Последнее лето ярла Ульфа

Глава тридцать третья Выборгский залив. Замковый остров. «К милости твоей взываю!»

— Корабль наш нашли!!! — сообщил вбежавший в дом дренг Хрейн.

Хрейн Финн. Прибился к их крепости год назад. Отец прислал. Гуннару он — дальний родственник.

— Не ори так, — поморщился Гуннар Гагара. Два дня назад ему в шлем ударило копье, и голова все еще болела. Возраст, однако. В молодости он бы удара и не заметил.

— Какой корабль?

— «Шаловливую»! Свеи ее на буксире вели.

— Не ори, я сказал, — проворчал Гагара. — Свейский драккар вел?

— Ага.

Обидно, но терпимо. Тем более кнорр чужой. Капитан его тоже из вестфолдингов, но Гуннару не родич.

Гагара потер висок. Вопрос: пригодится ли небольшой кнорр свеям для штурма? Чем же его грузили?..

— Гуда, что было на «Шаловливой»? — спросил он.

Жена задумалась ненадолго…

— Железа сырого десять криц, воска не помню сколько, живица…

— Довольно.

Ничего такого, что можно использовать при штурме. А вот то, что доставила в крепость «Шаловливая», уже пригодилось. Живой груз: две коровы, пять овец и дюжины полторы свинок. Свиней и овец уже пустили под нож, а коров пока оставили. Сена хватает, а молоко пригодится. Детишек в крепости много, да и взрослые от маслица со сметанкой не откажутся. А вот чем нагрузили «Шаловливую», Гуннар не помнил. Зато Гуда о торговых делах крепости знала все. И не забывала. Спроси ее о том, что год назад случилось, непременно ответит.

Да, немедленной пользы свеям от груза «Шаловливой» не будет. Но сам кнорр может пригодиться. Добро вывозить, если крепость падет.

Узнав о свеях, Гуннар сразу же велел всем судам, что были при крепости, уходить вверх по реке. Себе оставил только «Нарвала», свейский драккар из трофейных. На всякий случай, потому что уйти водой, если крепость обложат, вряд ли получилось бы. «Нарвал» — драккар старый. В море на таком выходить — риск. Сильный шторм случится — развалится. А по рекам-озерам — годно.

Суда ушли, а вот капитан «Шаловливой» замешкался. Не хотел уходить полупустым, потерял время и в итоге отошел только тогда, когда свейские драккары уже появились в виду крепости.

«Шаловливая» отойти успела. И даже тогда могла бы уйти. Вряд ли свеи сразу в погоню кинулись бы. У них поважнее дела имелись. Но ветер был слабый, и капитан решил, что надежнее спрятать кнорр в протоке. Ну, будем надеяться, что хоть сам ушел и людей увел.

Гуннар именно это и посоветовал бы, но ему тогда было не до купеческого кнорра.

Два свейских драккара. На каждом — удвоенная команда. Не лети они так, Гуннар мог бы усомниться в их намерениях. Ярл говорил: Рагнар обещал им защиту от свеев. И до сих пор со свейскими кораблями, проходившими мимо, проблем не было.

Но эти слишком торопились. И хитрили. Кирьялы сказали: в залив вошли без белых щитов на мачтах, а теперь вон подняли.

Так себе уловка. Безусого дренга, может, и обманет, и то не всякого.

Гарнизон под рукой Гуннара небольшой, но обученный. У каждого свое дело и свое место. Ворота затворили, развели костры: смолу и воду кипятить. Лучники — на стене, запас стрел у каждого — три связки.

Удачно, что свеи полезли сразу, без передышки, без подготовки.

Ошибся свейский хевдинг.

Уж Гуннару-то не знать, каково это — сразу после тяжкой гребли за оружие браться. Это отдохнувшему легко: толкнулся от спины товарища, ухватился за колья стены, да и взлетел наверх выпрыгнувшей из воды нерпой. Но не когда руки отяжелели от весла.

Поторопились свеи. Едва первый драккар к причалу прижался, как с него уже сигать начали. Спрыгнули и побежали, даже строя не собрав. Тех, первых, стрелы накрыли всех. В основном в ноги попадали или в руки, но со стрелой в голени особо не побегаешь. Разом несколько десятков свеев из боя вывели. Остальные опомнились, заосторожничали. Собрали щиты чешуей, коротким шагом, без потерь добрались до стен…

И получили подарочек. Кувшины с подогретой смолой. Больно, когда горячая смола на кожу попадет. А если в эту растекшуюся смолу пропитанный маслом факел бросить, вот тогда по-настоящему больно становится. Смертельно больно.

Смолой досталось не так чтобы многим, хоть вопили обожженные истошно. Куда больше потерь было от того, что крыша щитов распалась и на наступающих вновь посыпались стрелы. Много стрел. А Гуннар велел стрел не жалеть. Запасы в крепости имелись. Но дело даже не в запасах. Если удастся сразу ополовинить вражеский хирд , их ярл крепко задумается: а так ли ему нужна эта крепость?

Будь свеев сотня, так бы и вышло. На первом штурме свеев больше полусотни выбило. Кого совсем, кого — на время. Но свеев была не сотня.

Это стало ясно, когда второй драккар подошел и Гуннар смог оценить численность вражеского хирда. Около трехсот бойцов. И бойцов не из последних, судя по вооружению.

От стен до пристани — шагов двести. Из лука добить можно, особенно сверху, но Гуннар приказал не стрелять. Пусть свеи думают, что в безопасности. И послушают, как кричат их раненые.

Слушали свеи недолго.

Отправили к крепости посланца с белым щитом на палке.

Что ж, поговорить Гуннар не против.

Встал на стену, приосанился.

— Кто такой? — поинтересовался.

— А ты кто? — заорал тот в ответ.

— Я — хёвдинг этой крепости! — рявкнул Гагара. — А ты?

— Самозванец ты, а не хёвдинг! — возразил свей. — Это земля конунга Эйрика Эймундсона! Только он решает, кому здесь быть ярлом, а кого скормить псам.

— Да ну? Уверен? — издевательски поинтересовался Гуннар. — А по-моему, это я решаю. Вижу, и мяско жареное уже поспело! Одолжить тебе пару шавок?

Тут посланец сообразил, что разговор завернул не в ту сторону, и решил вернуть его в нужное русло:

— Кто бы ты ни был, но должен позволить нам забрать…

— Я? Должен? Тебе? — Гуннар захохотал.

Когда он смеялся, то становилось ясно, почему его прозвали Гагарой. Тот же звук. Разве что побасовитее.

Когда отсмеялся, то услышал, как скрежещут зубы переговорщика. Или показалось?

Впрочем, тот помалкивал.

Только обожженные вопили да свеи на причале зашумели. Наверное, что-то из беседы долетело и до них.

— Попроси меня! — предложил Гуннар надменно. — Скажи: взываю к тебе о милости, Гуннар-хёвдинг, позволь мне забрать моих недобитых дружков!

Переговорщик молчал.

Раненые стонали, выли и хрипели.

Но уже потише, чем недавно. Кто выдохся, а кто уже умер.

— Ну же! — поощрил Гуннар. — Скажи — и я позволю вам их забрать. Или попробуй взять силой, это будет весело!

— Почему это?

— Так смолы у нас еще много! — охотно разъяснил Гуннар.

— Хор-рошо! — с трудом сдерживаясь, крикнул переговорщик. — Будь по-твоему, Гуннар-хёвдинг! Можно нам забрать раненых?

— Нельзя! — хохотнул Гагара. — Ты неправильно попросил. Надо: взываю к твоей милости, Гуннар-хёвдинг!

— Взываю к твоей милости, Гуннар-хёвдинг! — прорычал переговорщик. — Можно нам забрать раненых⁈

— Дозволяю! — высокомерно бросил Гуннар. — Забирайте! Мои воины не станут вас убивать!

Интересно, что бы сказал свей, узнав, сколько у Гуннара воинов и что это за воины? Или как раз знают и потому так нагло полезли?

— Зря ты его злил, — сказала ему позже Гуда. — Обидятся — не отстанут.

— Жена, — погладил ее по спине Гагара. — Я же тебя рожать не учу. — Но потом снизошел, объяснил: — Людей они сегодня много потеряли, силу нашу почуяли. А я своими словами уверенность показал: мы сильнее. Поверят в это — уйдут.

— А они поверят? — спросила женщина.

— Только если не ведают, как на самом деле.

— А они не ведают?

Гуннар вздохнул. Не ответил. Подозревал: знают свеи его силы. Не может такого быть, чтобы они кого-нибудь бывавшего в крепости не изловили. А если изловили, то и вызнали все. Это все викинги умеют.

Знали или нет, но больше свеи нахрапом не лезли. Переплыли на ту сторону речного рукава, высадили команды заготовителей древесины, а сами встали на якоря у берега.

То, что они не стали разбирать на осадную снасть строения на берегу острова, Гуннару не понравилось. Причин в этом он видел две, и обе нехорошие. Первая — свейский ярл уже считал все имущество на острове своим и не хотел портить; вторая — сырое дерево поджечь труднее. Последнее говорило о том, что свейский ярл не глуп и правильные выводы из неудачного штурма сделал.

А еще было понятно: штурма сегодня не будет. И завтра, скорее всего, тоже. Так что можно как следует подготовиться. И в первую очередь поднять боевой дух защитников, ведь все они видели врагов и не могли их не страшиться.

Вот почему Гуннар тем же вечером устроил для двенадцати своих хускарлов и пятидесяти трех кирьяльских стрелков пир. Праздновать победу, когда враг все еще у ворот, — это внушает уверенность.

Богов тоже не забыли, своих и кирьяльских. Угостили щедро. Богам кровь, людям мясо.

И боги откликнулись. Ночь вышла такой темной, какой уже давно не было. В этой необычной для летнего времени темноте, бесшумно, подошли к острову лодки и высадили подкрепление. Сохрой привел Гуннару в помощь две сотни молодежи из тех, кого еще Бури стрелять учил. И не только людей доставил, но и припасы. Съестные и воинские.

Сказал: не благодари. Падет крепость — и свеи за них примутся.

Стрелков высадили, мирных забрали. Без потерь.

А свеи опять оплошали. Драккары запросто могли бы перехватить кирьяльские лодчонки, но не перехватили. Может, потому, что не думали, что к острову подмога от лесовиков подойдет. А может, потому, что на свейский лагерь на другом берегу напали. Звук по воде хорошо идет. На острове отлично слышали, как орали встревоженные свеи.

Теперь, когда под рукой было двести пятьдесят стрелков, у Гуннара появилась надежда: он еще поживет.

Раньше норег не боялся смерти. Знал: там, в Валхалле, будет не хуже, чем здесь. Теперь — другое дело. Теперь у него сын. Как его здесь бросить? Нет, нельзя умирать Гуннару, никак нельзя.