Похищенная

23

Река Мононгахила

8 июля, 1758 год

Тэсс шла вслед за Розой сквозь скопище солдат в ярко-красных мундирах. Они с Розой пробрались на передовую линию вырубки, чтобы Тэсс хоть краем глаза могла взглянуть на Ворона. Он должен быть где-то здесь.

Боинг приказал ей сидеть в лагере и не высовывать носа из фургона. Если он, не дай Бог, увидит ее здесь, у нее будут большие неприятности.

Тэсс вздохнула. Она чувствовала такую усталость, как будто ей пришлось пройти пешком многие мили за последние дни. Пробираясь через долины и горы, пересекая водопады и реки, армия существовала в невыносимых условиях грязи, влажности и плохого питания. Солнца они почти не видели, так плотно подходили к вырубке лес и горы.

К середине июня армия Брэддока достигла небольшого местечка Литл-Мидоуз, в тридцати милях от форта Дюскен. Среди солдат начались эпидемии, сначала лихорадка, потом дизентерия.

Брэддок был недоволен. Продвижение армии тормозили измученные лошади, больные и нетрудоспособные солдаты. Брэддок решил разделить своих людей. Он отобрал полторы тысячи самых крепких солдат, несколько фургонов, небольшое стадо скота, тяжелую артиллерию и продвинулся к передовой линии. Позади он оставил под командованием полковника Дунбара всех остальных, приказав им продвигаться, как того требуют обстоятельства, в надежде, что постепенно эта часть войска подтянется за передовым отрядом.

Когда произошло это разделение, Тэсс впала в отчаяние. Боинг оставлял ее в тылу, а Ворон уходил с передовым отрядом.

Больше двух недель Тэсс не видела Ворона. Она не знала даже, жив ли он.

Когда Тэсс узнала, что Боинг отправляется вперед, чтобы передать важное сообщение генералу Брэддоку, она бросилась ему в ноги. Она плакала и говорила, что боится оставаться в тылу без его покровительства, что полковнику Дунбару нет до нее никакого дела, а Марти не в силах ей помочь. Она сказала ему, что боится за свою честь. Она использовала самое верное оружие – лесть, уверяя, что только под покровительством такого мужчины, как он, она может чувствовать себя спокойно. Ее слезы произвели должное впечатление. Боинг попался на уловку и разрешил ей поехать с ним.

Когда Тэсс сказала об этом Розе, та возбужденно заявила, что тоже хочет туда. Она объяснила это тем, что только у офицеров Брэддока водятся хорошие деньги, а ее карман опустел. Те, кто остались в тылу под началом полковника Дунбара, были либо больные, либо нищие.

Тэсс не спрашивала Розу, как ей удалось уговорить Боинга взять ее с собой.

Сегодня утром, готовясь к поездке, она увидела, что у фургона стоят три лошади, на крупе одной из них красовалась стиральная бадья Розы. Она вопросительно посмотрела на Розу, и та, поняв ее недоумение, шепотом объяснила:

– Просто я умею хорошо стирать белье.

Марти понимающе хихикнула.

Они махали рукой малышке, пока фургон Марти не скрылся из виду.

Девочка не хотела отпускать от себя Тэсс. Она плакала, снова и снова умоляла жестами: «Не уезжай! Не оставляй меня!» Но Тэсс была тверда в своем намерении.

– Я приеду завтра, жди меня, – ответила она девочке и, уже сев на лошадь, добавила: – Я люблю тебя, мой маленький, храбрый ангел!

Потом она пустилась догонять Боинга и Розу.

Вскоре ее лошадь поравнялась с лошадью Розы. Двое солдат присвистнули, когда проезжали мимо, и Тэсс вспомнила, что Боинг отнял у нее охотничий нож, нож могауков. Небольшой перочинный ножичек, который щедро выделила ей Марти, вряд ли мог помочь ей в случае опасности. Но все-таки это было лучше, чем ничего.

Тэсс услышала позади себя топот и посторонилась, пропуская всадника. Он был очень высоким и грузным, таких Тэсс еще не видела. Он был молод, не намного старше Тэсс. У него было запоминающееся лицо и гордая осанка.

– Кто это? – спросила Тэсс у Розы.

– Это господин Вашингтон. Его, кажется, зовут Джордж. Красивый парень, да?

Тэсс смотрела, как тот, кого звали Вашингтон, развернул свою лошадь во главе колонны солдат и поехал в обратном направлении.

– У него, насколько я знаю, и деньжата водятся. Вот бы такого подцепить в мужья! Жаль, я пока что не смогла поймать его на свой крючок.

– А почему он не в форме? Чем он здесь занимается?

Роза пожала плечами.

– Точно не знаю. Я слышала, что он… этот… Как они называются? Советник. Да, он – советник Брэддока. Ну, Брэддок с ним советуется, а потом все равно поступает по-своему.

Вдруг Роза придержала лошадь и вскрикнула:

– Смотри! Вон они!

Тэсс потянула лошадь за поводья. Она не сразу поняла, что речь идет о лесорубах.

– Ты видишь своего?

У Тэсс заколотилось сердце.

«Ну пожалуйста, – взмолилась она, – пусть с ним будет все хорошо! Пожалуйста…»

Господь услышал ее молитвы, и она увидела Ворона на правом крае шеренги солдат. Только бы не потерять его из виду!

– Вон он! – шепнула она, не решаясь указать рукой.

– Где? – Роза даже привстала в стременах, чтобы лучше разглядеть.

– Да как же ты не видишь? Ведь он – единственный индеец среди них!

– Пресвятая Матерь Божия! – выдохнула Роза. – Никогда не встречала более красивой мужской фигуры! А уж я-то их, этих мужиков, насмотрелась.

Тэсс рассмеялась восторгу Розы. Но и сама не могла оторвать глаз от его мускулистой спины.

Ворон мерно махал топором с длинной рукояткой. При каждом взмахе напрягались все мускулы спины.

Казалось, что цепи совсем не сковывали его движений. Они лишь раздражали слух своим звяканьем. На нем были только красные солдатские бриджи и высокие мокасины. Его смуглая кожа еще больше потемнела на солнце, на ней выступил пот. Он стоял к ним спиной и не видел Тэсс. Тэсс заметила, что его волосы заплетены в косу. Он еще раз взмахнул топором, и дерево рухнуло на землю.

– Бог мой! – снова затараторила Роза. – Да если бы у меня был такой мужик, я бы с него день и ночь не слезала!

– Роза! Да что ты такое говоришь? – смутилась Тэсс, однако сердце ее переполнила гордость за него. – И потом, я же говорила тебе, что мы не настоящие муж и жена.

– А ты считаешь, что только муж должен вызывать такие желания? – рассмеялась Роза. – Это вряд ли…

– Роза! Перестань!

Но Роза разошлась.

– Матерь Божия! Да если этот мужик тебя хочет и если ты его любишь – а я и так по твоим глазам все вижу, – то тебе надо его вытащить отсюда, бежать и вместе с ним уединиться в каком-нибудь чуме и наделать еще кучу таких вот мальчишек.

– Он – ленапе. Они живут в вигвамах, а не в чумах. Что ты болтаешь? И я тебе уже говорила, что когда я помогу ему бежать, то сразу же вернусь в Аннаполис, к своим.

Роза пощелкала языком.

– Дура ты, дура… Разве можно его упускать? Слушай, а как он в койке? Небось молодец? – Они смотрели, как Ворон поднял ствол дерева и потащил его в сторону от дороги. – С виду – настоящий конь!

– Роза, прекрати! Ты смущаешь меня, – пробормотала Тэсс.

– А как же ты сможешь увидеться с ним? Ведь Боинг сказал, что на рассвете мы отправимся назад, до того, как передовой отряд станет переходить реку. Боинг говорит, что Брэддок опасается засады в устье реки. Они не могут становиться лагерем. Хотят дважды пересечь реку. При мысли о засаде у меня кровь стынет в жилах. Я собираюсь за ночь заработать неплохие деньги и на рассвете удрать отсюда обратно.

Тэсс смотрела, как Ворон тащит на себе огромное бревно. Он расчищал дорогу двум солдатам, которые катили пушку.

Ее он не заметил. Это хорошо. Что толку? Он лишь взволнуется. Тэсс подняла голову. Над ними в сплошной шатер сплелись ветки деревьев. Воздух здесь был густым и спертым. Люди были со всех сторон зажаты лесом. Тэсс с тревогой вспомнила, что Ворон предупреждал ее об опасности. Но с того дня прошло больше двух недель, армия продвинулась вперед, и до сих пор не было никаких налетов или засад. Может, все-таки Ворон не прав? Как только люди Брэддока достигнут форта, английские пушки пробьют его стены и французы сдадутся.

Тэсс вдруг почувствовала сильное желание оказаться рядом с Вороном. Все это время она чувствовала себя одинокой без него. Она боялась. Боялась за его жизнь, за свою, за жизнь малышки.

Недавно Боинг отослал о ней сообщение Майрону в Аннаполис. Но он считал, что отправляться сейчас туда было опасно, даже с охраной. Говорят, что индейцы, перешедшие на сторону французов, ловят всех, кто бродит по лесу. А индейцы снимут скальп или долго будут пытать, прежде чем убить.

Тэсс не отрываясь смотрела на Ворона. Он снова поднял тяжелый топор и стал срубать нижние ветки дуба, чтобы освободить проход для артиллерии. Она должна во что бы то ни стало увидеться с ним сегодня ночью. Они подумают, как им бежать отсюда. Тэсс дрожала, хотя было тепло. Сколько бы она ни уговаривала себя, она чувствовала, что, если они не освободятся, случится что-то ужасное, непоправимое. Тэсс это ощущала всем своим естеством.

Только к полуночи Тэсс наконец услышала, что Боинг захрапел. Тогда она тихонько встала с подстилки, расстеленной под стволом орудия.

Боинг лежал на спине, укрывшись курткой и крепко зажав в руках свой мушкет. Розы не было.

Тэсс огляделась и увидела, что вокруг лагеря расставлены часовые. Роза где-то там, в одной из офицерских палаток, она времени не теряет.

Тэсс вытащила из вещей Боинга баул с водой и отползла в сторону. В сумочке, болтавшейся у нее на поясе, был спрятан кусок хлеба. Это все, что ей удалось раздобыть, чтобы не вызвать подозрений. Солдатские пайки были ничтожны, и редко кто отваживался углубиться в лес достаточно далеко, чтобы убить зайца или белку.

Тэсс стала пробираться по лагерю. В ее сторону направлялся часовой. Она замерла, прижавшись к пушке. Она вспомнила, как ее учил Ворон стать невидимой для противника. Она затаила дыхание. Надо прежде всего убедить себя, что он ее не увидит. Тэсс представила, что она – каменное изваяние, и неподвижно замерла возле пушки, сливаясь с металлом.

Часовой прошел совсем близко, не заметив ее. Так близко, что она могла бы дотянуться до него рукой.

Тэсс пошла по лагерю, стараясь избегать освещенных кострами мест. Многие солдаты, напуганные слухами о французах и индейцах, боялись ложиться спать, жгли костры и играли в кости или в карты. Она знала, где искать Ворона, – на самом переднем крае. Охрана наверняка приковала его к дереву у леса.

Когда Тэсс увидела Ворона, она поняла, что он издалека узнал ее шаги. Он смотрел на нее, не мигая. Его глубокие черные глаза блестели в свете луны.

– Тебе не следовало приходить сюда.

Тэсс и не ожидала услышать от него ничего другого.

– Я думал, что тебя оставили в тылу, – продолжал он.

Тэсс подошла к нему вплотную. Совсем рядом с ними возле догорающего костра храпели двое.

– Интересно, сколько времени мы должны не видеться, чтобы ты сказал, что рад видеть меня? – спросила она не то в шутку, не то всерьез.

Звук его голоса болью отозвался в ее груди. «Господи, как я скучала по нему!»

Ворон не ответил. Он молча смотрел, как она присела возле него и стала развязывать баул с водой.

– Скажи, моя Тэсс, что заставило тебя прийти сюда?

Она подняла на него глаза. Он сильно похудел, щеки ввалились, темные тени залегли под глазами.

– Я должна была увидеть тебя, – прошептала она. – Попей! – она протянула ему баул. – Я должна была узнать, как ты, что с тобой.

Ворон жадно пил холодную воду.

«Сколько раз в день они дают ему пить? Видно, нечасто», – подумала Тэсс.

– В тылу безопаснее, ты должна понимать это, – сказал он хрипло. – Не надо было приходить сюда.

У нее сдавило горло. Она не могла видеть его таким беспомощным, привязанным к дереву, как животное.

– Я же говорила тебе, со мной все в порядке. Но мы должны придумать, как нам бежать. Я боюсь за тебя, Ворон. – Она сжала его лицо в своих ладонях.

– Со мной тоже все в порядке, – тихо проговорил он.

– Нет. Я же вижу. И я боюсь. Правда. Я не знаю точно чего, но я чувствую.

Ворон вздохнул и, смягчившись, притянул ее к себе. Слава Богу, что при этом не звякнули цепи. Тэсс положила голову ему на плечо.

– А ты стала как мы, ленапе. Мы своим древним чутьем ощущаем, когда смерть вступает в схватку с жизнью. Это у нас от предков, – объяснил он. – Кто-то говорит, что это – благословение Божие, другие считают, что это – проклятие.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. От его взгляда у нее всегда кружилась голова.

– Я уже давно знаю, что здесь должно случиться что-то ужасное. Тьма сгущается вокруг этих мест. И она поглотит всех. – Он в отчаянии сжал кулаки. – А я бессилен! Бессилен защитить тебя. Я не должен был допустить этого!

– Но это не твоя вина, Ворон! Разве твоя мать не говорила, что это – судьба? Это – замысел Создателя. Великого Манито.

Тэсс улыбнулась ему, стараясь подбодрить.

– Перестань беспокоиться обо мне, и давай лучше подумаем, как нам тебя освободить. Уверяю тебя, я вполне могу сама позаботиться о себе. Ты же помнишь, как по пути сюда одна скотина решила, что может попользоваться мной. Я, похоже, лишила его самого дорогого – его мужского достоинства. А на прошлой неделе пристал еще один, я так огрела его горшком, что он, говорят, до сих пор ничего не видит одним глазом. – Она тихонько рассмеялась, но тут же снова посерьезнела. – Скажи, как нам избавиться от этих цепей?

– Ключи от них носит с собой охранник. Всегда один и тот же. – Ворон говорил возбужденно и жадно жевал черствый хлеб. – Но их у него никак не раздобыть, только если с мертвого тела…

– Я убью его, – тихо ответила Тэсс. – Скажи лишь, который из них.

Ворон усмехнулся.

– Какая же ты стала смелая, Тэсс! Ну просто дикая кошка.

Все еще стоя перед ним на коленях, Тэсс подняла голову, и лицо Ворона оказалось совсем рядом. Она снова ощутила то, чего ей все это время так не хватало, – чувство единения с ним, такое чувство, будто они – одно целое. Она гладила его лицо, его плечи и руки, сплошь покрытые царапинами и струпьями. Она крепко обняла его, и он тихонько застонал от боли.

– Спина…

Тэсс глянула на его спину, на ней были видны следы кнута. Тэсс покачала головой.

– Ну ладно, хватит! Говори, что я могу для тебя сделать.

– Ради меня ты можешь и должна вернуться обратно в тыл. Ты должна уговорить Боинга отправить тебя домой к твоему Майрону. Пусть только он не забудет заплатить обещанную им награду.

– Не говори так! Я тебя здесь не оставлю.

– Ты ничем не можешь мне помочь. Я надеюсь только, что, когда мы дойдем до форта – если мы только туда дойдем, – кто-нибудь из наших меня заметит и освободит.

Тэсс опустила голову, глотая выступившие слезы. Он говорил так, будто уже почти ни на что не надеялся, будто их положение безнадежно. Тэсс положила руки ему на плечи.

– Ты знаешь, я… Я люблю тебя.

– Тсс… Тише, успокойся. – Он откинул с ее лба прядь волос. – Молчи. Слова сейчас не нужны. Они не помогут нам.

Тэсс подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Так, значит, ты всерьез считаешь, что нет выхода? Что нет способа освободиться от этих цепей? Ты уверен?

– Да. По крайней мере пока. Может, вскоре и представится возможность. Но ты не можешь мне помочь. Ты очень поможешь мне, если пообещаешь, что уедешь отсюда. Если ты сделаешь это, я буду более спокоен за тебя и смогу сосредоточиться на том, как мне бежать. – Наверное, в том, что говорил Ворон, был здравый смысл. Брэддок почти достиг форта. Еще дня два – и Ворон, возможно, встретит кого-то из своих. Его узнают и освободят.

Тэсс тяжело вздохнула.

– Хорошо. Боинг сказал, что мы возвращаемся утром. Я поеду с ним, но не потому, что я так хочу, а потому, что ты настаиваешь на этом.

Ворон нежно улыбнулся ей, и его улыбка согрела ей сердце.

– Обещай, что с тобой ничего не случится, – робко попросила Тэсс.

– Не случится. Мой последний час еще не настал. А ты сделай так, как я прошу. Будь рядом с Боингом. У него свой интерес, денежный. Он будет беречь тебя, пока не отвезет назад, домой. Возвращайся в Аннаполис. Ведь ты этого всегда хотела. А я тебя не отпускал. Помнишь?

Тэсс затрясло. Ворон сказал это так спокойно и просто. Это звучало как прощание. Впервые Тэсс поняла, что ее возвращение домой – неизбежность. Ее охватил ужас. Она никогда больше не увидит его. Тэсс бросилась в его объятия.

– Пообещай мне, что ты не дашь им убить себя! Поклянись мне, Ворон! Поклянись!

Он поцеловал ее в щеку, нежно и ласково.

– Клянусь. Если только это будет в моих силах. Я клянусь тебе, что не сдамся. Клянусь честью воина-ленапе. – И он снова поцеловал ее.

Тэсс слышала, как бьется его сердце.

«Я люблю этого человека. Я люблю его больше жизни», – повторяла она про себя.

Ей было все равно, что Ворон так ни разу и не сказал ей, что любит ее. Она помнила те нежные слова, которые он шептал ей на своем языке, когда они были близки. Она помнила, как была счастлива ощущать его близость.

Тэсс снова гладила его широкую грудь. Тэсс нащупала рукой знакомый шрам рядом с ключицей. Неужели это она стреляла в него? В горле стоял комок. Она не могла просто так уйти.

Тэсс села ему на колени и страстно поцеловала в губы.

– Не надо, – тихо сказал он, пытаясь отстраниться. – Нельзя. Нас услышат.

– Мне все равно, – покачала головой Тэсс. – Я так люблю тебя. Я так хочу тебя, мой Ворон. Я хочу запомнить…

Тэсс услышала, как Ворон застонал, когда она теснее прижалась к нему всем телом. Он напрягся. У Тэсс закружилась голова, горячая волна желания разлилась по всему телу. Ничего подобного она раньше никогда не ощущала.

Они слились в поцелуе, и чувство опасности только обостряло взаимное желание.

– Я не могу уйти, Ворон, – прошептала Тэсс.

Он целовал ее шею, и она вздрагивала от каждого его прикосновения. Спина ее выгнулась, груди напряглись. Ей хотелось скинуть муслиновую рубашку, которая только мешала ей чувствовать его тело.

– Ты должна уйти, – повторил он, тяжело дыша.

– Нет. – Она расстегнула рубашку и наклонила его голову, чтобы он мог поцеловать ее грудь.

Звякнули цепи, и Тэсс вспомнила, что где-то совсем рядом охранники. Но ей было все равно. Она уже не могла сдерживать себя. Влечение было столь велико, что она не думала об опасности. Желание поглотило ее целиком.

– Я вернусь в тыл, но не в Аннаполис, – сказала она, не переставая гладить и ласкать его. – Мое место рядом с тобой, муж мой.

– Тэсс, ты не понимаешь, что говоришь. Ты же хотела вернуться с самого первого дня. Вспомни. Ты ведь хотела вернуться домой… И… твоя сестра…

– Здесь мой дом. Рядом с тобой. Мы придумаем, как привезти в деревню Абби. И тогда я буду рядом с вами обоими, с тобой и с ней.

Тэсс снова прильнула к его губам. Ее руки пытались справиться с непослушной шнуровкой на его солдатских бриджах.

– Тэсс… – простонал Ворон. – Это слишком опасно для нас обоих. Ты не понимаешь. Мы не можем… Я не могу двигаться в цепях.

– Ерунда!.

Ею сейчас правила любовь. И не было ничего невозможного.

– Я все сделаю сама. Ты просто сиди. Я сама хочу заняться с тобой любовью. Ведь ты же делал это для меня.

Тэсс соскользнула с его колен и наклонилась. Цепи тихонько звякнули.

Тэсс справилась со шнуровкой и тронула губами его возбужденную плоть.

«Господи, как хорошо, он – мой. Он столько раз ласкал меня, я познала такое удовольствие, как хорошо, что я могу сейчас сделать это для него».

Тэсс ласкала его плоть так, как будто это был маленький Ворон, нежно и осторожно. «Так вот что такое настоящая любовь. Теперь я знаю это, – подумала она. – Любовь – это страстное желание отдать себя всю без остатка другому, сделать для него все на свете».

Ворон застонал громче, и Тэсс ладонью прикрыла ему рот. Тело его вздрагивало, возбуждаясь все больше и больше.

Какая радость, что она может принести ему хоть немного счастья, когда мир так жесток к ним! Ей хотелось слышать, как он стонет. Только не так громко.

Тэсс знала, что она готова на все, только бы быть рядом с ним. Она готова сотню, тысячу раз сделать то, что она делала сейчас.

Тэсс поцеловала его член, и Ворон в упоении откинул назад голову. Он шептал что-то по-ленапски, и неважно, что Тэсс не понимала ни слова. Гораздо важнее был тон его голоса.

– О, Тэсс! Хватит! – шептал он. – Остановись. Сядь на меня сверху и позволь этому мужчине унести тебя к звездам.

Она посмотрела на него полными слез глазами. Ей было так хорошо, она смеялась сквозь слезы. Она так сильно любила его, что в груди было больно. Видно, все-таки именно там у человека находится душа.

Тэсс подоткнула юбку на поясе и, обняв Ворона за плечи, села ему на колени.

Ворон положил ей руки на бедра, цепи отзывались звоном на каждое его движение.

Вечная музыка любви звучала все настойчивей. Тэсс больше не могла терпеть. Она сама рукой помогла Ворону проникнуть в нее и застонала от наслаждения. Боже, она уже почти забыла, каково это! Она так давно не была близка с ним!

Тэсс обняла его, он приник губами к ее соску.

– Должен же быть какой-то выход! – шептала она отчаянно. – Мы должны придумать что-то, чтобы быть вместе. Я слишком люблю тебя, чтобы уйти. Я не прошу тебя сказать мне, что любишь. Это неважно. Моей любви хватит на нас обоих. Скажи только, что я нужна тебе, что ты хочешь меня. Это все, о чем я прошу.

– Ты очень нужна мне, Тэсс. Я хочу тебя, – отвечал Ворон.

Голос его стал хриплым. Страсть овладела им. Он тихонько двигался под ней, уже не опасаясь звона цепей. Они слились воедино, и уже ничто не могло остановить их. Тэсс стала в такт ему приподниматься и опускаться все быстрее и быстрее. Ей уже ни о чем больше не хотелось думать. Она была только во власти этого ритма, этого зова жизни, древнего, как сам мир.

Она не хотела думать, что это может быть их последнее свидание, последняя близость. Горячие и соленые слезы застилали ей глаза и капали на лицо Ворона.

Желание достичь пика страсти было неудержимо. Тэсс чувствовала, что он уже близко, и двигалась все быстрее и быстрее.

Этот момент наступил для обоих одновременно, будто иначе и быть не могло. Спина Тэсс выгнулась дугой, она сделала последнее глубокое движение и замерла. Тело Ворона охватила дрожь. Восторг блаженства разлился по всем жилам. Они оба расслабились и замерли в объятиях друг друга.

Ворон легонько приподнял ее, чтобы освободиться, но она остановила его.

– Нет! Не надо. Еще чуть-чуть. Я хочу еще немножко чувствовать тебя в себе, – прошептала она.

Ворон поцеловал ее влажные виски, сначала один, потом другой. Он стал нежно гладить ее спину, плечи, руки.

– Ты сказала… – заговорил Ворон, и его голос теперь стал совсем другим, будто сразу исчезли боль, усталость, напряжение – все то, от чего он так страдал в последнее время. – Ты сказала, что твоей любви хватит на нас обоих. Это не так, Тэсс.

Она, не понимая, подняла на него глаза.

– Но это правда! Я так сильно люблю тебя, что если буду рядом, то сделаю все, чтобы тебе было хорошо со мной. Ты, я, Небо и Абби. Мы уже семья. Я очень хочу этого, Ворон. Я просто мечтаю об этом.

Лицо Ворона осветила улыбка. Он приложил палец к ее губам.

– Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, неправда, что этот человек тебя не любит.

Сердце Тэсс бешено заколотилось.

– Что? – переспросила oна. – Повтори. Что ты сказал?

– Кдахо-лел! Я сказал, что люблю тебя, моя Тэсс. Я люблю тебя, как никто никого никогда не любил на этом свете, как звезды любят небо, как Создатель любит нас всех, своих детей.

Ворон говорил это, глядя ей прямо в глаза.

– Только теперь, когда я понял, что могу потерять тебя навсегда, я понял, как я люблю тебя. Мне было трудно признаться себе в этом. Любовь – это слабость мужчины. Но теперь я знаю, как много ты значишь для меня. Я буду верен этой любви.

Тэсс разрыдалась, она не могла поверить своим ушам. Смутившись, она закрыла глаза руками, Ворон взял их и стал целовать каждый ее палец.

Тэсс была счастлива. Она прижалась к нему всем телом, повторяя:

– Мой, мой…

Она сердцем давно поняла, что Ворон любит ее, но уже не надеялась, что он осмелится сказать ей об этом.

– Повтори! Пожалуйста, повтори эти слова еще раз, – взмолилась она.

– Кдахо-лел! Я люблю тебя, судьба моя.

Он взял ее за талию и, слегка приподняв, снял с колен.

– А теперь ты должна идти, – прошептал, оглядываясь, Ворон. Только теперь он вспомнил об опасности. – Оставаться здесь дольше нельзя.

Тэсс натянула рубашку и поправила юбку. Потом она притянула Ворона к себе.

– Хорошо, – сказала она. – Я вернусь в лагерь Дунбара с Боингом. Но там я буду ждать тебя, Ворон. Ты понял? Я буду ждать тебя.

– Но я не знаю, когда мне представится случай бежать. Если вообще представится.

– Я буду ждать, – упрямо повторила Тэсс.

Ворон тяжело вздохнул.

– А теперь иди. Иди, родная, и будь осторожна. Пусть моя любовь защитит тебя от всех бед, как я защитил бы тебя голыми руками, если бы мог сейчас быть рядом с тобой.

Тэсс крепко поцеловала его на прощание. Ей хотелось унести вкус его поцелуя с собой. Потом, наскоро махнув ему, она скрылась во тьме.