Последнее лето ярла Ульфа

Глава двадцатая В которой Ульф Хвити встречается в бою с настоящими хузарами

План у Рюрика оказался простым, как нанизывание червяка на крючок.

В роли крючка — мы. В роли червяка — укрепления, построенные при днепровских волоках.

В роли рыбы — разгневанные нашими действиями степняки, а уж кто рыбак — догадаться нетрудно.

Легенда такая: мы — нурманские купцы, идущие вниз по Днепру с намерением выйти в море. Конечная цель — Херсон. Вернее, херсонская провинция Византийской империи. Там мы и намерены расторговаться. Три корабля. «Клык Фреки» — лидер, два основательно нагруженных кнорра — следом. А вот «Змей» и «Любимчик» — уже на приличном отдалении. За излучиной. Как бы сами по себе. Чтобы не спугнуть.

— Главное, чтоб они в городке не затворились, — наставлял меня Рюрик. — Выковырять-то мы их оттуда сумеем, но людей много потеряем. Побьют стрелами. А это нехорошо.

Конечно, нехорошо. Потому что первые стрелы как раз в нас и полетят.

Потому наша задача — захватить ворота. И удержать их, пока не подтянутся «Змей» с «Любимчиком».

Вопрос: а на фига тогда Рюрик со своим воинством? А для закрепления успеха. Чтобы нам пособить, если что-то пошло не так, например где-то поблизости кочевая орда обнаружилась. Ну и свои гарнизоны поставить на вычищенных нами ключевых точках.

К последней части плана наш главный спец по степнякам Бури отнесся весьма скептически.

— Простоят до первой хузарской сотни, — вынес он не подлежащий обжалованию вердикт. — А потом, после сбора урожая, к Киеву настоящее войско подойдет — с виновных спросить.

— А получится? — усомнился я.

— Легко. Даже город брать не надо. Пройдутся по окрестностям, пограбят, народ похватают, кто не схоронился, пожгут, что горит, возьмут с князя выкуп и уйдут домой. Хузары уйдут, это полбеды, — уточнил он. — Беда: печенеги останутся. Будут по окрестностям шалить до самых холодов. И нагадят больше, чем награбят.

Бури я верил.

Рюрику — нет.

Но причин для беспокойства не видел. Когда хузары будут возвращать потерянные опорные пункты, нас там уже не будет. Равно как и в Киеве, когда представители хаканата явятся к его стенам. Скорее всего, и Рюрика там не будет. Этот лис смоется, как только запахнет нехорошим.

Теперь главный вопрос: в чем же наш интерес?

Добыча, разумеется.

К середине лета на таможенных пунктах должно скопиться много интересного. И это интересное становится нашим, если мы управляемся с укрепленной точкой самостоятельно.

А это даже на взгляд осторожного Бури вполне возможно, несмотря на то, что за иными волоками высятся серьезные укрепления.

Наше главное оружие — внезапность. Печенеги жадны и ленивы. И беспечны. Привыкли, что грабят они, а не их. А хузарские контролеры…

— Настоящих воинов в такие места не шлют, — сообщил Бури. — Кто-то провинился, кто-то слишком стар для настоящего боя.

Под «настоящим боем» имелись в виду войны, которые хаканат вел на востоке и юге.

Бури оказался настоящим специалистом по хузарам. Но на вопросы, откуда такие знания, мой снайпер только улыбался.

В общем, предложение Рюрика я принял. Но частично. Ровно до тех пор, пока мы не столкнемся с приятной проблемой «хочется еще, но класть уже некуда».

И тогда мы станем теми, за кого себя выдаем. Нурманскими купцами, направляющимися к Черному морю.

Придем, продадим наше, купим византийское и отправимся в обратный путь. Если Рюрик к этому времени захватит все волоки, ну и молодец. Не захватит… Тогда по обстоятельствам. Заплатим таможенный сбор, если иначе никак. Или не заплатим. Связываться с нашим хирдом рискнет не всякий таможенник.

В общем, разберемся. В этом плане было только одно уязвимое место. Незнание нами местных вод. На этот раз даже Бури не смог выручить. По Днепру он поднимался всего один раз и не летом.

Ну да ладно, найдем мы лоцмана. А пока займемся делами насущными.

Впереди — первый серьезный волок. И предстоит проверить, так ли мы хороши, как я полагаю.

Несмотря на вялые протесты подчиненных, я не отказал себе в удовольствии возглавить операцию.

Первым делом мы спустили парус. Вторым — сняли драконью голову с носа. Так что, когда впереди показались пороги и контролирующий волок городок, выглядели мы очень даже мирно.

«Клык Фреки» пристал к берегу первым. Вернее, не пристал, а ткнулся носом в пологий берег. Причала не было. Вместо него расчищенный сухопутный фарватер волока с брошенными в беспорядке валками: порядком ободранными бревнами примерно полуметрового диаметра.

И, разумеется, «таможенники». Всего десяток всадников. Мы походя размазали бы их по песку, но это было бы опрометчивым решением, потому что двадцатью метрами выше располагалось то самое укрепление, которое нам надлежало захватить.

И выглядело это совсем непростой задачей, потому что располагался городок на скальном выступе и с его почти трехметровых стен контролировалась большая часть волока, миновать который было невозможно. Ниже по реке на протяжении примерно пятисот метров днепровская вода бурлила и кипела, огибая многочисленные камни. И так — по всей ширине реки. Хочешь двигаться дальше — вытаскивай суда и волоки их мимо опасного участка. Причем волочь придется слабыми человеческими ручками и ножками, потому что иной тягловой силы не наблюдалось. Вряд ли недружественно настроенные степняки представят для этого дела собственных лошадок. А вот стрелами угостят наверняка.

Ну, поглядим.

С борта спустили доску, по которой я торжественно сошел с корабля. За мной — Вихорек, Вильд и Егри. Последний был выбран за самую неказистую в сравнении с прочими хирдманами внешность.

Я тоже выглядел скромнягой. Надел поверх кольчуги рубаху из толстого льна. Накинул на плечи плащ, скрывавший рукоять и ножны Вдоводела.

И, разумеется, снял с себя все золото, заменив его серебром, ибо я нынче не победоносный ярл, а всего лишь успешный купец из славного Новгорода.

Подъехали. Трое.

Печенеги, насколько я могу судить. И ранга не сказать что высокого.

— Откуда? Что за груз?

Вот так. Никаких «здравствуйте». Хорошо хоть, по-словенски, а не на своем.

Я откашлялся и степенно, почти нараспев, доложил:

— Новгородские мы. Везем меха и рыбью кость.

— Не помню тебя. Первый раз?

— Первый, — согласился я.

— Десятую часть груза здесь оставишь. Выгружать будешь, посчитаем.

А рожа у тебя загорелая не треснет, мил человек?

Вслух, впрочем, сказал другое:

— Ты, воин, должно быть, по-нашему не очень хорошо говоришь. Но не беда. Хузарин в Киеве сказал: на волоках ихних пятидесятую часть оставлять. Или четверть гривны с паруса. Или ты здесь не от хузарского хакана, а от себя собираешь?

Говнюк смутился. Но огорчился не сильно. Не прокатило и не прокатило.

— Да, купец, пятидесятую. Сгружай товар. Сейчас считать будем.

Сказал что-то по-своему спутникам. Те загыгыкали и слезли с коней. Помахали остальным: идите сюда.

Рожи разбойничьи, предвкушающие. С такими глазами только и считать. Монеты в срезанном с пояса кошеле.

Я махнул рукой, и с «Когтя» начали проворно высаживаться мои скандинавы. Не все, конечно. Оспак, Скиди, Вифиль Прощай, Тьёдар (как же без него), Хавур Младший, братья Крумисоны, братья Варгдропи, Льотольв Кто-то Умрет, Кёль Длинный и тройка «унаследованных» от Энока Везучего.

Высадились, подошли, встали за моей спиной полукругом.

— Это кто? — занервничал печенег.

Я его беспокойство понимал. Рядом с викингами печенеги смотрелись мелковато.

— Охрана моя, — сообщил я очевидное. — Товар мой стерегут.

— Сильные! — похвалил степняк. — Такие быстро разгрузят и корабль хорошо потащат.

— Эти не станут, — я делано вздохнул. — По ряду они только сражаться должны… Бездельники. Только это и умеют. Людей у вас нанять можно? — я кивнул в сторону городка. — Я бы приплатил за помощь. Не поскупился. — И незаметно сунул печенегу кошелечек с пятью дирхемами.

— Это тебе с подханком хузарским договариваться, — ответил степняк с явным сожалением.

Но кошелек сцапал, скотина.

— Ты наверх сходи, — посоветовал он мне. — Девок на продажу везете?

Интересный вопрос.

— Не везем.

— А это кто там?

Ах ты паскуда! Это он Зарю углядел.

— А это не девка.

— Врешь! Я отсюда сиськи вижу!

Я с трудом подавил желание уменьшить число органов зрения степняка хотя бы вдвое.

— Это не девка. Это моя жена.

— Продашь? — с надеждой спросил печенег. — Ну хоть на время!

Я мотнул головой и быстро зашагал наверх, к укреплению. Желание укокошить гада было почти нестерпимым… Но преждевременным.

Одно хорошо. Заглядевшийся на Зарю печенег не обратил внимания на то, что хирдманы двинулись за мной следом.

А может, и сознательно проигнорировал. Решил, что без них и досмотр проводить интереснее, и, глядишь, еще что-нибудь в загребущие грабки упадет.

Вблизи городок производил еще более солидное впечатление. Нижняя часть стены — из дикого камня, уложенного на какой-то светлый раствор. Верхняя вроде из саманных блоков. Строили его, как я позже узнал, аланы. Сами хузары, как настоящие степняки, работать не любили и не умели. Равно как и возделывать землю. А вот ходившие под ними аланы были неплохими строителями.

Ворота в городок были гостеприимно распахнуты. При воротах — пара печенегов. Бдительность — около нуля. Играют во что-то такое с камешками. На нас покосились, и только. Мы вошли внутрь как на собственный двор. Любопытно. Постройки круглые, типа юрт. Похоже, из соломы с глиной. Зато много. И антисанитария полная. Воняло так, что хотелось лицо мокрой тряпкой замотать. Только в центре оказалось почище. И дом получше. С углами, окнами и дверьми. Хотя построено по той же глиняно-соломенной технологии. Жить в таком доме, может, и неплохо. Теплоизоляция хорошая, а вот прочность оставляет желать…

Если суетившиеся внутри укрепления степняки и их челядь нас игнорировали, то здесь, у резиденции командира, бдительность оказалась повыше.

И один из двоих явно не печенег: личико посветлее, борода погуще и характерные косички по бокам. Хузарин. На голове — шапочка из китайского синего шелка. Вместо доспехов — толстый халат, распахнутый на груди по случаю жары. И грудь эта не защищена ничем, кроме серебряной бляхи на цепочке. Да, прав Бури. Не выглядит этот представитель хакана серьезным бойцом.

— Мы к господину, — опережая вопрос и подпуская в голос плаксивости, сообщил я по-словенски. — Помощи просить.

Голос и смиренный вид сработали. Но не до конца.

— Войдешь один, — через губу процедил хузарин по-словенски, но с таким акцентом, что с трудом разберешь. — Оружие, — показал на оттопыривавший плащ Вдоводел.

Боковым зрением я оценил обстановку. Скандинавы и варяжата обступили плотной стеной. Но руки держат на виду, за оружие не хватаются. Тем не менее хузарин и его напарник заметно напряглись.

— Эй вы! — на том же плохом словенском. — Отошли назад! Ты — саблю отдай!

— Конечно, мой господин… Сейчас… — пробормотал я тем же униженным тоном. — Они не понимают, я переведу. — И уже на языке Севера: — Я атакую — вы поддерживаете.

Ах черт! Хузарин, оказывается, знает скандинавский. Глаза его расширились, рот открылся… Нет, не воин. Тормоз.

Выхваченный Вдоводел ударил в висок. Шелковая шапочка — не лучшая защита от клинка. Напарник пережил соратника лишь на мгновение. Глухой удар — и он осел со швырковым ножом в переносице. Оттолкнув его, уже мертвого, плечом, я ворвался внутрь саманного «дворца», попутно срубив еще одного, подвернувшегося уже с той стороны.

А тут, похоже, не только дворец, но и казарма. Человек тридцать на отдыхе. В разной степени боеготовности. Впрочем, моим убийцам — поровну. Разбежались веером, и понеслась. Кровь, кишки наружу, отрубленные конечности. Мясо. Опасность представляли только те, кто на другом конце помещения. Потому что не к саблям потянулись, а к лукам. К счастью, лучниками они были правильными. То есть тетивы на луках отсутствовали. Набросить — дело пары секунд. Но за две секунды жизнь человека может поменяться радикально. Была жизнь — и нету.

Нет, не зря мои бойцы не одну сотню часов посвятили слаживанию стрелков и тяжелой пехоты. Теперь мне достаточно наметить общий план, обозначить цель и назвать участников. Большего не требуется. Даже вредно. Бой — это идеальная ситуация для разрушения планов. И чем скрупулезнее он составлен, тем менее жизнеспособен. Зато умение действовать грамотно, слаженно и ситуативно — решает. Роли распределяются автоматически. Так же как и выбор оптимальных позиций.

Вихорек и Тулб синхронно вспрыгнули на стол, едва его не перевернув. Но пара шагов от края — и все в порядке. У моих парней, в отличие от здешних, луки снаряжены, колчаны на поясах и открыты. И за пару секунд три стрелы для них — норма. А секунду спустя еще две.

Дистанция — десять метров, защита на целях — нулевая. Тем более даже опытному бойцу надо чуток времени, чтобы войти в боевой режим. Не каждому, понятно. Например, внезапно разбуженный Медвежонок просыпается уже в процессе рубки. Но таких здесь не было.

Полминуты — и в «казарме» стало очень грязно. И вонь похуже, чем снаружи. Но мы ее нюхали уже издали, потому что лично я влетел в соседнее помещение раньше, чем последняя стрела Тулба поразила цель.

И вот тут мне пришлось туго.

Противников было всего четверо. Причем двое еще недавно драться не планировали: спокойно беседовали, пили что-то вкусное из кувшина… Но мобилизовались куда быстрее рядовых бойцов. А еще двоим даже этого не потребовалось, потому что — уже. Поскольку телохранители. Копья к бою — и на меня. А «тело» тоже не дремало. Сцапало со стола лук, которым, надо полагать, хвасталось перед «сокувшинником»… А тот вскочил с кошмы, будто подброшенный, и тоже понесся меня убивать.

Вот тут я остро пожалел, что взял только один клинок. Отмахиваться от троих двумя мечами куда ловчее. Хотя в количестве противников тоже имелся свой сомнительный плюсик: четвертому было сложновато выцелить меня в общей мельтешне.

Зато ворвавшемуся следом за мной Ульфрику не повезло. Рост подвел. Миг — у него на месте правого глаза вырос белый цветок оперения. Но я это увидел уже после того, как мир заискрился и абсолютное счастье залило меня целиком. Мир принял меня и открыл себя изнутри. Враги перестали быть врагами, превратившись в партнеров великого танца. Я не только видел связующие нас нити, но и сам создавал их. Каждое мое движение определяло новый рисунок танца. И четверо следовали ему, потому что они были ведомыми, а я — дирижером этого живого оркестра. Я вел их легчайшими взмахами кисти. Это я заставлял острия копий выписывать сложные узоры. Это я повелевал мышцами плеча и основанием ладони, в которое упиралось выгнутое тело лука, я управлял крохотными смещениями гнезда тетивы и совершенно точно знал, куда отправится наложенная на нее стрела. Последняя стрела.

Смеясь от переполняющего меня счастья, я отвел левой рукой ближайшее копье, пируэтом ушел от сабельного росчерка, увидел, как расширяется зрачок стрелка, осознавшего, куда войдет сорвавшаяся с тетивы стрела, кончиком Вдоводела отсек пальцы, потянувшиеся за новой стрелой, развернулся на носке и тем же длинным взмахом перечеркнул лицо хузарина с саблей и, продолжая разворот, достал длинным выпадом лишившегося пальцев лидера этой маленькой крепости.

А вот четвертого парнера у меня отняли. Секира ворвавшегося в комнату Тормода Лошадиной Головы разрубила его от плеча до пояса. Обидно!

Волк ушел, хлестнув меня напоследок пушистым белым хвостом. Мир померк, и я вновь оказался в полутемном зале с коврами на стенах и подушками на полу, в окружении мертвецов. Одним из которых, к сожалению, был мой собственный хирдман Ульфрик. Которого я даже не успел толком узнать.

Однако есть и хорошая новость. Поскольку крепость теперь наша, проблем с помощью на волоке точно не будет.