Пока хватит сил

Глава 35

Райан

Неделю спустя

— Это прекрасно. Я не знаю, что сказать. Спасибо. — Я пролистал изображения на iPad, которые прислал мне Ноа.

— Я был более чем счастлив сделать это, — ответил Ноа по телефону. Я слышал, как на заднем плане разговаривают его близнецы, и мне не хотелось задерживать его, когда он был дома с семьей.

— Передай Грейс и детям привет от меня.

— То же самое для Натальи. Я буду на связи.

Я завершил разговор и бросил телефон в открытое окно своего внедорожника, а затем еще раз просмотрел чертежи.

Я обернулся на звук гравия, хрустящего под шинами, и увидел, что к дому приближается классический «Мустанг» моего брата. Я был благодарен ему за то, что он так и не продал его, ведь отец закончил его реставрацию прямо перед своей смертью. Он должен был стать подарком на шестнадцатилетие Энтони, поэтому несколько лет простоял в гараже, пока он не стал достаточно взрослым, чтобы водить его.

— Ты хотел меня видеть? — спросил Энтони, закрыв дверь. Он оставил двигатель работающим, а радио — достаточно громким, чтобы я мог расслышать знакомые слова из песни «Old Dominion» даже через закрытые окна.

Я повернулся и указал на открытое пространство.

— Я купил этот участок земли. Я бы с радостью выбрал то место, где стоял папин дом, но сейчас там парковка для продуктового магазина.

— Ты действительно делаешь это, да? — он подошел ко мне и сложил руки на груди, изучая пустой участок земли в пяти минутах езды от маминого дома. — Возрождаешь «Rossi’s Auto Body». — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Папа бы тобой гордился.

Я проглотил комок, образовавшийся в горле от его слов, удивленный тем, что его комментарий так сильно меня задел.

— В последние несколько недель у меня появилось много свободного времени, и я решил, что пора это сделать. — Я протянул ему iPad с планами, которые Ноа разработал для меня. Знакомство с человеком, который руководил архитектурной фирмой в Нью-Йорке — ну, когда он не помогал Оуэну и его ребятам избавлять мир от зла, — определенно пригодилось.

— У мамы до сих пор хранится много папиных вещей из старого магазина. Думаешь использовать их? — он вернул iPad.

— Да, конечно. — Я перелистнул на другое изображение, на котором было фото старого «Порше» 911, которому не помешало бы немного любви. — Я подумываю о том, чтобы заполучить его в свои руки, и, может быть, мы могли бы вместе его отреставрировать? Что скажешь?

— Это твоя оливковая ветвь? — Энтони изогнул бровь. — Ты наконец-то готов простить меня?

Я обошел его и положил iPad в свой внедорожник, а затем снова повернулся к нему лицом. Мне потребовалась минута, чтобы подобрать нужные слова, поскольку я не очень хорошо отрепетировал этот момент.

— Машина или нет, но я постараюсь простить тебя. Это то, чего хотел бы отец.

— Но хочешь ли этого ты? — его плечи опустились. — Я не хочу, чтобы ты всегда делал то, что, по твоему мнению, хотели бы папа или мама. Ты должен думать о себе. Делать то, что правильно для тебя.

Должно быть, это говорил его психотерапевт. Его новый мужчина-психотерапевт.

— Ты мой брат. Ты облажался, — прямо сказал я. — Но ты случайно помог избавить мир от плохого парня, а также вернул Наталью в мою жизнь. Я смогу простить тебя, и, отвечая на твой вопрос, да, это то, чего я хочу сам. Кроме того, этого хочет Наталья. А она упрямая. Тебе просто повезло, что у этой женщины золотое сердце.

Энтони слегка ухмыльнулся, а затем потер грудь, как будто у него самого мог случиться сердечный приступ. Нет, пожалуйста, не делай этого.

— Все эти годы ты притворялся, что ненавидишь ее?

— Это была моя попытка не наступать тебе на пятки и не нарушать братский кодекс, я полагаю.

Он покачал головой.

— Все эти жертвы, которые ты принес ради меня. — Он выругался, опустив глаза в землю, и пнул камень носком ботинка. — Ты ведь собираешься сделать предложение? По-настоящему, я имею в виду?

Я не был уверен, что готов говорить с ним о Наталье, но признал:

— Да, когда придет время.

— Маурицио сказал, что ты можешь получить наследство. Все десять миллионов. Так сказала мама. Даже если ты ни на ком не женишься. — Энтони медленно поднял глаза. — И ты все равно отказался. Почему?

— Только не говори мне, что ты хочешь его получить. — Я склонила голову набок, определенно не готовый к такому разговору.

— Нет, нет. Я больше не пытаюсь получить чужие деньги.

Я хотел бы почувствовать облегчение, но перемены требуют времени. Было еще слишком рано.

— Мне не нужны деньги, нет. Но мне нравится, что в нашей жизни есть Маурицио. Мама тоже это ценит. Он напоминает мне о папе, и иногда это причиняет боль, но в то же время это приятно.

— Я понимаю, о чем ты. — На глаза Энтони навернулись слезы. Еще один сюрприз.

Когда Маурицио прилетел к нам из Монако, он снял дом в Шарлотте и работал удаленно, чтобы управлять семейным бизнесом Росси отсюда. Он хотел наверстать упущенное время, и был готов приложить усилия. Чтобы остаться в городе. Мне следовало восхищаться его решимостью.

— Ну, что скажешь? Хочешь работать вместе?

— Ты предлагаешь мне работу? — брови Энтони удивленно приподнялись.

— Думаю, да. — Я был сумасшедшим? Возможно. Но я не мог не вспомнить последнюю фотографию, которую мы сделали с папой перед тем, как я ушел на флот. Мы были втроем на той фотографии. И, может быть, я пытался вернуться в прошлое, вернуть отца единственным способом, который знал, но…

— Я не могу. — Энтони нахмурился. — Я едва помню разницу в гаечных ключах и был бы бесполезен в мастерской. — Он потер свою челюсть. — Но я получил предложение на должность помощника тренера в Торонто. Не в высшей лиге. Даже не в младшей. — Он улыбнулся. — Дети, вообще-то. Как тот парень в «Могучих утках». Помнишь этот фильм? — он махнул рукой. — В общем, я думаю, что мог бы помочь этим детям с хоккеем. Изменить их жизнь к лучшему. Научить их тому, чего не надо делать. Ну, знаешь, не совершать тех ошибок, которые совершил я.

Я испустил глубокий вздох. Облегчение, смешанное с чувством гордости, охватило меня.

— Это потрясающе, Энтони. Теперь уже я схватился за грудь. — Папа гордился бы тобой.

Слезы, которые он пытался сдержать, наконец-то вырвались наружу. И, черт возьми, я не мог не отреагировать на это.

Когда он закрыл лицо ладонями, пытаясь скрыть свои эмоции, я обнял младшего брата и сам прослезился.

— Я скучаю по нему, — прошептал он.

Я погладил его по спине, пытаясь обрести самообладание, но вместо этого обнаружил, что прощаю его. А также, наконец, простил себя за то чувство вины, которое носил внутри.

— Но я скучал и по тебе. Я не хочу потерять тебя, брат. А я думал, что почти потерял тебя в Монако.

— Я тоже по тебе скучал, — хрипло признался я. — И я никуда не денусь.

— Повязка на глаза, правда?

— Хотел, чтобы это был сюрприз. — Я вел Наталью за руку в нашу новую квартиру. Она была там впервые с тех пор, как я получил ключ.

— Я люблю хорошие сюрпризы.

— Да, я знаю, что любишь. — С помощью Марии и мамы я заказал кровать королевского размера и постельное белье на прошлой неделе, чтобы к нашей первой ночи вместе у нас уже был хотя бы один предмет мебели.

Пока Наталья была на работе, Мария помогла мне все расставить. Лепестки роз. Свечи. Все то, что, по словам Марии, должно создать романтику. Я чувствовал, что Наталье будет все равно, лишь бы мы наконец остались вдвоем.

Сегодня я также посетил кардиолога, и мне сообщили самые лучшие новости за последние несколько недель. Мне разрешили вернуться к нормальной жизни, которая включала секс с женщиной, которую я любил. И ей не придется испытывать вину, мне необходимо навсегда избавиться от этого чувства. Больше никогда.

Мне пришлось оказать несколько десятков услуг, чтобы попасть к врачу раньше срока, что было едва ли не сложнее, чем уничтожить важную цель в зоне боевых действий. Но решимость поможет везде.

Проведя Наталью по коридору в нашу новую спальню, отпустил ее руку. Я попросил ее подождать в джипе, когда она заедет на стоянку, чтобы зажечь все свечи, так что все было готово.

— Ты специально ее надела, да? — я посмотрел на серую юбку-карандаш, которую она сочетала с черными туфлями на каблуках и черной шелковой блузкой.

— Может быть.

— Я сегодня был у врача, — наконец поделился я новостями, которые с тревогой ждал весь день. — Он дал нам добро.

Рот Натальи открылся от удивления, и она потянулась за повязкой, но я быстро схватил ее за запястье и остановил.

— Мы можем заняться любовью, правда? Больше никакого ожидания?

— Я и не собирался ждать, — признался я и отпустил ее запястье, чтобы начать расстегивать пуговицы ее блузки. — Но я подумал, что раз ты такая хорошая девочка, то сначала захочешь получить разрешение.

— Ммм… — Она облизала губы. — Мне кажется, что в последнее время только и делаю, что плохо себя веду. Что-то вроде противоположности хорошему.

Мой член дернулся от ее слов. Она точно была моей непослушной девочкой.

— Три недели, — сказал я ей в губы, прежде чем поцеловать ее. — Мы ждали этого три долгих недели. Я бы сказал, что мы заслужили право делать сегодня все, что захотим.

Она выгнулась дугой и провела языком по моим губам, а затем отстранилась.

— И как ты хочешь меня? — ее сексуальная откровенность станет моей погибелью.

— Хорошо. Плохо. Может быть, и то, и другое. Я просто хочу тебя, Талия. — Отступил на шаг, чтобы стянуть блузку с ее плеч и спустить по рукам, скользя ладонями по ее нежной коже, а затем бросил ее на пол, стараясь не попасть на свечи. Больше никаких пожаров. К счастью, ожоги оказались не слишком сильными, но моя кожа все еще находилась в режиме восстановления. Разум, вероятно, тоже.

Я посмотрел на ее пышную грудь, на эти округлости, выглядывающие из чашечек бюстгальтера, который едва прикрывал ее. Она надела этот лифчик, зная, что я увижу его сегодня вечером. Похоже, моя девочка тоже не собиралась больше ждать.

Я протянул руку и расстегнул его, а затем бросил поверх ее блузки.

— Мы будем заниматься любовью на полу? — спросила она, пока я сжимал ее груди, ощущая их тяжесть в своих ладонях, а мой член напрягался под тканью джинсов.

— Я, возможно, втихаря от тебя уже купил нам кровать. Если тебе не понравится кровать или постель, вини свою сестру, — поддразнил я, а затем развернул ее.

Она задохнулась от быстрого движения, и я провел костяшками пальцев по ее позвоночнику, а затем потянулся к молнии на ее юбке.

— Сегодня никаких каблуков. Я не хочу случайно впиться ими в твое тело. Ты еще не поправился полностью, — приказала она.

— Да, мэм. — Через мгновение я опустил юбку, и она освободилась от нее, сняв при этом каблуки и продемонстрировав черные стринги. Да, она определенно не собиралась больше ждать.

Я положил руки ей на бедра и притянул спиной к своему телу, чтобы она могла почувствовать, как сильно меня завела. Не то чтобы она сомневалась. Последние несколько недель я был тверд как скала. Забудьте о голубом цвете Spiaggia dei Conigli. Я был синим как форма «морских котиков». Темно-темно-темно-синим. И мне срочно нужна была разрядка.

— Еще одна просьба, — прошептала она, когда я медленно повернул ее обратно и начал расстегивать пуговицы на своей черной рубашке.

— Что угодно.

— Никаких презервативов. Я хочу чувствовать тебя.

Мои руки замерли у последней пуговицы.

— Ты не принимаешь таблетки, Талия.

— Я знаю. И я готова рискнуть, если ты не против?

При этих словах я снял повязку с ее глаз. Мне нужно было посмотреть ей в глаза. Ее взгляд метнулся к кровати, покрытой белым пледом и лепестками роз. Ее глаза чуть расширились, когда она взглянула на мерцание свечей по всей комнате.

— Ух ты, — прошептала она.

— Талия? — я вернул ее внимание к себе, и она положила руки мне на грудь. — Ты уверена?

Она провела ладонями по моей груди до пряжки ремня.

— Абсолютно, — ответила она, вскинув брови.

Я накрыл ее рот своим и поцеловал так нежно, как только мог, ведь все, что я хотел сделать, — это поглотить эту женщину. Я пообещал себе, что буду действовать медленно. Но три недели с темно-синими яйцами — это будет тяжело.

— Не думаю, что я хочу сейчас медленно и сладко, — сказала она, прервав наш поцелуй и словно прочитав мои мысли, а затем расстегнула мои джинсы. — Может быть, мы попробуем нетипичные для нас занятия любовью после того, как жестко и грязно трахнемся?

— Жестко и грязно, да? — я импульсивно сжал в кулаке ее волосы.

Она прикусила нижнюю губу.

— Пока мы вместе, неважно, как мы это сделаем, верно? — Она поддразнила меня еще одним движением своих губ по моим. — Я просто хочу тебя. Все время. Под любым углом, любым способом и…

Мои губы набросились на ее рот, прервав ее, и я схватил ее за задницу. Она застонала и выгнула свою киску навстречу громоздкой выпуклости в моих джинсах.

— Займись со мной любовью, — простонала она между поцелуями. — Но по-нашему.

По-нашему. Грязно и жестко? Черт, да.

Я отпустил ее и избавился от остатков своей одежды, пока она медленно снимала стринги, покачивая бедрами чуть больше, чем нужно.

Занятия любовью подразумевали прелюдию. Я знал, что мы оба умрем, если затянем с этим. Мне нужно было почувствовать ее.

Прямо. Черт возьми. Сейчас.

Я подхватил ее на руки и бросил на кровать. Забравшись на нее, я провел языком по ее клитору. Она была абсолютно мокрой, и когда я ввел в нее палец, ее киска сжалась вокруг меня.

— Я хочу, чтобы ты была сверху, — решил я, а затем улегся на спину. — На этот раз ты будешь контролировать ситуацию. Покатайся на мне так, как ты писала мне в наших текстовых сообщениях.

— Прошло уже несколько недель, тебе будет трудно сдерживаться, — предупредила она, но все равно забралась на меня сверху, устроив свою задницу на моем члене с очередным бесстыдным покачиванием. Если она не будет осторожна, я заполню эту дырочку за секунду.

Я приподнял бедра, стремясь оказаться внутри нее, пока не облажался, потеряв контроль над собой.

— Мне будет трудно в любой позе, дорогая. Я ужасно твердый.

— Мм. Да, это так. — Она извивалась и двигала попкой, мучая меня, положив руки мне на грудь.

— Ненавижу тебя, — прорычал я, потянувшись к ее соскам и перекатывая их между большими и указательными пальцами.

Она придвинула головку моего члена к своему входу, затем наклонилась вперед и прошептала:

— Нет, это не так, — медленно опускаясь на мой твердый член и принимая каждый дюйм. Затем она замолчала и добавила: — Но ты действительно любишь меня.

— Чертовски верно, люблю, — прошипел я, держась за ее бедра. — Очень сильно, черт возьми.