Похищенная

6

Тэсс осторожно выглянула из вигвама Женщины Грез и зажмурилась от света яркого солнца. Шел четвертый день ее жизни в индейской деревне под присмотром Женщины Грез. Ворон и еще несколько индейцев вчера отправились за телом Такуко. Только сегодня утром они принесли его в деревню.

В полдень в деревне состоялись тихие и торжественные похороны. Тэсс сначала наблюдала за похоронами из дверей вигвама.

Никто на похоронах не плакал. Даже мать не проронила ни слезинки. Ленапе собрались в центре деревни. Женщины что-то тихо напевали и били в бубны. Мужчины танцевали какой-то сложный ритуальный танец, притопывая босыми ногами по пыльной земле.

Похоронная церемония была очень короткой, но она глубоко тронула сердце Тэсс.

Такуко лежал на подстилке на боку, колени были прижаты к груди. Потом его тело перенесли за деревню, на кладбище. Каждый по очереди склонялся над свежей могилой и либо шептал, либо молился, либо напевал что-то. Женщины бросали в могилу какие-то предметы. Тэсс разглядела яркие камушки, бусы, зеркала, даже кукурузные лепешки. Ворон наклонился и положил в могилу брата его лук и стрелы, потом снял с шеи кожаный кошелек с камнем, подаренным ему прадедом, и тоже опустил его в могилу. После этого все, включая детей, низко поклонились умершему. Церемония была закончена, могила зарыта, и индейцы медленной цепочкой вернулись к своим домам.

Женщина Грез возвратилась в свой вигвам и взяла корзинку. Она сказала, что собирается пойти за земляникой. Тэсс была поражена мужеством этой женщины. Молодой индеец, которого звали Таандэ, друг Ворона, пошел вместе с ней.

За все это время Тэсс ни разу не виделась с Вороном. Только мельком на похоронах. Вчера Тэсс решила, что за ней никто не следит, и, улучив момент, кинулась в ближайшие заросли на опушке леса с намерением бежать.

Но тут же словно из-под земли вырос дюжий индеец угрюмого вида и преградил ей дорогу, недвусмысленно положив правую руку на огромный нож, болтавшийся на поясе. Тэсс поняла, что могла свободно передвигаться по деревне, но невидимый страж неустанно следил за ней. Она почувствовала себя в западне.

Теперь ей ничего другого не оставалось, как только ждать. Ведь Женщина Грез обещала ей поговорить с сыном. Конечно, пока не состоялись похороны Такуко, матери было не до нее. Но вот сегодня… Тэсс молилась, чтобы Хокуа Уна уговорила сына отпустить ее.

Тэсс жила в вигваме Женщины Грез. Она украдкой наблюдала за жизнью ленапе и вынуждена была признать, что их образ жизни просто поразил ее. Эти люди жили по своим законам, так сильно отличавшимся от законов той жизни, к которой привыкла Тэсс.

Здесь все было другим – жилища, одежда, обычаи. Но, главное, было еще что-то необъяснимое, на что Тэсс обратила особое внимание.

Здесь никто никуда не спешил. Никто ни с кем не ссорился. Здесь все справлялись со своими делами спокойно и с радостью. Женщины, занимаясь тяжелым физическим трудом на небольшом общем огороде, весело смеялись и пели песни. Мужчины, целый день занятые рыбалкой, охотой или изготовлением оружия, могли вдруг бросить все и поиграть в кожаный мяч с малышами племени. Девушки зорко следили за маленькими, оберегая их от нежданных бед. Но то и дело шушукались, сплетничали о чем-то, перекликаясь и заливисто смеясь. Каждый в деревне, даже дети, обязательно делал что-то нужное для всех. Они работали с такой радостью и весельем, точно труд доставлял им удовольствие, как будто они вовсе никогда не уставали. Лица индейцев светились покоем и внутренней силой.

Тэсс лежала на спине, разглядывая букетики цветов, привязанные к потолку вигвама, и вспоминала свою жизнь в доме дядюшки.

Она ехала в Америку, надеясь, что станет родной сестрой Джоселин, еще одной дочерью в семье дяди и тети. Так писали в своих письмах к ее матери их богатые родственники из Америки. За долгие дни путешествия по океану Тэсс часто представляла себе, как по утрам будет надевать шелковый капот и пить чай из фарфоровых чашек, как вечером будет ложиться в шикарную кровать с балдахином. Она мечтала встретить принца, который полюбит ее и сделает счастливой. Он даже снился ей. Правда, лица во сне она не различала, но видела себя красивой и довольной в уютном доме, среди детей и родных. Вместе с ней в ее мечтах всегда была маленькая Абби. Она никогда не забывала о своем обещании сестренке.

Но мечты – это всего лишь мечты. Она поняла это сразу, как только попала в дом дяди. Вместо положения любимой дочери ее ожидало положение служанки. Вместо прекрасного ложа ее ждала жесткая подстилка в чулане возле полной дыма и мух кухни. Она спала на ней вместе с двумя служанками. Одежда ей тоже доставалась от прислуги. Платья были либо узки в груди, либо широки в бедрах. Она целыми днями чистила мелом столовое серебро, скребла добела ступеньки крыльца жесткой щеткой и стирала.

Когда в поместье приезжали гости, тетя наряжала ее в какое-нибудь старое платье Джоселин и разрешала ей побыть вместе со всеми в гостиной. Но даже тогда Тэсс чувствовала унижение. Тетя болтала, не закрывая рта. Она хвасталась гостям, какую милость проявила, взяв в дом нищую племянницу, и сколько средств она тратит на то, чтобы прокормить и одеть ее.

Единственным человеком, который скрашивал ее жалкое существование, был Майрон. Он был оружейным мастером и жил неподалеку, на окраине Аннаполиса. Тэсс познакомилась с ним в церкви, и через месяц Майрон стал часто навещать ее.

Первое время он просто стоял у забора и смотрел, как она вешает мокрое белье на веревки. Потом решился заговорить. И наконец получил разрешение от дяди провожать ее каждое воскресенье в церковь. С этого времени между ними установились очень теплые отношения.

Накануне рождества Майрон сделал ей предложение, и Тэсс приняла его с огромной радостью. Конечно, ее жених не так богат, как дядя Альберт, но он был приятен ей. Майрон был спокойным и добрым человеком. У него небольшая ферма, двадцать акров земли [1] и даже двое слуг. По субботам и воскресеньям он разъезжал на пролетке, запряженной парой. Конечно, Майрон не был принцем, о котором так мечтала Тэсс, он не был красавцем, но он был порядочным человеком. И он пообещал, что, если она выйдет за него замуж, пошлет за Абби и она будет жить вместе с ними.

При этих воспоминаниях невольные слезы выступили на глазах Тэсс. Она быстро смахнула их с ресниц. Абби так ждет от нее весточки! Она так нуждается в ней! А ей приходится сидеть здесь, в лесу, среди индейцев. Ярость охватила Тэсс. Ворон не имеет права держать ее здесь пленницей. Она ничего дурного не сделала.

Тэсс оглядела деревню. Интересно, где сейчас Ворон? Она видела его недавно в компании мужчин, с которыми он весело болтал. Она так надеялась, что он пойдет в вигвам к матери и та наконец поговорит с ним. Но этого не происходило.

Тэсс переводила взгляд от вигвама к вигваму. Вдруг в деревне возникло какое-то движение. Женщины засуетились и стали собираться в центре. Они подносили корзины с едой. Одна из них развела огонь и стала жарить оленину.

Ага! Вот он где! Ее взгляд поймал в толпе мужчин его стройную, широкоплечую фигуру. Он разговаривал с какой-то старухой, стоя спиной к Тэсс. Надо все выяснить! У него было достаточно времени решить, что с ней делать. Она должна знать, собирается ли он отпустить ее или зажарить на костре, как этого оленя. У нее больше не было сил ждать, когда об этом с ним заговорит Женщина Грез.

Тэсс распрямила плечи и, пошаркивая ногами по легкой пыли, пошла к костру. Она все еще носила мокасины Такуко, которые были ей велики. Замшевая юбка с резным краем, которую ее заставила надеть Женщина Грез, болталась у нее на бедрах. На ней теперь была другая безрукавка, очень похожая на ту, что дал ей в лесу Ворон. Ей пришлось отпороть от лифа нижнюю юбку, которая разорвалась в клочья. Безрукавку Женщины Грез она надела прямо на лиф. В таком наряде Тэсс чувствовала себя полуголой. Но у нее-то хотя бы грудь была прикрыта в отличие от индианок, которые вовсе не стеснялись своей наготы.

Мимо Тэсс прошли две женщины. Они несли на палке огромный кожаный баул с водой. Одна из них с любопытством оглядела ее. Муж с женой у соседнего вигвама прекратили возиться с малышом и стали разглядывать ее. Зашушукались о чем-то, но Тэсс даже не повернула головы. Она шла прямо к Ворону.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она, подойдя к нему.

Ворон, казалось, даже и не слышал ее. Все так же стоял к ней спиной и продолжал говорить со старухой.

Старуха замолчала на полуслове и уставилась на Тэсс.

– Я же сказала, что хочу поговорить с тобой! – повторила она громче. – И сейчас же!

Ворон медленно повернулся к ней. Старуха почему-то улыбалась.

– Я не разрешал тебе покидать вигвам моей матери, – тихо проговорил Ворон.

Тэсс упрямо уперлась кулаками в бока.

– Ты должен отпустить меня! Ты держишь меня в плену уже почти неделю! Так не может больше продолжаться!

Ворон с силой ухватил ее за руку чуть повыше локтя.

– Не смей повышать на меня голос! – сказал он.

Тэсс попыталась вывернуться, но это ей не удалось.

– Я буду говорить с тобой так, как считаю нужным! Ты – дикарь! Ты держишь меня здесь взаперти, хотя я ни в чем не виновата. В смерти твоего брата нет моей вины!

Она ткнула пальцем свободной руки в его обнаженную грудь.

– Ты сам прекрасно знаешь, что я не виновата! Знаешь! Знаешь!

Ворон оттолкнул ее руку и, схватив за запястье, потащил прочь.

Тэсс слышала, как за их спиной поднялся гомон.

– Отпусти меня! – кричала Тэсс. – Ты не смеешь со мной так обращаться! Нельзя наказывать человека за то, в чем он не виноват!

Ворон втащил ее в свой вигвам и толкнул с такой силой, что она упала на пыльный пол и больно ушиблась локтем.

Он вошел вслед за ней. Теперь, когда они остались одни, Тэсс охватил страх. Но она знала, что не должна показать, что боится.

– Сукин ты сын! – пробормотала она тихо.

Ворон уставился на нее своими дьявольскими черными глазами.

– Запомни! В этой деревне не принято повышать голос ни на кого в присутствии других людей! Ты не должна разговаривать так грубо! Ты оскорбляешь меня на виду у всей деревни!

Тэсс лизнула ладонь и потерла кровоточащую ссадину на локте. Кожа горела.

– Ты держишь меня здесь! Зачем? Все это время ты не сказал ни слова! Ты просто оставил меня привязанной к столбу, как животное, и забыл обо мне! Если бы не твоя мать, я, наверное, до сих пор бы сидела там!

Ворон скрестил руки на груди.

– Моей матери не следовало отвязывать тебя от столба. Может, это научило бы тебя хорошим манерам.

– Хорошим манерам?! Ха! И это ты, дикарь, говоришь мне о манерах? – взвилась Тэсс. – Вспомни, ты давал слово, что не причинишь мне зла, а потом протащил меня за собой связанной через весь лес. Ты привел меня сюда против моей воли и привязал к столбу, как лошадь!

Ворон ухмыльнулся.

– Мне следовало убить тебя!

Внезапно Тэсс почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Ее душила злость. Нет. Она не заплачет. Она ни за что не покажет ему своего отчаяния и страха. Она опустила голову, чтобы Ворон не увидел, как блестят от слез ее глаза.

– Раз так, то почему же ты не сделал этого? Почему ты не убил меня? Почему? – Она постаралась придать твердость своему голосу.

Ворон пристально посмотрел на нее.

– Я не знаю, – растерянно ответил он. Его враждебность вдруг улетучилась. – Я не знаю, почему я оставил тебя в живых. Может, я уже слишком много крови видел на этом свете.

Тэсс с удивлением отметила про себя, что, когда он говорит так тихо и спокойно, она вопреки своей обиде чувствует к нему симпатию.

Ворон потерял родного брата. Она снова вспомнила об этом, и ей захотелось хоть как-то утешить его. Такие раны быстро не заживают. Такуко был его младшим братом. Он, наверное, очень любил его, раз так обезумел. В том, что случилось, наверное, все-таки есть часть ее вины. Ведь Такуко погиб, помогая ей добраться до дома. Такуко сразило ружье Майрона. Как бы чувствовала себя Тэсс на месте Ворона? Что бы чувствовала она, если бы не Такуко, а Абби лежала сейчас в могиле? Даже страшно представить.

– Ворон! Я правда очень сожалею о том, что произошло. Правда!

Ворон не отвечал. От жалости к нему сердце Тэсс сжалось, она сделала осторожный шаг в его сторону.

– Пойми, его уже нельзя вернуть. И то, что ты держишь меня здесь и наказываешь за его смерть, ничего не изменит. Его не вернешь.

Тэсс глубоко вздохнула, надеясь, что ее слова дойдут до сердца Ворона.

– Надо что-то делать. Ведь ты не можешь всегда держать меня здесь. И… потом… я не думаю, что ты убьешь меня.

Глаза Ворона встретились с глазами Тэсс, и ей показалось, что время остановилось. Она чувствовала его боль, а он, кажется, наконец понял, как плохо ей.

– Ты должен отпустить меня, – тихо сказала она. – Ну, пожалуйста, Ворон…

Он отвернулся. Потом достал с полки головной убор и нежно погладил перья.

– Сегодня у нас праздник. Мы отдадим дань человеку, которого я называл своим братом. Ты пойдешь тоже.

– В качестве чего? Горячего блюда или десерта?

Ворон обернулся, посмотрел на нее и вдруг улыбнулся.

– А ты смешная, Тэсс. Мой брат любил веселых людей.

Тэсс поразила перемена настроения Ворона. Он так долго молчал, никак не откликался на ее слова утешения, не отвечал на вопросы. Но было очевидно, что он уже не так сердится на нее. Он смотрел на нее и улыбался!

В сердце Тэсс вновь затеплилась надежда. Так, может, он решил отпустить ее? После этого праздника? Может, он именно это имеет в виду?

– Я почти не знала твоего брата, – поспешно сказала она, чтобы поддержать его настроение. – Но он мне тоже очень нравился. Правда. Этот праздник, значит, в его честь?

Ворон кивнул.

– Когда один из нас погибает, мы всегда устраиваем праздник. Хотя сердца наши скорбят. Мы должны радоваться, потому что души усопших переходят в лучший мир.

Тэсс кивнула.

– Хорошо, я приду. Я буду праздновать вместе со всеми, раз так нужно. Только ты не должен держать меня здесь силой! Твоя мать сказала, что ты не можешь вести себя как могауки и обращаться со мной как с рабыней. Она сказала, что ленапе не берут людей в плен.

– Моя мать не должна была говорить с тобой о вещах, которые ее не касаются. Иди обратно в ее вигвам и готовься к празднику. Ты должна пойти на ручей и вымыться. Но запомни! Этот человек предупреждает тебя! Дозорные следят за тобой. Они не дадут тебе бежать, так что и не думай об этом. Если ты только попытаешься, ты будешь наказана.

Тэсс хотелось возразить, но она сдержала себя.

– Я приду за тобой, когда наступит время. Когда всех позовут большие барабаны. А теперь – уйди, я буду готовиться к празднику. – Он сделал недвусмысленный знак рукой.

Тэсс направилась к выходу. Прежде чем выйти, она обернулась. Ворон был уже занят своим делом и не обращал на нее никакого внимания.

Тэсс вынырнула из вигвама и огляделась, соображая, в какой стороне вигвам Женщины Грез.

Мать Ворона была в вигваме одна. Она сидела у огня, держа в руках чашку с чаем, и смотрела в никуда. Тэсс помедлила на пороге, не решаясь нарушить ее одиночество. Но Женщина Грез заметила ее и рукой пригласила войти.

– Заходи, – сказала она, улыбаясь и кивая головой так спокойно, как будто сегодня был самый обычный день. Она указала на корзинку. – А я принесла ягод. Завтра я научу тебя, как сушить их на зиму.

«Уж не сошла ли она с ума от горя? Разве до ягод ей сейчас?..» – подумала Тэсс. Но она уже знала, что многие вещи в этой деревне ей кажутся непонятными, и решила ничему не удивляться.

– Я не хотела беспокоить вас… – начала она, – но он… Ворон сказал, что я должна пойти с ним на праздник сегодня. Еще он сказал, что я могу пойти помыться на ручей.

Войдя в вигвам, Тэсс сразу почувствовала свежий, пряный аромат, а сейчас заметила, что на полу лежат сосновые лапы и к потолку подвешены зеленые ветки можжевельника. Было тепло и уютно.

Женщина Грез поднялась ей навстречу.

– Прости меня, я – плохая хозяйка.

Она прошла в угол вигвама, где висели корзины.

– Сейчас я дам тебе мыло, чтобы ты могла вымыть волосы, и масло, чтобы натереть кожу после мытья. У женщины всегда должны быть чистые, блестящие волосы.

– Нет-нет! Не беспокойтесь. – Тэсс провела рукой по волосам, смутившись, что, должно быть, выглядит неопрятно. – Я хотела просто помыть лицо и руки. Я только хотела попросить у вас… полотенце или тряпку.

Женщина Грез, не понимая, вопросительно посмотрела на нее.

– Поло-тенце? – переспросила она.

Тэсс показала, как она вытирает лицо.

– Ну, знаете, это для того, чтобы вытереть воду после умывания.

Индианка нахмурилась:

– У нас это не принято. Кожа должна высохнуть на солнце, а волосы просушит ветер.

Она подошла к Тэсс и вложила ей в руки два маленьких кожаных мешочка и большой костяной гребень.

– Иди мойся. Пусть твои волосы сияют чистотой и пахнут, как полынь в жару. Пусть Ворону будет приятно. Мужчины любят, когда от женщины пахнет чистотой.

– Может, мне не следует об этом спрашивать вас, но… вы обещали поговорить обо мне с вашим сыном.

– До сих пор у меня не было времени на это. А сегодня на празднике я обязательно поговорю с ним. – Она похлопала Тэсс по плечу. – Эта женщина обещает тебе, что все будет хорошо. Тебе нечего бояться. Меня не зря зовут Женщиной Грез. Это потому, что я вижу вещие сны и знаю, что ждет нас впереди. Иди. Вечер наступит быстро, и барабаны позовут нас.

Тэсс взяла гребень и два мешочка, которые дала ей мать Ворона, и вышла из вигвама. Она неуверенно направилась по тропинке через деревню в сторону реки. Никто из жителей не проявлял к ней никакой враждебности. Напротив, некоторые даже ободряюще кивали или махали ей рукой.

Тэсс вздохнула. Да, Женщина Грез права. Ей необходимо искупаться. Может, тогда ей станет легче? Она смоет с себя весь ужас последних дней. Она столько пережила, что горькие чувства переполняли ее. Даже сон не помогал. Вода прояснит ее мысли, и тогда она подумает, как вести себя дальше.

Тэсс пошла по узкой тропинке через заросли акации к реке. Навстречу шли две индианки, волосы их еще не просохли после купания, темная кожа блестела от капель воды. Тэсс робко кивнула, надеясь, что к ней не отнесутся враждебно. Одна из девушек ответила ей кивком и улыбнулась, другая отвела в сторону глаза. Тэсс продолжила путь.

В реке плескались обнаженные индианки. Тэсс решила отойти немного в сторону, ее смущало их бесстыдство. Как они могут купаться голыми, когда любой мужчина может прийти сюда и увидеть их? Дикость какая-то! Они плескались на виду у всех безо всякого стеснения.

Тэсс отошла за кустарник, потом оглянулась. А все-таки интересно, смогла бы она вот так? Что бы почувствовала она, если бы, как они, стояла голая и вода ласкала ее обнаженное тело? Они так смеялись, точно это доставляло им неземное наслаждение. Могла ли она почувствовать то же самое?

Наконец там, где река делала поворот, ей удалось найти укромное место. Вода была темной. Наверное, здесь глубоко. Тэсс села на берегу и сняла мокасины. Она отложила их в сторону и снова с грустью вспомнила об их хозяине, о Такуко. Потом, вздохнув, медленно опустила ноги в воду. Вода была такой холодной, что она едва не взвизгнула. Но вскоре ноги привыкли, и Тэсс почувствовала необыкновенную легкость.

С удовольствием болтая в воде ногами, Тэсс протянула руку и взяла один из лежавших рядом кожаных мешочков, которые дала ей Женщина Грез. Открыв его, она сразу уловила аромат розы. Что это? Похоже на мыло. Во втором мешочке было что-то наподобие крема, который пах медом. Тэсс улыбнулась. У Джоселин в спальне всегда стояли на столике пузырьки с духами и баночки с кремами. Однажды Тэсс не удержалась и подушилась из самой красивой синенькой склянки. Она взяла всего каплю и думала, что никто не заметит, но Джоселин унюхала запах и устроила скандал. После этого случая ее уже не пускали в спальню Джоселин. Убираться там стала служанка.

Тэсс отложила снадобья и сняла безрукавку. На ней оставался только лиф и кожаная юбка. Она оглянулась и, глубоко вздохнув, прыгнула с берега. От ледяной воды перехватило дыхание. И как индианки могли долго плескаться в такой воде?

У Тэсс было желание тут же вылезти на берег, но она поборола его. И действительно, скоро купание доставило ей удовольствие. По телу разлилось приятное тепло. Тэсс достала с берега мешочек с мылом. Откинувшись назад, она намылила голову, бросила мыло на траву и стала тщательно промывать волосы. Сначала это мыло, скорее похожее на глину, не внушало ей доверия, но она, к своему удивлению, заметила, что оно прекрасно мылится, образуя обильную пену.

Господи, сколько же времени она уже не имела возможности вымыться! Тэсс даже стала тихо напевать что-то от удовольствия. Она легла на спину, чтобы прополоскать волосы, и тут заметила индейца. Тэсс резко вскочила на ноги, одновременно приседая в воду, чтобы скрыть грудь. От воды тонкая ткань лифа становилась почти прозрачной, и Тэсс знала это.

Индеец спокойно стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал за ней. В отличие от Ворона волосы у него были спереди коротко пострижены, а сзади завязаны в длинный тонкий хвост. В одном ухе была серьга, на шее висели ожерелья из ракушек и желудей. Черты лица были правильные, у него были широкие скулы и крупный прямой нос. Фигура была атлетической, как у Ворона, только он был пониже и поплотнее. «Смешно, почему это я сравниваю его с Вороном?» – подумала Тэсс.

Индеец улыбнулся, показав ряд красивых белых зубов, и кивнул Тэсс.

В его лице не было враждебности, однако она заметила, что на поясе болтается нож, а за спиной – лук и стрелы.

Тэсс на всякий случай кивнула ему в ответ и стояла, не двигаясь, прикрывая руками грудь. Что делать? Закричать? Или бежать? Было очень холодно стоять так, без движения, и у нее начало сводить ноги, а по спине побежали мурашки.

– Приветствую тебя, – сказал по-английски индеец. – Меня зовут На-Ки.

– А меня… Тэсс.

– Я знаю. Вся деревня гудит, как улей, от этой новости. Все болтают, зачем Ворон привел с собой белую женщину.

Тэсс попыталась растереть озябшие плечи, стараясь не обнажить грудь.

– Не бойся меня, – улыбнулся На-Ки. – Я – будущий военный вождь племени и уважаемый человек. Многие девушки считают, что я – самый красивый мужчина в нашей деревне.

Тэсс медленно пошла к берегу, не отрывая глаз от индейца.

На берегу, скрутив волосы, она отжала из них воду и нерешительно обернулась:

– Я просто купалась. Вечером я тоже иду на праздник.

Не поворачиваясь к индейцу лицом, Тэсс наклонилась, взяла с земли замшевую безрукавку и быстро надела ее. Когда подняла голову, то обнаружила, что индеец стоит уже рядом с ней.

– Такая красивая женщина, как ты, должна иметь украшения, – сказал он и, сняв с груди ожерелье из желудей, надел его ей на шею.

Тэсс растерялась.

– Спасибо, – сказала она, потрогав гладкие желуди, – но я…

– На-Ки, – перебил ее индеец. – Меня зовут На-Ки.

– Спасибо, На-Ки, – повторила она тихо.

Индеец провел пальцем по ее подбородку и пошел от реки к деревне.

«А он очень даже милый», – подумала Тэсс и, достав из мешочка медовый крем, намазала им лицо и руки.

«Все в этой деревне хорошо относятся ко мне. Все, кроме Ворона», – с горечью подумала она и, подняв с земли мешочек с мылом, пошла по тропинке вверх. Ожерелье из желудей тихо постукивало у нее на шее. Ей нравился этот звук. Она понимала, что это – не настоящее украшение, но никогда в жизни у нее не было даже такого.

Вдруг она спохватилась, что забыла на реке гребень, бегом вернулась туда, подумав, что, наверное, уже отсутствует слишком долго.

Она шла по тропинке с легким сердцем, на ходу расчесывая волосы. И верно, купание помогло. Вода словно смыла с нее всю горечь потерь, весь пережитый ужас.

На полпути к деревне ее встретил Ворон. Он преградил ей дорогу и грозно спросил:

– Где ты это взяла?

«Ну вот, опять он чем-то недоволен», – мелькнуло в голове у Тэсс.

– Что взяла?

Он указал на ожерелье.

– Это!

Тэсс тронула рукой подарок. «Такая красивая женщина, как ты, должна иметь украшения», – вспомнились ей слова На-Ки. Никто прежде не называл ее красивой.

– Это подарок человека, которого я встретила на реке. Он тебя знает. Он сказал, что его зовут На-Ки.

Ворон протянул руку, сорвал ожерелье с шеи Тэсс и бросил его на землю.

– Никогда не бери ничего у На-Ки! – прорычал он. – Никогда! Ты поняла?

Тэсс ничего не успела ответить. Он повернулся к ней спиной и пошел прочь. Она осталась на тропинке одна. Рассыпавшиеся желуди валялись в траве у нее под ногами.