Поле Битвы

Глава 30

В лучшие дни Титания меня не жаловала.

Ее трудно в этом винить, ведь я убил ее дитя.

Поэтому, когда я завершил призыв, без какого-либо контроля над существом, которое я вызывал, я определенно не ждал от нее роз и шоколада.

Не ожидал я и удара молнии.

Но что поделать.

Раздался громкий звук, вспышка света, разряд прошел по моему телу, словно брызги замерзшего огня. И следующее, что я помню, это то, что я лежу на спине, хрипя, а вокруг меня сыплются куски бетона и прочие обломки. Я предпринял попытку встать, и мне даже показалось, что мои ноги и плечи дернулись. Но кроме этого, ничего особенного не произошло.

Некоторое время вся моя жизнь представляла собой статические помехи, ожидая, когда к моему мозгу вновь начнет возвращаться восприятие. Следующим, что я смог понять, был Баттерс, который помог мне сесть и сказал что-то вроде:

— ... к счастью, пуля не пробила брюшную стенку. Молния удачно прижгла рану, иначе ты бы все еще истекал кровью.

— Повезло же мне, — просипел я. Я бросил взгляд на свою оголенную грудь. Я увидел много крови и что-то похожее на ужасный ожог по всей горизонтальной длине плоти под ребрами с левой стороны, смутно напоминающий раскидистые ветви дерева или, может быть, волнообразные узоры на песке. По крайней мере останется клевый шрам. Все мои чувства были заглушены нечетким статическим белым шумом, и я был благодарен за обезболивающее, которым снабжала меня Зимняя мантия.

Я не чувствовал этого, но знал, что мое тело принимает на себя ужасные удары. В то время как я мог продолжать гнать его вперед, такие вещи все равно брали свое. У меня все еще были пределы, даже если я их не чувствовал. Если я не буду иметь это ввиду, я вполне могу загнать себя в могилу.

Некоторое время я лежал тихо, глядя в небо. Это было все равно что оказаться в оке бури. Повсюду вокруг нас были дым и пыль, освещенные только тлеющими кострами. Но с того места, где я сейчас лежал, мне казалось, что я смотрю со дна колодца на длинный столб чистого воздуха, который тянется в ночное небо, где из ниоткуда возникают облака, а раскаты грома угрожающе рокочут.

Когда Королевы Лета и Зимы выходили играть на одно и то же поле, шторма были неминуемы.

А потом мое сознание снова собралось воедино, и я снова погрузился в происходящее, дико озираясь вокруг, чтобы определить, что произошло.

В парке бушевала битва. Приближающаяся атака Зимней Леди и ее войск крученым мячом ударила по шатким рядам фоморов, сосредоточившись вокруг точки серебристо-белого света и массивных троллей.

Я слышал терзающие кличи Зимней Леди и ответные крики ее войск, когда их наступление глубоко врезалось во вражеский строй и превратилось в чистый хаос неистового рукопашного боя.

Кроме того, войска Молли жульничали: у них были пистолеты с автоматами, и они использовали их наряду с мечами и топорами с разрушительным эффектом. Хотя враг все еще превосходил их числом, атака Зимней Леди была потенциально смертельной, угрожая полностью расколоть ряды противника.

Король Корб со своей свитой колдунов и их телохранители отчаянно бросились наперерез этой угрозе, чтобы противопоставить свою колдовскую мощь Зимней Леди — и заманить ее наступление в ловушку с помощью превосходящей численности, если она увязнет и не сможет прорваться через их шеренги.

Огромная вращающаяся машина смерти, которой была Дикая Охота, все это время катилась по легиону фоморов с неистовым самозабвением, слишком безумная в своей жажде крови, чтобы заботиться о том, какие именно цели ей поражать, ужасающая абсолютной случайностью своего гибельного выбора.

А в десяти футах, отвернувшись от меня, стояла Летняя Королева Титания, лицом к лицу и глаза в глаза с Этниу, столь же высокая, как сама Титан. Летняя королева носила кожаные доспехи, все мерцающих оттенков зеленого, как солнечный свет, проходящий сквозь трепещущие листья в теплый весенний день. Ее серебристо-белые волосы были увиты цветами и плющом. Она была одна и без оружия — но легион фоморов, казалось, едва мог заставить себя хотя бы взглянуть на нее, не говоря уже о том, чтобы приблизиться.

Голос Титании звенел в ночи, как серебряный колокольчик.

— Умно с твоей стороны, Этниу, атаковать мою сестру в середине лета, когда она наиболее слаба. — Раскат грома добавил пунктуации в конец ее предложения. — Но было недальновидно предполагать, что она встретит тебя в одиночку.

В воздухе послышалось гудение, дрожащее ощущение тошнотворного ужаса, которое пулей пронзило меня, и неожиданно серебряно-серый восьминогий скакун из легенд, по имени Слейпнир, с грохотом обрушился с ночного неба, копытами вскопав холмики земли, чтобы остановить инерцию. Великий жеребец встал на дыбы, пиная раскаленный воздух всеми четырьмя передними копытами, и страшная тень на его спине подняла руку, в которой резко стиснула молнию.

Когда Эрлкинг ступил на землю, он сделал это в полной тишине, несмотря на тяжелые металлические латы из металла фейри, которые он носил поверх своей обычной охотничьей кожи. Он приземлился, пригнувшись, сбоку от Титана, напротив ужасного всадника, и выхватил свой охотничий меч с оленьей рукоятью, когда оказался лицом к лицу с Этниу.

Я вообще не хотел иметь ничего общего с этим боем и начал пытаться незаметно выползти из радиуса неминуемого взрыва.

— Я даю тебе одну-единственную возможность, — продолжала Титания. — Покинь мир смертных. Возвращайся в свое убежище. На этом все закончится.

— Как будто ты можешь предложить или отказать мне в чем-либо, что я захочу взять, — огрызнулась Этниу. — Незначительный мелкий полубог.

И с этими словами, она высвободила силу Ока.

Титания этого ожидала.

Разрушительный поток огня обрушился на Титанию — но вместо того, чтобы попытаться преодолеть его или выстоять, она сделала наоборот. Она широко раскинула руки, крутанула бедрами и поясницей в странном танцевальном движении, и вместо того, чтобы ударить в нее, поток энергии изогнулся и закрутился, посылая весь этот жар и ненависть по спирали в ночное небо.

В небо, которое всего мгновение назад было наполнено морозным воздухом и мокрым снегом, любезно предоставленным Зимней Леди.

Назвать то, что произошло дальше, «дождем» было бы изрядным преуменьшением.

Невероятно громкий, скрежещущий гром возвысил свой голос в гортанном реве, и воздух обратился в падающую воду.

Вода и магия ужасно привередливы друг к другу. Достаточное количество текущей воды имеет свойство рассеивать и заземлять магические энергии, в такой степени, что существа, чье существование больше всего зависело от магии, не осмеливались пересечь даже бегущий ручей.

Титания не столько вызвала грозу, сколько создала импровизированный водопад.

Дождь хлестал так плотно, что мне пришлось прикрыть рот рукой, чтобы дышать.

И я почувствовал, как произошли изменения в силе.

Ужас города и его витающий в воздухе магический потенциал начали таять, как замок из песка под набегающей волной. Вода стекала по городу, вновь очищая воздух. Магия начала кровью вытекать из воздуха и погружаться обратно в землю, увлекаемая сильным дождем.

Он не очень долго мог лить с такой силой. Прошло около тридцати секунд. Ну, точно не больше шестидесяти. А затем дождь резко прекратился, будто кто-то повернул вентиль, и лишь несколько редких единичных капель дождя продолжали падать. Город из ревущего стал к почти полностью тихим. Дрожащий резервуар концентрированного ужаса, готовый быть собранным и использованным, засох и растаял.

И вместе со всем этим внезапно исчезнувшим запасом энергии, тусклое пламя Ока начало гаснуть и почти пропало.

Этниу испустила короткий, резкий выдох и поднесла левую руку к Оку.

Титания опустила лицо, блестевшее от воды, и сфокусировала на Титане ярко-зеленые кошачьи глаза, выражение ее лица было таким же неподвижным и невозмутимым, как сама земля.

Слейпнир заржал и снова встал на дыбы, огромный зверь натянул поводья, готовый к бою, в то время как бело-голубой огонь живой молнии в руке его огромного всадника отбрасывал колеблющиеся кошмарные тени на землю вокруг них.

Эрлкинг одарил ее волчьей улыбкой.

После этого бессмертные сошлись в бою.

Все происходило быстро. Все стало расплывчатым от движения и энергии. Звуки накладывались один на другой так быстро, невозможно было выделить или идентифицировать какую-либо их часть. Свет вспыхивал так ярко, что у меня вырвался всхлип от его интенсивности.

Никто из них не позаботился о физическом оружии. Все они бросали друг в друга Силу. Все они пользовались ею век за веком. Все они были лучше меня, с умами, способными создавать и формировать несколько видов Силы одновременно. Я не мог бы просто следить за этой дуэлью, даже если бы был на сто процентов уверен в своей безопасности и имел соответствующие гарантии. Участвовать в ней? Смехотворно.

Там было столько силы, что мое Зрение начало улавливать образы, как свет, такой яркий, что было больно даже сквозь закрытые веки. Каждый из бойцов размылся, как будто несколько слоев одного и того же изображения внезапно начали выполнять несколько отдельных действий. Меня поразило внезапное ошеломляющее ощущение, что я смотрю на потенциальные реальности, возможные вероятности, все перекрывающиеся, в то время как бессмертные умы борются, чтобы заглянуть в будущее, и корректируют и контррегулируют свои действия, основываясь на том, что они могут там воспринять. Таким образом, они не только делали несколько вещей одновременно, но и обдумывали каждую имеющуюся возможность. Это было как... одновременно мысленно играть партию в воображаемые трехмерные шахматы, жонглировать работающей бензопилой, зажженным факелом и шаром для боулинга, балансируя на провисшей веревке.

А потом они взяли все эти видения, силу и потенциал и сжали их в одно мгновение. Когда они приступили к делу, бессмертные сражались одна против всех единовременно: они принесли всю полноту своего существа к столу, расходуя всю свою энергию в наименьшей возможной области и временных рамках, концентрируя свою огромную Силу с нечеловеческой точностью.

Так что там был свет, который разрывал мои глаза, и звук, который выскребал мои уши, тошнотворная рябь в воздухе, вызванная таким количеством энергии, высвобождаемой в такой маленькой области, и раскат грома.

А потом в земле образовалась дымящаяся воронка, там где они вчетвером стояли лицом друг к другу.

Там, где был Эрлкинг, остался лишь обгоревший остов. Половина его была скелетом, обугленным до черноты. Другая половина выглядела, как месиво из расплавленного металла и вареного мяса.

Оглушенный Слейпнир лежал на боку в нескольких ярдах от него. Рядом с ним лежал его всадник, его темный плащ с капюшоном тлели.

А Этниу стояла в центре дымящегося кратера, широко и уверенно расставив ноги, держа за горло безвольную, по-видимому, потерявшую сознание Титанию, ноги Летней Королевы болтались в шести дюймах от земли. Бронированная кожа Этниу из титанической брозны была опаленной, но неповрежденной. Она тяжело дышала и выглядела рассеянной, ее глаза были широко раскрыты.

— Убожество, — мурклыкнула Этниу Титании. — Мне даже не нужно Око Балора, чтобы разобраться с гоблином с манией величия, изголодавшимся, истощенным старым божком, и маленькой девчонкой, играющей в королеву.

И небрежным движением она вмяла голову Летней Королевы в землю у своих ног, оставив остальную часть ее безвольного тела неловко торчать оттуда.

Я смотрел. Просто смотрел.

Одноглазый не двигался.

Скелет Эрлкинга начал подергиваться. На почерневших костях начали отрастать нервные волокна и связки. Это было все равно что смотреть ускоренные кадры ползущего плюща. Однако на восстановление ему потребуются часы.

Титания была повержена.

Титания.

Даже Мэб была побеждена.

Этниу оглядела трех поверженных противников и издала девичий смешок, звук, который был пугающим тем, как истерично он прозвучал.

И ее равновесие пошатнулось.

Не намного. Но она поколебалась.

Она показала слабость.

Зимняя мантия во мне внезапно сосредоточилась на Титане и облизала свои щеки.

Бой стоил ей чего-то. Хоть она и могла быть мощной, хорошо снаряженной и чертовски крепкой, у Титана все еще были пределы. А если у нее были пределы, значит ее можно было за них вытолкнуть.

Ее можно одолеть.

Ее нужно одолеть.

На меня Этниу даже не взглянула. Она подошла к упавшей фигуре Одноглазого, издав тихое укоризненное цоканье языком.

— Я предупреждала тебя, дурак. Посмотри, во что превратили тебя смертные. Нам нужен их ужас. А вовсе не любовь. — Она покачала головой и наклонилась, протягивая руку.

Одноглазый сжимал в правой руке копье с пепельным наконечником. Над его головой пробегали вспышки бело-голубого электричества.

— Тебя едва поддерживает вера детей, — проворковала Этниу. — В то время, как я становлюсь сильнее каждый раз, когда они кричат от страха во сне. Каждый раз, когда они гасят свет, их охватывает ужас. Мы никогда не должны были быть их защитниками. Мы должны были стать теми, кто рыщет во тьме.

Она подняла копье и мгновение изучала его сузившимися глазами.

— Смертные стали заносчивыми в своем хорошо освещенном мире. Надменными. Хвастливыми. Самое время напомнить им, сколь они незначительны.

Она подняла копье в воздух, прищурила глаза, и внезапно оно превратилось в сверкающую молнию в ее руках, готовую быть брошенной в любого, кто посмеет противостоять ей.

Поэтому, естественно, конечно, она повернулась ко мне. Над головой потрескивали молнии, казалось, им не терпелось начать. Армии сражались на заднем фоне, и всадники Дикой Охоты кричали и трубили в рога, темные и ужасные тени на фоне молний, вспыхивающих между облаками над головой.

И Мерф исчезла.

Это выглядело, звучало и ощущалось, как конец света.

— Начиная, — проговорила она, ее красивое лицо обрамляли яркие бело-голубые блики и тяжелые тени, — с тебя, маленький чародей. Пустая ночь, ваша порода достаточно раздражает, чтобы заслужить истребление.

Я только что был близок к божественному избиению и покаранию.

Меня только что ударила молния.

Мои детекторы Снарка вышли из строя. Но не было причин не попытаться.

Черт возьми, каждое оскорбление было, по сути, очередным способом сказать одно и то же.

— Да? — прохрипел я. — Зато ты отстой.

Несколько секунд Этниу смотрела на меня.

Потом она запрокинула голову назад и разразилась хохотом. Он был...

Головокружительным. Чистым. Он вырывался прямо из ее живота с какой-то хрупкой радостью.

И в нем все было неправильным. Абсолютно.

— Что смешного? — спросил я.

— Ох, — вздохнула Этниу и покачала головой. — Я. Общаюсь с говорящим тараканом. Полагаю, поздравления уместны, насекомое. Я действительно заметила, что убиваю тебя. Я даже немного этим наслажусь.

И она шагнула вперед и занеся над головой живую молнию.