Покорись мне

Глава 17

Выйдя из спальни, Хантер и Ката обнаружили, что полковник уже приготовил ужин для Шарлотты, что было само собой разумеющимся, по мнению Хантера. Он провел последние двадцать минут, целуя и разминая напряженные мышцы девушки.

Он хотел, чтобы она немного поспала, но Ката слишком сильно беспокоилась о своей матери, чтобы заснуть прямо сейчас. Как только Шарлотта будет уложена в постель на ночь, он убедится, чтобы Ката последовала ее примеру.

Размяв свое малоподвижное, все еще заживающее плечо, Хантер разогрел еду из китайского ресторанчика, а затем выложил на тарелку тушеные овощи, курицу гунг-пао и вареный рис. Шарлотта наблюдала за тем, как Ката накладывает себе говядину и брокколи, и украдкой бросала задумчивые взгляды в сторону отца Хантера.

После того как все поели, мужчины всё самостоятельно убрали в полной тишине, молчаливо предупреждая женщин не вмешиваться. Потом полковник взял Шарлотту на руки. Несмотря на усталые протесты женщины, он отнес мать Каты в ее комнату на втором этаже, которая располагалась в противоположной стороне по коридору от его собственной.

Ката последовала за ними, затем дала маме лекарства и укрыла ее одеялом. После того как Ката поцеловала ее в щеку, та слабо ей улыбнулась и моментально задремала.

Даже стоя у двери, Хантер заметил беспокойство, застывшее на лице Каты.

— С ней все будет в порядке, — он погладил ее по плечам. — Она будет много отдыхать.

— Если ей снова станет хуже, я отвезу ее к доктору как можно скорее, — заверил Кату полковник.

— Спасибо, — ответила она отцу Хантера. — Но не забывайте, что ей причинен не только физический вред. Она нуждается не только в вашей опеке, но и в умении слушать и слышать ее.

Сказав это, Ката обошла мужчин, покидая комнату. Хантер увидел, как его отец подмигнул ему.

— Я так полагаю, это был способ твоей жены сказать мне, что я пру как танк. И она права.

— Она точно так же думает и обо мне, — Хантер засунул руки в карманы. — Ты и я — мы слеплены из одного теста. Я просто не знаю, как еще могу позаботиться о Кате. Я люблю ее.

Полковник послал ему нечитаемый взгляд.

— Дави на нее аккуратно, сынок. Если ты стиснешь ее своей заботой слишком сильно, она заставит тебя отпустить ее.

Хантер услышал в его словах здравомыслие и пережитый опыт.

— Неужели это то, что произошло с тобой и мамой?

Ему не следовало спрашивать. Он знал это… но, черт возьми, он просто не понимал, почему его отец позволил Аманде так легко уйти. Полковник никогда не объяснял причины, и после того как она ушла, Хантер больше никогда не видел свою мать. Возможно, понимание этого поможет ему в его собственном разваливающемся браке.

— Оглядываясь назад — да. Я так сильно контролировал ее, боясь потерять, что это, в конце концов, и привело к беде, — полковник потер шею. — Аманда хотела получать от меня больше знаков любви, она хотела знать, что я ценю ее чувства и мнение.

Единственное, в чем я был хорош, — ее защита и демонстрация того, насколько сильно я ее желаю, пока меня вновь не отправляли на службу. Но этого было недостаточно.

Хантер чуть не поперхнулся. Это звучало чертовски знакомо.

— Она захотела уйти от тебя. Я понял. Но ты сдался и позволил ей это сделать.

— Ты думаешь, это было легко? — прорычал полковник. — Отпустить ее — было самым чертовски сложным решением, которое я когда-либо принимал. Я любил ее, но не понимал, каким она хотела меня видеть. Я дал ей личное пространство, даже согласился жить раздельно. Я надеялся, это докажет ей, что я изменился. Но потом я узнал, что она встречается с кем-то еще. Я был в дикой ярости, но вплоть до ее убийства, я надеялся, что она вернется ко мне. В конце концов, я понял, что любил ее достаточно сильно, чтобы отпустить. Она просто не любила меня настолько, чтобы вернуться. И я не мог ее принудить к этому.

Слова отца отдавались болью в каждой клеточке тела Хантера. Его мать была настолько несчастна, находясь под контролем, что оставила мужа и троих детей и никогда не оглядывалась назад. Ката же сопротивлялась ему еще до того, как они произнесли: «Согласны».

Страх сковал его внутренности напряжением. Он помнил все отвратительные ссоры родителей, ярость матери. Ее мольбы о свободе. И она этого добилась… единственным известным ей способом. Еще учась в средней школе, Хантер осознал, насколько депрессия и злость глубоко засели в его матери. Но все равно, он был шокирован, когда она ушла. Он всегда предполагал, что его отец сможет удержать их семью вместе.

Но это был вопрос любви, и когда полковник понял это, то отпустил жену.

— На протяжении всех этих лет, я знал, что ты винил меня за то, что я не удержал твою мать.

Хантер встретил взгляд отца.

— Я перестал уважать вас в тот же день, сэр.

— Тебе не удалось скрыть это. Я едва мог удерживать Аманду против ее воли. Я делал то, что, как мне казалось, было лучшим для семьи в долгосрочной перспективе, — он пожал плечами, как если бы, наконец, смог принять годы боли и одиночества. — Но даже спустя многие годы, игнорируя то, что она несчастна, и не прилагая достаточно усилий, чтобы измениться, я бы потерял ее в любом случае.

И в этот момент, Хантер понял одну важную истину.

— Ты прав. Лишь мудрый мужчина понимает, когда ему не выиграть. И только отважный решится отпустить свою женщину.

И Хантер не был уверен, достаточно ли он храбр для этого.

Полковник грустно улыбнулся ему.

— По-видимому, я не слишком умен. Шарлотта даже не принадлежит мне, а я уже душу ее своей опекой. Я знаю, как должен вести себя, но не знаю, как это реализовать.

Я советую тебе этому научиться.

Иначе Ката уйдет от него.

Несмотря на тревогу, отрицание и гнев, бурлящие в нем, Хантер знал: его отец прав. И ему становилось плохо лишь от одной мысли, что все действия, направленные на доказательства его любви к ней, еще и причиняли ей боль.

— Ты же знаешь, что говорится в библии: «Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится…»

Хантер закрыл глаза. Ага, как же, он знал. А еще он знал, что был эгоистичным, нетерпеливым и требовательным.

— Черт.

— У вас с Катой не все так гладко, как бы тебе хотелось, верно, сынок? Ничего, это тяжело, пока вы все еще молодожены.

— Она уже хочет развода.

Мужчина выдавил эти слова, сжимая пальцами переносицу. Было больно признавать то, насколько он облажался, но его папа был так чертовски честен с ним.

Полковник резко втянул воздух.

— А чего хочешь ты?

— Я люблю ее. Я не могу даже допустить мысли, что она не будет моей.

Отец понимающе похлопал его по плечу.

— Но если ее сердце не отдано тебе, то она и так не твоя. Иногда… ты должен отступить. И лучше сделать это до того, как она возненавидит тебя.

Его голос надломился, а от болезненных воспоминаний скривилось лицо.

Хантер наблюдал за отцом, выходящим из уютной комнаты. Он посмотрел на Шарлотту, видя отражение Каты в ее более зрелых чертах лица. От него не могло укрыться волнение Каты из-за влияния его отца на ее маму. Хантер просто не мог обуздать свое желание заботиться о Кате таким же образом. Но он понял, что если он не изменится достаточно быстро, то потеряет ее навсегда.

Тяжело вздохнув, он выключил свет в маленькой спальне и побрел на первый этаж. Ката ушла спать, по словам Логана, чей телефон продолжал трезвонить.

— Настойчивая девица, — прокомментировал Хантер.

Логан пожал плечами.

— Вообще-то их три. И все шлюшки, любительницы боли, — он прошелся рукой по свой коротко стриженой шевелюре. — Я играю с ними. Каждая из них хочет быть той, которая, в конце концов, затащит меня в койку.

Хантер покачал головой. Конечно, с его собственной неразберихой в амурных делах он был последним, кто мог бы давать Логану советы, но он должен хотя бы попробовать помочь брату.

— Как долго?

Вопрос заставил Логана обернуться.

— Не знаю. Около пяти лет.

Целая вечность. Логан был слишком молод, и ему нужна была разрядка.

— Руку не стер?

Логан нахмурился и стукнул его по плечу.

— Отвали. Я всегда даю им то, что необходимо. Ксандер отвечает за секс и заботу после.

— То, что ты посылаешь закончить работу своего мальчика на подхвате, удовлетворяет их в должной мере? А тебя? — покачав головой, Хантер добавил: — Брат, тебе реально нужно забыть о Т…

— Не произноси это имя, — прорычал Логан. — Не смей.

Хантер поднял руки в примирительном жесте.

— Хорошо. Ты пытался с ней поговорить?

Его лицо омрачили тоска и страдание.

— Она захлопнула дверь прямо перед моим носом.

То, как он обреченно пожал плечами, показало Хантеру, насколько тупиковой была ситуация. Он серьезно опасался, что ему придётся пройти через то же самое, если Ката уйдет.

В комнату зашел полковник, на его лице застыла неприятная гримаса.

— Я случайно вас подслушал. Ее придурковатый отчим живет все там же. И Адам Стерлинг не перестает ухмыляться, когда я встречаю его во время пробежки, как будто он испытывает невероятное наслаждение, напоминая, что его маленькая принцесса разбила сердце моему сыну.

Хантер бы этому не удивился. Логан прорычал что-то мерзкое и анатомически неисполнимое в адрес ублюдка. Прежде чем Хантер смог это прокомментировать, зазвонил его телефон. Он взглянул на часы, чтобы проверить время. Кто мог ему звонить в полдвенадцатого ночи?

Хантер принял вызов и напрягся, ожидая ответа.

— Джек, докладывай.

— Я наконец-то получил кое-какую информацию и боюсь, она тебе не понравится.

Ему не нравился сам факт того, что у Каты был преследователь-убийца.

— Нанятый убить Кату киллер был идентифицирован по отпечаткам пальцев сегодня вечером. Я только что узнал это. Его имя — Мануэль Сильва. Слышал когда-нибудь?

— Не-а. Ты что-то нарыл на него?

— Да. Он был широко известным киллером из Боготы.

Эти слова заставили его задержать дыхание.

— Из Колумбии? Ты уверен?

— Сто процентов. Кое-какие мои друзья прислали мне официальные записи, прежде чем вмешались ребята из ЦРУ. По всей видимости, они также в нем весьма заинтересованы. Я до сих пор пытаюсь понять почему. Несколько лет назад он был депортирован иммиграционной службой. Он выполнял работу для торговцев наркотиками. В последний раз его видели ошивающимся в Новом Орлеане несколько недель назад. Его услуги стоили очень дорого: около ста тысяч баксов за дело, — голос Джека звучал мрачно, и у Хантера застыла кровь в жилах. — Кто бы не хотел убить Кату, им пришлось пойти на большие риски и выложить кругленькую сумму за это. Вопрос в следующем: почему?

Впервые в своей жизни Хантер был почти оглушен страхом.

— Я не знаю.

— У Каты есть кто-нибудь на примете из нового Орлеана, желающий ее смерти?

— Она никого не упоминала. Но я спрошу.

— Хорошо. Я посмотрю, что еще смогу откопать, и буду держать тебя в курсе дела.

— Спасибо тебе, Джек, — несмотря на то, что новости были реально дерьмовыми.

— Держи меня в курсе.

— Что там, сынок? — спросил полковник, как только телефонный разговор был закончен.

Хантер сделал глубокий вздох.

— Киллера, напавшего на Кату, зовут Мануэль Сильва, и он из Колумбии.

Скорее всего, прибыл из Нового Орлеана. Я не могу отследить связь.

Кортез Вилльярил — наркоторговец, но как мелкая сошка из Лафайетта могла знать такого высококвалифицированного киллера, в чьей персоне заинтересовано ЦРУ?

— Если это не Вилльярил заказал Кату, то кто? Есть идеи?

— Ни одной, — хоть это и никак не вязалось с ситуацией, но у него не было ни одного подозреваемого.

— Только потому что связь неочевидна, это не значит, что ее вообще нет, — предположил Логан. — Все, что мы знаем — это то, что Сильва и Вилльярил родственники или друзья, или один из них задолжал другому. Ну, или его вообще случайно наняли.

— Как Вилльярил смог позволить себе услуги Сильвы? Но ты можешь быть прав: нельзя оценивать книгу по обложке. Возможно, они связаны очень просто, а я этого не замечаю.

Все возможно. Какой бы ни была причина, Кортез Вилльярил был его единственным подозреваемым. Хантер бы предпочел рыть носом землю, вытряхивать из людей признания, задавать вопросы, откапывать ответы. Но у него не было времени на все это. Логан встал из-за стола, напоминая ему, что уже почти полночь, а значит, и начало нового дня. У него осталось всего три дня, чтобы разобраться со всеми угрозами, раз и навсегда. Мысли опережали одна другую, по мере того как он проигрывал в голове и отбрасывал то одну, то следующую идею. Он не был уверен, какая из них сработает лучше без дополнительной информации, но он ненавидел их все.

Хантер набрал номер Джека.

— Ты знаешь, как найти Кортеза Вилльярила?

— Его местоположение на данный момент? Нет, но ходят слухи, что он залег на дно в последние несколько дней. Я в полной готовности, на случай нашего с ним разговора.

— Я думаю, время пришло. Дай мне знать, когда найдешь его.

— Я займусь этим и перезвоню.

Полковник заглянул ему в лицо.

— О чем ты думаешь, сынок?

Хантер сжал телефон, пытаясь подавить волнение безопасностью Каты.

— Пришло время радикальных мер.

Солнечные лучи лились сквозь окна в пятничное утро, когда Хантер услышал, как кто-то обхватил дверную ручку. Схватив свой СИГ с прикроватной тумбочки, он подошел к двери и замер. Когда дверь открылась, в комнату вошла его жена, волосы которой волнами спадали на ее полную грудь, еле прикрытую белой майкой, и черные кружевные пижамные штаны, плотно обхватывающие ее бедра. Черт. Хантер всегда был готов заняться с ней сексом, но сейчас один только взгляд на нее заставил не только затвердеть до боли его член.

— Прости, если разбудила.

Он посмотрел на часы. Девять утра? Он никогда не просыпался так поздно. Но опять же он провел всю ночь, обнимая Кату и притягивая ее ближе, боясь, что их совместная жизнь скоро закончится. Он смог заснуть только в пять утра.

— Я рад, что ты сделала это. Мне нужно вставать. Милая, тебе что-то говорит имя Мануэля Сильвы?

Ее пустой взгляд сам ответил на его вопрос.

— А должно?

— Ты знаешь кого-то из Колумбии? Родины Вилльярила?

— Нет. Я не особо изучала его генеалогическое древо, когда меня к нему приставили.

— Может, у кого-то из Нового Орлеана есть на тебя зуб?

Она моргнула, пожав плечами.

— Никого, о ком мне было бы известно. Я не была там в течение нескольких лет.

Исходя из этих данных, Хантер должен был предположить, что существует некая связь между Сильвой и Вилльярилом, но он просто не мог ее увидеть. У него не было ни малейших предположений на этот счет.

— К чему эти вопросы? — она скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на него.

— Возможно, ни к чему. Как твоя мама?

Лицо Каты замкнулось, когда она присела на край кровати. Хантер пытался не обращать внимание на ее розовые соски, просвечивающиеся сквозь тонкую ткань ее белоснежной майки.

— Именно поэтому я пришла поговорить с тобой. Я очень ценю помощь, оказанную тобой и твоим отцом, но ей здесь некомфортно. Этим утром полковник настоял и приготовил ей завтрак, затем он вынес ее на веранду подышать свежим воздухом, помогая ей при каждом шаге или малейшем движении. Он словно приклеился к ней, прыгая вокруг нее с пачкой салфеток и лекарствами наперевес каждый раз, когда она чихала или кашляла.

Другими словами, несмотря на то что его сердце было разбито именно по этой причине, он продолжал проявлять гиперопеку. Но, опять же, вчера и сам Хантер не слишком далеко продвинулся в том, чтобы дать Кате больше свободного пространства.

Он прочистил горло.

— Ката, будет лучше, если кто-то позаботится о ней, она быстрее восстановиться.

— Она не выздоровеет, если не сможет расслабиться. Полковник … ведет себя, как командующий взводом. Ей некомфортно, когда он постоянно опекает ее. Она хочет переехать к Мари, я поговорила с сестрой…

— Нет. Я ни за что не повезу ни одну из вас в Лафайетт. — Хотя это было и не лучшее время для упрямства, но, черт возьми, ей необходимо было увидеть недочеты в своем плане. — Что если один из киллеров выследит вас? Что если Гордон заставит ее вернуться домой? Шарлотте необходимо провести здесь больше времени. Ей некомфортно, потому что она не привыкла к заботе. Она приспособится.

Ката отрицательно покачала головой.

— Сомневаюсь. Поверь мне, я тоже боюсь того, что кто хочет убить меня, но я не могу позволить, чтобы маме стало хуже.

— Шарлотте уж точно не светит отдых в доме, где живут ее два неугомонных внука. Могу поспорить, что все закончится тем, что она будет развлекать детей.

Ката закусила губу.

— Я совершенно четко дала Мари понять, что у нее постельный режим.

— У Мари будет полно забот о работе, детях и муже, которому явно не хватает дисциплины. Естественно, твоя мама захочет помочь. Она не позволит себе отдыхать.

— Твой отец ее очень подавляет.

— Полковник чересчур… предусмотрительный. Он это знает и постарается исправиться. Я поговорю с ним.

— Ты? — она недоверчиво переспросила. — Ты поговоришь с отцом о том, чтобы он предоставил ей больше свободы? Яйцо собралось учить курицу?

Он сократил пространство между ними и схватил ее за запястье, притягивая к себе.

— Ты не думаешь головой, Ката. Ты желаешь счастья своей маме, так что подумай о том, что для нее лучше. Ты хочешь, чтобы она вернулась к Гордону?

Потому что, если она поедет к Мари, он запугает ее и заставит вернуться. Но если она останется здесь, полковник этого не допустит.

— Потому что он угнетает ее еще больше. Mamá не хочет здесь оставаться, — Ката постаралась высвободить руку из его хватки. — Я понимаю твою точку зрения, но и ты пойми меня.

Он не мог этого себе позволить.

— Я не могу рисковать вашими жизнями и везти вас в Лафайетт, когда твой киллер сидит у нас на хвосте. Извини, но мы остаемся.

Ката поднялась и схватила свой чемодан.

— Ты всегда должен командовать парадом, не так ли? И ты желаешь управлять мной не только в пределах спальни, так что не отрицай этого. И раз уж ты здесь, подпиши эти чертовы бумаги на развод. Мари сегодня застряла на работе, я позвоню Бену. Он отвезет нас домой.

Выпалив это, она вышла, хлопнув дверью. Хантер выбрался из кровати, чтобы натянуть штаны. Едва он успел одеться, как услышал еще один хлопок дверью в ближайшей ванной, и чуть позже заработал душ. Она совсем спятила, если думает, что он позволит ей запереться от него в ванной и позвонить Бену, чтобы уехать от него.

Но он также не мог игнорировать ее право свободного выбора, ведь он мог ее потерять.

Хантер чертыхнулся, желая размять свои кулаки о лицо какого-нибудь террориста. Черт, он не хотел подписывать эти гребенные бумаги о разводе. Но ведь Ката сможет добиться развода и без его присутствия, когда он вернется на службу, и у него не будет ни единого шанса остановить ее. Несмотря на мудрые наставления отца, он не был готов прекратить борьбу за Кату.

Как только Хантер подошел к двери ванной, в его кармане зазвонил телефон.

Один взгляд на дисплей заставил его зарычать от злости:

— Лучше, если это будут хорошие новости, Энди.

— Помни, с кем разговариваешь, Раптор.

Черт. Сейчас Энди Барнс был в должности его командира, а не просто товарищем по службе. Ему следовало попридержать язык.

— Прошу прощения, сэр. Слушаю.

— Тебя отзывают из отпуска.

— Что? Дважды за одно увольнительное? — Неслыханно, для этого там должна быть угроза национальной безопасности. — Что происходит?

— Банда Сотилло снова в сборе. Идет подготовка к передаче большой партии оружия в обмен на наркотики в эту субботу, вечером. Ты нам нужен там.

Смысл сказанного с трудом доходил до Хантера, когда у него в ушах до сих пор звенела угроза Каты позвонить Бену.

— Как? Виктор мертв. И если вы читали мой отчет, то там четко изложено, что во время моей последней вылазки его брат, Эйдан, тоже был убит. Кто, Бога ради, будет все это организовывать?

— У Сотилло были подельники. Я думаю, это устраивает один из них. Смерть Виктора оставила вакантным очень завидное место. Естественно, кто-то захочет его занять. Мы собираемся отправить туда небольшой отряд из четырех человек…

— Четырех? Если будет проводиться крупная сделка, то обе стороны будут с чертовой мини-армией. Четыре человека не смогут справиться с такой задачей.

— Зато четыре человека с легкостью смогут внедриться и провести зачистку.

Больше людей и снаряжения — больше шансов на полный провал.

Также, как и огромная вероятность несостоятельности этого метода. Сама по себе эта миссия звучала как чистой воды суицид.

— Я не согласен с этим и хочу, чтобы это занесли в протокол.

— Считай, что учтено. — И, да, Энди был чертовски зол. — Ты должен прибыть на базу завтра к 15:00.

После этого Энди положил трубку. Находясь в полном оцепенении, Хантер нажал на кнопку сброса вызова. До трех часов завтрашнего дня оставалось чуть менее тридцати часов. Как, скажите на милость, он мог успеть сохранить свой брак и обезопасить жену, прежде чем ему нужно будет уехать?

Хантер ясно понимал, что он не успеет выполнить обе задачи, и, как любой хороший солдат, он умел расставлять приоритеты, когда все катилось к чертям. И вопрос не в том, что же он выберет, ответ был очевиден. Мысленно он перебрал все возможные варианты событий. И оставил только один. И тот приносил просто адскую боль.

Стиснув зубы, он поднял телефон и позвонил Джеку, который ответил после первого же гудка. Хантер даже не дал тому закончить приветствие:

— Мы должны все закончить сегодня. Завтра я уже буду за пределами страны.

Джек грязно выругался.

— Ок, будет сделано. На улицах поговаривают, что Вилльярил устал бегать от копов и готовится сжать прелестную шейку твоей жены. Я знаю, что его связь с Сильвой не слишком очевидна…

— Но то, что ты говоришь, безусловно, придает вес к мотиву Вилльяррила и делает его главным подозреваемым.

Хантер чувствовал сжимающие его со всех сторон стены: опасность для жизни Каты, ее нежелание быть с ним, его работа. Он должен был все это урегулировать как можно быстрее, и обеспечение ее безопасности было в приоритете.

— Ты что-нибудь нарыл на него? — спросил Хантер, ненавидя чувство собственной бесполезности. Обычно это он был тем, кто пинал задницы и задавал вопросы. Но сейчас заботой номер один для него была Ката.

— Я навел о нем справки, — ответил Джек. — Вилльярил любит сорить деньгами в стрип-клубах. Сегодня большое повторное открытие «Сексуальных Сирен». Я скажу Дику попросить Алиссу пустить слушок о том, что его занесли в список ВИП-гостей.

Как только он там появится, мы с Диком поговорим с ним «по-дружески» и будем продолжать нашу «беседу», пока он не согласится оставить Кату в покое.

— Отлично. Я займу Кату, пока ты будешь ловить ублюдка. Буду на связи все время, так что утром смогу поговорить с ним и подтвердить его «согласие».

Они договорились созвониться вечером, после чего Хантер сделал еще два звонка — оба необходимых зла. Затем он надел оставшуюся одежду, почистил зубы, нашел телефон Каты и передал его на хранение своему отцу. Не было ни единого шанса, что он позволит Бену забрать ее, когда она находилась в смертельной опасности. Хотя в идеале — это вообще никогда не произойдет.

Вытирая вспотевшие ладони о джинсы, плотно сидящие на его бедрах, Хантер замер у двери ванной, в которой была Ката, и сделал медленный, глубокий вдох. Это не слишком помогло, его мышцы продолжали дрожать от напряжения. Если бы только был другой путь… Но его не было, и он знал это. Это конец.

Его сердце бешено стучало, когда он, наконец-то, вошел в ванную. Его окутал ароматный, влажный воздух. Все вокруг было пропитано ее запахом: пряным янтарем и сладкими лилиями. Даже за пределами обычного возбуждения. Как всегда, он затвердел для нее в одно мгновение.

Боже, он любил свою женщину.

Увидев его, Ката вздохнула и попыталась схватить полотенце, лежащее на краю ванной. Он достиг вещицы раньше нее, испытывая безумное обожание, наблюдая за ней, прикрытой только маленькими голубыми кружевными трусиками. Ее гладкая оливковая кожа, пышная грудь, сжавшиеся коричневые комочки сосков заводили его, как ничто и никогда прежде. Темные волны ее влажных волос спускались по ее спине, волнительно обрамляя ее разрумянившееся лицо. Он не мог дождаться момента, когда вновь окажется в ней, снова будет держать ее в объятиях. Слишком многое свалилось на нее вчера, поэтому он отступил и не погрузился в ее нежную, влажную киску.

Сегодня никаких запретов.

Понимая, что он не собирается отдавать ей полотенце, а также преграждает ей путь к одежде, Ката с вызовом посмотрела на него, задрав подбородок.

— Что на этот раз? Я уже сказала тебе о своих чувствах и о том, что скоро произойдет. Если ты пришел остановить меня, то у тебя ничего не получится.

Ах, ее упрямство, которое так его интриговало. По-хорошему, он бы спорил с ней, пока не переубедил или же не соблазнил бы ее, пока она не закричала от наслаждения. Но эта ситуация была далека от нормы. Его самой важной задачей на данный момент была необходимость удержать ее в безопасности до рассвета. Ничто другое не имело большего значения. У Хантера был только единственный шанс сделать это… дать ей то, чего она так хотела. И это разобьет его чертово сердце.

У него не было иллюзий: он уже никогда не будет прежним. Он будет таким же несчастным ублюдком, как и его отец последние пятнадцать лет, таким же, каким Логан был сейчас. Хантер всегда клялся, что будет бороться за свою женщину.

Черт возьми, но через несколько часов у него не будет иного выбора, кроме как отпустить ее.

Хантер скрестил руки на груди, пытаясь побороть желание обнять Кату, ласкать ее соблазнительную кожу и никогда не останавливаться.

— Во-первых, если ты поедешь домой, то поставишь под удар не только себя, но и свою семью. Тебе, может быть, ничего и неизвестно о том, кто за тобой охотится, но он знает о тебе все. Ты думаешь, он не придет за теми, кого ты любишь?

Ката упрямо вздернула подбородок, но кивнула. Несмотря на то что она не желала этого признавать, но в его словах был смысл. Сейчас ему предстояло раскрыть перед ней все карты, несмотря на то что в итоге именно он будет проигравшим.

— Милая, у меня есть предложение: сегодня я сделаю все необходимое, чтобы обезопасить тебя. Завтра ты будешь вольна идти на все четыре стороны, — он крепко сжал кулаки. — И я подпишу эти чертовы бумаги на развод.

Как только он выдавил эти слова, Хантер пожелал забрать их обратно. Для него она была «той самой» с момента, когда он впервые увидел ее. Он хотел, чтобы она поняла это, нуждался в этом, но пока она не полюбит его в ответ и не примет его желания и свои потребности, они обречены.

Шок отразился на ее лице, но там было что-то еще, возможно, сожаление… или ему просто так хотелось увидеть это?

Она постаралась сгладить выражение своего лица.

— Спасибо, наконец-то ты стал благоразумным.

Благоразумным? Через пять секунд она перестанет так о нем думать.

— Я сделаю это. Но при одном условии — сегодняшнюю ночь ты проведешь со мной.