Пока хватит сил

Глава 10

Райан

— О. — Я не ожидал от Натальи такой реакции. Разве она не была разочарована тем, что ее подруга переспала с ее бывшим, а потом солгала об этом?

Мне не нужно было проходить профессиональное обучение, чтобы прочитать Калисту и распознать ложь, которую она плела мне за выпивкой о своей дружбе с моим братом.

— Откуда ты знаешь? — спросила Наталья.

Я изо всех сил старался держать дистанцию между нами, опасаясь, что снова сойду с ума и окажусь слишком близко. Мне не нужно было повторения того, что чуть не случилось, когда мы остались одни в ее кабинете. — Поверь мне, я знаю. К тому же она в духе Энтони.

— Я совсем не похожа на Калисту.

Я поднял брови, не понимая, что она хочет от меня услышать.

— Конечно, ты никогда не считал, что мы должны быть вместе. Может быть, потому что ты знал, что я не в его вкусе. — Она нахмурилась. — Я знаю, что не ты убедил Энтони порвать со мной, но, несмотря на это, ты все равно считал, что нам не стоит быть вместе, верно? — она провела рукой по горлу и прикусила губу.

Может быть, вести этот разговор в состоянии алкогольного опьянения было плохой идеей?

— Ты не должна сравнивать себя с Калистой. — я наклонил голову, изучая ее, желая, чтобы она освободила губу.

— Точно. Она же модель. — Я услышал поражение в ее тоне. Знал, что она уверена в себе, так что это, должно быть, говорил в ней алкоголь. А я только что ввязался в разговор, к которому не был готов.

— Ты не можешь сравнивать себя с Калистой, потому что это было бы несправедливо по отношению к ней, — признал я.

Ее брови сдвинулись, и она оттолкнулась от внедорожника, удивительным образом сохранив равновесие, пока не подошла ко мне.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. — Если бы я стал объяснять ей, то попал бы в еще большие неприятности. Все мои силы рядом с ней уходили на то, чтобы не потерять самообладание.

На всякий случай руки я держал в карманах, надеясь, что ей не понадобится, чтобы я снова ее ловил.

— Итак, чтобы прояснить ситуацию, ты не хочешь встречаться с Калистой, потому что думаешь, что у нее был секс с твоим братом? И ты не хочешь быть с женщиной, с которой уже был он? — в ее голосе прозвучала грусть, которую, я был уверен, она постаралась бы скрыть, если бы не кьянти. — Вот почему ты спросил меня в офисе, есть ли что-то между ними, верно?

— Нет. — Я глубоко вздохнул. — Я не думаю, что мне стоит с ней встречаться из уважения к тебе. Потому что она должна была быть твоей подругой, а она трахнула твоего бывшего, так что это меня бесит из-за тебя, — объяснил я как можно спокойнее.

Она обдумала мои слова, прежде чем спросить:

— Почему же ты сделал ей предложение?

— Это было до того, как я поймал ее на лжи во время допроса.

— Она смеялась. Вряд ли это можно назвать допросом, — ухмыльнулась Наталья.

Я поднял бровь.

— Лучший способ получить информацию — это сделать так, чтобы человек не догадывался, что требуется правдивая информация.

— Ты сейчас говоришь как «котик».

— Я и есть «котик». И всегда буду им, даже после того, как снял свою форму. — После этих слов у меня слегка запершило в горле. От дискомфорта, связанного с моим прошлым, у меня заныло в груди.

— Конечно, — прошептала она.

— Вернемся к Калисте, — напомнил, нуждаясь в том, чтобы она дала мне понять, что хочет, чтобы я сделал. Продолжать отношения с этой женщиной, несмотря на новую информацию, или найти кого-то другого?

Я вспомнил слова Натальи в ее кабинете перед тем, как выпить с Калистой. Я предположил, что она не хотела, чтобы я занимался сексом с женщинами, к которым когда-либо прикасался Энтони, потому что это было бы слишком грубым напоминанием о ее разрыве с ним. Глядя на нее сейчас, я не был уверен, что это так.

Наталья закрыла глаза, и я понял, что это плохая идея. Скорее всего, ее голова начнет кружиться, она потеряет равновесие, и мне снова придется ее ловить. Все это меня не смущало, но никакой пользы это бы не принесло.

— Мне все равно, с кем спит Энтони, — поделилась она. — Так что не отменяй встречу из-за меня. Не используй меня как отговорку, чтобы не переспать с бывшей твоего брата…

— Может, хватит говорить это, черт возьми? Я только что сказал тебе, что меня волнует ее прошлое с моим братом, только если это расстраивает тебя.

Наталья открыла глаза и, как я и предполагал, потеряла равновесие. Быстро вытащив руки из карманов, успел поймать девушку и удержать в вертикальном положении.

Я дышал слишком тяжело, но мне удалось прохрипеть:

— Во время нашего разговора в кабинете после твоего комментария о рейтинге G я сказал, что не планирую спать с ней. — Мое лицо было в опасной близости от ее лица, когда я подчеркнул: — Переспала она с моим братом или нет, это не имеет значения.

— Мне жаль. Думаю, я просто слишком много выпила, — ее плечи опустились.

— Да, без сомнений, — прошипел я, злясь на себя, а не на нее. Я должен был догадаться, что не стоит затевать этот разговор, когда она пьяна.

— Просто встречайся с ней, хорошо? — она вытерла губы и снова посмотрела на меня. — У тебя, вероятно, не хватит времени, чтобы найти кого-то другого, кто и подходит, и готов помочь.

Я ослабил хватку на ее руках, боясь причинить ей боль.

— Даю слово, у меня нет с этим проблем. — Но почему тогда в ее глазах стояли слезы?

Ты не в порядке. Что, черт возьми, мне теперь делать?

— Давай поговорим об этом завтра, когда ты протрезвеешь. — Не осознавая, что делаю, я подхватил ее на руки, и она испуганно вздохнула.

Однако она не сопротивлялась и, обняв меня за шею, смотрела мне в глаза, пока я нес ее. Я изо всех сил старался не обращать внимания на то, что ее задница была практически в моих руках, пока я шел. Возможно, я также не спешил добраться до пассажирской стороны своего джипа.

Я держал ее на несколько секунд дольше, чем нужно, не отпуская, пока дотягивался до ручки и открывал дверь. Я усадил ее на сиденье и потянулся через ее колени, чтобы пристегнуть. Сама Наталья с этим бы не справилась. Когда она вцепилась в мою рубашку, я замер.

— Что ты делаешь? — все еще склонившись над ней, опираясь одной рукой на приборную панель, я повернулся и обнаружил ее рот в нескольких дюймах от моего.

— Возможно, завтра я этого не вспомню, но…

— Нет. — Я понятия не имел, что она собирается сказать дальше, но ответом должно было стать мое «нет». — Это моя ответственность — не позволять тебе делать то, что ты не стала бы делать, будучи трезвой. — Я ненавидел тот факт, что мой член дернулся, когда она слегка выгнулась на сиденье, почти касаясь моей промежности. На мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе контроль, а затем перевел взгляд на ее лицо.

Ее губы приблизились ко мне, несмотря на мой отказ, увлекаемые алкоголем или чем-то еще. Бессознательностью и растерянностью, конечно. Или, скорее, бессознательностью и возбуждением. Слава Богу, что именно я отвезу ее домой. Энцо мог утверждать, что воспринимает ее только как семью, но на самом деле это было не так. И он был парнем. Так что нет, я не доверял ему оставаться с ней наедине.

— Ты действительно не так уж хорошо меня знаешь, — пробормотала она. — Может быть, я бы сделала это даже трезвой.

Я был на грани того, чтобы попросить ее дать определение слову «это»… но, слава Богу, воздержался. — Мне кажется, я уже говорил, что знаю тебя. — Я убрал ее руку со своей рубашки и отступил назад, чтобы встать рядом с машиной.

— То, что ты запомнил, какой кофе я люблю, и мой любимый оттенок голубого цвета, не означает, что ты знаешь меня.

Она была в ярости. Пыталась причинить мне боль. Я понимал, что это говорит вино, но не верил себе, что не попаду в ловушку и не сболтну что-нибудь лишнее. А вдруг я скажу что-то, о чем потом буду жалеть, а она вспомнит об этом завтра?

Вместо этого я сказал:

— Мне нужно отвезти тебя домой. — И с этими словами отступил назад и закрыл ее дверь.

Когда я оказался внутри, она сложила руки и прислонилась головой к окну, закрыв глаза.

Если повезет, она заснет раньше, чем я доставлю ее домой. От ее расстроенного вида у меня заболела грудь. Физически, блядь, заболела.

Потому что ей было больно. Стресс, вызванный денежными проблемами, скорее всего, стал причиной ее пьяного состояния. И то, что ей пришлось помогать мне, было похоже на ковыряние в старых ранах — заставляло девушку заново переживать разрыв с моим братом.

Я оказался мудаком, когда попросил ее о помощи, и мне придется найти способ как-то исправить ситуацию.

Я сделал несколько глубоких вдохов и отъехал от ее ресторана.

Она молчала всю дорогу до своего дома, и, как я и ожидал, Энцо и Мария ждали нас на улице.

Я припарковался за «Порше» Энцо, чувствуя очередной приступ дискомфорта в груди при одном только виде любимой машины отца, затем заглушил двигатель, чтобы подойти и открыть дверь для Натальи.

Энцо опередил меня.

— Дальше я сам, — сказал он, кивнув с подозрением, когда заметил изменения в настроении Натальи. Она действительно выглядела расстроенной.

— Спокойной ночи, Райан. — Мария сочувственно помахала рукой, тоже заметив перемену.

— Да, спокойной ночи. — Я планировал подождать, пока Наталья не окажется внутри, но мне хотелось убить Энцо просто за то, что он обнял ее, провожая, поэтому вернулся в свой джип и проехал небольшое расстояние до своего дома.

Я почувствовал облегчение, когда вошел и понял, что мама уже спала. Мое напряжение не позволило бы спокойно разговаривать.

Я выпил всего один стакан «Maker's Mark», так как знал, что буду за рулем, но мне нужно было расслабиться хотя бы с помощью бокала вина. Я подошел к небольшому бару в гостиной, чтобы проверить, что припасла мама.

— Джекпот. — Я взял стакан и бутылку «Jameson».

Поднявшись наверх, я скинул мокасины и поставил бутылку и стакан на комод.

— Всегда «котик», да? — пробормотал, вспомнив свои слова, обращенные к Наталье.

Вечный член команды… пока не перестанешь им быть.

Потому что ты сломан. Уволен. Чувствуешь себя получеловеком.

Я оставил виски на комоде и открыл шкаф, не уверенный, что погрузиться в воспоминания — хорошая идея.

Мама повесила мою парадную белую и синюю форму рядом с повседневной. Я потянулся к одной из пиксельных зеленых, черных и коричневых камуфляжных форм времен моей службы, разглядывая нашивки на рукаве. Затем я провел ладонью по эмблеме на груди формы — трезубцу «морских котиков» с орлом, сжимающим якорь, трезубец и пистолет.

У меня свело живот, когда я попытался вспомнить, что произошло в мой последний день службы три года назад.

Конечно, воспоминания были нечеткими. Мне пришлось прочитать AAR, отчет о выполненном задании, чтобы восстановить детали, которые привели к окончанию моей службы на позиции Альфа-2. Чтобы узнать больше о взрыве, который отправил меня в полет. Но я не был Суперменом и не исцелился, как он, под солнечными лучами. Боже, если бы только это было так.

Я опустился на колени и потянулся к коробке из-под обуви, в которой хранилось столько воспоминаний, а затем начал копаться в фотографиях. Было слишком больно смотреть на фотографии, сделанные во время службы во взводе «Альфа», поэтому я поискал старые снимки, сделанные во время учебы в BUD/S. Тогда у нас еще не было телефонов с камерами.

Найдя старые снимки, я опустился на колени и стал их просматривать. Боже, какими же мы были тогда детьми.

На большинстве снимков были Люк, Ноа, я и еще несколько ребят. Мы стали дружной командой из семи человек. Ни один из нас никогда не звонил в колокол и не увольнялся. Мы закончили BUD/S и стали взводом.

Еще один из нашей команды BUD/S также работал в «Скотт & Скотт Секьюритис», но, вероятно, более регулярно, чем Ноа, хотя отец Нокса теперь был президентом Соединенных Штатов. Может быть, Нокс был связующим звеном между компанией Люка и президентом? Ну, если мои инстинкты были правы, и эти парни действительно проводили секретные операции для главнокомандующего. Если это правда, то чутье подсказывало мне, что Ноа не принимал участия в этих секретных миссиях.

Я разговаривал с Ноа перед тем, как отправиться в ресторан Натальи, и он подтвердил, что Энтони по-прежнему в порядке.

Я снова и снова благодарил его за помощь. За то, что он оставил свою семью в Нью-Йорке ради моего брата, который этого не заслуживал. Мы слишком давно не разговаривали, поэтому за время нашего короткого десятиминутного разговора мы попытались наверстать упущенное.

У Ноа была семья, как и у Люка. Остальные четверо парней, с которыми я общался в BUD/S, тоже были женаты и имели детей. Я был единственным одиночкой.

Я тяжело вздохнул, собрал свои душевные и физические воспоминания, а затем закрыл дверь шкафа. В буквальном смысле. Метафорическая дверь? Она никогда не закрывалась полностью.

Не успел я переключиться на ирландский виски, как заметил, что в спальне Натальи загорелся свет, а еще через мгновение поднялись ее жалюзи.

Я нахмурился, не понимая ее плана, но сделал то же самое с жалюзи в своей комнате, а затем полез в карман за телефоном. Я держал его на виду, давая ей понять, что планирую позвонить.

Она исчезла на секунду, пока я искал в контактах ее номер, и вернулась в поле зрения, уже приняв звонок.

— Я весь внимание, — произнес, чувствуя себя неловко из-за того, что могу видеть ее в освещенной комнате. По крайней мере, она еще не сменила одежду на пижаму.

— Я никогда не пью так много. И ко мне уже целую вечность не прикасался мужчина, так что я была возбуждена. Потом я почувствовала себя отвергнутой. Я вела себя как ребенок. Мне очень жаль, — забормотала она.

Я уперся предплечьем в оконную раму и издал грохочущий рык разочарования.

Неужели она забыла о нашем разговоре в моей спальне? Тогда она была трезва, рассказывая, как давно к ней не прикасался мужчина и как сильно она нуждается в сексе.

— Из-за твоей честности кто-то может пострадать, — признал я, мой тон был слишком резким.

— Да? Почему?

Потому что я хочу отрубить все руки, которые когда-либо прикасались к тебе. И это было безумием. Тем более, что одна из этих рук принадлежала моему брату.

— Я предлагаю тебе успокоить свою задницу и пойти спать, Наталья, — сказал я, выбрав более безопасный ответ, чем правда. — И я не хочу, чтобы ты в пьяном виде кому-то звонила. Или споткнулась и упала. — Как я сделал ранее.

Она продолжала молчать. Но ей и не нужно было говорить, чтобы мучить меня. Потому что она была занята тем, что двигала пальцами по пуговицам блузки, расстегивая их одну за другой и прижимая телефон к уху плечом.

Она освободила последнюю пуговицу, и я с облегчением увидел, что под ней был белый топ. И, дай Бог, лифчик, раз уж она была на работе.

— Иди в постель, пожалуйста, — пробурчал я, надеясь, что она не заметит, что мой тон голоса напоминает «Пятьдесят оттенков секса». Возможно, этот фильм назывался не так, но, черт, мой член был твердым. Мне отчаянно нужно было подрочить. Но я был в доме своей матери, и мне было не шестнадцать, так что это казалось неправильным.

— Я тебе уже говорила, что позвонила, потому что возбуждена. — Она выругалась. — Прости. Я имела в виду, потому что мне жаль.

Я выпрямился, убрав руку от окна.

— Я в двух секундах от того, чтобы вторгнуться на твою территорию и самому уложить твою задницу в постель. Мне не нужно, чтобы ты звонила какому-то чуваку после того, как мы закончим разговор. Или решила пробежаться под лунным светом. Я уверен, что никогда не видел тебя такой пьяной, так что понятия не имею, чего ожидать.

— Ворваться в мой дом, да? — она хихикнула.

— Ты думаешь, я не смогу?

— О, я уверена, что сможешь. — Она положила ладонь на стекло. — Но хочешь ли ты рискнуть, чтобы тебя застали в моей спальне? Мой итальянский отец сойдет с ума. И неважно, что мне тридцать два.

Я улыбнулся. Как я мог не улыбнуться? Она была чертовски очаровательна.

Но когда она начала одной рукой стягивать блузку с левой руки, я забеспокоился, что она потеряет равновесие, споткнется и упадет. И тогда мне придется нарушить границы ее собственности и рисковать получить лекцию от мистера Романо, если он застанет меня в ее комнате.

— Ну, если ты не хочешь, чтобы я стал мишенью для твоего старика, тогда сделай мне одолжение и иди спать.

— Да, сэр.

Сэр? Я опустил руку к промежности, чтобы поправить брюки.

— Но только если ты расскажешь мне сказку на ночь. Ты сделаешь это, и я буду хорошей девочкой. Никаких спотыканий. Никаких пробежек. Никаких пьяных звонков плохим мальчикам.

Я сжал руку в кулак при мысли о том, что какой-то «плохой мальчик» может приблизиться к ней. Только не при мне.

— Сказка на ночь? — я изо всех сил старался стряхнуть напряжение с руки и разжать ладонь, прежде чем заговорить снова. — У меня есть только военные истории, милая. От них тебе будут сниться кошмары.

— Двадцать лет на флоте, — прошептала она. — Мы так много пропустили в жизни друг друга, пока тебя не было.

Я отступил на шаг от окна, услышав ее слова и нежный, грустный тон ее голоса. В груди стало нехорошо.

— Я знаю о тебе гораздо меньше, чем ты обо мне, — продолжила она, немного застав меня врасплох. — Человек, которым ты стал за двадцать лет, прошедших с тех пор, как ты уехал…

Я приложил ладонь к сердцу и провел круговыми движениями несколько раз, пытаясь унять нарастающую боль.

— Ты пьешь черный кофе. И твой любимый цвет…

— Зеленый, — сказал я, думая о цвете ее глаз.

Она на мгновение замолчала, прежде чем сказать:

— Я даже не знаю, были ли у тебя когда-нибудь серьезные отношения. Или какие волосы тебе нравятся, когда дело касается женщин. Или…

— Ничего серьезного, нет, — ответил я немного торопливо. — И темные волосы. — Я сжал бокал в руке и сделал два маленьких глотка, пытаясь ослабить комок в горле. — Я расскажу тебе историю, если ты, пожалуйста, ляжешь спать. — В этот раз мой голос был хриплым, эмоции накрыли меня, неожиданные, но неоспоримые.

— Если твоя история не начинается со слов «Однажды в музыкальном лагере», то я тебя внимательно слушаю.

— Эй, «Американский пирог» — это классика. — Как ей всегда это удается? В один момент я напряжен, а через секунду улыбаюсь. — И, кстати, я никогда не был в музыкальном лагере.

— Ладно, мистер, тогда начинай. Расскажи мне свою историю, — рассмеялась она.

— Сначала ложись в постель, — напомнил я ей.

— Мне нужно снять эту одежду.

— Только не перед окном, — попросил я, а потом указал на жалюзи. Мы одновременно закрыли их, и, хотя она все еще была на линии, я наконец-то смог снова вздохнуть.

Я бы не выжил с ней по соседству, когда был моложе, если бы мы были близки по возрасту.

— Райан, — прошептала она, когда свет погас, и я решил, что она положила телефон, чтобы переодеться.

Я прикусил язык и не решился спросить, во что она сейчас одета.

— Да?

— Я уже в постели.

— Хорошо… — Моя девочка. Я сглотнул. И мой член запульсировал. Да к черту все. Забудь о прошлом. Как я выживу сейчас по соседству с тобой? — Тебе удобно?

— А тебе? — почему мне казалось, что вместо сказки на ночь мы собираемся заняться сексом по телефону? — подожди. — Я разделся до трусов-боксеров и скользнул под одеяло на своей кровати. — Да, я тоже в постели.

— Мм. Хорошо, я готова для тебя, — сказала Наталья сонным, сексуальным голосом.

Мне нужно было напомнить себе, что я тридцатидевятилетний взрослый мужчина в доме моей мамы, чтобы не обхватить рукой свой член и не начать дрочить. Потому что, черт возьми.

— Ну, дай мне секунду, чтобы вспомнить что-то. Не засекреченное. — Но ничего не приходило в голову. — Наталья, ты еще не спишь или…

Тишина.

— Талия, — позвал, проверяя ее.

— Мм, да? — пробормотала она, ее имя, произнесенное мной, ненадолго прервало ее погружение в сон.

— Неважно. Просто спи. — Я закрыл глаза, слушая тихие звуки ее дыхания, когда она задремала. — Это моя девочка, — прошептал, сам находясь на грани состояния, похожего на сон. — Мы можем оставить сказки на завтра.