезда она строит в аккуратных круглых отверстиях, проделанных в скалистых берегах рек. Эти отверстия отчетливо видны, но к ним не так-то легко добраться. И странное дело, их можно обнаружить только в тех местах, где есть эти птицы. Однажды я выразил удивление по поводу того, какие они счастливцы — находят себе норки для гнезд, так удобно расположенные и так чисто высверленные, словно дрелью.

— Норки они делают сами, — сказал мне человек, проживший в лесах четверть века. — Я не раз замечал, как они их делают. Я наблюдал за ними и видел прилетавших птиц к обрыву с какими-то листочками в клювах. Они цеплялись к скале, как дятел к дереву, и терли листки о камень тщательными движениями. Потом птицы улетали и возвращались с новыми листочками и снова терли камень. После трех или четырех втираний они бросали листочки и принимались долбить в том же месте своими острыми клювами. Тут-то и появлялось круглое углубление. Потом они опять улетали, снова многократно терли камень листочками, после чего продолжали долбить. Эта работа занимала у них несколько дней, и в конце концов норка становилась достаточно глубокой, чтобы служить гнездом. Я лазил наверх, рассматривал норку, и можете мне поверить — аккуратней дырку не в состоянии высверлить и человек.

— Вы хотите сказать, что своими клювами они долбят крепкую скалу. Подобно тому как дятел долбит крепкое дерево, так, что ли?

— Нет, я не думаю, чтобы птица могла продолбить клювом крепкую скалу. Но я уверен, как и всякий, кто наблюдал этих птиц, что они знают какие-то листья. Сок их растворяет скалу, и она становится мягкой, словно мокрая глина.

Я, — пишет Фоссет, — расценил эту историю, как небылицу». Но, читаем мы дальше, «спустя некоторое время один англичанин, вполне заслуживающий доверия, рассказал мне про случай, проливший свет на все сказанное выше.

— Мой племянник находился в местности Чунчо по реке Пирене в Перу. Однажды его лошадь захромала, и он оставил ее в соседней чахре, расположенной в пяти милях от его собственной, а сам пешком отправился домой. На следующий день он пошел за своей лошадью и выбрал путь покороче, через узкую полосу леса, куда раньше не заходил. На нем были бриджи для верховой езды, сапоги и шпоры не английского образца, а большие мексиканские шпоры длиной в четыре дюйма. Шпоры были совсем новые. Когда он с трудом пробрался через заросли к чахре, он был поражен, увидев, что его замечательные шпоры исчезли, словно их кто-то обглодал, так что остались лишь две черные рогульки в какую-нибудь одну восьмую дюйма длиной. Он не мог понять, в чем дело, а хозяин чахры спросил его, не проходил ли он, случайно, через заросли растений высотой около фута, с темными красивыми листьями. Племянник сразу вспомнил, что он действительно проходил большое пространство, сплошь заросшее такими растениями.

— То-то п оно, — сказал чакареро. — Они и съели ваши шпоры! Это то самое, чем пользовались инки, чтобы придавать форму камням. Сок листьев размягчает скалу настолько, что она делается как тесто…».

Не раз во время бесконечных скитаний по белу свету я сталкивался с такими чудесами природы, что только руками разводил. Мне давно хотелось написать книгу об этих чудесах, проявляющихся подчас в совершенно неожиданной и остроумнейшей механике живого.

Вот, например, шлемовидная улитка. Она вырабатывает прозрачную жидкость, способную растворять известковые раковины, скелеты кораллов и мраморные плиты. В жидкости содержится соляная кислота, заставляющая кипеть известь. Удивительно, что моллюск, образующий в слюнных железах кислоту столь крепкой концентрации, не испытывает на себе ее пагубного действия. Другая улитка — долиум также выделяет крепкую соляную кислоту. Направляемая умелой рукой мастера, она может ползать по мраморной плите и выжигать на ней узор.

В древности обитатели мексиканской земли хорошо знали свойства многих растений и широко ими пользовались. До 1100 различных растений употребляли они в своих практических целях. Ведь и до сих пор индейцы пользуются растительными красителями, соревнования с которыми не выдерживают никакие современные искусственные краски.

История Мексики, особенно история народов, населявших ее в древности, полна загадок больших и малых. Только в начале нашего века мексиканцы — археологи и историки сами взялись за открытие своей страны. За сравнительно короткий срок им удалось сделать немало, но еще больше предстоит. Может быть, они восстановят и часть этих утраченных секретов.

В 1931 году мексиканский археолог Альфонсо Касо произвел раскопки в Монте-Альбане около Оахаки и нашел ценный клад. Находки показали, что индейцы-умели изготовлять из золота и драгоценных камней ожерелья. Среди них оказалась поделка из 854 совершенно одинаковых звеньев, расположенных в двадцать рядов. Брошь с изображением бога смерти, серьги, словно сотканные из шипов, головной убор — тиара, подвязки, ажурные наперстки для украшения ногтей, браслеты с выпуклыми орнаментами, застежки и пряжки из нефрита, бирюзы, жемчуга, янтаря, кораллов, обсидиана, зубов ягуара, костей и ракушек. Золотая маска, у которой нос и щеки обтянуты человеческой кожей, опахало из перьев птицы кетцаля.

Большой интерес вызвала маска, сделанная скульптором племени майя. На ней проступают монголоидные черты. Не значит ли это, что аборигены Американского континента — родственники азиатов? Может быть, они пришли через Берингов пролив? На маске, изготовленной ацтеками, глаза выточены из янтаря. Своего янтаря в Америке нет. Он встречается только на Балтийском побережье. Тогда встает вопрос, как попал янтарь в руки ацтеков?..