Поручик из Варшавы

Глава 22. История жизни подполковника Кани

Помня свою поездку во Францию, я был уверен, что вся французская военная машина была насквозь коррумпирована, но к счастью, оказался не прав. Несмотря на давнее знакомство, подполковник Каня принялся весьма активно и развернуто рассказывать о проблемах вверенного ему совсем недавно батальона. И что удивительно было лично для меня — наиважнейшей проблемой командир батальона видел отсутствие нормальной связи. На весь батальон у него было лишь несколько телефонистов с пятью старыми полевыми телефонами, да немного провода. Вот, собственно, и всё. Ни одной радиостанции не было. Как, впрочем, и технически подготовленных для работы на радиостанции кадров.

В общем — мрак. Руководство батальоном осуществлялось флажками, голосом и посыльными. В бою управлять отдельными подразделениями было практически нереально. Хотя и подполковник Каня сделал всё, чтобы хоть как-то облегчить руководство в бою — на личные сбережения купил целых два гражданских мотоцикла (чистокровных немецких БМВ с колясками), на которых посадил двоих телефонистов и стал использовать их в качестве посыльных. Конечно, в бою управлять танковыми подразделениями таким образом вряд ли выйдет, но, хотя бы может позволить немного облегчить передачу приказов на марше.

— В батальоне всего один грузовой автомобиль, использующийся для перевозки полевой кухни.

Француженка тут же быстро начала что-то лопотать на своём родном языке, переводя всё сказанное офицеру союзной армии. Тот тут же задал уточняющий вопрос:

— Сколько в батальоне полевых кухонь?

— Одна! — Также коротко ответил подполковник…

Французский полковник достаточно долго ходил по батальону, следом за ним ходили и мы. С удивлением для себя, я обнаружил идеальную чистоту в расположении, а также бравый внешний вид танкистов. Было видно, что за дисциплиной офицеры и унтер-офицерский состав подразделений следит весьма серьёзно.

Сам того не замечая, я стал проникаться уважением. А потом, когда я узнал биографию подполковника — вопросы по его пьяной выходке, в день прибытия батальона…

Влодзимеж Каня родился в семье священнослужителя из Кракова в тысяча девятисотом году. С началом Великой Войны, пытался прибавить себе несколько лет и записаться добровольцем в Австрийскую армию, но его быстро раскусили и отправили домой. На службу ему поступить удалось только в тысяча девятьсот шестнадцатом году — добровольцем в «Польские Легионы». Военная карьера будущего танкиста началась, как и у многих, в кавалерии, где он служил посыльным. В семнадцатом году Каня был отмечен начальством и уже ожидал повышения в звании, как, вдруг, в июле семнадцатого года, когда он и многие военнослужащие первой и третьей бригад легионеров отказались принять германскую присягу, был разоружен немцами и загнан в лагерь для военнопленных.

В лагере для военнопленных кормили, скажем прямо — «не очень». Поэтому, всё тем же летом семнадцатого года, Каня с несколькими верными товарищами совершили побег, и, окольными путями начали пробираться в родные края. К счастью для беглецов, среди них был один офицер, хорошо владевший немецким языком, что помогло избежать им ряда проблем на враждебной территории.

Так или иначе, но до «своих» им удалось добраться только в самом начале восемнадцатого года. Впрочем, в Кракове Каня не задержался, и, уже вскоре, оказался во второй бригаде «польских легионов» на восточном фронте, где спустя полгода, летом восемнадцатого года, вся бригада перешла на сторону Антанты.

Вскоре, на основе «Легионов Польских» было создано «Войско Польское», как вооруженные силы условно независимого государства под названием Республика Польша. После принятия уже польской присяги, Каня получил капрала и был направлен на службу в артиллерию, в которой и принял участие в польско-чехословацком пограничном конфликте, где вскоре был легко ранен и отбыл на лечение в Варшаву. После госпиталя, капрал Каня получил сержанта и был направлен на подхорунжировку[12].

Получив первое офицерское звание, подхорунжий Каня был назначен командиром пехотного взвода, поменяв таким образом сразу три рода войск, начав служить в кавалерии, продолжив в артиллерии.

Польско-Украинская война, начавшаяся в конце тысяча девятьсот восемнадцатого года, стала для молодого, восемнадцатилетнего офицера «золотым временем». Вскоре, после прибытия на фронт, взвод хорунжего Кани смог захватить у армии Западно-Украинской Народной Республики в Галиции сразу два полевых трёхдюймовых орудия, которые слабо обученные польские пехотинцы использовали эти пушки для отражения украинской атаки. Рвение и удачливость молодого офицера были оценены начальством, и, вскоре, о нём появилась заметка в одной из Варшавских газет. Еще через месяц состоялось награждение первым боевым орденом «Креста Храбрых». Вслед за орденом подоспело и новое звание, и, уже подпоручик Каня принял под своё командование пехотную роту.

После польско-украинской войны началась советско-польская война, где подпоручик Каня принял весьма активное участие. Его рота принимала участие в походе на Украину. Двадцать шестого апреля польские войска заняли Житомер, а на следующий день части 59-го пехотного полка, прорвав пять оборонительных рубежей и вошли в Бердичев. Среди наступавших на острие атаки пехотинцев, был и наш подпоручик Каня. В эти дни поляки взяли в плен более двадцати пяти тысяч красноармейцев, захватили два бронепоезда, сто двадцать орудий. Несколько орудий было захвачено ротой подпоручика Кани.

Впрочем, не всё было удачно для польских войск. Четырнадцатого мая в Белоруссии началось контрнаступление значительно усиленного Западного фронта Красной Армии под командованием Михаила Тухачевского. А пятого июня на Украине 1-я конная армия прорвала фронт и вынудила поляков отступать.

Среди измотанных наступательными боями польских солдат, постоянно неся потери, отступала и пехотная рота под командованием подпоручика Кани. Вскоре, из-за неразберихи, возникающей во время любого отступления, его рота отстала от основных сил, и, оказалась в окружении. Впрочем, молодой офицер не растерялся и смог организовать жесткий порядок, на который постепенно начали ориентироваться другие отряды отступающих польских войск. К своим подпоручик вывел уже не пехотную роту, а сводную группу из усиленной роты пехоты, эскадрона кавалерии и нескольких артиллерийских орудий.

Командование оценило умение выпутываться из сложных ситуаций и представило подпоручика Каню к новой награде, а дальнейшие события полностью подтвердили правильность этого решения.

Как так получилось, что все командование кавалерийского эскадрона оказалось не боеготовым (попросту напились, понадеявшись на то, что находятся пусть в неглубоком, но тылу), так никто и не стал разбираться. Впрочем, не до разборок было — отдыхающих на берегу живописного озера офицеров попросту зарубили злые русские кавалеристы, и лишь чудом сделанный выстрел из револьвера, сделанный одним из пьяных, но кое-что соображающим кавалеристом, переполошил стоявших неподалеку улан и подпоручика Каню, прибывшего к соседям договариваться о взаимодействии. Сам того не замечая, Каня влетел в седло первого попавшегося скакуна, и, увлекая за собой встревоженных отсутствием офицеров улан. Красноармейцы бой в конном строю приняли, и, вскоре началась рубка. Бой был тяжелый, и, только случайность в лице подпоручика Кани позволила уланам победить в этой схватке.

После боя выяснилось, что живых офицеров-улан не осталось, а прибывший на место трагедии командир дивизии, к которой относились и приданные ей в усиление уланы, и пехотинцы подпоручика Кани, назначил командовать кавалеристами так хорошо зарекомендовавшего себя молодого офицера.

Вскоре, и новая награда нашла своего героя — «Крест Виртутти Милитари» оказался на мундире, рядом с «Крестом Храбрых».

Именно как кавалерийский командир, подпоручик Каня принял участие в «Чуде на Висле».

В очередной раз Владзимежу Кане удалось отличиться в первый день контрудара польских войск — шестнадцатого августа. Позже многие историки напишут, что немаловажную роль сыграла информация радиоразведки Мозырьской группировки Красной Армии. В тот момент простой командир эскадрона не думал ни о чём, кроме как о выполнении поставленной задачи. Это ли сыграло свою роль, или почти трехкратное превосходство польских сил сыграло свою роль, но так или иначе, эскадрон подпоручика Кани был вновь на острие атаки и смог нагнать артиллерийскую батарею, частично рассеять и частично пленить отступавших в панике красноармейцев. Так уж получилось, что молодому офицеру, который неоднократно захватывал артиллерию противника, позволили доложить об успехе самому Пилсудскому, который лично руководил контрударом.

Окрыленное успехами польское командование буквально начало осыпать наградами участников контрудара. Так, например, подпоручик Каня стал поручиком Каней, получил второй «Крест Храбрых» и был направлен… учиться! Причём — во Францию. Да и польское командование оценило удачный опыт применения танков Рено ФТ-17, против Красной Армии, поэтому стало активнее обучать кадры для только создающихся танковых войск. Правда, во Францию отправился уже капитан Каня, и, только после завершения обучения Центральной танковой школы.

Учиться военному делу поручику Кане понравилось. Да и капитану Кане — не разонравилось. В танковой школе он начал учить французский язык, а во Франции продолжил. Через какое-то время смог сносно разговаривать, и, что характерно, практически без акцента. Разве что, слегка растягивая предложения.

Во Франции же, молодой и удачливый офицер-орденоносец познакомился со своей будущей женой. Звали её Ирина, родом она была из семьи бывшего царского офицера и родилась в Варшаве. Наверное, из-за этого она не считала себя русской и пела в одном из ресторанов на польском языке? Да это как-то и не особо важно. У них завязался страстный роман, переросший, вскоре, в брак.

К моменту, когда пришла пора возвращаться в Польшу, Ирина была уже на шестом месяце беременности, и, вскоре, через несколько месяцев, она родила прекрасную двойню — девочку и мальчика.

Вот только, в отличии от спокойной семейной жизни, ситуация в Польше не была такой радужной. Страна погрузилась в политический и экономический кризис. Безработица, гиперинфляция, снижение уровня жизни и нарушение гражданских прав, вызывали недовольство огромных масс населения. Тринадцатого октября двадцать третьего года произошел взрыв боеприпасов на складе Варшавского гарнизона, организованный советским подпольем. Подчиняясь приказам руководства сверху, полиция начала арест революционеров-коммунистов, а также тех, кого начали причислять к ним — всех недовольных безработицей, гиперинфляцией и бог знает, чем ещё. Двадцать второго октября началась всеобщая забастовка железнодорожников. Начались уличные беспорядки.

Тридцать первого октября, правительство Польши издаёт указ о введении чрезвычайного положения в стране и создании военно-полевых судов. Ответом на это стала всеобщая забастовка, начавшаяся пятого ноября.

Сил полиции явно не хватало, поэтому «светлые» головы в политическом руководстве страны решили привлечь армию. Одним из таких вот подразделений командовал только что вернувшийся из Франции капитан.

В Кракове протестующие смогли разоружить две роты солдат, оттеснили полицию и соорудили баррикады. В то же время, начались уличные бои с полицией и войсками в городе Борисов. В общем — неспокойное было время, в которое чудом удалось избежать больших жертв.

После двадцать третьего года, был год двадцать шестой. Так называемый «майский переворот». По старой памяти, уже майор Каня, служивший, несмотря на оконченную танковую школу, в кавалерии, поддержал маршала Юзефа Пилсудского. Ему даже пришлось принять участие в боях в Варшаве…

Постепенно ситуация в стране стала налаживаться — «режим полковников», как многие называли времена фактического правления Юзефа Пилсудского, установивший фактически военную диктатуру, ознаменовал собой начало периода довольно радикальных государственных реформ, которые протекали на фоне непрерывных конфликтов с Германией и СССР.

Впрочем, конфликты были не только у Польши, как у государства, но и у майора Кани, как у мужа. Жена, продолжавшая к этому времени петь, пользовалась популярностью. В её жизни постоянно появлялись богатые поклонники, буквально заваливавшие красивую певицу дорогими подарками. Как любого нормального мужчину, Влодзимеж Каня был недоволен происходящим. Просьбы отказываться от подарков эффекта не имели. Закономерно, что однажды жена просто взяла и ушла, забрав с собой детей.

Жену свою и детей подполковник Каня любил. Поэтому и пытался вернуть. Вот только тщетно. После последней попытки поступил внезапный приказ на передислокацию. Вот во время путешествия на поезде, пан Каня и запил.

Услышав историю жизни подполковника от его начальника штаба, я мысленно выругался и пообещал себе нормализовать рабочие отношения с командиром этого батальона. Он, со своим опытом может очень серьёзно помочь!

Да и, как оказалось, опять во всём виноваты женщины! Да и в голове у меня сразу всплыли слова песни, которую точно мог бы петь в молодости этот неоднозначный офицер. Конечно, если бы эта песня была написана к тому времени:

Подполковнику в смерти не везло. В любви, кстати, тоже.

А мне?

В смерти, вот, не повезло — дали второй шанс.

А в любви? Там не везло — всё больше один был. А здесь?

А здесь Тереза…