Поручик из Варшавы

Глава 23. Пари

Зря я плохо думал о французе. Да, с подполковником Каней он был близко знаком, но несмотря на это, к своей работе он подошёл со всей серьёзностью, и, даже, некоторой дотошностью, присущей больше немцам, чем гражданам, родившимся в стране великих писателей и поэтов Андре Бретона, Арюра Рембо и многих прочих, кого родила французская земля.

Как-то незаметно проверка батальона подполковника Кани переросла и в проверку моего батальона. Причём к ней присоединился незнакомый капитан-танкист из Варшавы, пара незнакомых майоров с пехотными знаками отличия (вестимо, тоже из столицы — слишком уж на них мундиры богатые. В Познани такие себе далеко не все вышестоящие офицеры шьют), а также сам генерал Кутшеба.

К чему-то такому я и готовился заранее, поэтому мною была подготовлена целая программа показательных выступлений для вышестоящего командования. И в этом мне помогло мероприятие, которое я пару раз видел по телевидению двадцать первого века.

Да-да! Я решил устроить им танковый биатлон!

Правда — немного видоизменённый.

Так, например, в моей реинкарнации, данное состязание состоит только из двух этапов:

Первый из них — индивидуальная гонка. Участвует по три экипажа от команды (танковой роты). Старт раздельный — по одной машине от каждой команды одновременно. После того, как танк-победитель первого тура (круга) завершит испытания и вернётся на старт, движение начинает второй экипаж команды. На этом этапе каждый танк должен пройти на максимальной скорости маршрут общей длиной в пять километров, преодолеть водную преграду, «змейку», «мост», после чего сделать три выстрела и поразить три мишени, изображающие танки противника с места, после чего уничтожить две мишени с ходу (на этот раз на поражение каждой мишени даётся уже по два снаряда). В случае, если один из снарядов не находит свою цель, экипажу назначается штраф — дополнительный круг, длиной полкилометра за каждую неуничтоженную цель. По итогу — время считается по последнему танку из команды, завершившему все мероприятия.

После того, как все танки отстрелялись и вернулись на исходные позиции, для экипажей, зрителей в лице танкистов и ремонтников батальона, которые видели такое мероприятие впервые в жизни, а также для офицеров и генералов, прибывших с проверкой, подогнали несколько полевых кухонь, где накормили «от души». На первое выдав густую похлёбку, хорошо сдобренную отваренным куриным мясом; на второе предложили — ещё горячую тушеную капусту. Запивать всё это предлагалось сладким чаем. Офицерам же можно было выбрать между горячим шоколадом, кофе или чаем.

После обеда где-то час был потрачен на осмотр техники, после чего был проведён второй этап соревнований:

На этот раз танкистам, следуя в составе взводов из трёх машин, требовалось уничтожить по всё те же три мишени каждому экипажу с короткой остановки, по две мишени с ходу (по тем же правилам, разве что, в случае промаха одного танка из взвода, всё подразделение отправлялось на дополнительный круг). После уничтожения всех мишеней, взводы на максимальной скорости должны двигаться к финишу, через всё те же «мосты», «змейки» и водные преграды. Вот только по моей команде, на маршруте у них могли произойти различные нештатные ситуации.

Так, например, во время переправы одного из взводов, я взял наушники с микрофоном и коротко, но твёрдо отдал новую вводную:

— Сосна-три, во время переправы по вам был открыт артиллерийский огонь слева. Танк потерял ход. Загорелся. Командир машины тяжело ранен!

— Понял вас, Граб-1! — Коротко ответил танкист, после чего один из танков 7ТР застыл прямо посреди канавы с водой.

Офицеры на наблюдательном пункте вопросительно уставились на меня, после чего увидев доброжелательную улыбку, вновь прильнули к своим биноклям.

От своего бинокля не отрывался и я:

Вот танк с намалеванными небрежно-криво большими белыми цифрами «2–1», означавшими принадлежность к командирской машине второго взвода, остановился, как-то неуверенно застыл, после чего у него открылись люки. Из одного из них высунулся танкист в ребристом шлеме, похожим на те, что были в ходу у советских танкистов, после чего широким замахом выбросил две дымовые шашки в противоположную от наблюдательного пункта сторону. Дождавшись, когда дым прикроет машину со стороны вероятного противника, два танкиста, прижимаясь к броне, вытащили третьего, и, быстро потащили к берегу — в ту сторону, куда уже успели переправиться два оставшихся танка взвода, которые маневрировали неподалеку, обозначая «активные действия по уничтожению вероятного противника».

Уложив «раненого» на ровное пространство, один танкист остался перевязывать раненого товарища, а второй бросился к оставленному танку, после чего вооружившись огнетушителем, начал имитировать тушение боевой машины.

Вновь поднеся микрофон к лицу, даю следующую вводную:

— Двигатель уничтожен. Огонь потушен. Машину следует забрать.

Сосна-4 и сосна- 5 — тут же бросились к броду.

Вскоре, через какой-то десяток минут, танк был вытащен на сухую поверхность, а раненый закреплён на одной из машин на броне, благодаря специально сделанным скобам для десанта.

Различные «неприятность» случались из другими командами. Правда, время на решение «типовых» чрезвычайных происшествий засекалось отдельно.

Ну а после финала всех команд, участвующие в соревнованиях танкисты, постреляли по ростовым мишеням из табельных пистолетов. К последнему испытанию, кстати, решили присоединиться и проверяющие офицеры. Среди них даже небольшой тотализатор организовался.

Офицерской стрельбой, видимо, решив вспомнить молодость, руководить взялся сам пан Генерал Кутшеба.

— Смена! На позиции! — Не громко, но твёрдо приказал генерал.

Четыре офицера послушно направились к исходным позициям для стрельбы.

— Оружие заряжай!

Четверо штабных офицера повыдёргивали свои пистолетики из кобур и застыли в ожидании следующей команды.

— Магазины, снаряжай!!

Пара «пехотных» майоров из Варшавы отложили на стол свои неуставные (явно купленные за личные деньги) пистолеты Браунинг Хай-Пауэр бельгийского производства и умело начали снаряжать свои обоймы.

Смутно же знакомый мне, немолодой офицер в звании подполковника, служивший, в одной из интендантских частей, достал старомодный «Наган» и принялся готовить его к бою.

Четвертым же стрелком в этой смене оказался щеголеватого вида ротмистр кавалерии, должно быть из тех, кто совсем недавно командовал спешенными кавалеристами, во время манёвров батальона подполковника Кани. Вооружен, он, кстати был точно таким же, как и у меня, стандартным армейским Висом-35.

Дождавшись, когда каждый из офицеров снарядит оружие, последовала следующая команда:

— Заряжай!

Короткими движениями рук, те, кто был вооружен пистолетами, вогнали магазины в рукояти и приготовили своё оружие к бою.

— По мишеням! Огонь!

Каждый офицер сделал по семь выстрелов.

Кавалерийский ротмистр набрал шестьдесят один балл. И стал худшим стрелком из всех в этой партии.

«Пехотные» майоры выбили шестьдесят пять и шестьдесят семь, соответственно. И результатом остались довольны.

А вот победил, неожиданно для всех, подполковник-интендант, который набрал стрельбой из своего «Нагана» шестьдесят восемь баллов.

Все с изумлением посмотрели на старика, и лишь один генерал Кутшеба доброжелательно улыбался краешком губ, будто бы показывая, что так всё и должно было быть.

Во второй партии оказалось ещё четыре офицера. Это были истинно-«штабные» офицеры, которые давно не держали в руках ничего тяжелее ручки с листом бумаги. Да и оружие они носили больше, как сказали бы в Советском Союзе — «для форса». Табельные Висы в их руках так сильно гуляли, что я обеспокоился — как бы кто-нибудь из этих товарищей не навёл шороху — не прикончил стоящих рядом. К счастью — пронесло. Отстрелялись все. Но больше пятидесяти баллов никто не набрал…

Некоторое время спустя, очередь дошла и до меня. Удивительно, но компанию мне решил составить сам подполковник Каня. По его же желанию правила слегка изменили и превратилось это всё в своеобразное пари. Для этого подполковник даже решил переговорить один на один с генералом Кутшебой. Потом, через какое-то время к ним подключился один из «пехотных» майоров. И, минут через пять, руководить этим действом стал уже не генерал.

— Панове офицеры и генералы! — Учтиво склонил он голову перед Кутшебой. — Подполковник Влодзимеж Каня предлагает поручику Яну Домбровскому пари!

Звонкий голос майора лился по поляне, на которой расположилось стрельбище.

— Правила просты. Каждый делает по выстрелу. После чего ведётся подсчёт. Итого делается по семь выстрелов. Победителем становится тот, кто наберёт большее количество очков! Что скажете?

Идея с пари всем понравилась.

Призовой фонд образовался сам собой — французский полковник через Мари пообещал победителю две бутылки настоящего Арманьяка:

— Господин полковник обещает победителю от себя две бутылки коньяка. А я… — Девушка ненадолго задумалась, после чего произнесла своим нежным голосом. — Поцелую и подарю ужин в своей компании!

Судя по одобрительному гулу, последняя награда понравилась панам офицерам даже больше, чем две пресловутые бутылки коньяка.

С целью выравнивания условий, стрелять решили из незнакомых обоим офицерам систем. Из Браунингов Хай-Пауэр, которые «пехотные» майоры для этого мероприятия благожелательно согласились выделить из своих запасов.

Снаряжали оружие тоже майоры — своими патронами.

Первым, на правах младшего по званию, и, чтобы не смущался (как объявил один из майоров), стрелять пришлось мне:

— Поручик Домбровский! На позицию!

Я сделал шаг к стрелковой позиции.

— Оружие! К бою!

Перехватив поудобнее пистолет в правую руку, я тут же обхватил пистолетную рукоятку левой рукой, а само оружие держал на вытянутых руках, слегка согнув при этом локти. Да и сам слегка изогнулся, стал больше похож на пружину. Моя стойка уж точно не была похожа на «уставную», прописанную во всех наставлениях по стрельбе.

Кто-то у меня за спиной презрительно фыркнул. Но я не обратил на это внимания. А вот на взгляд майора, руководившего стрельбой, стоявшего по правую от меня руку, обратить внимание пришлось, потому как совсем не ожидал я от него увидеть заинтересованность в моей стойке!

— Огонь!

Плавно потянув на спуск, я дождался отдачи непривычного оружия и облегчённо выдохнул — отдача слабенькая, в руках пистолет лежит удобно.

Майор тут же поднёс к глазам мощный цейсовский бинокль и посмотрел на мишень.

— Десятка! — Громогласно озвучил он.

Я расслабился и опустил ствол вниз.

Подполковник Каня встал в метре от меня слева. По команде он сделал шаг правой ногой вперёд, повернувшись правым боком вперед, плавным движением вытянул руку со своим пистолетом, а левую вытянул вертикально вниз, вдоль тела.

«Красиво стоит, хорошо красуется!» — Пронеслась мысль в голове.

Вскоре раздался выстрел.

— Десять! — Тут же оповестил майор.

Я вновь принял свою стойку и открыл огонь по команде.

— Девять!

Следом выстрелил Каня.

— Девять!

Я мысленно чертыхнулся.

«Как по пятам идёт, зараза!» — Пронеслась мысль в голове.

Следующие несколько выстрелов были также одинаковыми. В сумме каждый из нас набрал по пятьдесят семь баллов. Осталось по одной попытке.

Я начал нервничать — с пистолетом подполковник был явно «на ты», да и сам он воспринимал всё происходящее как игру. Уже к третьему выстрелу я понял — подполковник Каня просто играется.

Несколько раз сделав вдох-выдох, я в очередной раз потянул на спуск.

— Девять! — Продекламировал майор, после чего озвучил мой результат. — Шестьдесят шесть из семидесяти! Отличный показатель!

Вытянув из пистолетной рукояти магазин, я дождался, когда прозвучит заветное:

— Осмотрено!

После чего протянул личное оружие одному из майоров. Тот бегло осмотрел пистолет, удовлетворенно кивнул, и быстро спрятал его в кобуру.

Подполковник Каня же не спешил, тянул. И лишь только после того, как я посмотрел на него, он едва заметно подмигнул мне, и, плавно потянул на спусковой крючок.

Выстрел!

Майор внимательно посмотрел в бинокль, после чего бодрым голосом продекламировал:

— Восемь! Итого, у подполковника Кани, шестьдесят пять баллов!

«Он мне поддался!» — Коротко пронеслась мысль в голове. — «Он специально поддался! Даже показал это! Но только мне показал! Чтобы увидел я, но никак не остальные!».

Дождавшись, когда подполковник сдаст оружие, я принял строевую стойку и приложил два пальца к виску. Каня же, не понимая, чего я хочу добиться, тоже вытянулся и с изяществом повторил мой жест.

— Пан подполковник! — Громко, чтобы все слышали, и, торжественно, на сколько мог только это сказать, начал я. — Считаю честью, что мне пришлось соревноваться с Вами по стрельбе!

Подполковник на долю секунды растерялся.

«Ну же! Что же ты ответишь? Неужели я в тебе ошибся, пан подполковник?» — Стремительно пронеслись мысли в голове.

Все внимательно уставились на командира второго в армии танкового батальона.

— Мне также было приятно с вами соревноваться, пан поручик! — Не менее торжественно ответил подполковник, после чего на долю секунды замолчал, но тут же продолжил. — Панове офицеры, пан генерал! — Склонив голову перед Кутшебой, Каня продолжил. — Некоторое время назад, по личным, совсем не зависящим от поручика причинам, я посмел оскорбить пана поручика Домбровского своим поведением. Это случилось в день моего прибытия в Познань. И я хотел бы принести свои глубочайшие извинения по поводу случившегося!

На этот раз внимательно взгляда всех присутствующих удосужился уже я.

— Извинения приняты!

Мы с подполковником синхронными движениями убрали руки от головы и не сговариваясь протянули их друг-другу для рукопожатия.

От былой совсем недавно неприязни не осталось ни следа. Начался новый, к сожалению не очень долгий этап наших взаимоотношений с подполковником Каней.