Последнее лето ярла Ульфа

Глава тридцать шестая Щедрое предложение

Рюрик князь Новгородский. Такой вот скромный титул. Более того, он даже не «абсолютный» монарх, а «конституционный». То есть не единовластный владыка земли новгородской, а демократично избранный. То есть приглашенный на правление общественным собранием. Вечем то есть.

Неплохо устоился бывший конунг. Город строили новгородцы, торговые и промышленные структуры — тоже они создали. А Рюрик у них — что-то вроде воинского вождя у племени. Как бы. На самом деле попробовали бы они его не избрать. Или не заплатить положенное за «крышу». Очень удобно. Взять, к примеру, недавнюю историю со Скульдом. Вроде как за захват города ответственен Рюрик. Не уберег. Более того, его наместник сам впустил врага в город. Так что и все убытки вроде бы на князе.

А вот и нет. По уложению новгородцы должны были отправить гонцов за помощью и до прибытия князя с дружиной оказывать всемерную помощь оставленному гарнизону.

А они не оказали. А как еще объяснить тот факт, что наместник мертв, а бояре — живы?

Еще и отступничество имело место. Предложили Скульду Рюрикову должность.

Ах, это была военная хитрость?

Что ж, допустим. Но посмотрим в глаза фактам: Скульда в город впустили добровольно? Да. Наместник мертв? Мертв. Предложение было? Было. Следовательно, уложение расторгнуто и надо заключать новое. Или не заключать, и тогда новгородцы сами по себе. Наедет на город еще какой-нибудь Скульд — помощи не ждите.

И поддались вольные горожане. Простили, перезаключили, выплатили.

Всю эту историю рассказал мне Трувор, а ему — новгородский тысяцкий Любор. Ругался, но сделать ничего не мог. Объяснили ему товарищи по боярству: не за то Рюрику платят, чтобы помогал, а за то, чтобы не гадил. Пока контроль торговых путей за ним, Новгороду с ним придется договариваться.

Трувор, которому была известна подлинная история этого «контроля», только посмеивался. Аскольд с Диром — ставленники Рюрика? Да они спят и видят, как его на погребальный костер кладут! Бирнир? Не смешите мои варежки! У берсерка только один хозяин — Один. Хузар побил? Ага. Куснул разок, и в кусты.

Но объяснять все это новгородцам Трувор не стал. Зачем? У него с Рюриком — ровно.

А у меня?

А у меня — никак. Я, подумавши, к нему даже не поехал. Не впишется он за нас. Потому что слава у него громкая, но дутая. Один серьезный проигрыш — и лопнет. Вот не будь у меня вражды со свеями, он бы мое ярлство охотно взял под крыло. Незатратно и популярности прибавляет. А схлестнуться со свеями? Зачем ему? Да, он может. Да, с его репутацией он запросто соберет достаточное войско, чтобы пободаться с конунгом Эймундом. Вот только за что? За мой остров? Да будь у него возможность, он бы его сам конунгу отдал. Сменял бы на что-нибудь. Например, на еще одну жену. А то Светозара Гостомыслова как-то с рождением наследника не спешит.

— И я тебе в этом деле тоже не поддержка, — честно заявил Трувор. — Но у меня есть к тебе предложение…

Да уж. Удивил меня Трувор. Озадачил. Потому что предложил не что-нибудь, а Плесков.

— Понимаю, что наместником моим ты быть не захочешь?

Правильно понимает. Не захочу.

— И воеводой тоже.

Удивительная проницательность.

— А как насчет князя?

Князь Плесковский… Я попробовал титул на вкус. Звучало солидно. И место интересное. Перспективное. А что недружественные племена вокруг, так это чисто технический вопрос. Немного железной работы, и недруги превращаются в данников.

Нет, предложение щедрое. И от души. По мне, так именно Плесков, а не Изборск Трувору стоило бы сделать столицей своего княжества, а не оставлять в союзном самоуправлении.

Но надо ли оно мне? Не уверен. Всю жизнь просидеть на одном месте, гоняя всяких ливов, латов и прочих? Нет, не мое. Но отказываться надо аккуратно. Чтоб не обидеть.

— Спасибо тебе, друже, но нет. Плесков — это щедро, даже очень. Но ты же меня знаешь, Жнец. Я на месте не сижу, и семья у меня на Сёлунде. Какой из меня князь для Плескова?

— Да уж не хуже, чем Рюрик для Новгорода! — воскликнул Трувор. — Ряд с ними заключишь. Людей оставишь сколько-нибудь, с данью поможешь. Там земли неплохие. Ну ты мимо шел, видел. А что народ живет диковатый… Но для тебя их стреножить — посильный труд. Если ты с кирьялами договориться сумел, то уж чудинов тамошних с прочими укротить сумеешь. Да они едва брата твоего увидят, сразу поймут, кто главный. А плесковские тебе за это руки целовать станут. Им за счастье миром жить да рыбку ловить без помех.

— А если кто серьезный придет? — спросил я.

— Да кто придет? — отмахнулся Трувор. — Леса, болота. Да и я рядом. Пособлю, не сомневайся. Это ж не твое нынешнее ярлство, куда мне две седмицы идти, да и то если повезет. И конунга свейского сильного здесь нет. Тут вообще сильных, кроме меня, нет. Ты да я любого недруга в болота скинем. Бери, родич, место хорошее. На двух реках стоит, озеро знатное рядом. Оттуда путь к нашему морю. Да, путь этот неблизкий и непростой, но так это и хорошо. Если какой-нибудь конунг из ваших нагрянуть захочет, ты об этом задолго узнаешь и встретишь как подобает! Это не Новгород, который на главной дороге стоит и на который все голодные нурманы облизываются.

Правду говорит Трувор, князь изборский. Знаю я этот водный путь. Как раз по нему сюда и шли. Оба озера, конечно, хороши. А вот реки… Пока до Чудского озера добрались, семь потов сошло.

И, кстати, в самом Плескове я по пути сюда решил не останавливаться. На всякий случай. Мимо прошли, сняв драконью голову и подняв белый щит на мачту, чтобы народ не напрягать.

А встали уже значительно выше по течению. Там, где Трувор свои корабли держал. В самом-то Изборске порядочной пристани не устроить. Негде.

Нет, как по мне, так Трувору надо было не меня в Плесков сажать, а самому там княжить.

Но тем щедрее предложение.

— По новгородскому укладу живут, значит… — сказал я. — А захотят ли меня люди плесковские? Добром, я имею в виду.

— Уже хотят, — ответил Трувор. — Я когда Рулава забирал, со старшими их разговаривал. Войным у них нынче приятель твой Ставок.

— Ставок Пень? — изумился я.

— Уже не Ставок Пень он, а тысяцкий Став! — ухмыльнулся Трувор. — После вашего стояния под Новгородом он немалую силу взял. А о тебе иначе как с восхищением слова не скажет. Бери Плесков, зять! Место как под тебя слеплено!

Вот же искуситель.

— Я подумаю, Трувор. Обещаю. Но только ты мне честно скажи: тебе зачем? Плесковские и так под тобой, и крепко. А я ведь сам по себе буду. Это ты понимаешь?

— Не будешь ты сам по себе, — Трувор покровительственно похлопал меня по руке. — Ты же родич мой. Зять. А я внука даже не видел. И сын мой у тебя в хирде. Нет… — остановил он меня. — У тебя ему самое место, но я ж скучаю. И мать его тоже. А там рядом будем. Бери Плесков, Волчок! И будет всем хорошо!

Да, аргумент. И мотив Труворов мне теперь понятен. По крайней мере один. Дети. Один из которых — прямой наследник. И других нет. Не зря же он Въиска, сына наложницы, в род принял.

Но все равно вот так сразу я решать не стану. Опять-таки не один я. С людьми посоветуюсь. С братом…

— Я тебя услышал, друг! — я в свою очередь положил ладонь на мощное Труворово предплечье. — Услышал и благодарен. Но ответ дам, когда со своими поговорю. Ладно так?

— Ладно. Только знаешь… Ты не отвечай. Ты просто приходи. С людьми своими, добром, кораблями. Вот это и станет твоим ответом.

А ведь он уверен, что я приду. Даже не сомневается.

Вывод: мне срочно надо на мой остров. А то как бы меня кое-кто нехороший не опередил!